Потерявший в обретении

Вшитая в тело боль колыхнула воскресшее сознание, отозвавшись в глухом стоне, дёрнулась в последний раз и растаяла во влажном воздухе осени. Над головой застыло серое небо, одним мутным облаком покрыв долгие километры поля до самого горизонта, тревожно очертившего край мира. Оно первым засвидетельствовало явление чужака. Торин тихо дышал, знакомя лёгкие с новым воздухом и чувствуя, какой бесконечной была секунда после его смерти. Боль в животе исчезла, одежду не жгла кровь, а руки холод, но Дубощит никак не решался пошевелится. Перед глазами всё ещё маячил образ Бильбо, испуганный и скорбный, в голове кашляли собственные слова, будто произнесённые много лет назад. Будто не произнесённые никогда. Воздух пах травой и чем-то незнакомым, едким: так мог пахнуть дым, но не тот тяжёлый от угля, к которому гном привык за много лет в кузнице, и не тот еловый, что мутным облаком обрамляет пламя костра. Этот дым был неживым. Осторожно приподнявшись на локтях, Торин огляделся: слева жухло золотилось поле, справа виднелась долгая дорога. Она ровной линией пролегла меж двух засохших янтарных морей, выглядя непривычно и холодно. Дубощит поёжился и ощупал место на животе, где недавно сочилась красным рана: одежда была вспорота, но, на удивление, не кожа. Только лишь кривой шрам белел между тканями, вгоняя гнома в ступор. Значит ли это то, что он выжил? Ответ лежал где-то среди полей, витая в воздухе, и Торин с тяжестью вздохнул. Похоже, он снова был жив. Странный звук приближения заставил навострить уши и заозираться по сторонам. Вдалеке дороги виднелась стремительно приближающаяся точка, и только когда она подползла к Торину ближе на несколько сотен метров, он понял, что этот звук издаёт именно она. Точка росла, отзываясь непривычным гулом, и вскоре приблизилась настолько, что Торин смог её разглядеть. Железо. Железо двигалось, тускло поблёскивая на свету, страшным монолитом несясь в клубах дорожной пыли. Страх неизведанного, раньше совсем не ощущаемый гномом, заставил его впиться пальцами в землю, глаза неотрывно глядели на это странное существо. Через несколько секунд оно пролетело мимо него с такой скоростью, что ни одна птица Средиземья не смогла бы обогнать это чудовище. Глаза в последнюю секунду зацепились за человека внутри этого нечто, и Дубощит совсем растерялся. Он был не на родной земле. Путь никуда вдоль дороги казался вечностью. Привыкшие к долгим походам ноги исправно несли Торина вперёд, но глаза натыкались на всё тот же одинаковый пейзаж, и от него становилось тошно. Этот вид не был привычной степью, похожей на саму себя. Этот вид был абсолютно неизменным. Иногда мимо гнома пролетали эти монстры, заставляя не привыкший к ним организм дёргаться, и это начинало раздражать. От непонимания хотелось выть. Тело ощущалось как-то не так: словно улетучилась его обыкновенная гномья приземлённость, стопы казались меньше, а ноги — длиннее. С разочарованием Торин подметил и исчезновение былой силы, вплетённое в весь его народ природой. Спустя несколько часов монотонной ходьбы гном услышал тарахтение, немного похожее на звуки механизмов в печах Эребора. Торин оглянулся, приметив это же непонятное существо, но некоторым больше. Кажется, оно замедлялось. Дубощит нахмурился и отвернулся обратно, впиваясь взглядом в свои ноги. Раздался резкий гул, не похожий ни на один звук, лишь отдалённо напоминающий рёв военного горна, и Торин вздрогнул, тут же почувствовав себя напуганной лаем курицей. Громадина остановилась рядом с так и стоявшим в оцепенении законным Королём под Горой, продолжая орать на своём страшном механическом наречии. Торин медленно повернул голову. У громадины были окна, и одно из них начало опускаться. Полное лицо человека посмотрело гному в глаза. — Добрый день! Тебя подкинуть? — проговорил толстяк, разглядывая Торина с ног до головы, у последнего слова не дошли и до горла, застряли в животе, голова легко кивнула. Человек усмехнулся и дёрнул подбородком во внутрь этой движущейся комнаты. Или повозки? Тогда где там лошади? Торин сглотнул и обошёл странное сооружение. Глаза наткнулись на дверь. Дубощит, не придумав ничего получше, открыл её и запрыгнул в неизвестное. Неизвестным оказалось мягкое сиденье, а дверь проследовав за рукой, закрылась с непривычным стуком. — Нехило тебя забросило, друг, до города миль двадцать, ещё б часов восемь дорогу мерил. А главное, вот сволочи, никто и не остановился даже, — беспечно проговорил мужчина, дёргая рычаг и начиная движение. Торин вжался в спинку, круглыми глазами наблюдая, как поля начинают проносится мимо. — Хотя, с таким-то видком понятно, почему никто не решился тебя подкинуть… — толстяк дёрнул бровями и почесал лицо, на секунду оглянувшись на попутчика. — Как звать-то тебя? Торин молчал, завороженный скоростью невиданного механизма, сердце стучало ушах, реагируя на неестественность окружения. — А ты молчун, поди? Меня вот Шоном кличут, — человек шмыгнул, кажется, немного разочарованный неотзывчивостью собеседника. Торин перевёл на него взгляд: усталые глаза обрисовывали морщины, усы слегка прикрывали верхнюю губу, залысины перекочевали на макушку. Одежда была странной: выцветшие на коленях штаны из незнакомой синей ткани, оранжевая рубаха в клетку и что-то напоминающее шапку, не прикрывающее ушей, но с торчащим вперёд козырьком словно над дверью. Пожевав губы гном нехотя ответил: — Торин, — мужчина рядом присвистнул и с удивлённой миной и покосился на попутчика, громко шмыгнув. — Вот это имечко, скандинав, что ли? Ну, хоть заговорил парень, — оторвавшись от управления механизмом, дядька хлопнул Торина по плечу и с улыбкой вернул руку на место. — Домой возвращаешься? Или