Нерукотворный крест

      

***

Звякнула цепь.       – П-пожалуйста.. кха.. Прекрати.. я не выдержу…       – Если не выдержишь, то тебя придётся 0E2D1C0E2E1A0E2E210E2F1B0E2F2C

***

      В небольшой комнате стоит полная тишина, только тиканье часов нарушает её. Взглянув на окно, можно увидеть, что оно открыто, даже несмотря на то, что в помещении уже свежо и прохладно. Рядом с окном стоит письменный стол, на котором лежат документы и канцелярские принадлежности. За стулом сидит мужчина, на вид ему года двадцать три. Он занимается своими делами, а именно предугадывает последствия, параллельно ища, как их разрешить, своего нового плана. Скоро, как он думает, должен прийти постоянно раздражающий его член организации. Собственно, даже сейчас это человек его раздражает тем, что задерживается уже как минимум на час, в то время как все остальные пришли вовремя и уже выполняют порученное Фёдором задание.       Через некоторое время этот момент настаёт–открывается дверь и в комнату влетает Николай.       – Приветик, Дост-кун! Я немного опоздал.. но ничего страшного, да? – отдышавшись, как казалось, от недавнего марафона, протороторил он. Фёдор ничего не ответил, а лишь устало вздохнув, презрительно посмотрел на шута.       – КАПЕЦ, а что у тебя тут так холодно?.. – спросил опоздавший, а после посмотрел на окно, – Эй, а окно почему открыто?! На улице не май месяц! – ошеломленно спрашивает Гоголь, а после спешно подбегает к окну и закрывает его.       – Мне не холодно, – спокойно ответил Достоевский. Подождав пока тот успокоится, Фёдор начал объяснять для опоздавшего новое задание.       – Эх, ску-у-учно.. Боже, Федь, я только пришёл, зачем сразу приступать к работе? – спросил Гоголь.       – Ты действительно сейчас спрашиваешь у меня об этом? – поняв, что тот на полном серьезе не знает, что сказать, ответил:       – Во первых, ты опоздал на час. Во вторых, вбежал без стука, точно бешенный, и.. – уже с раздражением отвечал он, а затем, посмотрев на руки коллеги, закончил: – Как я вижу, ты не принес то, что я просил.       Нельзя сказать, что сейчас он, как обычно, спокоен. Нет, сейчас он готов убить. До такого состояния его способен довести только один человек.       – Ой, Дост-кун, ну ты не злись только, я сейчас быстренько обратно сбегаю и заберу! А, кстати, что я заберу?.. – осознав, что даже не помнит, что должен был принести, спросил Гоголь.       Федор промолчал. Настало угнетающее молчание.       – Дост-кун?.. – немного взволнованно подал голос Николай.       Фёдор стал медленно подходить к Николаю. Тот же начал медленно отстраняться, пока не уперся в стену.       – Прекрати, ты меня пугаешь.. – нервно посмеявшись, сказал Гоголь.       Достоевский же не останавливался и вскоре почти вплотную приблизился к шуту. Дальнейшее, как можно было бы сказать, произошло на эмоциях, но это не так– скорее всего, Фёдор знал, что сделает это, ещё находившись здесь в одиночестве. Он резко достал нож из кармана и приставил к горлу Гоголя. Немного не рассчитав силу, он надавил сильнее, чем следовало, и из-под лезвия уже протяжно просачивалась кровь.       – Мотай на ус — если ещё раз такое повторится, то мне придётся заняться твоим воспитанием.       Но Гоголь, засмеявшись, скорее от неожиданности, и не обдумав свои мысли, ответил:       – Вх-ах-ах, ну не можешь же ты сейчас меня убить, я ведь тебе ещё нужен. Да и что ты так завёлся? Неужели я таким легким образом могу вывести тебя на эмоции?       Что-то лопнуло. И это был не шарик. Достоевский бросил нож на пол и начал душить провокатора. Тот же пытался противостоять, но из-за отсутствия воздуха ослаб и сдался. От бессилия у Николая подкосились ноги и, придерживаясь одной рукой за стену, а другой за предплечье Фёдора, он опустился на пол. Когда он закрыл глаза, насильник убрал руки. Придя в себя, Гоголь начал откашливаться и жадно глотать воздух. Немного отдышавшись, он опустил взгляд, на брюки Фёдора, и заметил довольно примечательный бугорок.       – Ммм? Не знал, что тебе нравиться такое, – ухмыляясь, сказал Коля.       Федор взглянул на Николая и, неожиданно для того, улыбнулся. Но то была отнюдь не обычная улыбка. Она внушала страх.