Жертва Ради Свободы

— Сегодня утром на весь город прошло известие о том, что преступная организация, именуемая себя Фортблэйд, была уничтожена и разгромлена. После долгих лет страданий, когда разбойники досаждали нашим жизням, их наконец-то настигло правосудие, справедливость и гибель. Отряд Мстительного Льва стал молотом, который вбил последний гвоздь в гроб беззакония... — тихо прочитал Салазар. Блондин восседал на стуле, где-то в крепостной таверне. В своих благородных руках он сжимал свежую газету. Вернее черновой вариант нового заголовка. Кругом царила дружественная обстановка. На душе было спокойно, я бы даже сказал... блаженно. Праздник. Победа. Триумф. Сладкие слова, которые хочется слышать чаще. Солдаты пели военные песенки. Веселились. Играла музыка. — Прекрасная статья, Далтон.. — усмехнулся Салазар, одобрительно покачивая головой, — А не мог бы ты добавить что-нибудь про героизм наших солдат? Я считаю, что каждый отличился в этом сражении. Чисто для сводки. Сам знаешь. — Сэр, да, сэр.. — отозвался писарь уставшим тоном, покусывая перо, а затем, ткнув конец в чернила, стал невнятно болтать под нос, — Непревзойдённое единство и сплочённость... Кабинет Салазара. Здесь, как впрочем и всегда, царила блаженная тишина. Но что-то было не так. Блондин молчаливо сидел за столом, скрестив пальцы своих дланей в крепкий замок. Его взор был уставшим, но выражал доброту и почтение. Улыбнувшись, он схватил кружку, наполненную персиковым соком, а затем, закрыв глаза, прильнул губами к сладкому напитку. Там, где-то на фоне, Иоаким вытирал пыль с пола, ползая на четвереньках. — Господин Салазар. Признаться честно, я не ожидал, что буду высказывать благодарности самодеятельным отрядам, как вы. Прошу прощения, что заставил вас ждать и прибыл так поздно. Денница Викториан. Собственной персоной. Здесь, в этом, как говорится, захолустье, где обитают лишь слабовольные солдаты. Принц сидел напротив льва, одарив его почтительными глазами. Его взор был серьезным и грозным, но, казалось, кроме постоянства угрюмого вида, выделял некую благодарность. Впрочем, когда можно было застать не хмурое лицо нашего принца? — Не имеет значение то, когда вы пришли... — Салазар отпил из стакана, удовлетворено ахнув, — Вы здесь. Это огромная честь видеть вас вживую, Ваше Величество. — Обычно мой слуга в то же мгновение сообщает обо всех новостях. Но... в последнее время я его совсем не вижу. Без него, знаете, я совсем, как без рук и ног. Холодок пробежал по спине флиумца. Страх. Его глаза расширились. Трепет. Тряпка вырвалась из дланей, шмякнувшись вниз. На душе стало неспокойно, как в бушующий шторм. Дыхание участилось. Стало душно. Страшные образы взмыли перед глазами. Он, нервно покачивая головой, схватил ведро в кулак и устремился прочь из кабинета. — Конечно. Я не сомневаюсь. Вы самый занятой человек Королевства. — Не стоит приторных любезностей, которыми одаривают друг друга лицемеры, Салазар. Таким промышляют слабовольные выскочки, что склоняются под волей господина. Я считаю вас, конечно, не равным себе, но достойным, — Денница снисходительно поправил пенсне, выпрямившись на кресле, — Вынужден подтвердить, что вы, по правде, меня приятно удивили. Не буду лгать. Кресло. Вот, что выделялось на фоне всей композиции. Яркое и красивое. Мягкое и роскошное. Красная подушка, украшенная золотыми орнаментами, виднелась за спиной великого гостя. Конечно, не посадить же принца на табуретку. Вопрос в том, откуда же такая роскошь, что притаилась в углах крепости? Ведь Салазар сам всегда сидел на скромном стуле, а значит, готовил его специально. — Фортблэйд были одними из тех, кого я подозревал в убийстве моей сестры. Они грабили торговцев. Владели рынками. Держали невинных в кошмарах. Разумеется, они не имеют столько смелости, чтобы пойти на такое безумство, как причинить вред моей семье. Но вы, Салазар, изничтожили этих, не постыжусь слова, уродов. Избавили