Жертва Ради Свободы

Ночь. Зимний лес. Мороз. Ледяная вода окутала слабое тельце. Она проникала в ноздри и рот, заполоняя маленькие лёгкие. Конечности беспомощно дрожали, кроме недоразвитой культи, что безжизненно болталась рядом с рёбрами. Тьма. Вот, что видел маленький ребёнок, чей мутный глаз пытался разглядеть пелену бездонного мрака. Он ослаб. Это конец. Сил сопротивляться больше нет. Тело беспощадно тянуло в пучину. — Стойте! — раздался протяжный женский вопль, — Умоляю! Ульвар, вытащи моего сына..! Высокий мужчина пошатнулся с места, сложив крепкие руки позади свой спины. Великий воин. Лидер клана. Настоящий Кельман. Он стоял у проруби, окружённый такими же солдатами. Его взор. Янтарные глаза. Они безэмоционально глядели на то, как маленькие пузырьки воздуха стремительно лопаются на поверхности водной глади. — Он не выживет! — прорыдала эльфийка, рванувшись к воде. Стоило ей на мгновение приблизиться к месту испытания, как её подхватили за руки, не позволяя вмешаться. — Он умрёт! — Я вижу. — Прошу! — она орала на разрыв горла. Слёзы стекали с её щёк, когда та билась в истерике, стараясь вырваться. — Наша жизнь сплошная война. Война начинается ещё с рождения. Нужно пройти это испытание. Представь, как он будет жить в этом мире? Ненужный. Слабый. Беспомощный. — Ты чудовище..! — она, поникнув, обессиленно рухнула на колени, подняв снежную дымку над головой, — Представь, если это будут твои дети! Ульвар замолк. Грозный взор пал на эльфийку. Он попытался что-то выпалить в ответ, но лишь разочаровано прокряхтел. Молчание. Тишина. Водная гладь успокоилась. Мальчишка перестал барахтаться. Очередная смерть? Тяжело вздохнув, остроухий покачал головой, а затем, охрипшим и измученным тоном произнёс: — Вытаскивайте. Обмёрзшее тело пробило судорогой. Бледная кожа. Синие губы. Дрожащие пальцы. Мальчишка, едва живой, спасённый в последнее мгновение, возлегал на руках убитой горем матери. Из приоткрывшихся уст, сопровождаясь бесперебойным кашлем, вытекала вода. — Вот.. — произнёс Ульвар, встав напротив женщины, — Цена за жизнь. Он провалил испытание. Не доказал, что способен сражаться. И теперь, по твоему желанию, будет страдать всё своё существование. — Я... — всхлипнула остроухая, прижав к себе сына. — Если хотите жить... Убирайтесь. Приятный аромат благоухал в захолустном помещении. Родной, как казалось, дом. Эти скудные стены, покрытые многолетней пылью, напоминали о флиумском уюте. Сквозь чистое окно виднелось яркое солнце, которое своим блаженным видом навевала уют и красоту. Тарелка с аппетитным рагу возлегала на столе, маня к себе своим сочным видом. Свежая картошка, наваристая курочка и морковка, замаринованная подливой. Ах, о чем ещё можно мечтать? Прям, как в сказке. Иоаким, надевший слюнявчик, а вернее мягкую салфеточку, закреплённую на шее, сидел за столом. Держа в руках столовые приборы, он с особым удовольствием всматривался в содержимого горячего блюда. Удивительно, как же хорошо живётся в новоиспеченном отряде. Простолюдин, схватившись за деревянную ложку, зачерпнул горячего угощения. Поднеся ко рту, тот приоткрыл уста, выдохнув хладного воздуха, чтобы остудить пищу. Поддавшись потоку, тонкая нить пара рассеялась вместе с излишней температурой блюда. Флиумец прильнул устами к ложке, облизнувшись. Горечь. Соль. Мерзость. На вкус было соразмерно гнилой туше ягненка, мясо которого приготовили спустя долгие месяца после его смерти. Глаза Иоакима расширились, когда он прочувствовал омерзительный привкус обеда. Быстро покрутив головой, тот сплюнул содержимое на стол, небрежно отпрянув назад. Он оцепенел, всмотревшись на содержимое тарелки. Гниль. Кишки, облитые темной кровью. Оторванные пальцы и два глаза, которые прямиком смотрели пустым взглядом на парня. Вонь. Тьма. Всё вокруг стало черным, как глубокой ночью. Сердце забилось. Скрежет. Топот. Стук. Капли редкого пота выступили на мокром лбу. Иоаким судорожно перевел взор в сторону. Окно. Лицо. Хотя, какое лицо. Кости. Нервы. Жилы. Обезображенная физиономия, что не имела глаз. Только две пустых впадины, что, казалось, глядели прямо в душу. Простолюдин пошатнулся с места. Руки судорожно затряслись, как осенние листья на ветру. Он, покачивая головой, попытался встать, но ноги не слушались. Оцепенел, без состояния и двинуться с места. И вдруг лицо, которое виднелось там, изменилось видом. Резкими движениями оно примкнуло ближе к стеклу. Оглушительный вопль. Истошный, как