Удачи, NPC!

      Шагнув за Сакурой под зловещую арку, меня тут же обволокло. Не тьмой, а запахом. Представьте себе тонну переспелых бананов, затоптанных в гигантскую кучу гниющей капусты, щедро сдобренную уксусом и присыпанную заплесневевшей пудрой. Мой "Грибной Нюх", обычно такой полезный, взвыл сиреной тревоги, пытаясь вычленить что-то конкретное из этого одуряющего коктейля. Дышать хотелось только через тряпку, и то казалось, что споры тут же прорастают в легких.       Перед нами расстилался первый зал данжа. И это была не привычная мне пещера или каньон, а огромная, заброшенная оранжерея, поглощенная буйством грибной жизни. Стены, потолок, пол – все было покрыто пульсирующим ковром мицелия, мерцавшего тусклым, больным светом. В воздухе висела влажная, липкая дымка. И посреди этого ада – Они.       Наши разведданные не врали. Микоиды были… разнообразны. Сакура быстро прошептала классификацию, но мой мозг тут же перевел ее на язык практики и абсурда, оценивая выплывающие таблички на мобах:       "Плевунчики" были похожи на гигантские, жирные сморчки на толстых ножках. Сверху, где должна быть шляпка, зияло отверстие, из которого уже сочилась едкая зеленоватая слизь. У них стабильно был 18 уровень. Эти мобы четко заняли позиции на возвышенностях за спинами танков. Если бы как-то и можно их действия описать, для этого подходил девиз: "Плюй дальше, плюй точнее!"       "Чихарики" – то были маленькие, юркие, похожие на поганки на тонких ножках, существа. Они тихо передвигались по полу, оставляя за собой светящиеся следы из мелких спор. Опять же, их уровень был в рамках ожидаемого – 18. Стоит признать, что на первый взгляд они казались безобидными, но мой нюх кричал об опасности этих "подарков". Из нашей группы вывелись все недальновидные медведи, которые когда-то хотели потискать милых белок. Хотя… Бурый порывался вперед, явно сомневаясь в том, что это может быть опасным.       Последними были "Бронеспины" – массивные, как пни, грибы-трутовики. Их шляпки были похожи на слоистую, потрескавшуюся броню. Росли прямо из пола, почти неподвижно. Пока мы не дали о себе знать, эти ребята просто покачивались из стороны в сторону, однако, стоило прозвучать сигналу, как они выпрыгнули из своих берлог, обнажили подобия щитов и выстроились в ряд.       Наши действия были мгновенными, приводя в действия оговоренную стратегию на это сражение.       – Бурый! – Сакура закричала так громко, что приторный воздух завибрировал от её командного тона.       Медведь рявкнул, встал на задние лапы, превратившись в живую, мохнатую крепость. Он выставил вперед дешевый щит (к сожалению, на что-то большее денег у нас не было) и сразу же принял первый залп кислотных струй на него.       “Пшшшш!” – по округе тут же разошлось шипение. Металл, как и ожидалось, начал мгновенно плавиться, однако Бурый, стиснув челюсти, держал его обеими лапами, понимая, что ему нужно выиграть немного времени. "Плевунчики" же не ограничились одним залпом, так что уже через минуту бурый скрылся в густом черном дыме, валившем от щита.       – Спайк, зажигай! – крикнул я, указывая на ближайшие скопления светящихся следов "Чихариков".       Наш паук, похожий на обугленный ершик для посуды, уже давно соскочил с моего плеча и занял позицию за Бурым, принимая свою истинную форму – именно из-за того, что ему нужно было оставаться неподвижным для концентрации разряда электричества, Бурый и должен был выиграть время таким неординарным способом.       Спайк замер. Его тельце напряглось, и над мохнатой спинкой вспыхнули крошечные, но ослепительно яркие синие молнии.       Щелк-Щелк-Щелк!       