Раб госпожи

Доктор Рейнольдс достал из сумки инструменты. В полумраке комнаты их стальной блеск казался зловещим предзнаменованием. Он понимал, что сегодня ему предстоит не исцелять, а лишь устранять последствия чудовищной жестокости. Каждый раз, беря в руки скальпель, он терзался одним и тем же вопросом: не становится ли он невольным соучастником? Не продлевает ли он страдания раба, вместо того чтобы даровать облегчение? Он помнил Катарину маленькой девочкой – любознательной и смышленой. Что же превратило её в это безжалостное существо? Где он, как врач и как друг семьи, упустил тот роковой момент, когда она переступила черту? Взгляд доктора упал на её лицо. Ни тени раскаяния, ни малейшего сомнения – лишь ледяная, непоколебимая решимость. В этот момент Рейнольдс осознал, что изменить её он не в силах. Ему оставалось лишь попытаться минимизировать ущерб, принесённый ей юношей. Он приступил к работе, его движения были отточенными и быстрыми, но сердце сжимала тяжелая тревога. Доктор чувствовал, что это – предел. Что после этого он больше не сможет смотреть в глаза ни себе, ни Катарине. Завершив все процедуры и обработав последние раны от плети, Эрик выглядел как мумия, завернутая в бинты. Он лежал на животе, погруженный в медикаментозный сон. - Ему необходимы отдых и полноценное питание. Я поставил капельницу, но тебе придется заменить её на новую, когда эта закончится. Также я оставляю ампулы и подробную схему, как делать уколы. Катарина, прошу тебя, дай парню время восстановиться, хотя бы немного. Если этого не произойдет, в следующий раз я могу просто не успеть помочь. Его организм истощен до предела, и любая новая травма может стать фатальной. Помни, что даже малейшее движение может вызвать кровотечение, поэтому следи за его состоянием внимательно. Я вернусь через два дня, чтобы проверить, как он себя чувствует, и, надеюсь, увидеть хоть какие-то признаки улучшения. Не забывай о диете – только жидкая пища, никаких резких движений, и главное – тишина. Ему нужно спокойствие, чтобы его тело могло начать процесс исцеления. - Не нагнетай обстановку. Я всё поняла. Сделаю, как ты сказал. Он мне тоже нужен живым, пока что. Я еще не готова избавиться от своей «игрушки», - сказала молодая женщина не много не дольным голосом. - Рад слышать это, - ответил седовласый доктор, собирая свои инструменты. Проводив его и пообещав вести себя примерно в отношении раба, Катарина вернулась в комнату, где спал Эрик. Проверив капельницу, она устроилась в кресле у окна, сложила руки и закрыла глаза. Сколько времени она провела в раздумьях, неизвестно – ее вывел стук в дверь. – Войдите, – отозвалась она, не открывая глаз. – Госпожа, вам пора отдохнуть. Я присмотрю за ним, – услышала она голос слуги. – Не нужно, я все равно здесь. Да и скучно без дела, – ответила Катарина, открывая глаза и взглянув на капельницу. Увидев, что она закончилась, она поднялась, подошла к юноше, сменила флакон и приложила ладонь к его шее. Жар спал – лекарства действовали. – Госпожа, я могу распорядиться… – начал слуга. – Не нужно, я не в настроении, – перебила его Катарина, угадав его мысль. – Иди. И прикажи приготовить утром бульон и принести сюда. – Да, госпожа, – ответил слуга, поклонился и вышел, закрыв дверь. Катарина вновь подошла к кровати. Легким движением пальцев она убрала выбившиеся локоны с лица Эрика, вызвав его тихий стон. Охваченный жаром и действием лекарств, юноша бредил, умоляя не трогать его. Несмотря на пережитые страдания, в лунном свете его лицо казалось почти безмятежным. Госпожа присела на край ложа, внимательно разглядывая его. - Бедный, глупый мальчишка, – прошептала она, касаясь его спины. – Неужели ты не понимаешь, что попытки сбежать лишь усугубят твое положение? Внезапно, словно озарение, ей пришла мысль. А что, если вместо привычного давления попробовать иной подход? Возможно, немного «пряника» после столь яростного «кнута»? Может быть, Эрик просто недооценил прелесть ее общества? Усмехнувшись своим размышлениям, Катарина встала и подошла к окну. Лунный свет, заливавший комнату, играл на гранях ее драгоценностей. Она вздохнула. В конце концов, она – леди, а значит, умеет быть грациозной и снисходительной. Ей не чужды тонкости дипломатии, особенно когда речь идет о приручении непокорных душ. Ведь, по сути, она не злодейка из дешевого романа. Она – гений, стратег, чьи планы простираются далеко за пределы этой комнаты. Эрик же – всего лишь раб, пусть и весьма привлекательный. Погруженная в новые раздумья, госпожа решила кардинально сменить тактику. Вместо страха и насилия – ласка и искушение. Вместо цепей и карцера – роскошь и внимание. Пусть Эрик почувствует вкус жизни, о котором он и мечтать не мог. Пусть поймет, что свобода, которую он так жаждет, ничто по сравнению с благами, которые может предложить ему только она. Вернувшись к Эрику, она вновь мягко коснулась его волос. - Спи, мой мальчик, – прошептала она. – Завтра начнется новая игра. Игра, в которой ты можешь даже выиграть… кое-что. На губах молодой женщины заиграла легкая, загадочная улыбка, а в глазах вспыхнула искра азарта. Ведь что может быть увлекательнее, чем игра с человеческими душами? Особенно, когда ты – королева этой игры. Она отступила на шаг, позволяя лунному свету вновь обнять юношу. Его дыхание стало ровнее, а стоны утихли. Катарина наблюдала за ним еще мгновение, словно оценивая новую добычу. В ее взгляде читалось предвкушение. Завтрашний день обещал быть интересным. Она представила, как будет наблюдать за его пробуждением, за тем, как он будет пытаться осмыслить перемену в ее отношении. Будет ли он насторожен, или же поддастся очарованию? Это было самое интригующее. - Ты еще не знаешь, как тебе повезло, Эрик, – проговорила она уже про себя, направляясь к двери. – Ты еще не знаешь, что такое истинное наслаждение. Но ты узнаешь. О, ты обязательно узнаешь. Она вышла из комнаты, оставив юношу наедине с его снами и предвкушением нового дня.