будто из самой Преисподней. Голова, отпрянула назад, а затем, набрав скорость, ударила лбом об окно. Удар. Еще раз. Раз за разом. Беспорядочно. Быстро. Оно билось и билось. Трещина пошла по тонкому стеклу. Билось и билось. Трещина переросла в раскатистую паутину. Удар. Дребезг. Крик. Длинноволосый свалился со стула. Он грохнулся на пол, пытаясь отползти, но сил, как будто не было. Пол был, как зыбучий песок. Он быстро шевелил руками, пинал ногами, но ничего не получалось. Он бежал, но оставался на месте, царапая пальцами об прогнившую древесину. Шаги. Оно здесь. Скомканное движение. Трясущаяся туша, покачиваясь, проковыляла вперед. Его конечности были тонкими и, как казалось, сломанными. Атрофированные. Не человеческие. Он ходил, если это так можно назвать, обрывками. Сопровождался движениям треск. Звонкий. Противный. Он, как будто играл, что не видит его. Но, очевидно, все знает. Длинное тело встало напротив простолюдина. Кривое. Изогнутое. Почти слившись со тьмой, виднелся громоздкий силуэт. Там, где-то наверху, виднелось что-то наподобие глаз. Иоаким весь затрясся. Он невнятно визжал. Дыхание участилось. Его взор беспорядочно бегал по монстру. Во рту был привкус гниющей плоти. Голова раскалывалась. Лишь всмотревшись, удалось хоть что-то распознать. Красный смокинг. Когтистая лапа вцепилась в горло смуглого, приподняв его над землёй. Оно обхватило парня, поднеся к себе. Это был он. Леонард. Изуродованный. Гниющий. Мертвец. Аристократ приоткрыл то, что должно быть устами. Из беззубой пасти вырвался хрип, сопровождающийся запахом мертвечины. — Ты-ы... — вырвалось протяжно, — Уб... Мер-За... Ил... -Вец.... Его голос. Это не был его голос. Он, как сотня тысяч голосов, смешанный одним. Их много. Много, как.. Опарышей. Извиваясь, эти гады беспорядочно двигались по плоти мертвеца, поедая его заживо. Всё его тело кишит личинками. Оторванная кожа будто была натянута на череп, пытаясь выдать вид лица. —Уб-.. — заикнулся сквозь жёлтые зубы Леонард, — ил... Простолюдин искривил свои брови, быстро качая головой. Его грудная клетка бесперебойно увеличивалась, будто пытаясь взорваться. Он открывал рот. Его уста дрожали. Он хотел что-то сказать, но лишь невнятно бурчал в бреду. — УБИЛ! — заорал мертвец. Из открытой пасти вырвалась чернь. Кровь. Гной. Она окрасила лицо Иоакима. Впиталась в его кожу. Мухи. Личинки. Они бегали по парню, забираясь под одежду, проникая в тело. Леонард блевал прямо в рот простолюдина. Жидкость наполняла его полость, пока не стала вытекать наружу. Захлёбываясь, простолюдин орал, но в ответ слышалось лишь невнятное бульканье. Он глотал. Свалившись на пол, всё содержимое вновь вырвалось на пол. Иоаким, скорчившись, едва держался на дрожащих руках, когда чернь выходила из его рта. Он поднял взор. Никого. Моментально поднявшись, Иоаким судорожно оглядел помещения. Где он. Что это за место. Флиумец перевел взор на руки. Кровавые. Обезображенные. Кожа слезла с искривлённых пальцев, оставив лишь кости. Личинки. Парень заорал, что есть мочи, брезгливо трясся руками. Он сбил дланью своей кастрюли, что лежали на столе. Он пробежал вдоль длинной комнаты, врезавшись в стену. Он здесь. Он рядом. Голоса. Убил. Ты. Убил меня. Таз с водой. Он мигом пустил в него руки. Кровь. Кровь не сходила. Он мыл. Мыл. Мыл и мыл, протирая ладони. Жидкость окрасилась багровым, почти черным, цветом. Опарыши. Кровь. Гниль. Её не становилось меньше. Кровь. Мыл. Таз наполнялся, выливаясь из краев. Кровь. Ничего не оставалось, кроме того, как орать. Он беспомощно кричал. Кровь. Вода. Смерть. Кровь. Гибель. КРОВЬ! — Иоаким! — раздался громкий голос. Дромей вцепился в парня, ухватившись за его плечи. Но флиумец, казалось, на обращал внимания. Он лишь мыл безнадежно руки, кусая свои губы. — Иоаким! Очнись! — кричал эльф, толкая простолюдина. — КРОВЬ! — испуганно заорал в ответ флиумец, поднявши свои длани над собой. — Иоаким! Он весь дрожал. Не было ни одной части тела, которая не содрогалась в ужасе. Лицо. Губы. Пальцы. Ноги. Руки. Судороги. Остроухий молча обхватил парня обеими руками, а затем, подтянув к себе, крепко обнял. Он прижал его к себя, как запуганного брата, что пережил тяжёлое ранение. Не как врага. Не как пленника. Как родного. Как близкого. Кельман тихо поглаживал его по спине, пытаясь убаюкивать, как младшего. Это был первый раз, когда флиумца обняли. Он, уткнувшись в плечо эльфа, горько зарыдал, вцепившись в него, когда-то