Точечные разряды били в светящиеся споры на полу. Те шипели, чернели и рассыпались в безвредную пыль без взрыва. Эффективно! Но темп... Очень медленный. А "Чихарики" тем временем сновали как угорелые, закладывая новые мины по флангам, подбираясь все ближе к нашей позиции.       Но хуже всего были "подарки" от этих самых "Чихариков". Один из них, юркнув почти под самые лапы медведя, несмотря на дым и кислоту, чихнул облачком серебристых спор прямо в сторону Бурого. Облачко накрыло его ноги. Бурый вдруг замер, и его могучая шея напряглась, но повернуть голову он не смог. Глаза округлились от ужаса и бессилия. Это был чертов паралич! В этот момент новая струя кислоты от "Плевунчика" угодила ему прямо в незащищенный бок. Раздалось шипение и глухой стон сквозь стиснутые зубы.       – Держись, косолапый! – Я рванул вперед, пригнувшись от кислотной струи. "Плевунчики" тут же перенесли огонь на меня. Липкая, вонючая жижа просвистела мимо уха, вторая обожгла плечо – сквозь кожанку словно раскаленный гвоздь вогнали. Я вскрикнул, но не остановился. Уклонился от третьего плевка, используя всю свою мышиную прыть и свою новую особенность, чувствуя, как инстинкты обострились до предела в столь критической ситуации.       Подбежав к Бурому, я выхватил из пояса флакон с исцеляющим зельем. Медведь смотрел на меня стеклянными, полными паники глазами. Его пасть была чуть приоткрыта от боли, а мышцы не слушались. Я сунул горлышко флакона между его клыков, сжал – и зелье хлынуло внутрь. Почти сразу же Бурый содрогнулся, громко сглотнул и рявкнул уже с привычной яростью, снова приняв на себя шквал кислоты.       Я мысленно выдохнул. Повезло, что хватило одного флакона для снятия паралича, иначе бы было очень тяжко. Сакура, конечно, сильна, однако на второй Кровавый Шар, которым она отвлекла толпу микоидов, её вряд ли хватит. Откуда у неё вообще такая мощная способность? Урон по немалый область, да еще и весьма существенный, хотя… вампирша побледнела очень сильно после этого и даже замедлилась. Нужно прикрыть её, пока ситуация не вышла из-под контроля.       Ожог на плече, конечно, неприятно болел, однако боль была вполне терпимой. С такой раной я остаюсь вполне дееспособным, ибо мне для ликвидации мобов хватит и одной руки – той, в которой у меня находится Коготь Ледяного Вепря. Не думаю, что рационально использовать ложку в этой зачистке, поэтому пусть покоится в кармане. Да и тратить зелья исцеления, ценность которых в данной ситуации сложно было переоценить, было глупо.       Отловив наглого минера (слава Ктулху, мой хвост оказался быстрее и юрче его ножек!), я оставил на Буром отвлечение и вернулся к Сакуре быстрым рывком. Вонь плавящегося металла и медвежьей шерсти смешивалась с общим грибным амбре, ударяя по моему нюху лишь немногим слабее хука Кроля.       – Спайк, как там?! – крикнул я, стараясь перекрыть шипение кислоты и яростный рык Бурого, который теперь не только держал щит, но и пытался отбиваться лапой от слишком назойливых "Чихариков". Этих мелких засранцев было слишком много и, пусть большая их часть была занята новым минированием местности, небольшая кучка занималась подрывной деятельности в режиме “положил, свалил, взорвал”.       И я был бы рад помочь Бурому, да вот только вампирша пострадала сильнее, чем я ожидал. Теперь кислотные струи проходили в опасной близости от неё, и лишь каким-то чудом Сакура все еще не превратилась в едкий кусок некромантского мяса… Так что я подменил Сакуру, которой нужно было время, чтобы опрокинуть в себя пару исцеляющих зелий.       Паук ответил короткой, нетерпеливой трелью и удвоил усилия       Щелк-Щелк-Щелк-Щелк!       