Раб госпожи

Слуга, словно статуя, лишь едва заметно кивнул, не поднимая глаз. Эрик, все еще распростертый на полу, ощущал дрожь во всем теле – отголоски пережитого напряжения и унижения. Он зажмурился, пытаясь укрыться от боли и стыда, но воспоминания о случившемся настойчиво возвращались. Пес, вылизывая шерсть, поднял голову и посмотрел на Эрика. В его взгляде не было ни жалости, ни злобы – лишь холодное безразличие хищника, выполнившего свою работу. Катарина покинула подвал, оставив позади тишину, нарушаемую лишь тяжелым дыханием Эрика и тихим урчанием пса. Дверь захлопнулась с глухим стуком, отрезая ее от этого места, но не от его последствий. Демонстрируемая ею власть была не просто жестокостью, а необходимостью. В мире, где сила решала всё, слабость означала смерть. Она знала, что Эрик, несмотря на унижение, не сломается окончательно. Молодая женщина уверенно шла по коридору, ее размеренные шаги несли бремя власти, которое, хоть и тяготило, принималось с неизменной гордостью. Впереди ее ждал мир, где она была хозяйкой. Здесь же, за закрытой дверью, оставался лишь след ее воли, выжженный на теле и душе юноши. Она направилась в свои покои, где ее ждал вечерний ритуал. Слуги приготовили ванну с ароматическими маслами. Катарина с наслаждением погрузилась в теплую воду, смывая остатки напряжения и запах чужого страха. Пока вода омывала ее, мысли возвращались к Эрику. Он был красив, даже в своем жалком состоянии. В его глазах, встретившихся с ее, она увидела не только боль, но и вызов. Этот вызов был для нее самым ценным. Он был не просто рабом, а потенциалом. Его наказание – лишь прелюдия к более масштабным планам. Катарина знала: ее власть не должна быть ограничена стенами этого дома. Мир за пределами ждал ее, и она была готова его взять. Купание окончено. Катарина облачилась в шелковую сорочку, что подчеркивала ее царственную осанку. Она подошла к окну, взгляд ее скользнул по ночному саду. Утро неумолимо. Город ждал. Работа. Масштабное мероприятие. Открытие торгового центра. Но это лишь фон. Внутри нее зрело нечто иное: новый план, жестокий, решительный. Она была готова. Рождена для этого. А внизу, в подвале, прикованный к стене, Эрик. Сломанный, но не сломленный. Он тоже готовился к тому, что принесет рассвет. Юноша знал: госпожа не оставит его в покое. Она видела в нем нечто, чего он сам еще не осознавал: ярость, ненависть? Или, быть может, потенциал, который она намеревалась использовать в своих целях? Эрик попытался пошевелиться, но ошейник болезненно впился в кожу шеи. Он зашипел от боли, но ни звука не вырвалось наружу. Его "вымыли": затащили в ванную и окатили водой из душа. Теперь, обнаженный, он лежал на подстилке, свернувшись, словно собака. Но он молчал, глотая слезы, не желая доставлять Катарине удовольствие, слыша его страдания. Пес, все еще находившийся в помещении, поднял голову и тихо зарычал. По спине Эрика пробежал холодок. Он не доверял этому зверю – тот был продолжением воли госпожи, ее безмолвным палачом. В голове юноши начали формироваться планы: нечеткие, размытые, но полные отчаяния и решимости. Он должен выжить, он должен сбежать, он должен отомстить. Эрик закрыл глаза, пытаясь представить себе свободу: бескрайние поля, густые леса, шум моря – места, где Катарина не сможет его достать, где он сможет начать все сначала. Но он знал: это лишь мечты. Реальность была жестокой и беспощадной. Он был пленником, и единственным его оружием была воля. Юноша открыл глаза и взглянул на миску с собачьей едой, стоявшую рядом с подстилкой. Голод терзал его, но он не мог позволить себе пасть так низко. Раб глубоко вздохнул, пытаясь расслабиться. Нужно сохранить силы, нужно быть готовым к тому, что