Бегущие от демонов за солнцем: воскресший детектив и физхимик-асура

Томико... Твёрдое то, мягкое ми и твёрдое ко… Средняя, как примитивность, как нота ми, мягкость всегда была скрыта за крайними, первым, как вкус исключительности, и последним, как скрытый талант, твёрдыми. И даже жестокими. Томико была убийцей. Но она считала это прекрасным. Словно была демоном в небесах.

***

Колени не подпрыгивали даже на лежачих полицейских, радио не было слышно, в окне проносились исключительно знакомые виды. Но Томико никогда не было скучно. И дело даже не в убийствах. А в книге на её коленях. «Ромэо и Джульетта». Её не волновала девчонка, следующая за их машиной, в голове лишь играла ее песня. Исповедь. «Ты для меня шёпот ракушки, Со мной ты лишь в шорохах ткани. Любить тебя сложно, когда втихушку, Когда свет зари меня манит... Любовь — это на всë тело эссенция, Где неизвестность может опьянять, как ром... Но проще устроить пытку на сердце! Предвкушать, когда гранет гром. Гром — аггравации основная эссенция, Пыткой сердца является этот гром. Принятие чувств — стадия номера терции, Коль не любишь, дай проглотить её ком!» Он ее не любил. Точнее любил, но другую ее. Чертову сестричку. Сегодня она собиралась покончить со всем этим окончательно. Как Джульетта с Ромэо.

***

Ритм никогда не оставлял Фугон. Даже несмотря на потерю. То, чего она никогда не вернет, оставило свой последний подарок. Ритм. Если поймать ритм, сопровождающий все изменения в организме при физической нагрузке, можно ухватиться и за изменение пространства-времени, а там и до струн дотянуться недалеко. Если не струны, то как еще можно объяснить возникновение ее сил? Силы Хисена, конечно, в таком случае остаются под вопросом. Да, собственно, и извечный вопрос все еще в силе: куда все идет после смерти? Хисен, по сути, дарит смерть самому мирозданию. А это мироздание возрождается Фугон. Тут еще одна теория напрашивается… Но это потом. Сейчас главная теория: здесь столько зависит не от понимания Фугон, а от ее чувств, самого верного и первозданного. Она чувствовала, как сбивается с привычного ритма, пытаясь успеть за машиной, да вот только если понять это чувство, то тут же обнажается простая деталь: сбивание с ритма — просто метаморфоза его энергии. Закон сохранения энергии никто не отменял. Но Фугон даже не нужно ничего превращать: достаточно уменьшить радиус превращения. А для этого достаточно замкнуть круг передвижения энергии. Короче, избавиться от энтропии. А для этого достаточно сильнее ускориться, чтобы заставить исказиться пространство-время, ухватиться за него и соединить концы, чтобы энергия пошла по кругу внутри нее. По большому кругу кровообращения. Кровь кипела, Фугон неслась, используя свою способность, чтобы замкнуть тысячи концов струн пространства-времени внутри себя, и заставить меру хаоса работать на нее. Так она и становилась асурой.

***

Ритм. Томико с детства привлекал голубой. Именно в этот цвет был окрашен ритм в ее голове. Поэтому она выразила его во всем: волосах, глазах, обложках к песням, в костюмах на концерты. Просто голубой — цвет воды, что извечно подчиняется ритму жизни. Дунет ветер — и вот меняется сам хаос течений воды. Коснёшься — увидишь сам. Увидишь, что хаос воды замкнут кругами — он содержит ритм. Ритм пропитывает все вокруг. Именно поэтому сестры Якудза выбрали две мечты, связанные ритмом — музыка жизни и танец смерти. Обладательница второй мечты сейчас стояла напротив той прыткой девчонки, которая сумела угнаться за машиной на своих двоих и дыхание которой оставалось на удивление ритмичным. До чего же Томико хотела сыграть под этот ритм. На кладбище, куда она приехала, обрушился дождь. Хаос воды потянулся к первозданному ритму — ритму этой девчонки. Почему бы не испытать ее? Томико ринулась вперед: дело за малым. За самым возбуждающим.