так, проездом? Что-то много приезжих в последнее время — на заработки народ стекается. Тоже деньжат поднакопить приехал, мистер Торин, или другие планы? — от этого наименования Дубощита прошибло воспоминаниями о Бильбо. Мистер Взломщик. Сам Торин мистером отнюдь не был, но указывать на это было бы пустой тратой слов. — Я пока не знаю, — ёмко и очень неопределённо. Торин совсем не любил неопределённости. Раньше у него всегда был жизненный курс: Мглистые горы, Синие горы, после — поход до Эрибора и возвращение трона. Его путь был подпитан жаждой мести и желанием снова обрести свой дом. Теперь же никакого такого пути не было, да и эмоции не подстёгивали рваться в бой. Честно говоря, и биться-то было не с кем. Мужчина с пониманием оглянулся на него, шумно выдохнув. — Бывает, мужик. Вот живёшь, живёшь, а потом думаешь: «А зачем всё это». Вот я, например, езжу туда-сюда, вся жизнь в дороге. Вроде и деньги есть и руки-ноги целы, но иногда как нахлынет, что аж жить тошно. Вот у тебя чего? Ты расскажи, друг, может полегче станет. Торин совсем не знал этого чувства, которое описывал мужик, он всегда стремился жить, даже если больно и голодно, а таких слюнтяев всегда недолюбливал. Но это он решил тоже не говорить. Да и в целом, отчего-то его извечная привычка высказывать в лоб не самые приятные мысли дала сбой. — Я умер. Образовавшееся молчание прерывалось гудением механизма и только лишь им, даже человек перестал шмыгать, сжав руки на руле. Наверное, это звучало дико. Торин тоже привык, что смерть — это последнее в жизни человека, гнома и даже эльфа, если последний окажется шибко непутёвым. Как это звучало для этого толстяка, можно было лишь гадать. Но гадалкой Дубощит не был, так что просто продолжил глядеть на пролетающий мир через стекло. — Походу жизнь у тебя совсем несладкая, парень, раз такие выводы делаешь. Побереги слова до гроба, — мужчина осуждающе покачал головой. Торина отчего-то пробрало на смех. Он хохотнул в сторону, улыбка поселилась на губах, и это было абсурдно. Всё происходящее было невероятным абсурдом. Мужчина с сомнением посмеялся в ответ, приподнятыми бровями сморщил пошедший буграми полный лоб. Торин перестал смеяться, левый глаз нервно задёргался. — Ну раз не знаешь куда ноги тащат, то хотя бы откуда? — прозвучал очередной вопрос, и с такой тенденцией Дубощит опять мог ответить на него как-то дико и непонятно, но до него всё ещё не дошёл тот факт, что он звучал как безумец. — С места моей смерти: с замершего водопада, возле Одинокой горы, — серьёзно проговорил бывший гном, воспоминания полоснули сердце, звон мечей, крики врагов и друзей вонзились в уши. Человек задумчиво покивал, кажется, что-то складывая у себя в голове. — Понятно… Я закурю? — Торин согласно качнул головой. Какая-то белая палочка с тёмным на конце появилась в чужой руке, а после маленькая вещь сделала огонь, и Торин удивлённо уставился на вещицу. — Что это? — любопытство породило вопрос. Мужчина недоуменно поднял бровь. — Это? Зажигалка. Мозги что-ли отшибло? — Торин решил больше ничего не говорить, какое-то смутное ощущение всплыло в груди, хотя особого чутким он бы себя не назвал. Гном как-никак. Мужчина последний раз как-то подозрительно посмотрел на попутчика и крутанул небольшое колёсико, откуда-то изнутри заиграла музыка, и Дубощит нервно выдохнул. Слишком много неизвестных вещей. Оставшийся путь они проехали в молчании, и только подъезжая к городу мужчина вновь подал голос, отвлекая ошалело разглядывающего странные высоченные дома-коробки попутчика: — Есть местечко, в котором тебе точно помогут, думаю, нам стоит туда заглянуть и разобраться в ситуации, — слишком дружелюбно проговорил мужчина, вновь хлопая спутника по плечу. Торин слегка напрягся, но отвечать ничего не стал. Они подъехали к зданию, с надписью «Полиция» и незнакомым Дубощиту флагом. Что означало это слово, он не понимал. — Где мы? — резонно спросил Торин, глядя то на мужика, то на загадку архитектурного ума. — Ммм, неважно, пошли, — человек поправил головной убор и отстегнул ремень. — Давай, вылезай, — мужчина открыл дверь. Торин медлил, всё это казалось подозрительным и то, что его, похоже, сочли за сумасшедшего, это доказывало. Он нехотя вылез из транспорта. Абсолютно ровная мостовая непривычно легла под ногами и почему-то захотелось сжать в руках меч, которого с ним не было. Человек обошёл механизм и встал возле напрягшегося новоиспечённого знакомого, радушно улыбаясь ему в лицо. Он был выше уже-не-гнома на пол головы и смотрел как-то снисходительно — сверху вниз. Торину никогда это не нравилось, словно только этим над ним уже проявляли превосходство. — Ну, пошли, чего встал? — человек похлопал спутника по спине, совсем не успокаивающе огладил поясницу через кожаную ткань, Торин дёрнул плечом, выражая свою точку зрения по поводу этого жеста. — Да не нервничай, будто на смерть тебя веду, ей богу, — хохотнул мужчина, нервно дёрнув уголками губ. Ловушка это была или нет, Дубощит не привык верить никому, особенно первым встречным. Да и, раз уж на то пошёл разговор, в один момент он и в близких друзьях как-то успел засомневаться, чего греха таить. Тело решилось на задуманное даже раньше, чем мысль осела в голове. Торин напоследок резко вдохнул и… Бросился наутёк. Мужик закричал убегающему вслед, кажется, делая несколько спешных попыток в погоню, но быстро поняв, что наученного жизнью бегать ему ни за что не догнать, досадливо остановился, схватившись за колющий бок. Торин мчался, не разбирая дороги: случайно выскакивал под колёса гадких железных коробок, так и норовивших сравнять бедолагу с землёй, был обруган какими-то людьми, сбитыми им в спешке, и чуть не провалился в