нашу Родину от очередной язвы, которых она успела нахватать. В этом я вас уважаю. — Ну что же вы. Это моя обязанность, на исполнение которого я дал себе обещание. Мы защита невинных и отмщение обиженных. Мой долг служить... — хитро улыбнулся голубоглазый, покачивая головой, а затем резво сменил тон на низкий, — Было бы, конечно, лучше, если бы мы получали хоть намёк на материальную поддержку, а не пустые слова, которыми нас вдоволь накормили.. — Я всегда был осведомлён о том, какой беспредел имел место быть в этих краях.. — мужчина слегка склонил голову, взглянув на блондина исподлобья, — И, осмелюсь сказать, что находил средства финансировать ваше дело. Феодал Мишель Бехемоф, на службе которого вы состоите, должно быть обеспечивал вас моими пожертвованиями. — Обеспечивал? Тогда... каждый мой солдат был бы облаченный латными доспехами, а не трофеями павших врагов. Для нас каждый кинжал на вес с золото. На кухне у нас мало специй и не достаточно продуктов. Поверьте, вместо вчерашней постной похлёбки.. — рыцарь нахмурился, позволив себе наглость на дерзкий и, казалось, недовольный взор, — ...мои воины с аппетитом бы поели пирогов. Денница замолк, распахнув очи. На лбу показались глубокие морщины, когда тот охмурился, в недоумении, граничащем возмущением, глядя на рыцаря. Казалось бы, что вот, он сейчас взорвется и начнет кричать. Но тот лишь тяжело вздохнул, усмирив злобу. — У вас.. финансовые трудности? — Если вы взаправду имели честь предоставить нам поддержку, в чем я, конечно, не сомневаюсь... — с нотками иронии произнес Салазар, отпив сока, — то лично ко мне в руки доходили лишь жалкие крупицы, которые я тратил на содержание отряда, чего, разумеется, не хватает. Жалование я не получаю. Чтобы прокормить самого себя и своих товарищей, отдавать дань и платить за аренду, я работаю дополнительно. Знаете, мало тех, кто догадывается, что я глашатай. — Не может быть... — единственное, что вырвалось из уст принца, когда тот в молчании задумался. Его зрачки беспорядочно бегали по сторонам, а затем остановились на самом блондина. — Хотите сказать, что Мишель.. — прошипел сквозь зубы Денница, схватившись за голову. Можно было увидеть, как напряглись вены на его руках, пульсируя, — Крадёт весь мой бюджет более чем три года? — Кто знает? — голубоглазый безразлично допил содержимое стакана. — Я... поговорю с ним об этом... — очень многообещающе прошептал мужчина, грозно зыркнув, — С этого момента я буду лично вас спонсировать. Знаешь.. Исходя из новостей, которые мне удалось увидеть в новой статье, вы, Салазар, крайне выдающийся стратег. Вы и сами, знаете, выглядите, как настоящий гладиатор. Таких как раз не хватает на... Линии Фронта. За службу, однако, неплохо платят... — Друзья мои. Товарищи. Сегодня наступил день, к которому я стремился долгие годы. День, который бы не настал без вас.. — медленно, казалось, с истинным удовольствием заговорил Салазар. Здесь, во внутреннем дворе крепости, собралась целая толпа людей. Возможно, что тут присутствовали все, обитавшие в великих стенах замка. Было совсем не шумно. Тихо и спокойно. Только напряжённость, затаившаяся глубоко в сердцах. Воины, готовые было кричать от нарастающей радости, с волнением стояли, ожидая следующего слова своего начальника. — Я официально заявляю, что наши войска отныне получают спонсирирование от Главнокомандующего Виллионской Армии. Или же, как вам, я надеюсь, известно, Денницы Викториана. А значит, что на плечи наши опала великая ответственность. Защитить и не посрамить честь Родины. И я в вас не сомневаюсь... — он вознёс длани к небесам, разглядел всех, кто присутствует на площади, и громко вскрикнул, — Вы настоящие львы! Торжественный и почти оглушительный вопль пронёсся в воздухе, наперекор минувшей тишине. Шапки взмыли вверх, когда солдаты, ликуя, стали праздновать. На их лицах засияла радостная улыбка, полная надежды. Они обнимались. Прыгали, не