окровавленными, но чистыми пальцами. — О-он здесь... Он з-здесь... — бормотал, жадно вдыхая воздух, Иоаким — О-он тут... Он пришел з-за мной... — Кто..? — О-.. Он! — Нет. Здесь никого нет. Тихо.. — эльф хлопнул парня по плечам, — Тихо. Спокойно... — Кровь... — Какая кровь...? — Везде кровь.. тут кровь.. вода кровь... Янтарный взор сверкнул в темноте. Эльф перевел взгляд на таз. Обычная вода. Чистая, как слёзы. Рассудительно он оглядев всё помещение, дерзко пытаясь найти соперника. Но никакого не было. Только они вдвоем. — Ничего... — Дромей крепче прижал к себе брата, — Это всего лишь сон. Бледные лучи восходящего солнца опали на строптивые стены крепости. Город посыпался, можно сказать, на глазах. Пропели свою песнь петухи. Защебетали птицы. Сансорио встречает новый день. Дромей молчаливо глядел на солнце. Впервые оно казалось ему таким большим. Таким ярким. Таким тёплым и нежным. Прищурившись, тот лицезрел, как его лучи медленно восходят ввысь. — Он... Был там... — пробурчал флиумец. С плеч Иоакима снисходила фиолетовый мантия. Тёплая и мягкая, подобно объятиям родной матери. Он, окутавшись, как одеялом, сидел рядом, неспокойно покачиваясь на месте. — Голодному сниться, что он ест, но пробуждается. Тебе тоже приснилось. Ты пробудился. Забудь. И всё. — Братва, доброе утро! — раздался резвый, наполненный жизнью, голос. Салазар, держа в дланях две кружки, шел, улыбаясь, им на встречу. Он остановился перед новобранцами. Коротко поклонился, поприветствовав воинов ласковым взором, а затем, хмыкнув, протянул напитки товарищам. С опаской, подобно дикому зверьку, простолюдин обхватил стакан. Обнюхав содержимое, тот почуял крепкий и терпкий аромат. Облизнувши губы, тот прильнул к краю кружки, отпивая. Горьковатый вкус с нотками сладкой кислинки. Ободряет. Флиумец аж распахнул очи. — Что это? — Кофе, друг мой, прямиком из Султана, — ответил мужчина, сложив руки за спиной, — вот, какая малина, не так ли? — Сдаётся, не было этого ко~фэ здесь никогда, — скептически возгласил эльф. — Верно. Флиум присоединился. Торговля наладилась. Пожинаем плоды новой политики, — вдруг блондин заговорил другим тоном, — Как спалось? Салазар устремил взор на парней, всмотревшись в уставшие взгляды недовольных физиономий. А затем, усмехнувшись, покачал головой. — Ладно, вижу, выспались. Для нас, друзья, появилось дело. Для вас работа. — Слушаю. — Я, вот, подумал. Какой вам, молодым, смысл стоять тут до ночи? В соседнюю крепость нужно отправить провизию. А вы, я надеюсь, уже поняли, что если отправить в наших краях ямщика и без охраны... — вместо лишних слов он лишь демонстративно цокнул, отрицательно покачав головой, — Вы будете этой самой охраной. — То есть... Нам нужно сопроводить повозку в другую точку? — вопросил остроухий, подняв одну бровь. — Верно. — Откуда ты уверен, что мы не сбежим? Блондин хмыкнул. Он улыбнулся по все белоснежные зубы, покачивая головой, а затем, отвернувшись, усмехнулся: — Я не уверен. Я знаю. Громоздкие врата медленно распахнулись. Из крепостной территории вышли два парня. Иоаким, одетый в чёрный камзол, держал в руках новоиспеченный меч. Рядом, направив взор вперёд, шел Кельман, задумчиво поглядывая по сторонам. — Ого! Нихрена себе, ребятки, это ж вы! — и вновь резвый голос старика. Джоанна восседал на повозке, что на этот раз имела при себе объемный груз. Дедок приветливо улыбнулся, махнув рукой на себя. — Дед! — радостно воскликнул Иоаким, подпрыгнув. — Ты и тут, старик... — усмехнулся остроухий. Лесная тропинка вела глубоко в забытые дебри. Наперекор наводящей тишине звучал щебет птиц и хрипое сопение старика. Иоаким и Дромей сидели рядом. Эльф смиренно блуждал в мыслях, а простолюдин с восхищением смотрел на подобие пейзажей. — Ну, чаво, ребятки, уже заприметили себе юбочку по вкусу? — заядло вопросил седой, поглядев назад. — Нет, — невозмутимо ответил эльф. — На что ты намекаешь, старик? — Любовь, братцы, психическая аномалия. Она, сука, опасная. Есть у меня одна история... Вы слышали про Щелкунчика? — Чего? — произнес голубоглазый, приоткрыв уста. — М-да.. — разочарованно прокряхтел Джоанна, — Давным давно, когда ещё жил Константин, который мне руку жал, кстати, в этих местах отличился доблестью один рыцарь. Он был, не постесняюсь, ещё тем благородным сопляком. Постоянно всех выручал. Стал героем войны. Местные прозвали его... избранным, прикиньте? — И? — И он влюбился. Безумно. В эльфийку. Это была ненормальная