неожиданную дыру прямо посреди мостовой. Звуки влетали в уши вместе со свистом, незнакомые и громкие: скрипучее гудение, неживая жёсткая музыка, слишком механизированный стук инструментов, какофония из ровного отмеренного секундами писка мигающих штуковин. Всё кричало, дребезжало, кажется, даже земля гудела одним огромным организмом, оглушая растерянного чужеземца. Гнала его в шею. Торин свернул в переулок, убегая подальше от шума, слыша стук собственных башмаков и металлическое дребезжание потревоженных его ногами банок. Всё было не родное, не то, гадкое, чужое. Непонятное. Запыхавшись, Дубощит остановился и на несколько мгновений зажал уши. Над головой высились абсолютно ровные здания, серые и некрасивые, сделанные будто и не человеком вовсе. На стенах красовались надписи неестественно-ярких цветов, припудренные пылью и выжженными отметинами. Торин сполз на каменную землю. Тут, по крайней мере, было тихо. Возле ноги пробежала крыса, где-то заорали коты, перевернув странно-тонкую металлическую бочку, кто-то харкнул из окна, и слюна шлёпнулась в нескольких метрах от сидящего. Закат, напоследок окрасив небо грязно-алым, покидал город. Словно по щелчку рядом вспыхнул фонарь, и Торин дёрнулся: «Магия, всё это магия — от и до». Поднявшись, он зашагал вглубь переулка, бесцельно бредя по узким улочками, заходя за повороты и изучая местную действительность. Что-то было ему знакомо, а что-то вызывало вопросы, на которые некому было ответить. Спустя время ноги привели его в местечко, где было совсем тихо, здания убавили в росте, и прибавили в неопрятности, но зато можно было наконец посидеть и хорошенько подумать. С первой мыслью на свет появилась капля, потом вторая, а потом полило как из ведра. Торин выругался и спрятался под крышу. К дождю он привык, но особо его не любил: слишком много раз этот мерзавец мешался под ногами и под копытами лошадей, превращая дорогу в месиво, а одежду в гадкую ношу. Заурчал живот. Торин прикрыл глаза. Привыкший к голоду в долгих походах, терпеть его он умел, но ненавидеть от этого меньше не стал. Жажда от бега копошилась в сухом горле. Торин выставил загрубевшие от труда ладони под ливень, жадно глотая быстро набранную в них едкую от городского дыма воду. Напившись, мужчина прислонился к стене. То, что он перестал быть гномом стало понятно до конца, так как люди, в большинстве своём, по габаритам были такими же как он. А в том, что это всё люди, Торин не сомневался. Он стал человеком. Этот факт мрачно стучался в разум своей правдивостью, и отгонять его не было смысла. Торин не бегал от правды. Почти. Былое оцепенение сменилось на горечь. Хотелось проклинать мир за то, что он не дал ему умереть на водопаде достойно — раз и навсегда. С ним будто играли. А давать над собой издеваться бывший король никогда не позволял. К сожалению, именно это сейчас и происходило. Где-то впереди послышались голоса: люди громко разговаривали и гортанно смеялись, чем-то напомнив Торину о мерзких гоблинах. Из тени показалась шайка бандитского вида мужчин. В свете фонаря различалась их всё такая же странная одежда, они широким шагом мерили мутное стекло мостовой, скуривая один непонятный свёрток на компанию. Мужчины были крепкими, татуировки на лицах едва различались на тёмной коже, на пальцах нескольких поблёскивали кастеты. Торин отвернул голову, чтобы не привлекать внимания незнакомцев — в случае потасовки сражаться ему было нечем. Группа прошла рядом, один из мужчин обернулся на Торина, с непроницаемым взглядом смотрящего куда-то вдаль. Бандит свистнул, привлекая внимание остальных. — Э, ты райончик походу попутал, мужик, — он обратился к бывшему гному, засунув руки в карманы. Торин сжал зубы, сделав вид, что не услышал обращённых к нему слов. — Э, — парень снова свистнул, делая красноречивый жест подбородком. — Отвечай, когда спрашивают, бля. Торин нехотя повернул голову, устремив на человека взгляд грузных глаз. В непредвиденных обстоятельствах он всегда вставал в оборону и, возможно, в мире, в котором он был абсолютным чужаком, такая привычка была слишком самонадеянной. Дубощит не боялся боя, рука в привычном жесте потянулась к поясу без ножен, и мужчина разочарованно сжал кулак в воздухе. Группа не спеша подошла к нему. — Ты чё, думал, можешь просто так прохлаждаться на нашей территории, блять? — крепкий парень развязно встал в полуметре, широко расставив ноги, мужик возле него молчаливо шмыгнул, лицо у него было в большей степени устрашающим. Торин отвёл взгляд, старательно пытаясь не замечать неожиданного собеседника. Один из парней опёрся спиной о стену и теперь скручивал что-то в руках, лишь изредка обращая взгляд в сторону нарушителя местных порядков. Ещё один, с грохотом ухватившись за металлический козырёк, начал подтягиваться. Последний незаинтересованно пинал лужу. — Деньги гони. И паспорт, — Торин совсем не знал, как гнать деньги, да и куда, поэтому опять промолчал, тем более что при нём не было ни гроша. Последнее слово совсем не оставляло подсказок. — Алё, блять, я с тобой говорю, сука, — мужик толкнул его в плечо, сплюнув на землю, Дубощит продолжил стоять каменным изваянием, не давая ублюдку и надежды на его страх. — Отойди, — пробасил бывший гном, стреляя глазами из-под густых бровей. Чужое лицо перечеркнула страшная гримаса. — Охуел? Да я мать твою ебал, уёбок, — человек схватил Торина за ворот куртки, потянул на себя и впечатал обратно в стену. — Самый смелый что ли? — оскал зубов встал перед глазами, Дубощит доставал до земли лишь носами ботинок. Люди позади дружно прогудели звуки поддержки, раздались поглощённые дождём негромкие хлопки. В лицо Торину прилетел плевок, он поморщился, дёргая головой, слюна поползла