способные держаться смирно на месте. Готовые были расцеловать друг друга. Ведь они братья. А это семья. Отряд Мстительного Льва никогда не был создан, чтобы сломить добродушие людей. Наоборот. Эти солдаты пример товарищества. Они знают друг друга в лицо. Они собрались, чтобы защищать невинных. Чтобы помогать слабым. Чтобы жизнь была подобна утраченной беззаботности. Все они, очевидно, когда-то были разбойниками, ворами, убийцами и заключёнными. Жертвы, как любят говорить наивные, судьбы. Жертвы голода, бедности, страха и беспомощности. Отряд изменил их жизнь. Салазар изменил их жизнь. Темные тучи сгустились на сером небе. Почва была вязкая, как грязь. Недавно на землю опал дождь, оставив за собой неприятную слякоть. Уже сентябрь уходит, открывая проход к жестокой зиме. Не сказать, что было холодно. Скорее мерзловато. От такой неопределенности погоды было противно и досадно на душе. Этот регион фальцефорцы назвали Кронстадт. В честь крепости, что задолго служила ключевой преградой для дальнейшего продвижения на столицу. Её воздвигли Кельманы ещё в 1673 году, когда те служили на попечительстве у Виолетты. Широкое поле, а там, где-то на горизонте, виднелся густой лес. Рядом с крепостью была большая деревушка, которую некоторые называли городом. Разумеется, что это не правильно. Внутри палатки было относительно тепло, если сравнивать с полем боя. Уютно. Приятно. Ничего не угрожает жизни. Здесь, вокруг большого стола, собрались командиры, громко обсуждающие очередной план действий, который не приносил явных результатов. Впрочем, как и прошлые стратегии, что лишь оттягивали момент капитуляции на следующие полтора года. Казалось, что эти генералы совсем не выходили отсюда, определено точно удручённые мыслями. — Знаете. Это совсем не выгодно. Вообще. Год с половиной мы тут сидим, а только людей теряем, да землю сравниваем... — недовольно прокряхтел ветхий мужчина, скрестив руки на груди, — Надо уходить. — Спятил, старый? Бросить единственную точку, которая сдерживала орду? Если мы отступим, то они полностью захватят Семиречье. А затем пойдут на Сансорио. А потом на Виллион, — возмутился другой, размахивая руками. — В последний раз, коллеги.. — промолвил Мишель, глядя выпученными зеньками на "товарищей", — Сдерживать Кронстадт, как мы уже поняли, не выгодно. Дадим последний бой и уходим. Но нельзя допустить того, чтобы битва продолжилась в Сансорио. — Фальцефорцы перебьют мирных жителей! — возмутился молодой командир, — Лидеры думают о победе, а не о том, как бы сбежать! Вдруг холодный свет опал на стол, когда ткань, что прикрывала вход в палату, приоткрылась. Тёмная тень снизошла вместе с крупным силуэтом. Высоким и грациозным. Названный гость прошел внутрь, опрокинув взгляд на присутствующих. — Добрый день, господа, — раздался благородный голос, когда мужчина положил ладонь свою на грудь, слегка поклонившись. — Салазар? — удивился Бехемоф, отпрянув назад, — Ты чего тут забыл? Твоя задача сторожить Сансорио! — Моя задача сторожить безопасность Родины, а не только ваши владения, сэр, — блондин уселся рядом с командиром, а затем, прильнув ближе ко столу, сомкнул пальцы свои в замок. — Мишель? Ты его знаешь? — вопросил старик, поглядывая на голубоглазого. — Конечно... Мой подчинённый. Неофициальный вассал, если угодно.. — недовольно прищурился феодал. Салазар достал из-под пазухи свёрнутый листок, а затем, распахнув его, расстелил на столе. — Я попросил у Господина Денницы доступ к столичной библиотеке, чтобы набрать подробные данные о здешних событиях, — рыцарь оттопырил палец, ткнув в центр карты, — Фальцефорские войска слишком сильно растянулись. Они находятся далеко от ближайшей линии снабжения уже долго. Кронстадт их единственное спасение. — И что же? — А то, мой друг, что мы имеем стабильные поставки вооружения и провизии. Такого, увы.. — Салазар пожал плечами, подняв брови, — не могут себе позволить гиены. А