Раб госпожи

Прибыв в город, Катарина сразу же погрузилась в работу. Ей необходимо было как можно скорее завершить все дела и вернуться в загородный дом. Сейчас ее главной задачей была оперативная подготовка к открытию торгового центра. Молодая женщина тщательно продумывала каждый аспект мероприятия, стремясь превзойти ожидания заказчиков и в очередной раз подтвердить репутацию её фирмы как лучшей в стране по организации мероприятий. Команда уже представила разработанный план, и теперь Катарине предстояло принять ключевое решение: утвердить его или отклонить. Она понимала, что от этого выбора зависят не только сроки запуска проекта, но и репутация компании, а также благополучие десятков сотрудников, возлагавших на него большие надежды. Она внимательно изучала каждую страницу, каждый пункт, словно искала невидимые трещины в безупречной, на первый взгляд, конструкции. В ее глазах отражался напряженный блеск, присущий тем, кто привык держать все под своим контролем. Каждый график, каждая смета, каждое предложение по оформлению – все проходило через ее острый, аналитический ум. Она не просто проверяла цифры; она чувствовала пульс будущего события, предвидела возможные препятствия и просчитывала пути их преодоления. В ее мире не было места случайностям, только тщательно выверенным шагам к совершенству. Внезапно ее взгляд зацепился за пункт о логистике доставки рекламных материалов. Казалось бы, мелочь, но именно такие детали могли стать роковым препятствием на пути к успеху. Катарина нахмурилась, пальцы скользнули по строчкам, словно выискивая скрытый подвох. В памяти всплыл прошлый проект: аналогичная недоработка привела к двухдневной задержке открытия, обернувшись для компании значительными финансовыми и репутационными потерями. Нет, на этот раз такого не повторится. Резким, уверенным движением ручки она провела жирную красную черту на полях плана. Рядом появилась лаконичная приписка: "Пересмотреть. Требуется дополнительное согласование с транспортной компанией. Срок – сегодня до 18:00." Это было не просто отклонение, а требование к совершенству, к доведению до идеала. Катарина знала: ее команда, привыкшая к ее безупречным стандартам, справится. Второго шанса она не давала. Ведь именно в таких деталях крылось ее мастерство, ее фирменный знак качества. Молодая женщина отложила планшет, взгляд ее переместился на монитор, где уже мерцал список текущих задач. Каждый пункт, каждая цифра, каждый срок – все было под ее пристальным вниманием. Катарина не просто управляла проектами, она их создавала, выстраивая из хаоса стройную, отлаженную систему, где каждая шестеренка работала безупречно. Ее репутация строилась не на громких заявлениях, а на тихом, но неумолимом достижении целей. И сейчас, в этом кажущемся незначительным пункте о доставке, она видела возможность еще раз подтвердить свое превосходство. Она знала, что через несколько часов получит подтверждение о решении проблемы, и это будет еще одним маленьким, но важным шагом к большому успеху. Внезапно, словно по команде, на экране всплыло уведомление – сообщение от отдела логистики. Катарина едва заметно улыбнулась, предвкушая результат. Она не сомневалась в своей команде, но всегда ценила оперативность и точность. Открыв письмо, она пробежала глазами по строкам. Все было четко, ясно и, главное, в рамках установленного срока. Транспортная компания подтвердила возможность корректировки маршрута и гарантировала доставку материалов точно в срок, без каких-либо дополнительных затрат. Это было именно то, чего она добивалась – не просто решение, а идеальное решение. Молодая женщина закрыла письмо, ощущая легкое удовлетворение. Еще одна потенциальная проблема была нейтрализована, еще один шаг к безупречному исполнению. Она знала, что подобные моменты, когда мелочи превращаются в триумф, и есть истинное искусство управления – искусство, которым она владела в совершенстве. Это был еще