по щеке. Готовые к драке кулаки привычно сжались. — Пиздец ты крутой, — хохотнул парень, кривя ртом, и в эту же секунду Торин выкрутился из захвата и с размаха ударил того в нос. Парень отшатнулся, схватившись за лицо — в ладонь полилась кровь, дождь забарабанил по коже, смешиваясь с красным. Остальные начали суетиться: отлип от стены дальний парень, со шлепком приземлился другой, мужик рядом щёлкнул суставами пальцев. — Пизда тебе, блядь ебаная, — зло прошипел первый парень, утерев нос рукавом, и крутанул в руке взявшийся из ниоткуда нож. Торин встал в оборону. Пятеро на одного. Ничего, бывало и похуже. Первым кинулся мужик с кастетом, Торин уклонился, заехав локтем ему под дых. Налетел второй — нож резанул одежду, но до самого лакомого не добрался. Бывший гном развернулся и отпрыгнул от стены — редком помощнике, но чаще — враге в любой драке, рыская взглядом в поисках оружия. Капли воды били в лицо, мокрым весом тянули одежду вниз, двое накинулись следом: первый удачно был встречен подсечкой, второй распорол скулу неуспевшего увернуться Торина кастетом, отбросив его к земле. Дубощит рыкнул, быстро поднимаясь и отражая удары, нож проколол плечо, кулак врезался в чьи-то зубы. Сзади снова налетел мужик, беря Торина в захват за шею, мазнул кастетом прямо по виску, в ушах зазвенело, шум ливня вторил неприятному звуку. Собственная ступня пнула между чужих ног, вытряхнув из человека болезненное мычание, захват ослаб. Дубощит, враждебно прорычав, быстро отступил назад, с разбега впечатав своим телом схватившего его человека в стену, и движением головы заставил чужой затылок встретится с камнем. Руки на шее полностью разжались, но кто-то схватил бывшего гнома за ногу, повалив всем телом на гладь залитой дождём твёрдой земли. Сверху набросился ещё один, в быстром ударе размозжив Торину губы, в руке противника вновь блеснул нож. Дубощит схватил чужое крепкое запястье, не давая воткнуть остриё себе в горло, мелькнуло воспоминание о битве с Азогом. Свободная рука ухватилась за нависшее над ним лицо, заезжая скользящими пальцами в глаза, парень вскрикнул, рука с ножом вырвалась из захвата, лезвие прошлось по тыльной стороне ладони, которым Торин попытался отбиться. Дубощит зашипел, продолжая впиваться ногтями в чужие веки и наконец отбросил человека от себя. Торин привык к собственной силе, но сейчас она его сильно подводила. В лучшем случае у него осталась лишь половина от былой мощи. А того и меньше. Ботинки заскользили по воде, Дубощит неровно встал, дыханием тяжёлой груди пропуская холодный воздух в лёгкие. Уклон, удар. Торин чувствовал, как саднит разрезанную руку и плечо, кровь и дождь замылили взгляд. Поэтому пришлось предпринять то, чего он не любил больше всего на свете. Торин вновь решился на побег. Секунда, и он рванул с места, скользя размокшими подошвами по дороге, звуки шлепков от нескольких пар ног не отставали. Дубощит заметил впереди ограду и в секунду перемахнул через неё, цепляясь и рвя кожаную куртку. Он бежал со всей дури, сворачивая в переулки, перепрыгивая препятствия и снося попавшиеся под ноги вещи. Звуки преследования стихли, но даже тогда Торин не позволил себе остановиться, взмокший и обглоданный дождём, он быстрым шагом продолжил идти, пока не дошёл до какой-то небольшой рощи, обрамлённой всё теми же высокими каменными изваяниями. Дубощит свалился на лавочку и протёр глаза, из раны на ладони продолжала сочиться кровь, плечо гудело колотой раной. Торин облизал солёные липкие губы, восстанавливая сбитое дыхание. Мимо прошла девушка, чем-то напоминающая эльфийку, и боязливо отшатнулась, пересёкшись с ним взглядом. Она заспешила дальше и, достав из сумки что-то святящееся, приложила нечто к уху. Торин глубоко вздохнул и запрокинул голову — звёзд видно не было. Коричневое небо плыло над головой, и от этого сделалось как-то тошно. Он просидел так ещё с пару минут, как вдруг разбавленную светом фонарей темноту озарили красно-синие огни. Торин зажмурился — ему не хотелось этого видеть. Позади раздался знакомый уже хлопок двери, и вскоре к нему кто-то подошёл. — Добрый вечер, сэр, — Торин нехотя открыл глаза и наткнулся взглядом на гладковыбритое лицо молодого мужчины. Он был одет в тёмную одежду, на голове красовался забавный головной убор. — Добрый, — прохрипел Торин, поморщившись — рана на губе снова разошлась. Он стёр кровь рукавом, отвернувшись куда-то в сторону. — Предъявите документы, пожалуйста, — спокойно проговорил человек, протянув к нему руку. Торин вопрошающе глянул на незнакомца. — Какие ещё документы? — разве этот идиот не видел, что никакого товара у него не было, да и контракт для общего путешествия Торин ему вроде не предлагал. — Удостоверение личности, сэр, — всё так же спокойно ответил человек, не опуская ладонь. Дубощит хмуро смерил его взглядом. — С какой это стати? У меня ничего нет, — мужчина вздохнул, устало подняв брови, а после проговорил набор цифр в шипящую чёрную коробочку, снятую с пояса. — С такой, что вы нарушаете общественный порядок. Если документов у вас нет, то придётся проследовать со мной в машину, сэр, — Торин не собирался никуда следовать, он уже сегодня достаточно набегался и хотел попросту побыть в покое и решить, что ему делать дальше. — Сам следуй куда захочешь, только оставь меня, — Торин насупился и вновь отвернулся. Человек шумно вздохнул и уныло принялся бубнить в коробку. «Сумасшедший» — подумал Дубощит, разглядывая кроны деревьев. — Если не последуете, я буду вынуждены применить силу. Давайте вы не будете усложнять жизнь ни себе, ни мне, — вяло проговорил мужчина — он явно тоже был целый день на ногах. Торин не ответил, а просто поднялся и пошёл прочь. — Остановитесь, сэр, — услышал