значит, намереваться продолжать битву они не смогут. — Если мы отстоим их штурм... — начал догадываться старик. — То они будут вынуждены отступить. Нам нужно защитить крепость любой ценой. Но только, чтобы эта цена не пересекла лимит дозволенных жертв. — И как же нам устоять? У них там артиллерия, бомбы и в два раза больше людской силы. Мы безнадёжны... — Мишель поглядел на коллег. — Это всё лишь на вид они сильны. Нам стоит лишь пнуть по двери и всё гнилое здание рухнет. — Ну, давай, стратег, докладывай свой план, — усмехнулся старик, с надёжной взглянув на блондина. — У нас всего три линии обороны. Мы должны встать подле укреплённых траншей с окопами и сдерживать первый штурм, как можно дольше. Благо эти позиции находятся на возвышенности, что только нам на руку. Мой Отряд малочисленный. Но в этом наше преимущество. Мобильность. — Впервые слышу, чтобы в подобном видели преимущества.. — шептались генералы. — Если врагу удастся пробиться, то нужно срочно отступать в деревню, где перед началом боя следует воздвигнуть укрепления и предупредить местных жителей. И если даже это у нас не получиться, то мы уходим в крепость. Самая ключевая позиция, потеря которой... — Салазар поднялся, всмотревшись в присутствующих, — Означает конец. Командиры удивились, переглядываясь друг с другом. — Почему ты думаешь, что мы будем отступать? Разве... — хитро произнёс Мишель, взглянув исподлобья на рыцаря, — Лев не бесстрашный и храбрый? — Нельзя путать храбрость с идиотизмом. Времени нет. Блондин спокойно поклонился присутствующим с невозмутимым ликом, а затем, развернувшись, направился прочь из палаты. — То есть ты.. — вслед ему крикнул Бехемоф, приподнявшись на короткие ноги, — Думаешь, что можешь вот так зайти к достопочтенным лицам и начать приказывать, да? Салазар остановился, взглянув на жирного через плечо. — Я не приказываю. Ставлю перед фактом. Если вы не будете исполнять мои требования, то мои люди покинут поле битвы. Я не собираюсь бездумно отправлять свои войска на смерть, как вы это любите делать. Было пасмурно. Холодно. С небес снисходил дождь, опадая маленькими каплями на сырую землю. Было мрачно, как на похоронах. Скудно, как на поминках. Солдаты стояли, затаив дыхание. Раздался оглушительный колокольный звон. Гулкое эхо пронеслось вдоль широких простор, остановившись в этих окопах. С нарастающим торжеством послышался хор, напоминавший своим величием ангельские пения. Благоухание пронзило воздух. — Мир вам, благочестивые послушники...— послышался кокетливый и нежный говор, — Яко жестоко распорядилась с вами судьба, дети мои несчастные. Но я здесь, чтобы одарить живот ваш благой вестью. Ах, этот блаженный голос. Он был тягучим, как мёд. Сладким, как сахар. И опьяняющий, как креплёное вино. Как возвышенный и гармоничный ансамбль, с торжественным настроем. Он был наполнен глубоким басом, сочетающий яркие высокие ноты. Казалось, что он говорил не одним голосом, а сразу несколькими. — На.. — заикнулся незнакомец, а затем невозмутимо продолжил, — Моё имя... Легион. Я прибыл заменить Архиепископа Флавия, чтобы благословить вас, сыновья мои, священной молитвой. Салазар удивился, обернувшись к названному гостю. Сложив руки за спиной, блондин прищурился, вглядевшись в священника. Парень стоял перед ними, высокий, как небо. Он был худым и стройным, облаченный белоснежной сутаной. Священнослужитель был окружён голубями, что осели на его плечи. Ангел воплоти, можете сказать вы. Но лицо его... Оно было скрыто за маской, которая повторяла острые черты лица, выражавшие добродушную улыбку. Оно было красивым. Его глаза были, казалось, бездонными. В тени не было видно зрачков. Лишь пустота, которая манила к себе загадочностью. — Что стряслось с Флавием? — Салазар искривил брови, с подозрением отпрянув назад. — Он... — Легион слегка склонил голову вбок, промолчал, но через мгновение добавил, — приболел. Длинные волосы, кудрявые и белые, как пёстрые