один шаг к тому, чтобы как можно быстрее вернуться к своей игрушке. Вспомнив об Эрике, Катарина взяла в руки планшет и, нажав несколько кнопок, получила видео в реальном времени. На экране появился тускло освещенный подвал, точнее его часть, где на подстилке лежал ее раб, пристегнутый цепью к стене. Он был обнажен, и она могла ясно видеть каждую полоску, оставленную плетью. Эрик лежал спиной к ней, и, увеличив изображение, она провела рукой по изгибам его тела, представляя, что делает это наяву. Ей доставляло удовольствие приручать его, ломать и превращать в идеальную игрушку для своих развлечений. — Очень скоро мы увидимся, Эрик, — прошептала госпожа, испытывая возбуждение. Удовлетворенно вздохнув, Катарина отложила планшет. Предвкушение встречи разгоралось в ней ярким пламенем. Она встала, поправила складки делового костюма и, подойдя к зеркалу, внимательно оглядела свое отражение: идеальная осанка, безупречный макияж, холодный, расчетливый взгляд. Ничто не должно было выдать ее истинных намерений. Развернувшись, она снова подошла к столу и нажала кнопку селектора, приказав секретарю немедленно войти. Затем Катарина села в кресло и стала ждать. Долго ждать не пришлось. В дверь тихо постучали, и, получив разрешение, вошел молодой человек. На его шее красовался кожаный ошейник. — Госпожа, вы звали меня? — спросил он, опустив взгляд. — Закрой дверь и ползи сюда, — приказала Катарина. Молодой человек, не задавая вопросов, послушно выполнил ее приказ. Дверь за ним бесшумно закрылась, и он, опустившись на четвереньки, начал медленно двигаться по ковровому покрытию к столу. Каждый его шаг был выверен, каждое движение подчинено негласному правилу. Катарина наблюдала за ним с едва заметной улыбкой, наслаждаясь властью, которую она ощущала. Когда он приблизился, она жестом указала на пол перед собой. Он послушно лег, прижав ладони к коленям, и снова опустил голову, ожидая дальнейших указаний. Воздух в кабинете стал плотнее, наполненный невысказанным напряжением и предвкушением. Госпожа медленно провела пальцем по гладкой поверхности стола, ее взгляд скользил по стройной спине подчиненного. — Ты знаешь, зачем ты здесь, не так ли? — произнесла она, ее голос был ровным, но в нем звучала сталь. — Ты знаешь, что я ожидаю от тебя сегодня. И ты знаешь, что будет, если ты меня разочаруешь. Он не ответил, лишь слегка кивнул, его дыхание стало чуть более частым. Катарина наклонилась вперед, ее глаза встретились с его отражением в полированной поверхности стола. В этом отражении она видела не просто подчиненного, а инструмент, который она могла использовать для достижения своих целей. И сегодня этот инструмент должен был послужить ей безупречно. Она положила руку ему на плечо. Он вздрогнул, но не отстранился. Катарина провела пальцами по ткани его пиджака, ощущая тепло его тела. — Но впечатления – это одно, а результат – совсем другое, — прошептала она ему на ухо. — Ты понимаешь, что я имею в виду? — Да, госпожа, — ответил он тихим, но твердым голосом. - Тогда приступай, - приказала молодая женщина. Молодой человек поднял на нее глаза. В них читалось не только повиновение, но и что-то еще – страх, смешанный с желанием угодить. Секретарь несмело подался вперед, к креслу госпожи. Взяв ее ногу, он бережно снял туфельку и медленно, с благоговением, начал облизывать каждый пальчик. Затем, не пропуская ни миллиметра, его язык скользнул выше по желанной коже. За годы рабства он научился безошибочно угадывать и дарить Катарине наслаждение. Его губы, привыкшие к подчинению, теперь исследовали изгибы ее лодыжки, а затем и икры, где кожа была особенно нежной. Каждый его вздох был выверен, каждое движение – исполнено трепета. Он знал, что в этом служении заключена вся его суть, вся его ценность. Госпожа же, закрыв глаза, лишь слегка приподняла подбородок, позволяя ему продолжать свое таинство. В тишине кабинета, нарушаемой лишь тихим шелестом его