любовь. Расы нельзя смешивать. Но... Он не знал законов здешних мест. Эльфийка забеременела. Она вынашивала ребенка почти год. Но вместо лучезарного чада, родилось... Чудовище. Крупное. Недоразвитое. Почти слепое. Отец.. не смог смириться с таким бременем. Бросил возлюбленную. И сейчас в лесах обитает монстр, не знавший любви. — Хах, дед, ты чего? — нервно усмехнулся смуглый, ткнув в плечо Кельмана, — Это же бред, да? Шутка? — Ну, конечно, — чувств никаких не изведав, тихо пробормотал эльф, вглядываясь в кусты, — Слушай, старик, а тут животные вообще обитают? — Нет, патлатый. Всё зверьё свалило отсюда уже давно. — Понятно. Наверное это твой монстр всех поел? — Хотите верьте, парни, или нет. Но Джоанна, вам, соплякам, по просту не болтает. Люди даром не говорят, что глубокими ночами, среди ели и сосен, светятся два белых глаза. — А почему... Почему Щелкунчик? — Потому что головы он щелкает, как орешки. — Тихо..! — вдруг приказал Дромей, поднявши голову. Повозка резко остановилась. Кельман стал крутить головой, будто пытаясь выследить что-то. Взгляд бегло осмотрел всё, что вызвало подозрения. Но ничего. Лес, как лес. Тишина. Птицы не поют. Муха не пролетит. Заяц не проскочит. Ничего. — Дед... — пробормотал эльф, спрыгнув с повозки, — Езжай обратно и зови Салазара. Быстро. — Чего? Почему? Чё произошло, малой? Остроухий устремил взор вперёд. Сломанные ветви. — Засада. Иоаким, предчувствуя неладное, соскочил следом за товарищем. Он встал подле эльфа, встревожено глядя ему в лицо. Свист. Гул. Крик. Десятка разбойников вырвалась из укрытия. Клинки, что уже давно были приготовлены к сражению, сверкнули в тени. Хлыст поводьев. Осел рванулся с места, как и повозка, что устремилась прочь с поля боя. Лязг меча. Взмах. Вслед сопутствующему ветру, эльф рванулся вперёд. Удар. Кровь. Бандит, схватившись за горло, стал безнадежно кряхтеть, захлёбываясь кровью, а затем, пошатнувшись, замертво рухнул на землю. Стрела, издав пронзительный свист, вонзилась в ногу остроухого. С мучениями исказился лик Дромея, когда тот склонился вниз. Удар. Один из душегубов, отличившийся бакенбардами, врезал ушастому по лицу. С оглушительным криком завопил Иоаким, вознеся клинок над головой. Он рванул с места, подпрыгнув, а затем пронзил урода прямо в брюхо. Выстрел. Порох. Боль пронзила флиумца прямо в плечо. По инерции он отпрянул назад, чувствуя, как истошно жжёт свежая рана. Снаряд едва коснулся его тела, оставив длинный кровавый след. — Вы только посмотрите, кто тут у нас... — раздался насмешливый говор, — Один из участников Фортблэйда, так ведь? Дрикус стоял там, где-то вдалеке, облокотившись об ствол дерева. Единственная рука держала дымящийся пистолет. Разбойник улыбался, чувствуя, как долгожданная месть скоротечно исполняется. — Опять ты... — прокряхтел Дромей, лёгким движением вырвав стрелу из своей плоти. Один из здоровяков столкнулся лезвием с остроухим, беспорядочно нанося удары, пытаясь пробить оборону соперника — Я солгу, если скажу, что не ждал тебя, эльф. — А я солгу, что решил не выбить твои зубы ещё разок, инвалид. Кинжал заскользил по вражескому мечу. Остроухий парировал удар, быстро отпрянув назад. Затем, обхватив оружие двумя руками, тот сделал резкий рывок вперёд, вспоров брюхо врага. Иоаким устремился вперёд, ударив по топору одного из врагов. Противник, закрутив лезвие флиумца, подтянул его к себя, а затем врезал кулаком по затылку. Простолюдин склонился к земле. Но не растерялся. Удар пришелся по паху врага. А затем, Иоаким, не выпуская из кулака достоинство противника, устремил свободную длань в челюсть. Разбойник грохнулся оземь, когда зубы стукнулись друг об друга. Кажется, кофе подействовало. Выстрел. Простолюдин успел едва прикрыться за ещё живой тушей душегуба, избежав смерти. — Что за идиотов я набрал в свой отряд.. — разочарованно прохрипел Дрикус, а затем, гневно зыркнув на товарищей, заорал, — Огонь! Несколько стрел стремительно вылетели. Две приземлились на почву, когда Иоаким, провизжав, прыгнул в сторону. Одна рассекла насквозь мантию, врезавшись в соседний дуб. Боль. Четвертая вонзилась в правую ладонь. Острая. Пронизывающая. Пульсирующая. Меч невольно вывалился из рук. В панике он стал пятиться назад, удерживаясь за свежее ранение, чувствуя, как горячая кровь изливается с локтя. Стиснув зубы, флиумец перевел взор на эльфа. Дромей, грациозно разворачиваясь, мастерски парировал удары одновременно троих разбойников. Ну, как