облака, развивались по ветру. Парень сделал шаг вперёд, приблизившись к Салазару. Они сравнялись ростом, но Легион был явно выше. Положив тонкую длань на плечо рыцаря, он невозмутимо оглянулся на солдат, просверливая тех взором. — Дети мои. Призываю души ваши не иметь милосердия к противнику. Не знать пощады в битве этой. Пусть ярость станет кинжалом, исходящем из сердец ваших. Заставьте проклятых захватчиков гореть в Адском Пламени, где им и есть место. Умойтесь их кровью, как во крещении, — священник вознёс свои длани к небу и тихо прошептал, — Вперёд. За славой. Победой. И вечным блаженством. Да смилуется же Господь Бог над судьбами вашими. Аминь. — Соратники! Товарищи! Братья! Наше время.. настало! — вскрикнул блондин, схватившись за рукоять меча. Стук ритмичного барабана разносилась на поле боя. Их звук был мощный, громкий и монотонный. Казалось, как сердцебиение. Впервые в жизни он был так встревожен. Он был взволнован. Это видно по неровному дыханию, которое сбивалось, останавливалось и вновь начиналось с новой силой. Сердце бешено билось в груди, готовое выскочить наружу. Был ли это страх. Был ли это ужас. Было ли это горе. Он не ушел. Его зрачки бегали по силуэтам солдат, каждого из которых он знал поимённо. Каждый был ему братом. Сомкнув уста свои, тот замолк на мгновение, собравшись с мыслями. Вдохнув грудью воздух, тот сразу изменился видом. Улыбнулся. — Сегодня мы столкнулись с первым испытанием, братья! Фальцефорцы, как жадные гиены, сплотились против нас, чтобы изничтожить в прах! Но мы не остановимся! Мы будущее Виолы. Мы надежда Родины. Мы львы, что защищают свою территорию! Сражайтесь же за всё, что вам дорого, друзья! Там, среди длинных переплётов глубоких траншей, под грозным небом, что сулит одну лишь погибель, окружённый товарищами, стоял Салазар. Вдруг он обнажил свой клинок, вознеся длань вверх. С лязгом меч вырвался наружу, разрубив воздух. Его лезвие сверкнуло на бледном луче солнца, остановившись. Ура! — Дромей, как думаешь, а штурм скоро начнется..? В окопах было тихо. Тревожно тихо. Все знали, что так быть не должно и всё спокойствие, разумеется, скоро закончится. Там, где-то далеко, разносились эхом выстрелы, приглушённые дождём. Сквозь туман, похожий на молоко, был с трудом виден горизонт. Только дым, да огни. Иоаким почти лежал, усевшись на землю. Его уставший взор был направлен на небо. Что же изменилось в этом молодом юноше? Глаза. Они стали другими. Голубые радужки будто помутнели, став безжизненно серыми, как пасмурный небосвод. В руках он неуклюже держал старый мушкет, которым едва знал, как пользоваться. — Не знаю. В наших же интересах надо думать, что никогда. Остроухий сидел рядом с парнем. Он, как всегда, молчаливо рассуждал, глядя себе под ноги. — А ты был на войне..? — Нет. — Я не хочу убивать... — Но ведь ты... уже убивал? — Это были разбойники. А теперь люди.. Обычные люди.. с семьями.. Нависло неловкое молчание. — А меня как-то раз батя по башке флягой огрел.. — вдруг выпалил флиумец, разрушив тишину. — А меня бросил в ледяную прорубь... — Тоже с отцом проблемы? — Почти. — Я своего едва видел... Постоянно где-то пропадал.. — А мой.. — Дромей тяжело вздохнул, покачивая головой, — Не хочет меняться. И вновь нависло неловкое молчание. — Знаешь, а я люблю ванильные булочки.. — Тихо. Кельман насторожился. Его ухо дёрнулось в сторону. Глаза расширились. Он резко повернул голову в сторону, а затем заорал во всё горло: — ЛОЖИСЬ! Длинноволосый успел лишь пригнуться, когда пушечный снаряд, разорвавшись, приземлился на землю. В ушах раздался противный звон. Грязь разлетелась по сторонам, подняв дым и запачкав смуглую морду. Мушкет рухнул вниз. Усевшись на колени, Иоакиму ухватился ладонями за уши, пытаясь приглушить нескончаемый звук. Он зажмурился, быстро качая голой, стиснув зубы. Вдруг эльф бегло подбежал к флиумцу. Лёгким движением он шлёпнул голубоглазого по щеке, а затем