Удачи, NPC!

      Ворота скрипнули, как кости древнего дракона с артритом, пропуская нас внутрь. И сразу же... запах. Если первый уровень пах гнилыми фруктами в помойке вегетарианца, то тут... Тут пахло задворками вселенной после праздничного запоя водяных. Затхлость, гниль, тухлые яйца и что-то еще... металлическое? Кислое? Как будто огромный аккумулятор утонул в сточной канаве и благополучно протек. Мой "Грибной Нюх" взвыл сиреной "ABORT MISSION!" и благополучно отключился, оставив меня наедине с этой вонючей реальностью. Спасибо, бро. Предал в самый нужный момент.       Хотя… так даже лучше. Не буду отвлекаться на ужасную какофонию из прелестнейших ароматов. Вероятнее всего, это даже часть испытания этого данжа, ибо Сакура и Бурый прикрыли лицо, пытаясь сбить запашок. Спайк шевелил хелицерами, говоря о своем недовольстве.       Перед нами расстилалось... болото. Не то уютное лесное с кувшинками и кваканьем, а этакое индустриальное. Мутная, маслянистая вода цвета запредельного похмелья. Поверхность покрыта пузырящейся пеной, зеленоватой слизью и какими-то островками гниющего тростника, похожего на ржавые трубы. Видимость – как в ночном клубе после пятой порции дешевого пунша: метров десять, не больше. Дальше – сплошная серо-буро-зеленая мгла. Воздух висел влажным, тяжелым одеялом, пропитанным той самой вонью. Дышать хотелось только через шерсть, и то казалось, что споры прорастают прямо в мозгу.       – "Эпичный второй уровень, говорили? Рулетка, говорили?" – мысленно бубнил я, пытаясь разглядеть хоть что-то в этой жиже. – "Выпала нам не пещера из плоти, не адский сад ядовитых роз... Нет! Выпало классическое болотце! Как в каждой уважающей себя RPG для новичков! Только вот уровень мобов... подозрительно не новичковый".       – Вода... – прошипела Сакура, и ее алые глаза сузились, сканируя мутную поверхность. Она стояла на небольшом относительно сухом пятачке у входа, ее Коготь Ночного Змея был наготове. – Очень мутная. И слишком тихая. Ни всплесков, ни ряби. Как в гробу.       – Ага, – хрипло согласился я, сжимая рукоять своего Ледяного Когтя. Холод металла хоть немного отвлекал от ощущения, что вот-вот сожрут заживо. – Идеальная маскировка. Ставлю свою хвостатую задницу на то, что твари сидят там, внизу. Ждут, когда какой-нибудь лох... то есть, мы... полезем в эту жижу.       Попытка разрядить обстановку не удалась. Нам же все равно придется идти вперед, через это прелестное болотце, а слова Сакуры о мутности напрягли еще сильнее. Все-таки её родная локация – Туманные Топи – является, по большей своей части, болотом, так что толк в мутности болота она знает.       Однако для меня её слова были еще более неприятны. Если в коридоре вампирша предупреждала меня об опасности заранее, то вот теперь, как я понимаю, роскоши обнаружителя неприятностей займет мой любимой хвост шизофреника. И нет, я благодарен своему хвосту (ну, почти), ибо выручал из неприятностей он ни раз и ни два, однако все-таки при выборе я бы предпочел положиться на восприятие Сакуры, а не абстрактную интуицию.       Бурый, все еще похожий на подбитого медведя (ну, потому что он и был подбитым медведем), угрюмо фыркнул и потоптался на месте. Шерсть на его боках местами еще дымилась от кислоты первого уровня. Спайк, мой верный паучий ершик, замерцал на моем плече тревожным желтоватым светом – явный сигнал "Опасность! Не лезь!".       – Бурый, – команда Сакуры прозвучала резко, без вариантов для обсуждения. – Ты первый. Танк, щит... ну, то, что от него осталось. Пройди несколько метров, посмотрим реакцию. Микки, будь готов с зельями. Спайк, будь готов поджарить любую тварь, что покажет свою моську.       