***

Томико ринулась на нее. И Фугон ухмыльнулась, вскинув перед собой ладонь. Дело за малым. Томико в моменте и брови вскинула, и кулак: оный обрушился прямо в ладонь Фугон. Принял вызов. Чужие зрачки расширились, ноздри раздулись. «Прекрасно» — только и пронеслось в мыслях Фугон. Этот кулак порождал ударную волну. А ладонь Фугон уже держала концы струн. Те тут же разнесло в разные стороны. Но они ведь притягивались, как магниты, благодаря ритму Фугон. И именно поэтому они в следующий момент сомкнулись за ее спиной. Создалось этакое энергетическое поле самой обыкновенной формы. И в пределах этого поля правила Фугон. И она начала вытягивать силы из Томико, искажая ее внутренний ритм — теперь он соединялся с полем… …Когда по этому полю прошёлся разряд. Появился переменный ток. Томико вывернулась, исчезая в стене дождя, и обрушила голень прямо на ухо Фугон. Ту тут же отшвырнуло. «Чего?.. Как Томико смогла?!» Встретив раскаленными ладонями высокий камень, Фугон только и смогла, что оттолкнуть себя подальше. В моменте. Как во время соревнований по плаванию. Вот только дождь не поймал Фугон в невесомость. «Больно…» А когда тело кувыркнулось — в тот то момент все сработало на уровне инстинктов. Тысячи струн зашептали. Шепот нарастал в визг. А визг… Это свист скорости. Фугон потом еще долго будет ломать голову над этой задачкой. Что за струны она схватила, что смогла разогнаться до такой скорости? А скорость эта ухватилась за Фугон карабином на канате, вместе с которым туристов бросают с высоты. И произошло нечто совершенно непонятное, но такое, что ощупать можно. Фугон дернула пальцами — раздался взвизг, и Томико сорвалась со своего равновесия за секунду до того удара ногой. Удара, который уже произошел. В этот раз его не произошло. Фугон на такой скорости не соображала, что здесь да как. И не сообразила, в какой момент в горло прилетел кулак. — Что за?.. — выдала она каким-то нечеловеческим голосом прежде чем вновь отлететь назад. Но одновременно с этим она подалась вперёд. Ее буквально разорвало на две части. Фугон была везде. Но стоило замахнуться ногой, как Томико увернулась. Как ей удается так тонко чувствовать ритм боя? Фугон выбрала точку, где хочет оказаться, прежде чем снова ощутила потерю. Потерю этой внеземной скорости. Ноги тяжело ударились о камень кладбища, а тот только и рад был подарить боль. Кладбище как никак. «А если воспользоваться смертью?» Фугон мельком глянула на случайную могилу. И вздрогнула. Там было что-то голубое. Но в следующий момент из ниоткуда обрушился удар. Кровь полетела прямо в дождь, а Фугон — на камень. В тот момент она действительно была готова воспользоваться смертью. Лишь бы прибить эту яриман. Но Фугон зареклась. И эта голубовласка не изменит обещания, данного самой себе. Оставляющего ее на плаву. Поэтому Фугон напрягла все, что было в прессе, и успела вскочить, вскинув обе руки в защиту. Их кости тут же раздробило. И снова боль… Она зажглась где-то глубоко, совсем не в руках. И Фугон снова не поняла, что было дальше.

***

Неровное дыхание Хисена глухо отдавалось в голове, полной мыслей о недавно произошедшем. Мичайо был в шоке. Он приехал на сигнал GPS второго телефона Хисена, но то, что было потом… Объяснению не поддавалось. Но он не успел ничего выяснить: Фугон написала Хисену свое местоположение, и тот тут же рванул за ней. Мичайо задумчиво смотрел в окнл, когда за стеклом появилось кладбище и Хисен вдарил по тормозам. Он первым выскочил за дверь, спустил с предохранителя пистолет и исчез в стене дождя. Мичайо сорвался следом.

***

И вот они здесь. Место схватки Фугон и Томико. Хисен несся сюда как мог. Но то, что он увидел, объяснению не поддавалось.

***

Из глаз брызнула кровь. Зеленая. И ни кладбища, ни Томико вокруг больше не было. Была лишь эта кроличья нора. Понимаете, у госпожи Фугон состояние глубокого погружения в себя, так называемая «кроличья нора» поэтому она так себя ведет с Вами. Это лечится. Это не лечится. Фугон вскинула раздробленные руки, расставила их. И встала на пальцы ног. Все вокруг нее отшвырнуло, от света вокруг остались обоженные края. Края ее кроличьей норы. Они так красиво отслаивались вокруг нее, так далеко, что хоть беги — не коснёшься. И ей это настолько понравилось, что своим телом она повторила их форму. И коснулась. Из глаз не переставала течь зеленая кровь. И Фугон вскружила ее. Начался безумный танец обожженного света.