схватился за плечи. — Иоаким! — Дромей стал отчаянно трясти товарища, — Ну же! Очнись! Нехотя, флиумец приоткрыл глаза. — Наступают... — тихо промолвил Салазар, глядя в подзорную трубу, — Гренадеров отправили на штурм. Там, у подножия холма, стремительно маршировали вражеские ряды. Их шаги разносились по полю, как гром. Они были похожи на бесов. На страшную орду. Как дикие коршуны, что слетелись на добычу, они шли вперёд, не останавливаясь даже от взрывов артиллерии. — Дождливым утром, за пару дней до Праздника Аттерия, началась внезапная атака.. — пробурчал Далтон, записывая новую статью на бумаге. — Рихтеры наступают кулаком, а мы растянулись во всю длину.. Чертов Бехемоф... — блондин перевёл взор в сторону, всмотревшись на силуэты вдалеке, — Прорываются, гиены.. Рыцарь обнажил клинок, а затем крикнул: — На позиции! Солдаты быстро ринулись за укрытия, схватив по ружью в крепкую хватку. Цельсь. Готовьсь. Пли! Залп выстрелов прогремел в воздухе. Дым пороха едва развеялся ветром, поднявшись над линией фронта. Штурм начался. — Дромей! Сзади! — вскрикнул Иоаким, направив палец вперёд. Эльф быстро развернулся, взмахнув мечом. Скрежет. Остроухий едва успел заблокировать удар фальцефорского солдата, что прокрался в окопы. Голубоглазый подхватил свой мушкет, а затем заорал, ринувшись вперёд. Его лицо окрасилось кровью, когда штык беспощадно впился в брюхо противника. Очередной взрыв заставил землю трястись под ногами. Деревянные доски, что сдерживали груду почвы, рухнули, подняв пыль. Ничего не было видно. И вдруг, сквозь мутную пелену, прямо на флиумца помчался враг. Окровавленный штык заблестел, когда Иоаким прокряхтел, едва ухватившись за смертоносное лезвие руками. Противник отпрянул назад, взмахнул и ударил парня тупым прикладом по лицу. С грохотом Иоаким неуклюже свалился на спину, когда громоздкая тень опала на его лицо. Фальцефорец замахнулся, собираясь насквозь проткнуть длинноволосого, как вдруг кровь выхлестнула из его рта. Кэлвин разбил череп противника увесистым взмахом булавы. — Вставай, дружище, нам ещё надо бить этих гадов! — единственное, что успел промолвить товарищ. Раздался выстрел, когда бездыханное тело свалилось оземь. Салазар бесстрашно ринулся в сражение. Его взор был хладнокровным, как у льва, что защищает детей от напасти. Лёгким взмахом он полоснул по горлу фальцефорца, схватил его за руку и подтянул мертвую тушу к себе, закрывшись от выстрела. Он небрежно откинул от тебя труп, выхватил свободной рукой трофейный пистолет и открыл огонь в другого уродца, что целился в него ранее. Дерзким взглядом он огляделся вокруг, выискивая достойного противника. И таковой нашелся. — Вы, я полагаю, и есть тот самый Мстительный Лев? — язвительно промолвил мужчина, облаченный в черные наряды. — По мне не видно? — Блондин бегло спрятал оружие, а затем, ухмыльнувшись, обхватил меч в своих руках. — Я, знаете, и не думал воспринимать вас всерьез, когда услышал местные сводки новостей. — А вы, сударь, извините, кто такой, чтобы не умереть в первые секунды битвы? — усмехнулся Салазар, надменно приподняв брови. — Немиил, — он положил длань свою на грудь, слегка наклонив голову, — Заслужено являюсь заместителем офицера Роты Шакалов. — Занимательно. Справедливое название для таких, как вы. У воина было типичное имперское лицо, которым обладали истинные фальцефорцы. Крупный орлиный нос и выразительный взгляд, соответствовал стандартам высшей расы, которую продвигала Империя. Ветром развивались короткие седые волосы, локоны которых были расчёсанные по разные стороны. Всю эту пародию, которую многие называют красотой, портила неаккуратная щетина, что свидетельствовала об не самом здоровом образе жизни. — Вы хотя бы догадывались, почему у нас такое название? — вопросил Немиил, когда его клинок выскользнул наружу. — Кроме того, что фальцефорцы хитрые и мерзкие.. — Блондин стал медленно приближаться к противнику, вальяжно