мастерски? По крайней мере его не убили в первое же мгновение. Он хладнокровно отступал, не поддаваясь гневу. Казалось, что любое лишнее движение способствовало его смерти. Взмах! Разбойник вознамерился полоснуть по горлу эльфа ржавым клинком. Дромей пригнулся, миновав удара. И тут же остроухий взмыл, рассекая вместе с воздухом брюхо уродца. В то же мгновение он, замахнувшись, молниеносно обернулся назад. Скрежет. Сталь столкнулась, когда Кельман едва блокировал удар. Голубоглазый обхватил стрелу, а затем, прокряхтев от боли, обломал её на половину. Отшвырнув её в сторону, Иоаким стряхнул длань, а затем, набравшись смелости, дернулся с места. — Дромей! Надо уходить! Резким рывком парень устремил свой кулак по затылку разбойника. Простонав, ублюдок грохнулся на землю. Эльф и флиумец встретились взглядом. Остался третий, что в недоумении стоял рядом, отступая назад. Товарищи медленно перевели взор на разбойника. Вдруг эхом пронёсся скрежет. Щелчок. А за ним глухой стон. Разбойник растерянно повернул голову в сторону звука. Он оцепенел. Что-то изменилось в его взгляде. Ужас. — С-Сука! Он реально существует! — заорал бандит, пошатываясь, отходя назад. Огромная мускулистая фигура стояла вдалеке. Широкая. Высокая. Его голый торс, кожа которого отдавала гнилым оттенком, был покрыт многочисленными шрамами, что рассекали его плоть вдоль и поперек. В громадных ручищах он держал топор. А лицо, вернее голову, закрывал старый мешок, охваченный веревкой на шее. Через два выреза светили белые точки. Пустые глаза. Как у безумного зверя. Он глядел исподлобья, склонив голову, как будто с осуждением. — Не может быть.. — прокряхтел Дрикус, отрицательно покачивая головой. Он молчал. И это было самым страшным. Сквозь мешок доносилось лишь тяжёлое дыхание. Недовольно пыхтел. Его крупная грудная клетка вздымала, напряжённо увеличиваясь, а затем опускалась. Вдруг он сжал ладонь свою в кулак. Поднеся десницу к топору, он оттопырил пальчик и щёлкнул по стали. Раздался тихий звон. Подобно раскату грома, вырвался ужасный вопль. Он побежал. Рванулся с места, как бык. Беспорядочно махая руками, он выдвинул лоб вперёд, как таран, что мчится на ограждение городских ворот. Взмах. Удар. Кровь. Не отвлекаясь, он рассёк кому-то голову. Началась суета. Паника. Громила врезался в одного из разбойников, схватив за тонкую, как показалось, шею. Вознёс тушу над землёй. Лёгкую, как пёрышко. Он кряхтел, бился ногами, пытаясь вырваться. Послышался мерзкий хруст позвонков. — Уходим! Сваливаем нахрен! — заорал бандит, покидая свои позиции. Воры устремились прочь отсюда смешанным потоком. Многие неуверенно метались по сторонам, пытаясь найти укрытие. — А ну назад, нахрен, уроды! Застрелю! Всем вам мозги вышибу, твари! — в гневе кричал одноглазый, направляя пистолет на отступающих. — Дромей! Уходим! Это наш шанс! — взволнованно произнёс парень, потянув за мантию товарища. Не прикладывая особых усилий, громила сбил с ног простолюдина, едва коснувшись его ладонью. Иоаким пролетел несколько метров, прежде чем врезаться в дерево. Зрение помутнело. Он зажмурился, протяжно прокряхтев. Взгляды чудовища и эльфа встретились. Казалось, абсолютная противоположность. Белоснежный взор и янтарный свет. Дромей возмутился. Оскалил зубы. Изменился лицом. Рывок. Удар. Эльф устремил свой кулак по животу противника, на что услышал тихий стон. Взмах. Громила устремил свой топор, собираясь разбить череп остроухого. Скрежет. Дромей поднял свой меч, схватившись правой рукой за длинное лезвие. Вдруг амбал обхватил клинок эльфа крепкими руками. Одним рывком он вознёс Кельмана вместе с его мечом, приподняв над землёй. Удар. На живот обрушилась сильная боль. Эльф взмыл, грохнувшись оземь, как подбитая птица. Вдруг шею громилы обхватила упругая верёвка. Она скрутила его конечности, прижимая руки и ноги. Резким движением мужчину потянули назад. Прорычав, громила стал бороться, согнувшись в коленях. Веревка треснула в слабых местах, оторвавшись на его мышцах. Но этого было мало. Горло сдавило под тяжёлой натугой. Раздался оглушающий грохот, когда туша свалилась на землю. Где-то вдалеке, испугано крича, устремился прочь косяк птиц. Эльф недовольно прокряхтел, приподнявшись, как тут же почувствовал холодное лезвие у своего горла. — Окончен бой... — усмехнулся Дрикус, сидевший на корточках перёд остроухим, — И не осталось ничего... Он врезал эльфу по лицу. — Доброе утро, солнышко... — усмехнулся