Бурый выдавил что-то нечленораздельное. Видимо, медвежье "опять я?". Но спорить с разгоряченной вампиршей после грибного ада – себе дороже. Он нехотя ступил лапой в мутную жижу. Вода едва доходила ему до колен, но "плюх" был таким густым и противным, что у меня сжался желудок. Да блин! Если бы я бомбочкой в воду прыгнул, меньше бы шума было! На месте Бурого, я бы уже развернулся и запрыгнул обратно на платформу, но этот… сделал шаг. А затем еще один. Тишина. Только бульканье пузырей газа и чавканье грязи под его тяжелыми лапами.       – Видишь? – начала было Сакура, но тут Бурый замер. Не просто остановился. Застыл, как вкопанный. Медвежья морда повернулась вниз, в мутную воду прямо перед ним. Глаза расширились, шерсть на загривке встала дыбом. Он не рычал. Не ревел. Просто... смотрел. С немым, животным ужасом.       – БУРЫЙ?! – крикнул я.       Не прошло и секунды.       Из воды ПРЯМО ПЕРЕД НИМ, с чудовищным всплеском грязи и пены, взметнулось НЕЧТО. Это было... ну, представьте креветку. Только если эту креветку скрестили с экскаватором, покрасили в грязно-болотный цвет с ржавыми разводами и накачали стероидами размером с грузовик. Панцирь – бугристый, покрытый тиной и какими-то ракушками. Длинные, жилистые усы-антенны дергались в воздухе. И клешни... О, Боже, КЛЕШНИ! Каждая – под полтора метра, массивная, с зазубренными, как пила, внутренними краями. Они сверкнули в тусклом свете Спайка, как гильотины из кошмара сантехника.       Но самое жуткое – глаза. Две огромные, бездонно-алые точки, горящие холодным, абсолютно лишенным разума хищным светом. Они были прикованы к Бурому. И в них читался только один примитивный импульс: "ЕДА".       ЩЕЛК!       Звук смыкающихся челюстей прозвучал, как выстрел. Одна клешня вцепилась Бурому в выставленную вперед лапу! Металл наплечника скрипел и прогибался под страшным давлением. Бурый взревел от боли и неожиданности, инстинктивно занес свободную лапу, чтобы вмазать этому переростку-гамбасу по хитиновой роже.       И тут случилось то, чего я больше всего боялся. Креветка-монстр (табличка над головой опознавала тварь, как "Глубинный Клешнежор", и это звучало очень солидно!) не стала ждать удара. Она РВАНУЛАСЬ назад, в воду, утаскивая Бурого за собой! Мощные мускулы под панцирем сработали как лебедка. Бурый, несмотря на всю свою медвежью мощь, потерял равновесие. Его здоровенная туша наклонилась вперед, вторая лапа безнадежно заскользила по скользкому дну. Вода уже хлестнула ему по груди. В его глазах мелькнул чистый, первобытный ужас существа, понимающего, что его сейчас утянут на дно и сожрут заживо. Но… он не упирался, сопротивляясь поползновениям Клешнежора, и это было странно. Хотя сопротивление все равно было номинальным, ибо но его тащило, как щенка в ванну, только ванна была километровой глубины и кишмя кишела такими же тварями.       – НЕ ДАМ! – пронзительный, ледяной вопль Сакуры разрезал болотную мглу. Она не раздумывала. Не оценивала уровень твари (а Система услужливо выдала: "Глубинный Клешнежор, Ур. 20"). Она была просто красной молнией. Ее Коготь Ночного Змея, окутанный алым маревом магии крови, пронзил воздух и вонзился ТОЧНО в узкую щель между панцирем туловища и маленькой, уродливой головкой монстра. Раздался хруст хитина и противный, влажный хлюп.       Клешнежор вздрогнул всем телом. Алые глаза бешено заморгали. Хватка клешни на мгновение ослабла. Этого мгновения хватило!       – ПЕЙ! – заорал я, уже подскакивая к борющейся паре. В руке – флакон исцеляющего зелья. Не думая, я сунул горлышко в оскаленную от боли и ужаса пасть Бурого и вылил все содержимое. Золотистая жидкость хлынула внутрь. Почти сразу Бурый рванул застрявшую лапу с нечеловеческой (нечемедвежьей?) силой. Хитин треснул! Он вырвался!       