Молнии засверкали чаще. Он проделал уже приличную брешь в минном поле прямо перед нами, но "Чихарики" не дремали, закладывая новые ловушки на флангах и пытаясь обойти. Это была изматывающая гонка, во время которой желание поиграть в “Сапера” в экстремальных условиях росло в геометрической прогрессии с каждой секундой.       Эти несколько минут, в течение которых я и Сакура менялись местами, стараясь привлечь, как можно больше внимание микоидов, казалось, растянулись в часы. Выносливости чертовски не хватало – в отличие от прошлых данжей, где я мог прятаться за укрытиями и переводить дух, здесь все было совсем иначе. Здесь мы работали в группе, поэтому спрятаться раньше, чем Сакура придет в себя, я не мог – в противном случае, на Буром бы сосредоточился весь кислотный огонь “Плевунчиков” и бомбовый обстрел “Чихарики”, а вожак гризли и так превратился в дымящийся памятник стоицизму – шкура покрылась язвами от кислоты, щит был изъеден почти до рукояти, а на шерсти местами висела паралитическая слизь от чихов.       Еще шесть раз мне пришлось заливать Бурому флаконы, ибо полоска его здоровья переходила в опасную красную зону. В эти мгновения Сакура металась рядом, как алый призрак, отвлекая "Плевунчиков" короткими выпадами и провокационными сгустками магии крови, заставляя их переносить огонь на нее. Она уворачивалась с невозможной грацией, а ее Коготь Ночного Змея оставлял на мицелии кровавые полосы, но до стрелков добраться было нельзя – их надежно прикрывали непробиваемые пока "Бронеспины", стоящие стеной, а заход с фланга мог обернуться катастрофой из-за минного поля.       И вот, наконец, долгожданный сигнал! Спайк издал пронзительный, ликующий писк и взмыл вверх, его тельце ярко вспыхнуло синим светом – путь через минное поле к тылу врага был расчищен! Брешь была не очень широкой, но её было вполне достаточно для того, чтобы мы перешли в контрнаступление.       – Теперь НАША ОЧЕРЕДЬ! – зарычала Сакура, и в ее глазах вспыхнул знакомый адский огонь. – Микки, со мной! Бурый, держись еще чуть-чуть! Отступай к выходу!       Мы рванули вперед, как два сгустка ярости, проскочив в проход, прожженный Спайком. Я – используя всю свою ловкость, чтобы петлять между редкими оставшимися минами по краям и комьями летящей кислоты. Сакура – просто исчезнув в алой дымке и появившись уже в самой гуще перепуганных "Чихариков".       Наше разгромное наступление стало триумфальным, превратившись в финальный акт возмездия.       "Чихарики", лишенные защиты "Бронеспин" и не ожидающие удара в спину, оказались хрупкими. Мой Коготь Ледяного Вепря свистел в воздухе. Первый удар – в основание тонкой ножки. Ледяное лезвие вонзилось легко, и мороз тут же пополз вверх по телу гриба.       Хруст!       "Чихарик" замер, покрываясь инеем, и, спустя пару секунд, рухнул, разбившись на куски. Второй попытался чихнуть мне в лицо – я пригнулся, и облачко парализующих спор прошло над головой. Ответный удар клинка – и второй гриб отправился к праотцам. Способность "Обморожение" работала безупречно, сковывая юрких противников.       Сакура же была вихрем смерти. Ее Коготь Ночного Змея мелькал, оставляя в воздухе кровавые росчерки. Она не рубила – она взрывала грибы изнутри, используя магию крови. "Чихарики" буквально лопались, разбрызгивая липкую, темную субстанцию. Ее алые глаза горели холодным удовлетворением. За одну минуту, которой явно было недостаточно, чтобы сбросить пар, с тылом было покончено.       "Плевунчики", оставшись без прикрытия мин и отвлекающего фактора в лице юрких "Чихариков", запаниковали. Они пытались развернуть свои "плевательные" установки назад, но было поздно, да и их посредственная скорость не позволила сделать хоть что-то. Сакура уже была среди них. Ее клинок находил слабые места в их сморчковых телах – у основания "шляпки", в сочленениях. Один, второй... Струи кислоты били беспорядочно, больше мешая друг другу и попадая по "Бронеспинам", отчего те недовольно кряхтели. Я подключился, используя скорость. Мой Коготь вонзался в "стволы" Плевунчиков. Лед сковывал их, делая их движения еще более неуклюжими. Их кислота была страшна на расстоянии, но в ближнем бою они оказались беспомощны. Вскоре последний "Плевунчик" захлебнулся собственной слизью и рухнул с глухим шлепком.       Остались только "Бронеспины". Могучие, неподвижные, покрытые слоистой броней. Они не атаковали. Они просто... стояли стеной. И регенерировали – это могло стать проблемой, ведь свежие раны от случайных брызг кислоты или наших пробных ударов медленно, но заметно затягивались. Мицелий вокруг них пульсировал активнее в эти секунды.       – Дело техники, – хрипло выдохнул я, подходя к ближайшему. Бурый, наконец-то освобожденный от адского обстрела, рухнул на задницу у самого края расчищенной зоны, тяжело дыша и облизывая самые свежие ожоги. Спайк устроился у него на плече, тихо потрескивая – видимо, он истратил немалые объемы маны для того, чтобы расчистить нам путь.       Сакура кивнула. Ее дыхание тоже было учащенным, но в глазах горела решимость. Она вытерла клинок о бесформенный кусок шляпки "Плевунчика".       – Регенерация... – пробормотала она. – Мой клинок может ее подавить. Ты бьешь первым, чтобы нанести эффект Обморожения, а уже за тобой я. Концентрируемся на одной цели. – пусть мы и были слегка вымотаны сражением, однако это не помешало Сакуре быстро придумать план по ликвидации самых живучих микоидов.       Мы выбрали ближайшую цель. Я рванул вперед, Коготь Ледяного Вепря свистнул, вонзившись в "ножку" Бронеспина у самого основания, где броня казалась чуть тоньше. Морозный узор мгновенно пополз по твердой, древесной плоти гриба. Раздался треск – лед буквально впивался в него, сковывая и ослабляя. "Бронеспин" замер, издав низкий, дребезжащий стон.       – Сейчас! – крикнул я.       Сакура была уже там. Ее клинок, окутанный алым маревом, вонзился точно в центр ледяного узора. Раздался не хруст, а какой-то противный, влажный хлюп. Сакура нанесла еще несколько ударов, и я не сразу понял, для чего это было нужно – можно же было нанести один точный удар. А вот когда по телу "Бронеспина" пробежали судороги. Темные, жилистые волокна мицелия вокруг раны почернели и съежились, как обожженные, и регенерация остановилась, я наконец-то вспомнил. Способность её клинка имеет шанс на срабатывание, причем шанс не очень-то и высокий, поэтому вампирша решила сначала заблокировать регенерацию врага, а уже потом добить, чтобы не было проблем с регенерацией. Как только я обдумал это, Сакура нанесла решающий удар, оставив зияющую, сочащейся густым, темным соком, рану.       – Работает! – удовлетворенно процедила Сакура, пытаясь перевести дух.       Я не стал медлить и рванул уже ко второму противнику, а дальше… Мы методично, как дровосеки, принялись за остальных "Бронеспинов". Я – наносил первый удар, сковывая и ослабляя льдом. Сакура – проводила операцию по ограничению регенерации, а уже потом наносила добивающий удар, вгоняя клинок в ледяную ловушку. Без своих прикрытий, без способности быстро восстанавливаться, могучие грибы-танки оказались очень легкими мишенями. Медленные, неповоротливые, хоть и упрямые до нельзя… Но все же противниками их уже язык не поворачивался их назвать. Наша скорость была на ином уровне, а эффект Обморожения лишал танков даже теоретической возможности нанести по нам урон.       