Невеста Леса

Агнес сделала ещё несколько шагов, и мягкая земля у избы вскоре сменилась шершавой, холодной почвой, впитывающей ночную влагу. Лес был близко, что тёмные стволы, как хранители древних загадок, уже высились перед ней, скрывая своим величием звёзды. Она шла, вытянув руки вперёд, ощупывая пространство, как слепой художник, который рисует свой путь. Каждый шаг отзывался в сердце волнением, горячей дрожью и необъяснимой радостью — она наконец делала то, о чём мечтала долгие годы. И вот, перейдя невидимую границу, где начинается глубокая чаща, Агнес почувствовала, как воздух вокруг изменился. Здесь пахло подгнившей листвой, смолой и сырой землёй. Где-то вблизи пробежал лёгкий ток холодного ветра, а за ним — сладкий аромат ночных цветов. Всё это — звуки, запахи, нежные прикосновения ветвей кустарников к её руке — накатывало на неё, хлестало ощущениями со всех сторон. Она двинулась дальше, цепляясь пальцами за шершавую кору деревьев, отталкиваясь от пружинящего мха. Под босыми ступнями попадались жёсткие иголки сосен, мягкая перезрелая трава, хрустящие веточки. Но чем глубже она уходила, тем страннее становилась атмосфера — звуки жизни начали стихать. Сначала исчезло стрекотание невидимых сверчков — то вечное поскрипывание ночи. Потом затих лёгкий шелест листвы — будто ветви больше не желали говорить между собой. Даже её шаги казались слишком громкими, нарушающими какую-то тайну. Лес замер, замкнулся в себе, скрывая свою суть в густой тьме. Агнес чувствовала, как эта тишина постепенно обволакивает её, давит, словно мягкая, но тяжёлая ткань. Она продолжала идти, ведомая не зрением, а прикосновениями и звуками, которых становилось всё меньше, пока наконец мир вокруг не стал похороненной пустотой — холодный, но живой и страшно безмолвный. И сердце её забилось быстрее. Агнес медленно шла вперёд, пока пальцы её ног не скользнули по мягкой траве без колючек и веток — она поняла, что вышла на поляну. Лунный свет, серебряный и холодный, упал на этот клочок пространства, высветив его, словно остров в бескрайнем море тёмного леса. В центре стоял тёмный кривой ствол дерева, его ветви уходили в сторону, как гнилые руки, а кора была испещрена глубокими шрамами. С любопытством, которое до сих пор не угасало, девочка подошла к дереву, мягко касаясь его. Кора оказалась сухой, обугленно-шершавой, словно мертвая кожа старца. Но стоило её пальцам задержаться на этом столбе древности, как в голову ворвалось странное чувство — необъяснимая тяжесть, будто невидимые стены начали сжиматься со всех сторон, давить и лишать дыхания. Это было не больно, но страшно. Сердце Агнес метнулось как испуганный зверёк, и она инстинктивно отпрянула, резко отрывая руки от дерева, словно оно обожгло её. Девочка начала быстро оглядываться вокруг, но всё в её взоре было размыто, и зрение не подсказывало ей путь назад. Лес казался одинаковым со всех сторон — стволы переплелись в непрерывный лабиринт темноты. Она пыталась вспомнить, откуда пришла, но память, будто затянутая дымкой, молчала. Только холод и давящая тишина окружали её, словно отрезая от всего мира. В груди поднялась волна настоящего ужаса. И в следующее мгновение по бледным щекам Агнес медленно потекли тёплые слёзы. Они падали на её руки, смешиваясь с прохладой ночного воздуха, и каждый тихий всхлип становился эхом в этом безмолвном месте, где, казалось, даже луна смолкла, наблюдая за ней издали. В ту же минуту, когда слёзы застилали глаза Агнес, и казалось, что надежда полномерно исчезает в бесконечной тьме, вдруг раздался резкий треск и скрип. От древнего, накренившегося ствола, с грозным шумом и треском отделился силуэт. Вначале казалось, что дерево ожило, будто дух мертвой ветви, вырванной из бездны, стоит перед ней. Но вскоре ей стало ясно: это — Пущевик. Не такой, как его обычно описывают — не жуткая тварь, сотканная из корней и гнили. Его очертания выглядят словно