одноглазый, вальяжно восседая напротив, — Как спалось, зайчик? Было шумно. В ушах раздавался гулкий звон противным визгом. Глаза едва успели привыкнуть к размытым образам, вращающимся перед его лицом. Покачивая головой, Иоаким очнулся, устремив свой поникший взор наверх. Дрикус. Трудно было не обратить внимание на эту мерзкую морду. — Ты... — прошипел сквозь зубы длинноволосый, уже собираясь замахнуться, да и сломать инвалиду нос. Но... Руки связаны так, что их едва можно было прочувствовать под натугой крепкой веревки. — О, чего это мы? Неприятно, когда нет рук, да? — Дрикус злорадно ухмыльнулся. — Пошел ты... — единственное, что успел выкинуть флиумец, перед тем как ему врезали по слащавой морде. Он беспомощно грохнулся на землю, чувствуя, как болезненно раскалывается голова. Отвратительно. Мерзко. Не приятно. — Ну, чего, малой, какого это оказаться без возможности дать отпор? — однорукий схватил парня за горло, приподняв с холодной почвы. — Где... Дромей? — безнадежно вопросил Иоаким, когда из приоткрытого рта выступила кровь. — Его сейчас убьют. И я хочу на это посмотреть. Сделать это лично. Но.. — одноглазый провел ладонью по щеке смуглого, а затем грубо схватился за его волосы, — Сначала я покончу с тобой. Люблю оставлять сладкое напоследок. Шум. Гам. Лагерь разбойников. Место бесконечного греха и такой же противной грязи. Вертеп. Уже был вечер, если не глубокая ночь. Куча палаток. А посередине, в самом центре убежища, горел костёр. Кругом разносилась веселая брань. Уродцы пели, радуясь хоть какой-то пародии победы. Резкий удар по коленам заставил флиумца рухнуть на ноги. Порывистым движением его схватили за волосы, а затем, приподняв, устремили лицом в пень. — Знаешь, а ведь нам бы пригодился такой боец, как ты... — усмехнулся одноглазый. — Я лучше сдохну... — прокряхтел Иоаким, чувствуя, как за спиной возносится острое лезвие. — Что-ж... — равнодушно, как будто совсем без горечи, усмехнулся разбойник, кивнув кому-то позади, — Удовлетвори его желание. Громадный клинок устремился к шее простолюдина, намереваясь разрубить её. — Дрикус! Меч остановился в мгновение от цели. — Чего опять?! Не мешай! — Гляди, кого мы поймали! Вдруг вперёд грубо вытолкнули девчонку, что, не удержавшись на ногах, рухнула оземь. Это же Элиза... — Твою мать... — тихо прошипел парень. — Ещё одна эльфийка... — злорадно ухмыльнулся инвалид. Вдруг на спину девушки наступили, не позволяя ей вырваться. Она брыкалась. Изворачивалась. Но всё было тщетно. Дрикус подошёл к пленнице, подставив край своего сапога под её челюсть. Лёгким движением он приподнял голову рыжей, всматриваясь в её лицо. — Ведьма... — хладнокровно произнес одноглазый, — Все вы, чёртовы эльфы, грязные животные. Живёте хер пойми как. Монстры. Ненормальные. Твари. Инвалид перевёл грозный взор на огонь, пылающий в костре. В его глазах заблестела дьявольская мысль. — Раздеть. И сжечь. Быстро. Тут же два ублюдка подхватили Элизу за руки, а затем, скрутив руки, вспороли её белоснежную рубаху. — Стойте! — безнадежно крикнул Иоаким, — Я присоединюсь к вам! Её не трогайте! Меня сожгите! Меня! — О, так тебе больнее, когда другие страдают? — улыбнулся мерзавец. Головорезы схватили девушку за волосы, подтянув ближе к лидеру. Элиза испуганно завизжала, когда одноглазый вытащил кинжал. Холодное лезвие коснулось её лба, уткнувшись острым кончиком над глазом. — Не смей... Голубоглазый оцепенел, когда тонкий ручеёк выступил на бледном лице, оставив за собой протяжный багровый цвет. Рыжая жалобно проскулила, стиснув зубы от боли. Вдруг инвалид опустил руку. Кинжал едва коснулся нежной шеи. Иоаким расширил глаза. Страх. Жалость. Безумие. Злоба. — Чего ты ждёшь? — вопросил разбойник, — Руби идиоту башку! — С-Стой! Стой! Стой! — бегло пробормотал простолюдин, — У каждого есть право последнего слова! — Валяй. Мы же не монстры, а, парни? — усмехнулся однорукий, поглядев на товарищей. В то же мгновение уроды закатились противным смехом, подобно гиенам. — Я... — Иоаким зажмурил глаза, пытаясь придумать хоть что-нибудь, что позволит оттянуть смерть, — Я хочу рассказать вам историю! — Идиотской просьбы я ещё не слышал. — Ну, ээ-э... Жил в одной деревушке один парень. Был такой.. добрый, хороший... и честный! Он... Отправился гулять по лесу и.. Разбойники равнодушно глядели на флиумца, с недопониманием исказив морды. — И его поймали разбойники! Безжалостные! Был у них главарь.. — он пригляделся в лицо