Сакура, используя момент, нанесла еще один удар – в основание клешни, все еще сжимавшей наплечник Бурого. Клинок, усиленный магией крови, расколол хитин, как скорлупу ореха. Клешня безжизненно разжалась и с глухим плеском шлепнулась в воду.       Клешнежор, лишившись клешни и с дырой в голове, издал пронзительный, скрежещущий звук, больше похожий на визг тормозов поезда метро. Он рванулся вглубь болота, оставляя за собой кровавый след и волну мути. Преследовать его было слишком опасно и попахивало безумием – другие твари уже по-любому начали движения к молящему о помощи товарище.       Бурый, тяжело дыша, отполз на наш островок. Он дрожал всем телом, облизывая изуродованную лапу. Наплечник был смят и пробит, шкура и плоть под ним – страшное месиво. Но он был жив. Спайк тут же прыгнул к нему, зашипел и выпустил в рану слабую искру – пытался прижечь её, чтобы крови много не вытекло.       Я стоял, глядя на кровавый след, расходящийся в мутной воде. Сердце колотилось, как барабан в техно-группе. Рука, державшая пустой флакон, дрожала.       – Вот... вот черт... – выдохнул я, глядя на жалкие обломки хитиновой клешни, плавающие у наших ног. – Гамбас размером с "Запорожец". И это, похоже, был еще подросток. Веселуха. Просто офигеть как весело. – Я посмотрел на Сакуру. Она вытирала клинок о мокрый тростник. Ее грудь высоко вздымалась, а в глазах еще горели остатки боевой ярости, смешанные с адреналином. – Спасибо, что не дала нашему танку стать консервой для подводного барбекю. Хотя идея с шашлыком из медведя... – я потер виски.       Бурый ответил глухим стоном, явно не оценив мой юмор.       Сакура резко повернулась к воде, и ее взгляд снова стал острым, аналитическим.       – Он не один, – прошипела она. – Этот... Клешнежор... он был разведчиком. Или приманкой. Чувствую... движение. Везде.       Я присмотрелся. Она была права. Вода вокруг нашего маленького островка... шевелилась. Не от ветра. Из глубины поднимались пузыри. Много пузырей. И под мутной поверхностью угадывались темные, продолговатые тени. Много теней. Разных размеров. И все они медленно, неумолимо сдвигались в нашу сторону.       Выхода со второго данжа не было видно. Слишком сильно была снижена видимость. Хотя, учитывая скорость отхода напавшего и через сколько у нас тут образовался прорубь, наполненный опасными морепродуктами, не думаю, что расстояние очень большое.       Я тяжело вздохнул и достал еще одно зелье исцеления для Бурого. А потом потрогал пояс, где лежали три мои безумные склянки. "Костедрож", "Дыханье Теней" и "Поцелуй Хаоса". Они казались такими теплыми и уютными в этом холодном, склизком аду.       – Ладно, команда, – сказал я, пытаясь звучать бодрее, чем чувствовал. – Первый блин комом. Вернее, первая креветка. Теперь мы знаем, с чем имеем дело. Гигантские ракообразные, любящие болотные салатики из медведя. План прост: не дать себя заказать на доставку "Клешнежор.ру". – видя подавленное состояние товарищей, я решил взять инициативу в свои руки, вернее, лапы.       Все-таки, ситуация явно оказалась неординарной. Не знаю, насколько хороша в импровизации Сакура, но у меня в этом точно есть талант – никак иначе все пережитое в этом мире я объяснить не могу, так что я подошел к Бурому и залил еще одно зелье, эффект от которого был виден практически сразу.       – Эти твари… не позволяйте им укусить себя! У них есть парализующий яд! – выдавил Бурый, постепенно приходя в себя. Хм, мощь этого яда внушает опасения, ведь даже на Буром, который, как бы имеет класс танка, и прилагающуюся к этому высокую защиту, был парализован буквально через пару секунд после укуса.       Если я правильно понял, весь эффект от первого исцеляющего зелья ушел на нейтрализацию яда, а вот вторая склянка уже начала латать его рану. Это еще один показатель, ведь некротический яд Щелкунчиков был не настолько сильным… Ох, проблемно-то как!       – Раз так, то будем полагаться на мои способности. – обработав полученные сведенья, я вытащил одну из трех опасных склянок из сумки и присел, пытаясь собраться с мыслями. Все равно ране Бурого нужно было время, чтобы закрыться. Возможно, одного исцеляющего для этого будет даже мало.       На мне сосредоточилось двадцать пар глаз (16 глаз Спайка и по две пары Бурого и Сакуры).       – Времени будет не очень много, поэтому действовать придется быстро и решительно. Я буду прокладывать дорогу вперед и возьму на себя основное внимание всех тварей. Спайк, на тебе прикрытие и поддержка. Эти твари обитают в воде, так что наверняка удар молнии будет им не очень приятен.       Ну, это было бы логично. Все-таки вода является отличным проводником электричества, так что, пожалуй, с мощного удара по зоне мы и начнем наш забег. Да-да, это будет именно забег, потому что убивать всех Клешнежоров… у нас банально времени не хватит.       – Сакура, на тебе фланги и прикрытие Спайка. – я посмотрел в глаза вампирши, и та, явно став серьезной, понимающе кивнула. – Бурый, – я перевел взгляд на последнего члена нашей дружной команды. Медведь недовольно посопел от своей беспомощности, но все же поднял мордочку на меня. – На тебе тыл. Постарайся не отставать от нас, ибо двигаться вперед придется реально быстро.       Бурый хрипло кивнул, с трудом поднимаясь на дрожащие лапы. Его взгляд на изуродованную конечность говорил больше слов – он едва стоял. Сакура метнула на меня быстрый, оценивающий взгляд. В ее алых глазах мелькнуло что-то – тревога? Неодобрение? – но она лишь резко кивнула, сжимая клинок.       – Пять минут, Микки, – ее голос был как лезвие, заточенное на холоде. – Не больше. Иначе будешь трястись здесь, как осиновый лист в ураган, а мы… – Она не договорила, но ее взгляд скользнул по шевелящейся воде, где тени становились все отчетливее, а пузыри – все крупнее. Понятное дело, что она знала обо всех особенностей этого чудо-зелья, поэтому уже прикинула, сколько я протяну, и спорить с ней не было смысла. Да и эффект зелья был рассчитан максимум на пять минут, так что…       – Пять минут – это вечность в мире реал-тайм стратегий! – бодро парировал я, хотя внутри все сжалось в комок. Я достал склянку с "Костедрожом". Жидкость внутри переливалась холодным серебристым светом, а странные льдинки-кристаллы пульсировали, будто живые. Гнобл не врал – пахло она, как мятная жвачка, замешанная на жидком азоте и… предчувствии беды. – Пристегните ремни, пассажиры. Отправляемся!       Я откинул голову и выпил зелье залпом.       Эффект был… немедленным. И абсолютно не таким, как я ожидал.       Мир не просто ускорился. Он распался на кадры. Как будто кто-то переключил фильм со стандартных 24 кадров в секунду на 240. Звуки растянулись, превратившись в низкое, гудящее эхо. Всплеск воды от приближающейся тени? Медленный, тягучий звук, как будто кто-то тянет резину. Ворчание Бурого? Басовитый рокот, длящийся вечность. Сердцебиение в собственных ушах? Гулкий, размеренный стук гигантского метронома.       Но главное было внутри. Холод. Не просто физический – ледяная, кристально-чистая ясность мысли. Весь страх, вся паника, все сомнения – словно вымерзли, оставив после себя лишь чистый, безжалостный расчет. Я видел все: каждую рябь на воде, каждую травинку гниющего тростника, каждый пузырь, лопающийся с чудовищным замедлением. Я видел траекторию движения ближайшей тени под водой – неуклюжую, предсказуемую.       Видел широко раскрытые, полные ужаса глаза Бурого. Видел напряжение в мышцах Сакуры, готовой ринуться в бой. Видел, как Спайк за моей спиной принял свою истинную форму, накапливая заряд между хелицерами.       