Мелодия рифов

С праздника я вернулся в лучшем настроении, чем был последние дни. Разговоры со всеми подряд, да и сексуальная разрядка, хорошо повлияли на мою кукуху. Если бы не предстоящий разговор с Максом — жизнь вообще была бы малиной. Через две недели нас ждал перелёт в Москву, и это тоже пугало до чертиков. Мне раньше не доводилось летать. Я, в целом, если и выезжал куда-то — то на родительской машине, и в основном, чтобы добраться до водоёма побольше, чем наши городские говнотечки. Пацаны посмеялись с моего слегка взвинченного состояния из-за скорой встречи с самолётом, хихикали про то, что я предпочитаю уходить ниже уровня земли, а не отрываться от него на километры. Но на деле меня больше пугала новизна и неизвестность. Кто знал, что может случиться со мной в этой летающей жестянке? Ивенты последних дней тихонько шептали мне: «Всё в миг может пойти не так». Жизнь могла совершить очень ироничную штуку — приземлить наш самолёт в море. Хороший конец истории вышел бы. Но кое-что ждало меня куда раньше, чем этот перелёт. Разговор с Максимом на тему моих половых отношений с его сестрой. Вот эта ситуация будто держала мои яйца в кулаке и не давала вдохнуть полной грудью последние два дня. Макс был занят, предложил встретиться в среду на нейтральной территории — в центре. Местом ивента предлагалось кафе, в котором большая часть нашей тусовки берёт кофе, и в нём же работает Энди. Но, вспоминая прошлое посещение заведения, я отказался от этой идеи и предложил пройтись по парку. Степан хорошенько испугал меня невыдуманными историями, о которых невозможно молчать. Я и раньше слышал об их отношениях с Алиной и о том, насколько сестра важна Максу. А после праздника, увидев чертиков в глазах Максима, я понял — знал я, дай бог, десятую часть. Что я мог сказать человеку, который, как ручной цербер, охраняет свою хозяйку и готов отгрызть яйца каждому, кто осмелится подойти ближе, чем стоило бы? «Ну... я, просто, типо пьяный был, она предложила, а я такой — ну давай поебёмся»? Так я останусь совсем без зубов. Потому я наворачивал круги по комнате, пытаясь придумать ответы на всевозможные вопросы. — Итак, Денчик, — начал Макс, после того как мы пожали руки и двинулись по парку, — я думаю, что ты нормальный кент и башка у тебя на месте, но всё равно должен предупредить, что за Алинку я прострелю тебе колени. И он был серьёзен — я верил каждому слову. Думаю, что врать ему было бы как минимум не очень по-дружески, как максимум — опасно. — Ладно, давай на чистоту. Ты тоже нормальный кентярик, Максон, и я хочу быть с тобой предельно честным, — я затянулся только что подожжённой сигаретой, пытаясь собрать мысли в кучу. — Мы с Алиной друг друга почти не знаем, и я не могу обещать тебе любовную любовь и что я сделаю ей предложение через неделю... Тот хохотнул, перебивая меня: — Нихуя ты разогнался! Чтобы предложение Алинке делать — надо быть человечищем! — Так, я просто утрирую, — вздох, ещё одна тяга. — Я про то, что нам надо притереться, погулять, свиданки, цветы, вся хуйня — сам знаешь. Не хочу сказать, что я «поматросил и бросил», но и что это будет романтическая история века — пока говорить рано. — Услышал тебя, родной, — он кивнул, а мы с минуту топали в тишине, пока он обдумывал мои слова. — Это ты правильно сделал, что сказал как есть. Было бы тупо, если бы ты, как Степаныч как-то, клялся мне в вечной любви к ней. Макс, по всей видимости, вспоминал былые времена и улыбался этим моментам. — Слушай, — он остановился и посмотрел на меня, его лицо снова стало серьёзным, — я знаю, что Алинка и сама не подарок и часто делает... всякое. Но поверь мне — я буду биться за неё, что бы она ни сделала. Если хочешь остаться при своих тридцати двух — не делай хуйни. На том и порешали. Я получил благословение и напутствие, груз упал с плеч, и остаток прогулки мы обсуждали всё подряд. На удивление, у нас оказались общие интересы — мы оба следили за англоязычными медиа и свободно говорили на гетто-английском, как это звала моя учительница по языку. Макс оказался давним фанатом старого рэпа, к делу пришлись мои познания о Фифтисенте и родоначальниках рэп-культуры в целом. Пару дней спустя мы наконец собрались с Кирей. Он предложил прогуляться по секондам города. Тут их было три, две из них в центральном — с них и начали. Как это обычно бывает — в первом же магазине мы начали дурачиться по полной. — Еб твою, Денчик, твой размер! — Киря вытащил розовые ползунки. — Я боюсь представить, какой ты родился, если вырос таким шкетом. — Сука, ты, наверное, свою мамашу напополам порвал, пока вылазил из неё. — Ну, я родился пять триста, так что, может, и да. Так мы пришли к тому, что находили самые дебильные вещи и заставляли друг друга надевать их. Киря стоял передо мной в неоново-оранжевых штанах, розовой ковбойской шляпе и футболке, на которой было написано «Жена короля!». На ногах у него были ебейшие чапы с длинными носами. Клоун, наконец, оделся себе по статусу. — Даю сотку — выйти тебе вот так в центре прогуляться — каждая мадам будет просить у тебя отсосать. — Мне и без этого достаёт женского внимания, — он улыбался во все зубы, — ты выглядишь даже лучше. Я же стоял в футболке с радугой, шарфом «Динамо», коротких шортах, что еле на меня налезли, и яйца вот-вот грозились выскочить, и тапочках с мехом. Я достал телефон, подозвал Кирюху стать ко мне ближе и принялся фоткать нас. Так, на память, у нас остались фотки, в которых мы оба корчим рожи. Киря даже додумался взять меня на руки, на что я элегантно вытянул ногу и показал камере свои модные тапки. Смеялись мы много, я пару раз даже до слёз. Обойдя остальные секонды, захотелось закинуть чего-то в рот. — Слушай, хорошо идёт. Может, в кофейню зайдём? — я спросил, стягивая с себя последнюю пару джинс, что мерил. Киря стоял у примерочной, дожидаясь меня. — А тебя не накроет снова? — Энди чё-то там говорил про шажочки и терапию. Мб, стоит попробовать? — Можно, но если чё захуевит снова — говори сразу. Так мы поплелись обратно в центр, до закрытия осталось полчаса. Энди поприветствовал нас с широкой улыбкой: — Уебали нахуй отсюда, дорогие гости! Мы ответно улыбнулись другу и прошли к кассе. Общее настроение всё ещё было приподнятым, но запахи пытались напомнить мне о том, каким человеком я теперь являлся. Тревожным. Оба друга быстро заметили изменения в моей осанке. Я явно выпрямился и начал бегать глазами по помещению. Потом чужая рука скользнула в мою — Кирюха подсунул свою кисть мне, а я ухватился за неё и принялся мять его пальцы. — ...И чё это такое? — Энди пялил на мои непристойные действия в непонятках. — Ну, в прошлый раз его это успокоило, может, и в этот раз сработает, — ответил ему Кирюха. — Я всё ещё здесь, — я отпустил руку друга и упёрся своими в стойку. — Ничего не пиздите, и так стыдоба ебаная. — Ну, мы на это и надеемся, — Киря далеко свою не убирал и всё ещё периферийным зрением поглядывал на меня. — А я просто спросил, что-то раньше не видел, как ты чуваков за пальцы мнешь. Вы вообще тут забыли? Ты отъехать хочешь? — со сложенными на груди руками Энди дырявил мою голову взглядом. — Шажочки, как ты и говорил, — я пожал плечами. — Шажочки на то и шаги, что они про маленькие продвижения. А ты залез в место, которое недавно довело тебя до приступа. — Ну прости, что я не всезнающ на тему этих ваших психохуен. Как-то раньше не приходилось стараться не сойти с ума окончательно. Оба друга хмыкнули, каждый, видимо, был явно не юниором по части этого самого «старания не сойти с ума». Я был принят в клуб, в который попадать мне не хотелось. — Так что вы будете, гости дорогие? До закрытия всего нихуя, а мне ещё пидорить тут всё. — Фильтр и сэндвич с лососем, пожалуйста. А за ваше говнистое поведение чаевые не получите, — я выдохнул, стараясь абстрагироваться от запаха и тревоги и сконцентрироваться на голосах друзей. — Шутишь — уже хороший знак. А на чай я и так не рассчитывал, ты нищета ебаная похуже меня, — Энди перевёл взгляд на Кирю. — Тебе чего, ебалай? — Раф и круассан с шоколадом. — Пидрильнее некуда, граф Хуесоскин. Андрей занимался нашими заказами, а мы с Кирей перекидывались вопросами на тему «или-или». — Десять лет поноса с возможностью умереть от обезвоживания или тебе вырывают все ногти? — Боже, что за пиздец... — Киря задумался. — Понос, я могу пить много воды. — Поддерживаю, — Энди поставил наши заказы на стойку и принимал участие в дальнейшей игре, пока мы пили и ели. Домой мы шли вместе с Энди, уже темнело. Кирюха покинул нас на развилке, как это обычно бывало. Сложно высказать то, насколько доволен я остался проведённым днём. За исключением этой небольшой заминки в кафе — я снова чувствовал себя тем человеком, что был в начале лета, а Кирюша — тем другом, которого я знал годами. По городу уже висела реклама нового компьютерного клуба, что открывался в нашем районе, так что я сделал себе заметку о том, что мы с Кирюхой обязаны сходить туда вдвоём, как это было в детстве. Ещё до собственных компьютеров мы часто зависали в похожем клубе, который уже лет пять как закрылся. Вместе играли в «контру», пища своими детскими голосами на тиммейтов и трахали их мам через сети интернета. Золотое время. Хотел сказать много вещей. Я так и не понял, когда успел расчувствоваться. Хотелось сказать, что я ценю его как друга, что мне понравился проведённый день, что скучаю по подобному больше, чем сам до этого думал. Но это всё как-то по-пидорски, пацаны о таком не говорят. Поэтому на прощание мы просто пожали руки и разошлись. По возвращении с МСК мы обязательно выберемся в этот клуб. Может, стоило бы предложить это заранее, но я уверен, что он мне не откажет. — Получается, если тебя снова начнёт клинить — мне надо дать тебе подержать себя за ручку? — Завались, Энди. — Не, я серьёзно спрашиваю. Или это, типо, конкретно Кирилла работа? — Я откуда знаю? Пока никого другого не мял. — Хочешь — помни, — он протянул мне свою руку ладонью вверх. Я на ходу глянул на него и взял в свою. Его руки были значительно меньше и грубее рук Кири. По ним было прикольно шкрябать ногтем, чем я и занялся почти сразу. Андрюха молча шёл вперёд в моём темпе и смотрел в небо. — Ну, может, и твоя сработает, — я отпустил его и сунул руки в карманы. Как-то это всё слишком интимно, да и со стороны выглядело бы не тем, чем являлось. Не стоило двум пацанам гулять по городу за ручки — грозит тем, что оба останемся без зубов, а зубы Энди было жаль.