Бурый, немного придя в себя, присоединился к финалу, просто лупя своими медвежьими кулачищами по уже поврежденным участкам, ускоряя разгром с каким-то особым, терапевтическим для него остервенением. Я, конечно, был не особо рад этому – как-никак, ему нужно было полностью восстановиться, а не страдать фигней, однако мешать ему не стал. Как-никак, эти микоиды сильно потрепали его, так что ментальная разгрузка ему была даже необходимо.       Целый час потребовался нам на этот первый зал эпического данжа. Когда последний "Бронеспин" рухнул с глухим стуком, рассыпаясь на черные, безжизненные куски, воцарилась тишина, нарушаемая только тяжелым дыханием Бурого, моими собственными всхлипами от накопившейся усталости и тихим потрескиванием Спайка. Воздух все еще вонял гнилью, кислотой, горелой шерстью и грибным соком, но хотя бы не летели струи яда и споры паралича.       Я прислонился к покрытой пульсирующим мицелием стене, вытирая пот со лба. Рука дрожала от напряжения и адреналина. Плечо ныло от ожога. Фляга с исцеляющим зельем была наполовину пуста. Но мы сделали это. По плану. Без жертв. Эпический данж, пусть и лишь первый уровень, был покорен. Опыт хлынул теплой волной, приятно покалывая кожу – уровень поднялся до 16-го и это не могло не радовать.       Сакура стояла посреди зала, оглядывая поле боя с видом полководца после трудной победы. На ее лице не было триумфа, только глубокая усталость и холодная сосредоточенность. Она вытерла клинок о последний кусок грибного мусора.       – Перекур, – хрипло объявила она, явно находясь не в лучшей форме. – Двадцать минут на перевязки и прием зелий, а дальше собираем лут и взглянем на второй этаж. – Она бросила взгляд на темный, зияющий проход в дальнем конце зала, откуда тянуло еще более затхлым и странным холодком.       Я только начал ковыряться в поясе за тряпкой, как мир содрогнулся. Сначала – глухой, сдавленный БУМ где-то за нашими спинами, в районе входа. Потолок над аркой, через которую мы вошли, качнулся, посыпав нас градом мелких камешков и споровой пыли. Мы все вздрогнули, обернувшись.       – Что за черт?! – выдохнул я.       Ответом стал второй, куда более мощный взрыв – оглушительный, раскатистый БА-БАХ! Прямо у входа! Волна горячего воздуха, смешанного с грибной вонью и пылью, ударила нам в спины. Каменная арка, служившая входом в этот зал, содрогнулась, как в лихорадке. Послышался жуткий скрежет, треск ломающегося камня – и огромные глыбы рухнули вниз, похоронив под собой тусклый свет, лившийся извне. Облако пыли и спор поднялось к потолку, на мгновение скрыв все. Когда оно начало оседать, стало ясно: проход завален. Наглухо. Огромные, покрытые мицелием глыбы образовали непроходимую груду. Снаружи не пробивалось ни лучика света. Мы оказались в ловушке.       Я вздохнул, доставая тряпку и остатки зелья для перевязки ожога, но рука дрожала уже не только от усталости. – "Дело техники", – мысленно повторил я. Да, сражение прошло по плану. Но этот план явно не включал в себя замуровывание в грибном склепе. В этот раз, пусть мы и держали ситуацию в руках от начала до конца, Фортуна явно решила напомнить, что ее колесо крутится безостановочно. И только что оно громыхнуло так, что камни посыпались. Теперь единственный путь – вперед. Вглубь. Туда, где пахло еще более странным холодком и ждала рулетка второго этажа. Мысль о том, что босс был где-то там, на последнем уровне, уже не казалась такой отдаленной перспективой, ибо, по всей видимости, нам придется зачистить этот данж.