Время растянулось, как жвачка. Но мое тело… мое тело взорвалось.       Системное Оповещение (прокрутилось в сознании со скоростью мысли):       [Эффект "Костедрож" активирован!       Сила +100%!       Ловкость +100%!       Восприятие +50%!       Длительность: 04:59... 04:58...       Предупреждение: Неврологический откат неизбежен. Приготовьтесь.]       Я даже не побежал. Я сорвался с места, как пуля, выпущенная из гиперзвуковой пушки. Вода передо мной даже не успела взметнуться брызгами – она просто… расступилась под чудовищным давлением, создав временный сухой коридор на доли секунды. Ил под ногами? Не проблема. Мои лапы находили микроскопические выступы камня, пни, даже пузыри газа – все, что могло служить точкой опоры, и отталкивались с нечеловеческой силой. Я не бежал по болоту. Я летел над ним, касаясь поверхности лишь на мгновение.       Это чувство было невероятным! Незабываемым! Хотя… стоит признать, что учитывая мощь от эффекта зелья, я получу такие плюшки не раньше 40-го уровня, но даже так – это было что-то невероятное.       Первая тварь – Клешнежор поменьше, но уровень все равно был 20 – только начала выныривать из мутной жижи, раскрывая клешню. В моем восприятии его атака была похоже на медленное раскрытие цветка. Я был уже рядом. Мой Коготь Ледяного Вепря свистнул в замедленном времени. Удар! Не в панцирь, а в сустав клешни, ту самую слабую точку, которую мой ледяной, сверхбыстрый мозг вычислил за микросекунду. Хруст хитина прозвучал, как гром, но для меня это был лишь один из фоновых звуков. Тварь даже не успела осознать происходящего – ее отбросило в сторону, как тряпичную куклу, а я был уже на десять метров дальше.       – СПАЙК! ТЕПЕРЬ! – мой крик прозвучал в нормальном времени для них, но для меня растянулся в странный, низкий вой. Как же это непривычно!       Паук понял. Он не просто выпустил разряд. Он взорвался светом. Ослепительная сфера сине-белого пламени, ударившая в воду прямо перед Сакурой и Буром. Эффект был сродни сбросу электродубины в пруд.       ВА-БУУУУМ!       Вода в радиусе двадцати метров буквально вскипела. Сотни тысяч вольт ударили по нервной системе всего, что было под поверхностью. Тени конвульсивно дернулись. Крупные Клешнежоры (уровень 20!) взметнулись из воды, как выброшенные торпеды, начав биться в предсмертных судорогах, а их хитиновые панцири дымились. Мелкие твари просто всплыли брюхом вверх. На миг воцарилось зловещее шипение и запах жареных морепродуктов, смешанный с болотной вонью.       – ВПЕРЕД! ЗА МНОЙ! – рявкнул я, уже не крича, а командую. Холодная ясность "Костедрожа" не оставляла места эмоциям. Только цель. Ворота. Они маячили вдалеке, сквозь пелену пара и дыма от электро-барбекю. Теперь их было видно отчетливо – огромные, почерневшие, в пятистах метрах.       Сакура рванула как тень, буквально скользя по поверхности воды, используя редкие кочки и трупы тварей как опору. Она прикрывала правый фланг. Ее клинок мелькал, отсекая клешни слишком быстрым Клешнежорам, успевшим оправиться. Спайк, заметно потускневший после мегаразряда, шипел, выпуская точечные молнии в любую тварь, пытающуюся приблизиться к Бурому слева.       Бурый… Бурый бежал. Тяжело, хрипло дыша, хромая на раненую лапу, но БЕЖАЛ! Адреналин, зелья и дикий страх быть оставленным в этом аду гнали его вперед с такой скоростью, на какую только был способен медведь его комплекции. Он отчаянно бултыхался в воде, создавая фонтан брызг, но держал направление.       