Нерукотворный крест

***

       Федор взглянул на Николая и, неожиданно для того, улыбнулся. Но то была отнюдь не обычная улыбка. Она внушала страх.

***

      Он ушел. Ничего не сделав дальше. Просто подошел к столу, взял какую-то бумагу, кинул в лежавшего на полу и ушел.       – И что это было? – спросил сам у себя Коля. Встав, он поднял бумагу и прочитал, что там было написано.       Задания на сегодня: ***       Дополнительные задания: ***       Принести: Информацию на ***, таблетки       Таблетки?..

Неделю назад

      – Ради Бога, прекрати приставать..       – Что? Я разве пристаю? – трогая волосы Фёдора, спросил Гоголь.       Тот промолчал. Ему правда не нравилось это, сделать он ничего не мог, ведь стоит лишь попытаться как-то убрать чужие руки, Николай сразу использует свою способность и окажется уже совсем в другом месте. Но через некоторое время Фёдору в голову пришло решение.       – Николай, – начал он.       – Что такое, Федь? – спросил Коля, уже собирая тёмные волосы в хвост.       – Иди купи снотворное, – подразумевались именно таблетки, так как ближайшая аптека находилась довольно далеко от них: – Но иди пешком, не используй телепортацию, – добавил он, чтобы уж точно хотя-бы следующие полчаса побыть в тишине.       – Зач..       – Это задание. Не задавай лишних вопросов. Можешь после даже домой пойти, таблетки мне не сегодня понадобятся, – перебив, строго сказал Фёдор.       – Ла-а-адно, – приобняв Достоевского и закончив делать хвост, сказал Коля. К счастью для Фёдора, после этого он почти сразу ушёл.

***

      Гоголь все вспомнил. Он, как и тогда, задался вопросом, зачем Достоевскому снотворное. Но, впрочем, это его не особо волновало. Наверняка он снова по-тихому кого-нибудь похитит, будет шантажировать или просто убьёт.        Всё-же, не долго думая, он вышел из комнаты и пошёл домой. Скоро он достанет всё необходимое, вернётся и оставит это на столе Фёдора. Затем, разобравшись со всеми остальными заданиями на сегодня, пойдёт спать.

***

      Всю неделю Гоголь замечал, что Фёдор странно себя ведёт– не реагирует на его слова, а если и говорит что-то, то слишком спокойно и безразлично, и почему-то часто смотрит на его шею. После той ситуации у него остался неспешно затягивающийся порез и синяки от грубых прикосновений Достоевского. Николай примерно понимает, почему Фёдор постоянно смотрит на них. Он задумывался о том дне и... кажется, что сам начал подозревать себя в том, что ему понравилось.       Гоголь начал вспоминать, что чувствовал тогда. Вот на нем тёплая рука, сжимающая горло и не дающая сделать даже один полноценный вдох. Вот холодный взгляд, направленный сверху вниз и внушающий собственную никчемность. А также осознание того, что человек, который всё это совершал, получал от этого удовольствие. Блять. Он сходит с ума от этих мыслей, но несмотря на это, даже в шутку предлагал повторить, на что Фёдор лишь равнодушно поднимал взгляд и ничего не отвечал.       Сейчас все члены организации покинули помещение, поскольку выполнили нужные им дела. А Гоголь по ровно противоположной причине остался. Да и Фёдор тоже не уходит. Он вообще часто задерживается допоздна.

***

      За окном уже десять часов вечера. Пару минут назад Фёдор попросил Николая зайти к нему, поэтому сейчас тот торопливо идёт по коридорам, тихо напевая что-то себе под нос. Вот он находит нужную дверь и даже стучится в неё, а после, услышав одобрение человека по ту сторону, заходит внутрь.       – Дост-кун, зачем звал? – сразу спрашивает Коля, закрывая дверь, и подходит ближе к Достоевскому.            – Садись, – указав на стул, скомандовал он.              Гоголь присел, а затем заметил, что на столе перед ним стоят две кружки с чаем:       – Вау, ты и мне сделал чаёк? Не думал, что у тебя есть такая приятная сторона. Спасибо, сладкий, – не выдав своего удивления, отблагодарил Николай.       – Да, это тебе. А вообще, я позвал тебя, чтобы кое о чём поговорить.       И снова этот непонятный взгляд. Он как будто облизывает его со всех сторон, сковывает, заставляет чувствовать себя странно. По коже прошли мурашки, стало немного жарко.       Фёдор начал объяснять дальнейший план действий. Гоголю же стало не по себе — его тело постепенно онемевало, в голове становилось пусто, а глаза как-будто застелала пелена. Он начал засыпать.           – ... и последнее, что я хочу сказать тебе — я понаблюдал, как ты вёл себя после того самого дня, но не увидел изменений. Ты же не забыл, что я тогда сказал? – убедившись, что тот слушает, продолжил: – Так вот, я исправлю тебя. Ты больше не будешь вести себя неподобающе, – вставая со стула и подходя ближе к Николаю, сказал Фёдор.       За время, пока он говорил, Николай перевёл взгляд на рядом стоявшую тумбочку. Там лежали таблетки. И тогда он все понял. Но было уже поздно, сил на что-либо просто не осталось.       Федор взял Гоголя за косу и, резко потянув, так, чтобы тот смотрел прямо в глаза, спросил:            – Что ты скажешь на то, чтобы отдаться мне?           Ответа не последовало, собеседник лишь плавно закрыл глаза, провалившись в сон.       – Что-ж, буду считать это за согласие.       Напоследок Фёдор приблизился к шее Николая и медленно, с особым удовольствием, прокусил её.            Плеснула кровь.