дыхания, разворачивалась сцена абсолютного подчинения и глубокого, почти ритуального обожания. Язык молодого человека, словно тончайший инструмент, продолжал свое путешествие вверх, к колену, где кожа становилась еще более гладкой и упругой. Он чувствовал тепло ее тела, исходящее сквозь тонкую ткань делового костюма, и это тепло разливалось по его собственным венам, наполняя его странной, почти болезненной радостью. Он не смел поднять взгляд, боясь нарушить эту хрупкую гармонию, этот момент полного единения в служении. Его мир сузился до этой ноги, до этого безмолвного диалога тел, где каждое движение было ответом на невысказанное желание. Секретарь был лишь тенью, призванной дарить наслаждение, и в этом была его единственная, но всеобъемлющая цель. Катарина же, казалось, погрузилась в свои мысли, ее дыхание стало ровнее, но легкое подрагивание пальцев на подлокотнике кресла говорило о том, что она полностью присутствует в этом моменте, принимая его дар с той же невозмутимостью, с какой принимала все остальное. Молодой человек достиг края юбки и на мгновение замер, словно испрашивая безмолвного разрешения. Госпожа не шелохнулась, и он, набравшись смелости, осторожно приподнял подол, обнажая бедро. Кожа здесь была еще более нежной, почти прозрачной, и он почувствовал, как его сердце забилось быстрее. Секретарь коснулся ее губами, легко и трепетно, словно боясь разбить хрупкий фарфор. Затем, постепенно, он начал исследовать каждый изгиб, каждый контур, его язык скользил по коже, оставляя за собой след влажного тепла. Он чувствовал, как напряжение в ее теле нарастает, как ее дыхание становится глубже и прерывистее. Молодой человек знал, что приближается к той точке, где грань между удовольствием и болью становится почти неразличимой. Он продолжал свое служение, не отрываясь, не позволяя себе ни единой мысли, кроме той, что он должен доставить ей максимальное наслаждение. Секретарь был инструментом, проводником желаний госпожи, и в этом заключались его сила и его слабость. Он был полностью поглощен ею, ее телом, ее запахом, ее властью над ним. Он был рабом, но в этом рабстве он находил свое освобождение, свою цель, свою идентичность. Внезапно госпожа издала тихий стон, и он замер, испугавшись, что причинил ей боль. Но она лишь сильнее прижала его голову к себе, словно желая, чтобы он продолжал. Секретарь понял, что это был стон удовольствия, и с новой силой принялся за свое дело. Он знал, что сейчас он находится на грани, что еще немного, и она потеряет контроль. И в этот момент он почувствовал, как ее рука опустилась на его голову, сжимая его волосы. Это был знак, разрешение, приказ. Молодой человек углубил поцелуй, его язык проник под ткань юбки, и он почувствовал, как она содрогнулась всем телом. В кабинете воцарилась тишина, нарушаемая лишь их прерывистым дыханием. Он медленно отстранился, поднял глаза и увидел, что госпожа смотрит на него с легкой улыбкой на губах. В ее глазах читалось удовлетворение и... что-то еще. Что-то, чего он не мог понять. Что-то, что заставляло его сердце биться еще быстрее. Молодой человек ждал ее приказа, готовый выполнить любое ее желание. Он был ее рабом, ее тенью, ее инструментом. Его взгляд, полный преданности, встретился с ее. Госпожа медленно провела пальцами по его щеке, и этот жест, такой простой, но такой значимый, заставил его сердце замереть. - Ты хорошо послужил мне сегодня, – прошептала она, и в ее голосе звучала не только удовлетворенность, но и что-то похожее на нежность. Это было нечто новое, нечто, что он никогда раньше не слышал в ее тоне. Секретарь склонил голову, не в силах произнести ни слова, переполненный эмоциями, которые он не мог ни назвать, ни понять. Она отпустила его волосы, и он, словно пробудившись от глубокого сна, осторожно отполз назад. - Прошу вас, госпожа, сделайте меня своим, – взмолился молодой человек. – Я так хочу принадлежать вам. - Как ты смеешь указывать