силуэт чуть склонившегося человека. Его руки опущены вдоль тела, будто он не собирался приближаться а просто наблюдал. И всё же, несмотря на его кажущуюся простоту, в нём было что-то очень жуткое: в его движениях и взгляде, казалось, скрывалась древняя и непостижимая неизвестность. А ветер, поднявшись чуть сильнее, расшевелил его лохмотья — обрывки ткани и ветхой одежды, что будто бы ни один век сопровождали его. Агнес, почувствовав, как кровь закипает в жилах, собрала всю свою смелость, чтобы убежать. Она сделала первый шаг и вдруг споткнулась о корень. Ощутив холодный мох на ладонях, и резко повернулась лицом к таинственной фигуре. Она затаила дыхание, готовая к ужасу… но у существа в глазах не было ничего зловещего. Оно стояло неподвижно. Молчаливо, без движения, и между ними повисла пауза. Внутри Агнес росли страх и любопытство одновременно, и она всё ещё не знала, что именно скрыто в тёмных глазах, которые смотрели на неё из тени. Пущевик медленно сделал шаг навстречу Агнес. Девочка вздрогнула, сердце застучало быстрее, но внутри её больше не было желания убегать — любопытство и что-то неуловимое сковали страх. Он подошёл к ней так тихо, словно был частью самого леса, и опустился на корточки перед ней. Он внимательно изучал лицо девочки, словно пытаясь заглянуть в её душу. Затем, медленно и плавно, он поднял свою одеревеневшую ладонь и приложил её ко лбу незваной гостьи. Агнес сразу же зажмурилась, ожидая холода или боли, но вместо этого почувствовала мягкое тепло, которое разливалось от центра лба, словно ласковое прикосновение солнца. Когда Пущевик убрал руку, Агнес открыла глаза — и на её удивление мир вокруг заиграл новой ясностью. Она могла различить каждую травинку, каждую крохотную жилку на листике, нежное дрожание звёзд на тёмном небосводе. Всё было необычайно чётким, словно туман рассеялся и ей открылась настоящая суть мира. Агнес перевела взгляд на Пущевика и застыла в удивлении. Его лицо казалось словно скрытым за деревянной маской — грубой и потёртой. Лишь чёрные бездонные провалы глаз смотрели на неё, словно бесконечные тёмные омуты. Из его головы торчали спутанные, грязные волосы — длинные, скрученные в колтуны. Фигура Пущевика была удивительно человеческой — худощавой, напоминающей подростка, но кожа его казалась не кожей вовсе, а слоем жёсткой, потрескавшейся коры. Он стоял перед Агнес, живое воплощение тёмных лесных легенд, нечто одновременно знакомое и чуждое, исполнявшее роль хранителя таинств. В этих бездонных глазницах таилась глубина древнего одиночества — и Агнес, несмотря на страх, ощутила в них нечто, что было ближе к нежности, чем к угрозе. Пущевик осторожно наклонился и, словно боясь напугать, аккуратно поднял Агнес на руки. Девочка удивлённо посмотрела на него, её сердце забилось сильнее, но вместо страха она инстинктивно прижалась к жёсткой коре, покрывающей его тело, словно ища в этом странном прикосновении защиту и тепло. Медленно, словно сквозь вековую тишину леса, Пущевик начал двигаться вперёд. Ветки и листья, словно узнавая своего хранителя, расступались перед ним — они сгибались и отводились в стороны, не смея препятствовать его пути. Свет луны мягко пробивался сквозь зелёные кроны, освещая их путь серебристыми бликами. Каждый шаг Пущевика был размеренным и величественным, словно ритм древней песни, которую лишь лес мог слышать. Скоро перед ними возникли первые очертания изб, сомкнувшихся в тесное кольцо вокруг центральной площади. Подойдя к невидимой границе — той невидимой черте, что отделяет дикий лес от человеческой обители — Пущевик осторожно опустил Агнес на землю. Она слегка зашаталась, ощутив твердую почву под ногами, и сделала первый шаг внутрь деревни. Обернувшись взглянуть на хранителя леса, она остановилась, ожидая увидеть его силуэт в тенях, но перед ней расстилалась лишь пустота. Пущевик словно растворился в ночной мгле, уступив место тишине.