Торин в догонку, продолжая идти. — Остановитесь, именем закона Соединённых Штатов Америки, — Дубощит решил не слушать ту чушь, что нёс этот человек, тратить на него силы бывший гном больше не был намерен. Послышался очередной вздох, и в ту же секунду Торина парализовала невидимая сила, мышцы всего тела болезненно напряглись, он упал на бок, непроизвольно сжавшись. Человек быстро наклонился к нему, завёл охваченные оцепенением руки за спину: вспоротое плечо тут же напомнило о себе, и Торин рвано выдохнул в приступе пульсирующей боли. На руки мигом нацепили тонкие кандалы, показавшиеся Дубощиту настолько незначительными, что в голове тут же мелькнула мысль их разорвать. Он дёрнул запястьями, но метал не поддался, сдерживая ладони в прежнем положении. Былая сила действительно покинула его. — Извините, сэр, вы нарушаете закон, — Торин злобно зыркнул через плечо. Человек поднял его с земли и повёл к металлической коробке. Точнее, к машине — так это называлось. Торин мог бы начать сопротивляться и опять сбежать, но осознание того, что бежать ему некуда и незачем, заставило послушно плестись рядом с мужчиной. Грузно приземлившись на мягкое сиденье, Торин откинул голову. Человек сел спереди и посмотрел на него через решётку. После, в очередной раз вздохнув, мужчина заставил машину ехать. Торин устало посмотрел в окно на пролетающие мимо огни города. «Что за гадкий мир». *** Серое здание встретило теплом, и Торин тут же поёжился из-за резкой смены температуры. Его провели по коридору и завели в одну из комнат: она представляла собой небольшое помещение с камерой заключения, и рабочим местом. Человек снял промокшие головной убор и куртку, повесив их на крючок. Дождевые капли тут же с равномерным боем начали падать на пол, через минуту образовав небольшую лужу. — Офицер Вуд, — представился мужчина и обошёл Торина со спины, чтобы снять подозрительно крепкие для своего размера кандалы. Руки блаженно приняли привычную позицию, Торин, морщась, начал массировать ноющие суставы. Чужой взгляд мазнул по руке, зацепившись за незамеченный в темноте порез. — Боже, — проговорил человек, уставившись на изувеченную ладонь — запёкшаяся кровь одним красным пятном отметила руку от запястья до кончиков пальцев. Торин проследил за чужим взглядом и хмуро отвернулся. Такие раны его никогда особо не волновали, но обработать порез элементарным спиртом всё же стоило. Тем не менее о ладони Дубощит волновался меньше, чем о колотом ранении в плечо. Еле как стянув прилипающую, так и норовившую потянуть за собой рубаху, куртку, Торин под внимательный, слегка оторопевший взгляд человека, дотронулся до живой влажной раны. Прикосновение отдалось болью и Торин сдавленно зашипел. При нанесении удара нож прокрутили, неровно разорвав кожу, и это было не самой хорошей новостью. Ткань рубахи мокрыми кусками липла к груди, рукав пропитался кровью. — Вам необходимо оказать медицинскую помощь, сэр, — так называемый офицер хмуро сверлил взглядом чужую рану. Торин приложил ладонь к разорванному плечу, кровь, хоть и неспешно, но продолжала сочится, пачкая грубую кожу руки. — У вас есть деньги на оплату услуг врача? — в ответ Торин отрицательно покачал головой и приземлился на стул. Офицер нерешительно развернулся и всё же прошёл к двери, в последний раз посмотрев на задержанного, вышел из комнаты. Вскоре дверь снова открылась, и в помещение вошли уже двое. — Что мне с ним делать? — тихо спросил уже знакомый человек, дёргая подбородком в сторону хмурого вечернего гостя. — У него нет ни денег, ни документов. Второй мужчина шумно выдохнул, озадаченно пожёвывая светлые усы. — Опять эти эмигранты, чёрт бы их побрал. Ты его проверил? — Вуд лишь помотал головой. Торин молча уставился в пол: с ботинок натекла вода, грязная лужа мутно поблёскивала на свету. Тело привычно ныло от боли, голод скрёб желудок. — Так, мужик, раз документов нет, тогда хотя бы по базе тебя пробью. Имя-фамилия, — человек прошёл к столу, выражая явную неохоту разбираться с задержанным, на лице размазанной серостью пребывала усталость. — Торин Дубощит, — в ответ мужчина скептично глянул на сидящего и принялся с щёлканьем бить пальцами по странной доске. — Сраные скандинавы. То какие-то сумасшедшие хиппи-сектанты, то средневековые мужики из леса по локоть в крови, — прошептал мужчина, бегая глазами по излучающему свет тонкому предмету. Через несколько мгновений он откинулся на стуле и с претензией уставился на Торина. — Нет тут такого, в дурачка решил сыграть? — человек пробарабанил пальцами по глади стола, рассматривая позднего гостя. — Место жительства назови, — грубость в чужом голосе раздражала, раздражала и собственная растерянность. Где он жил? Последние несколько дней — в Эреборе, последние несколько месяцев — на свежем воздухе, последние несколько десятков лет — в Синих горах. Но Торин уже оценил, что всё сказанное им воспринималось бредом сумасшедшего, а потому вдаваться в рассказы было в лучшем случае бесполезно, а в худшем — губительно. — У меня его нет, — собственные воспоминания печалью сжали сердце: только он смог отвоевать свой дом, как снова его потерял. Словно коварные небеса шутливо отгоняли его, всего в поту и пыли, к самому началу. — Родственники, знакомые, можете назвать хотя бы одно имя? — Торин угрюмо пожал плечами. В голове вертелись имена друзей, но их упоминание было совсем бессмысленным в сложившейся ситуации. Мужчина цыкнул и торопливо прошёл к выходу, у двери его тревожно остановил офицер Вуд. — Он ранен, сэр, — человек отмахнулся от чужой растерянности. — Вызови врача, пускай сам решает, как его оплатить. Потом сделай документы и сбагри в какой-нибудь приют, там ему бомжи мозги