Владыка морозногорья

       — Отчего ты проснулся, дален? Ступай к себе, до рассвета ещё далеко.        — Я боюсь спать, дедушка. Мне приснился дурной сон, похожий на явь.        — Кто… был в твоём сне?        — Братик. Он был в лесу, совсем один, и тени Ужасного Волка шли по его следу, а лик луны был холоден и шестиглаз. Но братик не сдавался. Он плёл морок из ночи и терпкого лесного тумана, похожего на колдовское варево, заклинал листву, путал свои следы со звериными. Мне стало страшно, и я проснулся.        — Нынче светят полные луны. Пламень их дарует провидение, но порой даёт пищу ложному страху. Не позволяй ему взять верх над собою — ведь именно того ждёт Ужасный Волк.        — Как в той легенде о мудром Хранителе и священном звере Творцов? Расскажи мне её ещё раз!        — Да, как в ней. Давным-давно это было, ещё в ту пору, когда Завеса была не толще паутины, а в озёрах плескалось великое колдовство. Творцы тогда жили рядом с Народом, а шемов и дургенлен не было вовсе. Велик да могуч был в ту пору наш клан, ибо вёл его лучший из смертных.        — Тот Хранитель испросил милости у Защитницы Митал?        — Никто того уж не помнит — чай, не одна тысяча лет минула! Всех Творцов чтил тот Хранитель равно, и Творцы платили ему тем же: Диртамен открывал ему великие тайны колдовства, а переменчивая Андруил всегда приводила его охотников к изобильной дичи. Гиланнайн берегла их от диких тварей, а Джун даровал им лучшие мечи да стрелы из небесной кузни. Тёплое пламя Силейз хранило их очаг. А уж когда биться случалось — не оставляла их ярость Эльгарнана, а Фалон’Дин всегда был милостив к павшим. Но Ужасный Волк…        — Подожди, дедушка! Ты забыл сказать, что у Хранителя был маленький Первый!        — Верно. Доброе невинное дитя, а вот как ты сейчас. Любил его Хранитель пуще жизни, с гордостью глядел на его первые шаги в чародейском искусстве, и не было в его сердце страха о грядущем.        — Но потом пришёл Ужасный Волк. Ростом он был выше самых высоких гор, рык его был грозен, а шерсть подобна непроглядному туману, чёрному, будто смола?        — Да. В ту пору Волк уже задумал погубить Творцов и потому бродил по земле, собирая воинство да искушая смертных.        — Как сейчас, да?        — Верно, дален, как сейчас. Однажды, когда Хранитель был один, Волк вышел из лесу, взглянул на него своими шестью глазами, алыми, будто кровь, раскрыл ужасную пасть и заговорил. «Мир тебе, Хранитель Боранен! Много я слышал о твоей силе да мудрости, но лишь сегодня узрел их воочию». Молчал Хранитель, ибо знал он, что похвала от повелителя обмана — и не похвала вовсе. «Да вот только гляжу на тебя, и сердце моё кровью обливается!» — продолжал тем временем Волк, обернувши лапы хвостом, и каждый клык его был размером с аравель.        — Разве у Ужасного Волка есть сердце?        — Оно у всех есть. Только у Волка сердце злое и жестокое. «Негоже, чтобы равный Творцам был при них жалким слугою», — рычал он, и горное эхо рычало вместе с ним. — «Иди за мной, и мы вместе повергнем их!»        — К тебе Волк тоже приходил?        — Отчего ты так думаешь?        — Ты сам сказал братику намедни.        — То были речи не для твоих ушей.        — Тебе было страшно?        — Было. Но тому Хранителю было ещё страшнее, ведь Волк пришёл к нему не во сне. Он стоял прямо пред ним и ждал ответа, и с его ощеренной пасти капала слюна. Покачал головою Хранитель. «Не бывать тому», — ответил он. — «Ступай, откуда пришёл!».        — И Волк растерзал его?        — Верно. Могучую магию призвал Хранитель, но нечестивый бог был ещё сильнее. Схватил он Хранителя поперёк тулова своими ужасными зубами, трепал долго, как священный зверь треплет косулю, а после бросил наземь. А потом Волк спустился в лагерь, перебил всех охотников и перерезал всех галл. «Ты мог подарить им свободу!», — проревел он. — «Гляди же теперь на плоды своей гордыни!» Исчез Волк, будто его и не было. Поднялся на поляне великий плач. Встали Боранен вкруг умирающего Хранителя, Первый призвал целительную магию, да только не помочь уж было.        — И тогда появился Друг Мёртвых?        — Верно. Сам пришёл он за душою славного Хранителя. Распахнул он уже свои могучие крылья, собираясь унести праведника на свои Тропы, но тут маленький Первый пал пред ним на колена, уцепился за полы мантии. «Возьми тогда и нас тоже!» — вскричал он. «Что ты несёшь, глупый мальчишка?» — рассердился Фалон’Дин, отнимая его руки. — «Разве ж вы мертвы? Возвращайся к клану и заботься о них так же, как заботился твой наставник! А я позабочусь о нём!» Горько заплакал Первый. Он был мал годами, но Хранитель успел научить его магии и лесным премудростям разом.        — Первый сказал, что малому зверёнышу всё одно не выжить без матери?        — Верно. «Лишь раненые воины да малые дети остались от клана Боранен», — молвил он. — «А я слишком мал и слаб, чтобы защитить их. Холод, голод и дикие твари всё одно расправятся с нами, и то будет мучительная смерть». И дрогнуло ледяное сердце властителя мёртвых Троп. «Твоя правда, дитя», — сказал он, сложивши крылья. — «Не время сему достойному мужу покидать этот мир».        — Но ведь Хранитель уже умер, а тело его было изорвано клыками Волка?        — Да. Но тут на помощь Фалон’Дину пришли иные Творцы. «Нам не под силу вернуть жизнь в это тело, но мудрость сего праведника будет жить в новом», — молвил Диртамен. «Будет он беречь клан Боранен, как и прежде», — согласилась Защитница Митал. «И нести погибель врагам его», — добавил супруг её Эльгарнан. «Создадим же зверя, сильнее которого не было в Морозных горах, и даже пещерный медведь станет страшиться его», — предложила Гиланнайн. «Не будет ему равных в охоте на тварей иль двуногих», — молвила Андруил. «Подарю я ему зубы и когти, закалённые в небесной кузне», — согласился с ними Джун. «Напитаю я шкуру его своим огнём, дабы не мёрз он в самую лютую стужу», — сказала Силейз. И создали они могучего зверя с душою мудреца Народа, и наказали клану чтить его, как чтили бы Хранителя, не обращать против него оружия и не брать его добычи. А коли случиться найти им мёртвого зверя в лесу — предать его земле с почестями.        — Клан Боранен выстоял и преумножился, а маленький Первый испросил себе благословение зверя, дабы без тайны говорить с учителем и четвероногими детьми его?        — Истинно так. А после передал то знание своим сыновьям и дочерям. Они же открыли дар своим потомкам, и так он сквозь века и тысячелетия дошёл до нас с тобою. И, покамест милость Творцов с нами… Да ты никак спишь, дален?