принесет рассвет. Утренний завтрак в светлой столовой. Катарина, глядя на планшет, наблюдала за своим рабом. Пса забрали из подвала под утро. Рядом с ним стояли две миски: одна с водой, другая с собачьим кормом. Эрик не притронулся к еде, хотя госпожа знала, что он голоден. Он лишь несколько раз пил за ночь. - Следите за ним хорошо, – приказала она своему верному дворецкому, который служил ей не первый год и знал все ее пристрастия. – Продолжайте держать на цепи и кормить собачьим кормом. Отпускать в туалет три раза в день. Раз уж он стал нашей «сучкой Графа», пусть ходит так же, как собака. Утром и вечером – душ. Одежду не давать. Постараюсь вернуться через неделю. Дворецкий, седовласый мужчина с безупречной выправкой, склонил голову в знак согласия. Его лицо, обычно непроницаемое, лишь едва заметно дрогнуло в уголках губ, когда он услышал последние слова госпожи. Он знал, что это не просто приказ, а скорее подтверждение ее извращенного вкуса, который он научился предугадывать и удовлетворять. Катарина отложила планшет и взяла чашку с ароматным кофе. Ее взгляд скользнул по окну, за которым простирался ухоженный сад. Солнечные лучи пробивались сквозь листву, создавая причудливые узоры на полированном полу. Но для нее этот светлый день был лишь фоном для ее темных желаний. - И еще, – добавила она, не отрывая взгляда от окна, – если он попытается сопротивляться или проявит непокорность, не стесняйтесь использовать кнут. Он должен понять свое место. Я хочу, чтобы он был сломлен, но не уничтожен. Мне нужен послушный инструмент, а не жалкое подобие человека. Мужчина снова кивнул, его глаза были полны понимания. Он знал, что его госпожа наслаждается процессом подчинения, наблюдением за тем, как воля другого человека медленно угасает под ее властью. И он был готов обеспечить ей это зрелище. Молодая женщина сделала глоток кофе, наслаждаясь его терпким вкусом. В ее глазах мелькнул огонек предвкушения. Она уже представляла, как вернется и увидит результат своей игры. Эрик, некогда гордый и независимый, теперь полностью в ее власти, превращенный в послушную ее игрушку.  Это было ее искусство, ее страсть, ее единственное истинное удовольствие. И она была уверена, что дворецкий, как всегда, выполнит ее приказы с должным усердием. Когда дворецкий вышел, госпожа снова взяла планшет. На экране отображалась запись с камеры, установленной в помещении, где находился Эрик. Она видела его, лежащим на полу, прикованного к стене. Его тело было напряжено, но он не издавал ни звука. Катарина улыбнулась. Она провела пальцем по экрану, приближая изображение лица Эрика. Его губы были сухими, на лбу выступила испарина. Катарина почувствовала легкое возбуждение. Ей нравилось видеть его таким – беспомощным, зависимым. Это давало ей ощущение абсолютной власти, которое она так ценила. Молодая женщина знала, что дворецкий будет действовать согласно ее указаниям. Он был предан ей, и его преданность была не только результатом долгих лет службы, но и его собственным, скрытым наслаждением от исполнения ее самых темных желаний. Катарина отложила планшет и встала. Солнечный свет, проникающий в столовую, казался ей теперь еще более ярким, почти ослепляющим. Но она не обращала на это внимания. Ее мысли были заняты Эриком, его будущим подчинением. Она предвкушала момент, когда вернется и увидит его полностью сломленным, готовым исполнить любое ее желание, даже самое унизительное. Это было ее развлечение, ее игра, и она была уверена, что Эрик станет идеальным экспонатом ее коллекции. Она направилась к двери, ее шаги были легкими и уверенными. Завтрак был закончен, и теперь ее ждали другие дела, но образ Эрика, прикованного к стене, не покидал ее мыслей.