вправят, — дверь громко захлопнулась. Молодой мужчина несколько секунд нерешительно потоптался на месте, а после вышел следом. Торин устало прикрыл глаза. Всё это напоминало кошмарный сон, после которого просыпаешься в холодном поту и тревоге, вымотанным и абсолютно невыспавшимся. Глаза слипались от усталости, Торин заклевал носом, бессильно пытаясь отогнать от себя сонливость, но уже через несколько мгновений отключился, уронив голову на грудь… Кажется, прошла всего секунда, как чуткий разум очнулся от звука открывшейся двери. В комнату вошли Вуд и незнакомая женщина. Она сняла верхнюю одежду, оставаясь в длинной белой рубахе и оглядела раненного. — Сэр, мне нужно осмотреть ваши раны. Если в нижней части тела травм нет, то разденьтесь до пояса, — не шелохнувшись, Торин молча продолжил сидеть на месте, усердно изображая максимально безразличный вид. Он не хотел доверять лечение кому попало. Это было ниже его достоинства. — Сэр, — ровный голос с нажимом прошёлся по ушам, Торин сдавил плечо, упрямо дёрнув головой. Девушка прошла к столу, водрузив на него сумку из голубой плотной ткани. Врач достала несколько прозрачных конвертов, в которых явно прослеживались непонятная колба с иглой на конце, нитки, тонкий крючок, жгут и разные другие вещицы. — Пожалуйста, дайте мне помочь вам, сэр, — проговорила девушка, обернувшись к Торину. — Я сам перевяжу рану, женщина, — грубо ответил тот, кривя губы. Строгий взгляд девушки прошёлся по лицу и переместился на пропитанный кровью рукав. — Мне нужна вода и чистая повязка, — уточнил Торин, привыкший к медицине на скорую руку. В идеале были бы вполне кстати целебные травы, но в этом случае можно было обойтись и без них. — Я не имею права доверять пациентам медицинские принадлежности. Либо вы дадите мне осмотреть рану, либо я буду вынуждена уйти, — выбор был совсем неутешительным. В голове вмиг разразилась война между гордостью и разумом, последний из которых в итоге кровавого поединка вышел победителем. Скрипя зубами, Торин сдался и опустил ладонь с плеча, хватаясь за края ткани. Через секунду рубаха была снята через голову, неприятно отодравшись от повреждённой кожи. Девушка молча кивнула и присела слева от него, рассматривая ранение. Когда процедура была закончена и все раны обработаны, лекарь поспешила уйти. Торин, не проронив и слова благодарности, принялся натягивать подсохшую одежду. — Запишите чек за вызов на счёт полиции, — проговорил Вуд, перед её уходом. Кажется, он сделал совсем не то, о чём его попросил старший мужчина. Они обменялись вежливым прощанием. Дверь вновь захлопнулась. Торин вертел в голове новые слова, пытаясь их запомнить. Непонимание всегда вызывало тошнотворное чувство смятения, поэтому лучшее, что он мог сделать в данный момент — это попытаться вникнуть в происходящее, каким бы жалким ни казался этот факт. Зажигалка, машина, паспорт и несколько явных ругательств живой кашей копошились в голове. — Жалобу на нападавших подавать будете? — дежурно спросил офицер, пройдя в противоположный конец комнаты. — Нет, — Торин не привык жаловаться на орков или других тварей, с которыми у него когда-либо были взбучки. «Жалоба. Ну что за детские глупости?» Вновь оставшись наедине с хмурым задержанным, Вуд продолжил хранить неловкое, по его мнению, молчание. Сев за стол, он принялся что-то щёлкать по странной доске. Торин, на какое-то время решивший засунуть подальше своё противоречие, и открывший некогда позабытое вместе с юностью любопытство, глухо поинтересовался: — Что это за механизм? — Вуд сначала поднял бровь, а за ней и недоумённый взгляд. — Вы про это, сэр? — мужчина показательно щёлкнул ещё раз, имея в виду дощечку. Торин кивнул. — Это клавиатура, — человек ответил так, словно это было самым очевидным понятием в жизни — основой основ. — Как оно работает? — снова вопрос, Вуд нервно откашлялся. — Ну, вот, сэр, посмотрите, — он развернул светящийся предмет к Торину, тот удивлённо оглядел непонятный объект. — Я нажимаю на букву, и она появляется на мониторе. Офицер нажал на прописную «а», и Торин ошарашено уставился на появившийся из ниоткуда символ. — Это какая-то магия? — другого объяснения произошедшему Дубощит придумать не смог. Человек от чего-то улыбнулся. — Что-то около того, — мужчина поставил некий монитор в исходное положение и продолжил стучать по волшебной клавиатуре. — Если у вас действительно нет паспорта, то мне придётся задержать вас ещё на какое-то время. Необходимо сделать временное удостоверение личности. Но это дело не одной минуты, к сожалению, — человек вздохнул, груда свалившихся в виде неизвестного побитого мужчины проблем мелькнула в усталости на лице. Торин промолчал, не имея возражений против: в этом месте было сухо и тепло, да и краем глаза им была замечена неплохая лежанка за решёткой. Он скорее был против всего происходящего, но, как говорится, «бери, что дают», и Торин брал, а если не дают, то устраивал поход через пол мира. Пока что идти было некуда, а живот неприятно скрутило. — Нам… — Торин осёкся, привыкший отвечать сразу за большое количество товарищей, но обыденной толпы гномов рядом не было. — Мне нужна еда. Без доли просьбы — абсолютное утверждение, характерное для его гномьего и, в некотором смысле, королевского стиля речи. Вуд смерил задержанного взглядом. Торин уставился в ответ, ожидая отказа — день в этом мире очень наглядно показал, что ему и любым его проявлениям рады не были, а специально подхалимничать Дубощит отнюдь не собирался. Ещё чего. — Окей, деньги вернёте позже, — быстро согласился офицер. Торин взбодрился, невинная радость от простого согласия заставила его улыбнуться. Еда — это хорошо. Мужчина вышел, оставив монитор включённым. Торин