Дрикуса, прикусив губу, — Жирный и неприятный уродец.. Они.. схватили парнишку.. и захотели убить! Он безнадежно пытался продолжить заядлую сказку, чувствуя, как близиться страшная погибель. Но вдруг... Там. Далеко. Во тьме. Меч сверкнул, отразив язык пламени окровавленной сталью. Янтарные глаза. Они тревожно глядели издали. Дромей. — И он... Вдруг увидел, что там, где-то среди кустов, показался рыцарь... И парнишка начал рассказывать стихи разбойникам! Эльф притаился, подкрадываясь ближе. — Долго рассказывал... Душегубы в недоумении слушали длинноволосого, приоткрыв рты. — И он долго... долго тянул время... Дромей вознёс свой меч, но не решался атаковать. — До-о-олго тянул... Один из разбойник неловко покашлял, поглядывая на Дрикуса. Одноглазый положительно кивнул. — И он долго тянул... — безнадёжный флиумец осуждающе глянул на Дромея, — ПОКА ЭТОТ ИДИОТ НЕ УБЬЕТ ИХ ТАМ ВСЕХ! Всплеск. Кровь. Удар. Раздался свист. Кельман разрубил голову одного из разбойников, а затем, незамедлительно прокрутившись вокруг себя, полоснул по горлу другого, что сдерживал девушку. Бегло разрубив верёвку, что сдерживала длани рыжей, эльф направился к лидеру. В удивлении Дрикус провизжал, отбегая назад. Элиза бегло поднялась на ноги, рванув с места. Она запрыгнула на дуб, где казнили Иоаким, а затем, прокричав, рывком устремила своё колено в челюсть палача. С грохотом они свалились. — Давай, идиот, нам нужно искать оружие! — она высвободила флиумца, побежав дальше. Стон. Палатка. Огромная туша возлагала на земле. Его мускулистое тело было связано, не позволяя и повернуть голову. Громила молча глядел в пустоту, время от времени издавая протяжное кряхтение. — Эй.. — Иоаким уселся на колени, переведя взгляд на амбала. Увидев незнакомца, чудовище злостно прорычало. Белые глаза. Они были подобны облакам. Самые чистые. Самые яркие. Как у невинного младенца. — Тише.. тише.. — длинноволосый прикусил губу, взволнованно глядя по сторонам, — Я... Друг. Громила недоброжелательно прокряхтел, чувствуя опасность. — Я... Не хочу тебе навредить... — Иоаким подполз ближе к чудовищу, показательно выставив голые ладони, — Я.. — Плохой... — едва вырвался из уст монстра низкий голос. Голубоглазый отпрянул назад, не ожидая ответа. — Я не плохой! Я... — он неуверенно вздохнул, покачивая головой, — Меня зовут Иоаким... Я... Я слышал историю о тебе. Многие считают тебя монстром. Но... Увидев тебя здесь. Увидев твои глаза... Я понимаю, что ты просто брошенный и напуганный ребенок, который не чувствовал нежности родителей. Совсем, как я.. Маленькие глаза расширились. — Б-.. Бобби... — Бобби..? — Бобби... Иова-.. Иовакаим... Д-.. друг..? — Да. Друг. Дромей свалился на стол. Новая рана пульсировала на груди. Бегло сделав перекат, он миновал удара, когда острое лезвие устремилось в дерево. Дрикус стоял напротив, самодовольно улыбаясь. Казалось, он возмужал. Стал сильнее. Кельман сделал рывок вперёд, пытаясь ударить по мерзкой морде бандита. Одноглазый отскочил назад, увернувшись, а затем взмахнул кулаком, которым держал заточку. Кровь выступила из тонкой раны на щеке эльфа. — Вы, Кельманы, только строите из себя воинов.. — однорукий рванулся к остроухому, протаранив его ногой в живот, — А на деле заносчивые уроды! Промычав, Дромей едва успел заблокировать удар ножом, который последовал за предательским выпадом. — Вы покалечили мне жизнь. Я вам эту жизнь уничтожу, чёртовы эльфы. — Иоаким? Ты куда ушел, Иоаким?! — крикнула Элиза, оказавшись в тупике. — Вы посмотрите.... — диким смехом произнес один из бандитов, — ведьма оказалась одна.. — Люблю, когда они молят по помощи.. — утвердил другой, потирая руки. Два уродца медленно подходили к беззащитной эльфийке, которая безнадежно пятилась назад. Раздался дикий вой. Голова разбойника прокатилась по земле, оставив за собой кровавый след. Бобби, рванувшись на неприятеля, одним взмахом разрубил его черепушку. На его спине, ликуя, восседал флиумец, вознеся меч к ночному небу. — Какого хера?! — всхлипнул душегуб. Вдруг громила схватился одной рукой за его челюсть. Послышался хруст. Резким движением он сломал ему нижнюю половину лица. Бандит, издав глухое кряхтение, свалился оземь. Один из компаньонов обхватил шею эльфа, не позволяя тому и двинуться с места. Напротив него Дрикус демонстративно перезаряжал пистолет, в чем ему помогал один из товарищей. — Когда моя мать умирала холодной зимой... — проговорил одноглазый, попутно засыпая