Я продолжал мчаться, как призрак. Мои движения были не просто быстрыми – они были оптимальными. Каждый шаг, каждый взмах хвоста для баланса, каждый уклон от щелкающей из воды клешни – все просчитывалось ледяным разумом "Костедрожа" за мгновения до действия. Я даже не дрался, а расчищал путь. Один Клешнежор, вынырнувший прямо передо мной, получил Ледяной Коготь прямо в алый глаз. Другой, пытавшийся утащить меня за ногу, лишился конечности у основания одним точным ударом. Я не пытался целенаправленно убить – время поджимало, поэтому я калечил, выводил из строя, создавая хаос и заграждения для тех, кто сзади.       [Длительность: 01:15... 01:14...]       Предупреждение Системы прозвучало в моем сознании, как звонок будильника в тишине. Времени оставалось в обрез.       – ПРЯМО! НЕ СТОЯТЬ! – заорал я, видя, как Сакура замедляется, чтобы прикончить раненую тварь. Понимаю её рвение. Эти твари много опыта дают, но сейчас это слишком рискованно! Если мы не успеем дойти до относительно безопасной зоны, можем погибнуть…       Мы продирались сквозь последние метры. Вода здесь была глубже, по грудь мне, но скорость от "Костедрожа" все еще позволяла почти бежать по поверхности. Ворота росли перед нами. Огромные, древние, покрытые таким же мерзким мицелием, как и все здесь. Между створками зияла та же узкая щель.       [Длительность: 00:30... 00:29...]       Первые спазмы пробежали по моей спине. Легкие судороги. Ледяная ясность начала таять, уступая место нарастающей волне… чего-то тяжелого, темного.       – БУРЫЙ! ПРОРЫВАЙ! – Сакура, поняв мою немую команду (или увидев мои судорожно дергающиеся плечи), рванула к щели, буквально впихнув в нее медведя. Тот пролез с ревом, используя весь свой матерно-медвежий жаргон. Спайк проскочил следом, как молния, приняв свою форму фамильяра.       [Длительность: 00:05... 00:04...]       Я был у щели. Сакура схватила меня за шиворот, чтобы протащить. В этот момент из мутной воды прямо за моей спиной вынеслась огромная тень. Не Клешнежор. Что-то другое. Длинное, змеевидное, с пастью, усеянной кинжалообразными зубами. Уровень 22. "Болотный Удав-Глотатель". Его пасть, широко раскрытая, была уже в метре от моей спины.       Время окончательно вернулось к норме. И вместе с ним вернулся весь ужас, вся боль от накатывающих конвульсий, вся леденящая душу близость смерти. Я замер.       Но тело, все еще помнящее команды "Костедрожа", среагировало само. Я не видел, не слышал – я ощутил опасность спиной. И рванулся вперед, в щель, одновременно отчаянно дернувшись в сторону.       Рев, всплеск, и… оглушительный БАМ! Глотатель врезался головой в каменную створку ворот как раз в тот момент, когда Сакура втянула меня внутрь. Его пасть сомкнулась в сантиметре от моего хвоста, откусив лишь клок шерсти.       Мы рухнули на твердый, покрытый слизью камень по ту сторону ворот. Бурый лежал пластом, тяжело дыша. Спайк тускло мерцал. Сакура, вся в болотной жиже и крови (не своей, слава Ктулху!), тут же вскочила, готовая к бою, но щель за нами была пуста.       Только гневный рев Глотателя и плеск воды снаружи.       А потом меня накрыло.              [Эффект "Костедрож" закончился.       Неврологический откат активирован!]       Ледяная ясность сменилась огненной волной боли. Каждая мышца в моем теле взбунтовалась. Судороги сжали меня, как в тисках. Я выгнулся дугой, скрежеща зубами, чтобы не закричать. Руки и ноги дергались в бешеном, неконтролируемом ритме. По телу прокатилась волна тошноты и абсолютной, парализующей слабости. Мир померк, закружился. Десять минут? Это обещало быть вечностью ада.       – М-микки! – услышал я приглушенный, как сквозь вату, голос Сакуры. Ее холодные руки легли на мои дергающиеся плечи.       – Гениально, мышак, – пронеслось в последней ясной мысли перед тем, как сознание начало уплывать в пучину боли. – Разрулил ситуацию как заправский менеджер среднего звена на аврале... И теперь твой отдел – твоя же нервная система – устроил забастовку с полным параличом производства. Бонусом.