встал, начав медленно бродить по комнате со сложенными за спиной руками. Прошёл небольшое расстояние от стены до стены, обогнул стол, как бы невзначай глянув, что там такого успело появиться. «Отчёт о задержании» — красовалось ровным рядом идеально выведенных букв по ослепительно белому. Торин пробежался по записи глазами. Так-так, «…в семь часов тридцать шесть минут… без каких-либо документов, подтверждающих личность задержанного… оказал нежелание вступать в контакт… возможна потеря памяти, проявление психического расстройства или реакция на психоактивные вещества…», Торин возмущённо отпрянул от дьявольской штуковины, не до конца понимая значений каждого слова, но отлично уловив общую суть написанного. Ну, конечно, он теперь объевшийся семян дурмана сумасшедший! Но никаких растений и грибов, которыми по слухам увлекался Радагаст, он не ел, да и курил только табак. Эти до гадкого ровные строчки злили, даже несмотря на то, что такое отношение к нему было не в новинку. Его часто принимали за бродяжного, никому неизвестного гнома, но в такие моменты какой-нибудь Давлин мог завести эпическую тираду о «Торите Дубощите, истинном Короле под Горой, сражавшимся один на один с огромным орком, одно только имя которого наводило ужас», и тогда все в благоговейном молчании признавали его… Сейчас такие речи могли только утвердить предполагаемую чокнутость задержанного. Не более. И злила даже не потеря титулов, а то, что здесь никто и слыхом не слыхивал о его вымученных кровью и потом боевых подвигах. Оставалось надеятся, что в таком далёком теперь Средеземьи всё же сложат о нём легенды и песни… Которые он и не услышит никогда. Торин раздосадовано стукнул кулаком по столу: «Какая к болрогам собачим теперь разница?». И всё же воспоминания о прошлой жизни не хотели покидать разум былого гнома. В голове вертелась одна единственная мысль: «Надо выбираться из этого покинутого богами места». Открылась дверь, и в комнату вошёл Вуд. В одной руке у него была коробка, а в другой два странных стакана на подставке. Живот предательски заурчал, отложив все планы буйного хозяина на один перекус вперёд. — Я сбегал за пончиками и кофе, вот держите, — мужчина передал Торину напиток, водружая остальную добычу на стол. Дубощит открыл крышку и принюхался — пахло совсем не знакомо, от напитка тонко поднимался пар, растворяясь в воздухе перед лицом. Он на пробу сделал небольшой глоток, посмаковав вкус: горечь вяжуще осела на языке, позже добавив терпкую кислинку. Это было неплохо. Но больше Торина заботила температура напитка — замёрзший под дождём организм нуждался в тепле. Офицер открыл коробку и достал забавного вида припорошённую белой пудрой выпечку с дыркой посередине. — Прошу, — человек протянул Торину упаковку. Дубощит долго не выбирал, взял первый попавшийся ему на глаза и голодно запихал его в рот целиком. Сахар и масло обвили рот необычной приторностью, Торин хмуро зажевал, а позже залил всё одним большим глотком кофе. Он не сильно любил сладости, да и, говоря на чистоту, не особо часто ему выпадал шанс ими поживиться. Гномий народ обожал мясо и жаренную картошку, а всякие сладкие изделия из муки были уделом таких же, как и эта еда, пухлых и мягких хоббитов. Торин задумчиво сжевал ещё парочку пончиков, допил кофе и почти сыто откинулся на стуле. — Спасибо, — проговорил Дубощит, со сложенными руками на груди пялясь в дальний угол комнаты. Вуд улыбнулся уголками губ, садясь обратно за работу. Через какое-то время он снова обратился к зависшему на пустой мысли Торину. — Давайте составлять документы. Назовите дату и место рождения, пожалуйста, — мужчина обратил на сидящего спокойный взгляд. Торин посмотрел мимо него, привычные слова быстро пробились из головы к тут же произнёсшим их губам: — 2746 год Третьей Эпохи. Эребор, — мужчина застыл, не отводя взгляд, в котором плескалось непонятное разочарование и усталость. — Давайте без шуток, сэр. Разве вам мало того, что я вас от платы за врача отмазал и еду принёс? — офицер непроницаемо посмотрел обратно в монитор. — Посерьёзнее, сэр, прошу вас. Торин не знал, что сказать, он был великолепно-серьёзен. Эта черта вплелась в него вместе с металлом в косички ещё в самом детстве, и продолжила совместное с ним путешествие даже после смерти. Отвечать наугад было бы глупо, а выставлять себя глупцом Торину не хотелось, даже с учётом того, что он и так уже успел затянуть у себя на шее петлю с ярлыком сумасшедшего. Ох уж эта гордость… Офицер всё ещё ожидал какой-то другой даты, но Торин продолжал хранить молчание. Воздух разорвал очередной вздох. — Ладно, окей, не знаю, что за шутки у вас такие, но давайте прикинем возраст, — Вуд внимательно оглядел непутёвого гостя. — Эм, ну, лет… я не знаю… тридцать шесть? — Торин скептично поднял бровь — в этом возрасте он только и делал, что бездельничал с юными, как и он тогда, друзьями-гномами, под шумок сбегая в город, да тайком таскал вино из кухни. Человеческие года всегда казались Дубощиту абсурдно-нескладными. Нет, он коротал срок после ста сорока и какие-то там тридцать шесть лет были для него быстротечной чушью. Но… раз в этом мире он тоже был человеком, стоило приноровиться и не лезть куда ни попадя со своими прожитыми веками. Он неопределённо пожал плечами, и Вуд, щёлкнув языком и прошептав тихое «мда», снова застучал по клавиатуре. — Место рождения писать не буду, а то потом миграционные службы нас загрызут за недостоверную информацию, — ровным тоном оповестил Торина человек, шмыгнув носом. — Если, дай бог, вспомните, откуда вы, то зайдите ко мне — я впишу страну. Дубощит знал, что не вспомнит. Потому что в голове и так стояли стены Эребора монолитно следующие за ним всю его юность