***

Хисен был прав. В прошлом Фугон занималась балетом. Он замер, пока она исполняла танец, и осмотрелся. Тут же вырвался крик: — НЕТ!!! Он выронил пистолет, задохнулся в собственном крике и понесся вперёд, так наивно полагая, что сможет преодолеть эти считанные секунды перед тем, как нож второй Томико опустится на грудь своего потерявшего сознание двойника. Но стоило снова вдохнуть, как пришло осознание: он вполне может воспользоваться силой! И за половины секунд его пальцы загораются черным. А затем небо озаряет зеленая гроза. Обеих Томико отбрасывает в разные стороны, а Хисен вскидывает голову. И раскрывает рот. Зелёный вихрится вокруг… Фугон. А та кружится в воздухе на пальцах ног, разбрасывая вокруг себя волны туманистого сияния, вскидывает ногу и прогибается. Вдоль ее спины проходится зеленый разряд, и туманистое сияние вокруг изящных расставленных рук вспыхивает. И тут же Хисен понимает, что и его тело вспыхивает. Он опускает взгляд. Все тело охвачено зелёным пламенем. Зелёный застилает и глаза. И сквозь эту дымку Хисен видит. Видит Фугон, но с обычными пшеничными волосами. Разлившееся удивление также разжигает вид балетной пачки. Это что… Ее прошлое? Но тут Фугон вскидывает голову и замечает Хисена. Тот с оханьем отшатывается, но она отворачивается. И перед тем, как она идет на разгон, Хисен понимает, что она улыбается. С ее губ слетает короткое: — Спасибо… За это мгновение. И Фугон срывается с места. И, о Боже… Как же красиво она взлетает, расставив ноги так, как будто это были послушные руки. Затем раздаётся черная гроза. И Фугон врывается в нее золотой вспышкой. А затем Хисена отбрасывает в зеленый свет, заливший все вокруг.

***

Склоны поддавались ногам, когда Фугон запрыгивала на них, и отталкивали ее ввысь. И, вытягивая руки, Фугон понимала, что с каждым прыжком она — везде. Буквально чувствовала электроны своих атомов. Из чего мы вообще состоим? Пожалуй, в тот короткий миг зелёной грозы Фугон знала. Она снова испытала ту всепоглощающую боль, которая сопровождала ее существо во время танца. Хах, так просто от боли не избавляются. И эта боль в свое время закрыла ей дорогу в балет. Но в момент зелёной грозы через боль расправила крылья метаморфоза. И теперь для Фугон время текло иначе. Есть теория, что в нашей вселенной есть каплевидная зона, где время течет с одной скоростью, а за ней — со скоростью более высокой. То есть пространство расширяется быстрее. Если оно вообще расширяется. Фугон словно попала за грань нашего времени. И этот эффект иной стороны… Он ей понравился. А чтобы его ощутить — нужна боль. Ведь боль — это метаморфоза. Боль — это и есть эффект иной стороны. Ведь любим мы привычное. Например, привычное желание ощутить новое. А тут и желания меняются… Фугон чувствовала. Чувствовала, как нечто топит ее, когда… Вспышка. Белая вспышка ударила в глаза. Ее сопроводил писк приборов. Несколько секунд отупело пялясь в потолок, Фугон все же прикрыла глаза рукой и приподнялась, поморщившись от боли внутри обеих рук. Осмотрелась. Взгляд упал на тело с черными волосами, лежащее на руках на свежей простыне. А затем взгляд выловил привычные очертания больницы. Фугон вздрогнула от осознания того, что она лежит под капельницей и в аппарате искусственного дыхания, заставив тело рядом зашевелится, и сорвала с себя все эти приспособления. На недоуменный взгляд Хисена она нахмурилась и отчеканила: — Мне. Это. Не. Нужно. В тот же момент воздух для них озарился золотым сиянием. И осколки костей, кожи и мышц на раздробленных руках вмиг впились друг в друга. И, ужаснув Хисена, она вцепилась в гипс. Но потом он откинулся назад и… Улыбнулся. — Отличная работа. А она уже стянула гипс и бинты с абсолютно здоровых рук. — Пойдем. И они отправились в бюро.