порох в дуло, — Я поклялся, что отомщу всех, кто виновен в её смерти. А конкретно вам. Кельманам. Дромей пытался вырваться. Его глаза бешено бегали по округе, в поисках помощи. — Эльфы самая ничтожная раса, что обитает в этом проклятом мире. Я отказался от этой крови, как то сделала моя мать. Зрение затуманилось. Воздухе не хватало. — Я уничтожу ваш клан. И это начнется с тебя. Он направил оружие на голову эльфа. Раздался выстрел. Крик. Дрикус заорал, когда его ладонь была насквозь пробита пулей. Боль. Дымящаяся рана истекала горячей кровью. Инвалид испугано обернулся назад, пытаясь найти виновника. — Прости, дружище, я целился в голову.. — усмехнулся Джоанна, прицеливаясь из своего легендарного мушкета. — Ста-... Старый урод! Убейте плешивого! Ж-живо! — чуть ли не обливаясь слезами, кричал инвалид. — Избранный не приходит один... — улыбнулся седой, сделав шаг в сторону. Блондин молча глядел на разбойника. Его свирепый взгляд был направлен прямо в душу лидера. Он кричал о своей ненависти. О своих намерениях. И о скором будущем, которое через мгновение исполнится. Салазар стоял. Молча. А за ним. За его крупными плечами. Стояли солдаты. Настоящие львы. — Задержите их! — на излом горла заорал однорукий, рванувшись прочь. Блондин медленно шёл вперёд. Удар. Он разбил одному из мерзавцев нос, подтянув к себе за руку. Увернувшись от взмаха клинка, Салазар схватил кисть другого разбойника в крепкую хватку. Хруст. Он сломал врагу запястье. Уродец, что душил Дромея, в панике попытался сбежать, но свалился на землю. Тогда Салазар схватил его за ноги и подтащил к себе. Удар. Ещё удар. Кровь. Удар. Багровый всплеск окрасил кулак рыцаря. Удар. Капли попали на лицо блондина. Удар. Почти всё лицо Салазара покрылось алыми тонами. На месте разбойника осталась лишь кровавая каша. Мужчина поднялся, стряхнув дланью, а затем, улыбнувшись, обернулся к товарищам. — Пленных не брать. Убить их всех. Лесная тропинка. По чаще леса разносилось бесперебойное дыхание. Дрикус бежал, не оглядываясь. Сердце бешено билось. Слабая грудь жадно вдыхала воздух. Кочка. Запнулся. Грохнулся на землю. Он ползёт, не останавливаясь, пытаясь избежать не именуемого. — Знаешь, Дрикус, я тобой восхищаюсь. Быть может... уважаю в какой-то степени. Салазар шел следом. Спокойно. Раздумчиво. Буквально гулял, в умиротворении разглядывая здешние красоты. Его осанка. Его плечи. Он маршировал, как на параде, не волнуясь. Инвалид полз, не чувствуя ног, которые, по всей видимости, были сломаны от резкого падения. Он в страхе пыхтел себе под нос. Пытаясь подняться, он неуклюже падал, делая только хуже для себя. — С самого детства, как я понял, ты обделён физической стойкостью, которая свойственна Кельманам. Ты провалил испытание, но был помилован, а не умер в пучине. Но ты смог дожить до этого момента. Смог возглавить целый отряд . Смог не попасть мне в руки за целые десять лет. Блондин спокойно говорил, как поэт, медленно настигая свою добычу. Он не торопился накинуться на жертву. Перегрызть горло. Он терпеливо ждал. Взор его был направлен точно в цель. — Тогда ты и захотел отомстить. Жил этой целью. Просыпался ради неё. И, быть может, поэтому и не умер. Знаешь, мы похожи. Мы оба хотим расквитаться за тех, кто был нам дорог. Отличие лишь в том... — он наступил на ногу одноглазого, не позволяя и двинуться с рокового места, — Я достигаю эту цель защитой, уважением и любовью. А ты, друг мой, ненавистью, злобой и кровью. Дрикус лежал. Измученный. Искалеченный. Уничтоженный. В нём не было больше сил. Не было надежды. Не осталось язвительности, которая заставляла действовать. Иссякла даже жажда сражаться. Сломанные ноги. Вывихнута рука. Пробитая насквозь ладонь. И разбитый лоб, которым блондин несколько раз ударил об колено. Он весь истекал кровью, невнятно кряхтя под нос. Из приоткрытого рта виднелся ряд отсутствующих зубов. — Я бы мог сжалиться. Мог помиловать тебя. Обойтись с твоей ничтожной судьбой одной лишь темницей. Но ты этого не заслуживаешь. Это знаю я. Понимаешь и ты. Салазар выхватил пистолет из пояса мерзавца. Оглядев увесистое дуло, он поудобнее расположил оружие в своей руке. Лёгким движением голубоглазый взвёл курок. — Когда я родился, моя мать была тяжело больна. Она потеряла много крови. Ей грозила смерть без помощи. Холодной зимой мы ждали лекарства. Но оно не прибыло... — Салазар прильнул ближе к разбойнику и тихо прошептал, — Повозку разграбили. Раздался выстрел.