Нерукотворный крест

***

      Напоследок Фёдор приблизился к шее Николая и медленно, с особым удовольствием, прокусил её.            Плеснула кровь.

***

      Гоголь проснулся от холода и чувства сдавленных конечностей. Попытался пошевелиться, но все тщетно. Его руки, параллельно полу, и ноги прикованы. А также шея.. она тоже была сдавленна железом. Он медленно открыл глаза и ничего не увидел, только безграничную темноту. Значит, на нем повязка. По ощущениям и интуиции, он в темной и сырой комнате, возможно в подвале.       Николай начал вспоминать, что с ним случилось, и когда удалось восстановить цепочку событий, тишину внезапно разрезал странный звук, напоминающий скрежет металла во время заточки ножей. И он уже догадался, кто является источником этого звука..              Коля, пытаясь спрятать волнение и страх, заговорил:       – Ф..Федь? Мне холодно-о, – никто не отвечал, – Что ты собираешься сделать?... Разве ты не отказывал мне каждый раз? Или ты стеснялся?.. Знаешь, а я ведь всегда предлагал всерьёз~ – предполагая для чего он тут, игриво сказал он. Ответа, в очередной раз, не последовало, – Господи, да скажи ты уже хоть что-нибудь. Мне же скучно становится.       Скрежет прекратился. Теперь слышен был только приближающийся звук шагов. Подойдя достаточно близко, Федор коснулся скосом обуха ножа подбородка Коли и поднял его голову.       – Ого, я думал, ты там в лёд превратился, – не изменяя своему образу, заурядно произнёс Гоголь.       – А ты, как я вижу, совсем страх потерял? Не думаешь, что я могу навредить тебе или, ещё что похуже? – сильнее надавливая ножом, спросил Фёдор.       – Нет, не думаю. Ты же это делаешь не для того, чтобы убить меня, – уверенно ответил Гоголь.       – То есть, ты уже смирился? Это даже к лучшему, меньше хлопот будет, – Достоевский положил нож на рядом стоявший стол и, подходя ближе к скованному, продолжил:       – Давай поиграем в игру? Правила этой игры просты: периодически я буду давать тебе задания, которые ты обязан будешь выполнять, а если не справишься, то тебя будет ждать наказание. И ещё –ты ни в коем случае не должен использовать свою способность.       Заинтересовавшись, Николай без раздумий согласился, но выдвинул и свои условия:       – И это все? Я согласен. Можешь пользоваться мной, как тебе заблагорассудится. Вот только у меня тоже есть условие — я хочу, чтобы ты меня отпустил. Мне неудобно так висеть. Ну и было бы неплохо, чт..       – Требования выдвигаю только я. Ты можешь только соглашаться, – накрыв рот Николая ладонью, грубо прошептал под его ухо Достоевский.       Он отстегнул холодный предмет с нежной шеи, наклонился и провел языком по изгибу освобожденной части тела, наслаждаясь тихим выдохом и мерным пульсом под его губами.       На удивление, тихо, почти шёпотом, к нему обратились:       – Сожми.       – Что? – удивлённо спросил Федор.       – ...шею.       Не возражая, он быстро сомкнул пальцы выше кадыка, лишая возможности дышать свободно. Гоголь, вздрагивая, прогибаясь и закатывая глаза, которых было не видно из-за ткани, полностью концентрировался на ощущении крепкой хватки на шее, вызывающей слезы и беззвучное хныканье. Он начинает видеть цветную темноту и, уже на грани того, чтобы задохнуться, наконец втягивает спасительный воздух, судорожно пытаясь отдышаться.       Фёдор приближается к лицу и сперва, как бы пробуя на вкус, кусает до алой жидкости губы Гоголя, облизывает их, а затем грубо проникает языком в тёплый рот. Он переплетает их языки, слушая сладкие тихие стоны и, не давая ни на секунду взять Николаю лидирующую позицию, пускает в ход и руки. Достоевский забирается руками под рубашку, гладит горячую спину, а затем, будто бы кот, неожиданно и резко царапает её. Николай снова стонет, но заметно громче. Он уже еле переводит дыхание, мычит, давая понять, что воздуха уже не хватает. Фёдор, тоже чувствуя это, прекращает, обрывая ниточку из их смешавшейся слюны, и отходит. Коля, пытаясь восстановить сильно сбившееся дыхание, произносит:       – Ха-а-а.. Я не знал, что ты так.. хорошо целуешься.       – Это лишь малая часть того, что я хорошо делаю. Сегодня я покажу всё, что я умею. Судя по твоей реакции, тебе это понравится.       Повторно подходя к столу где лежат странные предметы, он берет нож и какую-то тонкую железную палку. Надо отметить, что Николай уже как несколько минут назад начал сильно возбуждаться, также ему стало жарко.       – Я думаю, одежда будет мешать тебе. Не так ли? – говоря это, Федор, уже подойдя к нему, задевая его кожу лезвием ножа, разрезает рубашку и скидывает её вниз. Так же он поступает и с оставшейся одеждой. Затем Достоевский посмотрел на половой орган Гоголя. Из него уже выступали капельки естественной смазки.       – Я ничего не делал, а ты уже твердый. Надеюсь, это моя заслуга.. а не афродизиака, – сладко прошептал Федор рядом с его ухом, вслед за этим сильно укусив его, – У меня есть для тебя первое задание. С этого момента ты можешь кончать, только с моего позволения. Напоминаю: не выдержишь — будет наказание.       Он начал медленно и аккуратно начал делать порезы на красивом теле, слизывая алую и, даже в каком-то смысле, сладкую кровь.       – М-м-мм, –закатывая всё ещё завязанные глаза, протяжно простонал Гоголь. Он уже сходил с ума от нетерпения, но, как бы ни хотел, поменять ситуацию не мог.       Фёдор уже слизывал кровь с ключиц, а затем плавно перешёл на грудь Николая. Он взял один сосок пальцами и стал царапать и массировать его. Другой же аккуратно кусал, из-за чего, от непривычной нежности, Коля сильнее возбуждался.

Через 7 минут

      – Мх-хаа..ха.. – Гоголь пытался восстановить дыхание от проделанных махинаций, а после начал просить:       – Умоляю.. дайте кончить, я больше не выд.. – не успев закончить, шут задержал дыхание, дабы не застонать в голос, и прикусил нижнюю губу. Оказалось, Фёдор успел отложить нож в сторону и теперь начал быстро двигать рукой по его возбужденному органу.       – П-перестань... мх-ха-а..       – М? Тебе же нравится, зачем пытаешься остановить меня? Или тебе так страшно от того, что я могу сделать? Если так, то я могу помочь тебе с заданием, – странным голосом, не внушающим ничего хорошего, Фёдор предложил услугу. Он взял уретральный зонд и мгновенно, до упора, вогнал его в уретру связанного.       – Прош.. амгх!.. что эт..то мм.. вы-ынь, мне бол!.. мгм.. –захлебывась собственной слюной, произнес Николай. В уголках его глаз проступали капельки слёз и, накапливаясь, скатывались по щекам.