с рождения. Другого дома он не признавал и признавать не хотел. — Кстати, мне же вас сфотографировать ещё надо, — вспомнив о каком-то непонятном действии, мужчина достал из кармана светящийся прямоугольник. — Не моргайте, — Торин застыл, не понимая, что происходит, поколебался секунду, решаясь что-то предпринять. Но метания оказались слишком долгими, потому что человек, видимо, уже закончил. — Благодарю, — злой непонимающий выдох оказался единственным высказанным проявлением сметения. Рядом со столом загудел подозрительного вида ящик, механическим гулом оповестив сидящих о своём присутствии. Торин настороженно уставился на него — всё издающее звуки казалось ему живым. А живое нападало. Через пару секунд нечто породило бумагу и опасливый взгляд превратился в недоумённый. Офицер перегнулся через стул и буднично достал из ящика появившийся по велению, никак иначе мага, листок. — Распишитесь вот тут, — человек ткнул в нужное место странной палочкой и отдал её Торину. Дубощит внимательно повертел незнакомый предмет в руке и, обнаружив тонкий кончик, неторопливо вывел привычные буквы. Мужчина снова повернул документ к себе, громко поставил печать и тоже расписался. — Ну вот и всё, сэр Дубощит. Вы официально существуете, — Торин хмыкнул, официально он может и существовал, но по всем другим аспектам уверенности в собственной жизни в этом паршивом мире всё ещё не было. — Ну и, как бы… — Вуд отдал новенькому недо-гражданину документ. Торин мельком мазнул взглядом по бумаге, натыкаясь на собственное лицо. — Можете идти. Слова долетели до ушей нехотя, задержанный дырявил взглядом собственный маленький портрет. Хотелось перестать удивляться каждой вещи, но сказать это было легче, чем сделать. — Но, если хотите, можете переночевать тут. Я, честно говоря, с такой ситуацией первый раз сталкиваюсь, возможно, нужные ещё какие-то бумаги… — Вуд выглядел растерянно. Торин оторвал взгляд от крохотного себя и молча кивнул человеку напротив. Тащиться сейчас куда-то не хотелось, ночь — это время для восстановления сил перед долгим и тяжёлым днём. Эту истину Дубощит выковал в изнуряющих путешествиях и тяжком труде, и отказываться от неё в такой ситуации было абсурдно. Нужно было поспать. Офицер качнул головой в ответ и, устало поднявшись, прошёл к клетке. — Вам что-нибудь нужно? — неуверенность сквозила в голосе не хуже открытого окна в шторм. Торин молча покачал головой и, зайдя за крупные прутья, обернулся на мужчину. Тот, поколебавшись, закрыл за ним дверь и уставился на замок, не зная, что предпринять. — Я вас, наверное, закрою, — всё-таки проговорил человек, медленно поворачивая ключ в замке. Дубощит не любил, когда его где-то запирали, потому что это замедляло продвижение к цели и мешало планам. Но теперь Эребор не ожидал его до конца осени, а других планов у Торина за пазухой не было. — Спокойной ночи, сэр, — неловко прочеканил Вуд, с пару секунд потоптался на месте и, не дождавшись ответа, вышел из комнаты, унеся с собой свет и звук. Торин снял сапоги и грузно опустился на койку — от кроватей он отвык давно, последнее время лежбищем ему служили мать-земля, да пещерные камни с накинутыми на них плащами. Голова встретилась с подушкой, веки потянуло вниз, но мысли не хотели давать разуму провалиться в забытие. Раздумья о случившемся в Средиземьи, казалось бы, отложенные навеки, всё же дотянулись до черепной коробки и гадкой массой затекли в разум. Минута перед концом. Она тянулась вечностью и мгновением одновременно. Что он тогда говорил? Торин начал вспоминать, прокручивая этот момент в памяти. Тогда — перед смертью, его каменное от времени и жизни сердце размягчилось, выпустив из самого себя тёплые, пропитанные искренностью слова. Такие, которым место действительно только перед вечной тьмой или в холодной ночи, рядом с маленькими ещё, сопящими племянниками. Торин болезненно сжал губы. Мысли о погибших Фили и Кили вгрызлись в память, раня в спешке позабывшую обо всём душу. Только сейчас Торин понял, что не успел оплакать чужую смерть, потому что погиб сам. Живот страшно кольнуло, по телу расползся жутких холод ощущения потери, за которым обычно следуют слёзы. Но, так и не родившиеся на свет, они всегда застывали горечью в горле… Мысль скользнула в голове жёстким утверждением: будь Торин сейчас в родном Средиземьи, возле остывших тел племянников без лишних глаз и ушей, он бы не смог сдержать горестную соль на глазах. Тем не менее, он был где-то не там, скорее — вдалеке, ближе к бреду сумасшедшего, ближе к тому, что не знает ничего о его мире. Ближе к тому, частью чего он стал. Всё это навеивало смешанную со злостью растерянность. Торин захотел забрать своё «спасибо», обращённое к чёртову офицеру Вуду, обратно. Потому, что его намного больше заслуживали его друзья, орлы и даже эльфы, будь они неладны. Жалеть о собственных ошибках Дубощит терпеть не мог. Как минимум потому, что их не признавал. Торин считал себя достойным королём, хорошим лидером и чистым умом гномом, не унаследовавшим сумасшествие своих отца и деда. Как минимум от того, что другие признавали в нём всё это. Обрушившееся на него драконья болезнь стала отправной точкой в сомнениях в самом себе. Это чувство было абсолютно новым или просто хорошо позабытым, спрятанным где-то в глубине души. Торин устало вздохнул, гадкое чувство поселилось в желудке, терзая сознание. Будто вместе с новым телом он унаследовал часть человеческой сути. Такая данность казалась нелепой и уродливой, унизительным фактором его пребывания здесь. Или же Дубощит просто не замечал этого в себе? Вскоре дыхание замедлилось, и Торин погрузился в сон. Сон о родных краях, сражениях и верных друзьях, знакомых лишь ему одному…