разминая плечи. — Шакалы падальщики, — перебил его офицер, — А вы, виллионцы, ходячий труп, что медленно умирает. Мы всего лишь исполняем свою работу. — Знаешь, почему я решил обозвать себя львом? — Что-то про благородство и храбрость? — Нет, нет... — усмехнулся Салазар, жутко улыбаясь, — Это означает жестокость. — В атаку! — вскрикнул фальцефорец, взмахнув мечом. Иоаким выпучил глаза, смотря на то, как горячая кровь стремительно вытекает из свежего ранения. Удивительно, как быстро гибнет человеческая жизнь. Ещё мгновение назад, когда не прозвучал очередной выстрел, Кэлвин был жив. А теперь его нет. И больше не будет. Никогда. Взор длинноволосого был полон отчаяния. Из заторможенного состояния его пробудил пронзительный крик: — Иоа-аки-им! — сквозь зубы прохрипел Дромей, шею которого замертво прижали стволом ружья. Голубоглазый лишь молчаливо глядел в пустоту. Он не отвечал. Его рот был открыт, но уста не смели выронить и слова. Дрожащие руки машинально потянулись к мушкету, лежавшему перед ногами. Увесистое дуло направилось вперёд. Он прикрыл один глаза, прицеливаясь. Горящий фитиль коснулся пороха. Прозвучал взрыв. Фальцефорец скорчился от нарастающей боли в спине, а затем, издав истошный стон, свалился на колени. Мушкет с лёгкостью вытянули из его рук, оставив обезоруженным. Ещё живой, он безнадежно приподнял взор наверх, увидев, как эльф грозно замахнулся ружьём. Скрежет металла и выстрелы пушек разрывали траншеи изнутри. Лев и шакал сомкнулись в кровавой битве. Они, казалось, бились на равных. Лёгким взмахом блондин врезал фальцефорцу по морде, заставив того отпрянуть назад. Немиил, пошатываясь, схватил стеклянную бутылку и разбил её об голову рыцаря. Лев в ответ рубанул того снизу вверх по челюсти кулаком. — Я смотрю... — прокряхтел Немиил, вытирая из разбитой губы кровь, — ты тоже любишь биться руками... — Меня взрастили те, кого боялись твои предки. Фальцефорец ринулся вперёд, согнув правую руку в локте. Стремительно сократив дистанцию, он вознамерился совершить боковой удар, но голубоглазый отпрянул назад. Рывком он схватил Немиила за локоть, подтянул к себе, а затем зашагнул за него, обхватив талию. С лёгкостью лев потянул фальцефорца за собой, перебросив мерзавца через бедро. Взрывы, крики и запах пепла. Два товарища бежали вдоль линии укреплений. Каждая пуля, свистевшая над головой, казалось, была предначертана конкретно для них. Позицию не удалось удержать. Громоздкие руки обхватили шею, безжалостно сдавливая её. Салазар сидел на офицере, навалившись всем весом на его тело. Он душил Немиила, не позволяя фальцефорцу сделать и глоток воздуха. Белобрысый брыкался, пытаясь найти выход из плачевной ситуации и бил из-под тяжка. Но это всё было напрасно. Салазар будто не чувствовал боли. — Я ненавижу таких легкомысленных уродцев, как ты, Немиил. Ты хороший боец, но в тебе не осталось ничего человечного... — наговаривал голубоглазый на ухо офицеру, всё сильнее прижимая его к земле. Вдруг фальцефорец ударил мужчину пистолетом по морде. Блондин лишь успел скорчить болезненную гримасу, как его оттолкнули ногами. С грохотом Салазар свалился на землю, не чувствуя ног. Немиил приподнялся, жадно набирая воздух в ослабшую грудь. — Очень жаль... — прохрипел фальцефорец, пятясь назад, — В другой ситуации мы могли бы стать друзьями... — Нет... — усмехнулся Салазар, улыбаясь, — Не могли бы. — Твоя воля... — Немиил, пошатнувшись, поднялся на ноги, держа в руках окровавленный кинжал. Он уже собирался подойти к блондину. — Салазар! Мы идём! — раздался голос Дромея издали. — Хах... — безнадежно промолвил офицер, развернувшись, — Видно, в другой раз. Блондин собирался встать, но ноги, как и руки, не слушались. Ослабли, будто после длительных тренировок. В душе было тяжко, а в глазах мутно. Вдруг он ощутил неприятное чувство, что отдавалось резким покалыванием где-то в торсе. Он опустил голову. Кровь медленно стекала с его живота.