мне, что я должна делать? – недовольно спросила Катарина. – Ты всего лишь никчемный раб, которому позволено лишь изредка получать мое внимание. - Простите меня, госпожа. Я бы никогда не посмел указывать вам, – заговорил секретарь, упав к ее ногам. – Я столько лет служу вам, как никто другой. Готов выполнить любой ваш приказ. Прошу вас, сделайте меня своим. Моя дырочка готова принять все что вы захотите в нее вставить. - Даже так? – спросила госпожа с ухмылкой. – Ты так жаждешь стать моим, что готов подставить свою задницу под мои желания? - Да, госпожа, готов, – простонал секретарь, поднимая голову. - Ну хорошо, – сказала молодая женщина, постукивая пальцами по столешнице стола. – Тогда встань, сними штаны и обопрись руками об стол. Катарина откинулась на спинку кресла, оценивая своего секретаря взглядом хищницы, готовой к броску. В ее глазах плясали озорные искорки, а на губах играла хитрая ухмылка. «Прекрасно, прекрасно, – подумала она. – Посмотрим, насколько далеко зайдет его преданность». Секретарь, багровея от волнения, с трудом поднялся на дрожащие ноги. Пуговицы на брюках словно приклеились, и каждое движение давалось с неимоверным усилием. Наконец, штаны оказались на полу, являя миру его бледные ягодицы, сжавшиеся от предвкушения и страха. Он неуверенно опирался на стол, чувствуя, как предательски дрожат руки. Госпожа поднялась и неспешно обошла стол, словно оценивая экспонат на аукционе. Она провела кончиком длинного ногтя по его ягодицам, заставляя молодого человека вздрогнуть и издать сдавленный стон. - Ну что ж, – промурлыкала она, – посмотрим на сколько готова твоя дырка. Взяв в руки линейку, которая лежала на столе, Катарина слегка ударила ею по ягодицам секретаря. Линейка звонко шлепнулась, оставляя на бледной коже алеющий след. Секретарь вздрогнул, словно от удара током, и невольно выгнулся навстречу. Катарина расхохоталась звонким, серебристым смехом, который эхом прокатился по кабинету, словно игривое предупреждение. Еще один шлепок - и секретарь, кажется, готов был взлететь от восторга и ужаса одновременно. Щеки его пылали, словно два уголька, а глаза горели неистовым пламенем. – Чуть сильнее, – прошептала госпожа, ее дыхание коснулось уха секретаря. – Считай. Ошибешься – накажу. Ты понял? – Да, госпожа, – прошептал он в ответ, чувствуя, как по коже бегут мурашки. – На стол. Грудью. Ноги шире, – ее голос был твердым, но в нем звучало обещание. Он подчинился, ощущая холод столешницы под собой. Первый удар линейки обжег кожу, оставив яркий алый след. – Один, – выдохнул он, с трудом сдерживая стон. Второй удар. – Два! – вскрикнул секретарь, и в его голосе уже звучало не только боль, но и наслаждение. — Ай, как громко! Мы же не хотим, чтобы нас услышали? Хотя, может, стоит кого-нибудь пригласить в качестве зрителей? — с усмешкой спросила госпожа. — Хотя, пожалуй, не стоит. Сказав это, Катарина положила линейку на стол и, приподняв юбку двумя пальчиками, потянула за край трусиков. От этого зрелища секретарь застонал еще громче, едва сдерживая свои желания. – Будь паинькой и открой ротик, – повелительно скомандовала госпожа, и секретарь, тут же распахнул уста. Катарина ловко заткнула его рот своими трусиками. – Вот так-то лучше. Раз уж ты теперь считать не сможешь, этим займусь я. Она изящно поправила юбку, словно собираясь на бал, и, вновь схватив линейку, размахнулась, одарив воздух свистом, и нанесла удар ощутимой силы. Чпок! – Три, – сладко пропела госпожа, наслаждаясь тем, как молодой человек промычал сквозь этот пикантный кляп, заглушая свои стоны. Линейка снова взметнулась в воздух, обрушившись на бедную плоть секретаря с новой силой. – Десять! – произнесла Катарина, на ее лице играла довольная улыбка. – Боже мой, твой член стоит колом. Это мне нравится. Отложив линейку, молодая женщина отошла от стола. Пройдясь по кабинету, она подошла к сейфу. Открыв его, она достала с нижней полки нечто, что осталось скрытым от глаз секретаря. — Ты всё ещё готов стать моим? — спросила Катарина. Секретарь посмотрел на госпожу и утвердительно кивнул. — Хорошо. Тогда сейчас я проверю, насколько правдивы твои слова о готовности принять всё, что я захочу. Раздвинь ягодицы. Я хочу видеть твою промежность. Молодой человек выполнил приказ, раздвигая ягодицы и обнажая свою дырку. — А теперь скажи мне, чем же ты её так растягиваешь? — задала вопрос госпожа, вынимая импровизированный кляп изо рта. — Я каждый вечер вставляю туда разные предметы, — ответил секретарь, краснея. — И что было последним, что ты туда вставил? — Дидло с основанием в десять сантиметров. — И как долго ты с ним ходил? — снова спросила госпожа. — Два часа, — тут же ответил молодой человек. — Так мало. Ну ничего, мы увеличим и размер принимаемых предметов, и время их нахождения в тебе. Госпожа приложила к его анусу цепочку с шариками разного размера, последний из которых был двенадцать сантиметров в диаметре. Она ловко ввела первый, самый маленький шарик. Тот легко проскользнул внутрь, вызвав лишь лёгкий вздох. С каждым новым шариком его тело охватывало странное оцепенение. Ощущения становились всё сильнее: смесь дискомфорта и… удовольствия? Каждый раз, когда шарик проходил внутрь, он стонал. Когда пришла очередь самого большого, двенадцатисантиметрового шара, секретарь почувствовал, что его растягивают до предела. Ему казалось невозможным, что такой большой предмет может поместиться внутри. Но госпожа знала, что делает. После нескольких движений гигантский шарик прошёл внутрь. Он чувствовал себя надутым шаром. Дышать стало труднее, двигаться – скованно. Но в глазах горело желание и удовольствие. Катарина, с довольной улыбкой, наблюдала за его реакцией. Она нежно погладила его по ягодицам. – Ты молодец, мой дорогой, – прошептала она, её голос был бархатным и ласковым. – Ты справляешься гораздо лучше, чем я ожидала. Секретарь не мог ответить. Его тело было полностью подчинено ощущениям, которые переполняли его. Он чувствовал себя одновременно уязвимым и сильным, наполненным и пустым. Это было странное, но завораживающее состояние, которое он никогда раньше не испытывал. – Встань, – приказала она, и в её голосе вновь зазвучала привычная властность, теперь с новой, едва уловимой интонацией. – Оденься и приведи себя в порядок. Мне нужен отчёт по последнему проекту. И, – она сделала паузу, губы тронула лёгкая усмешка, – принеси мне мой любимый чай. Секретарь был ошеломлён. Только что госпожа дарила ему неземное наслаждение, делая его своим, а теперь вела себя так, словно ничего не произошло. – Ты слышал, что я тебе приказала? – недовольно спросила Катарина, хлопнув его по красным ягодицам. Секретарь вздрогнул и кивнул, не смея возразить. Встав на ноги, молодой человек почувствовал резкую боль, когда брюки коснулись его израненной задницы. Каждый шаг отдавался мучительным эхом не только в ягодицах, но и в паху. Шарики давили на простату, вызывая нестерпимое желание немедленно кончить. К тому же, трение члена о ткань лишь усиливало это ощущение, пробуждая желание прикоснуться к нему. - Не смей прикасаться к себе и вынимать шарики из своей дырки до конца рабочего дня. Ты должен проходить в них весь день. Ты понял меня? – прозвучал голос госпожи. - Да, госпожа, – тут же ответил секретарь, простонав и осознавая, что до конца рабочего дня еще пять часов. - Сегодня был единственный раз, когда я развлекалась с тобой так. Тебе позволено только одно – целовать мои ноги. На другое ты не способен. Если еще раз попросишь что-то подобное, я выгоню тебя. - Нет, прошу вас, госпожа, не надо! Я согласен на всё, только не прогоняйте меня, – упав на колени, взмолился секретарь, услышав слова Катарины. - Где мой чай? – прикрикнула молодая женщина, довольно улыбаясь и глядя на молодого человека. Тот тут же вскочил на ноги и, не обращая внимания на боль в теле, побежал исполнять приказ госпожи.