Волчьи цветы

      — Bonjour!       Это певучее пожелание доброго утра на французском будило Билла Уизли уже два года или больше, и он так привык, что если бы не услышал, не чувствовал бы, что утро вправду наступило. Но, хоть и проснулся, Билл не стал открывать глаза и как-либо демонстрировать, что не спит. Спустя полминуты уголка его губ коснулись чужие губы.       — Bonjour, — повторила Флёр, и вот тогда была поймана — Билл поцеловал ее, увлекая в объятия. Недолго, но чувственно.       — Bonjour chéri, — он довольно заулыбался, отпуская жену. Не менее довольная Флёр покраснела, отводя за плечо прядь серебристых волос, в которых путались лучи утреннего солнца.       — Не забыл? — перешла она на английский. — Сегодня мы собираем клубнику.       Идея держать свой сад в коттедже «Ракушка» принадлежала Биллу. Как и сам коттедж, доставшийся от тетушки Мюриэль на свадьбу — она располагала огромными средствами, оставшимися от Пруэттов, но не желала делиться ими с Молли, которая, по ее мнению, заключила возмутительный мезальянс с «этими Уизли». И все же к детям Артура и Молли тетушка относилась не так уж плохо, как могла бы, особенно к старшим, которые были с ней вежливы.       Если Молли сразу невзлюбила Флёр за ее нечеловеческую природу, иностранное происхождение и невесть за что еще, то тетушка Мюриэль, наоборот, пришла от всего этого в восторг, заявив, что наконец семейство выбирается из низов. Брак с квартеронкой-вейлой был более чем престижным, а бабушка Флёр, как выяснилось, занимала не последнее место в родной Франции. Коттедж Мюриэль подарила именно невестке — хотя и записала на имя внука.       Но идея сада все равно принадлежала Биллу, пусть оформлением всех внутренних комнат и занялась его жена. Флёр эту идею поддержала — вопреки всем стереотипам о красивых ухоженных девушках, она не боялась запачкать руки, да и с помощью магии можно было не заниматься посадкой самостоятельно, достаточно взмахнуть палочкой.       — Не забыл.       Идея посадить клубнику тоже принадлежала Биллу. С детства он помнил, как было весело собирать ее, как Чарли неизменно перемазывался соком до ушей, как Перси возмущался, что маленькие близнецы бросают ягоды ему за шиворот, как Рон всегда объедался так, что у него болел живот… Билл не скучал по вечному шуму, который стоял в Норе, но такие моменты, теплые, семейные, остались в душе приятными воспоминаниями.       — Лучше всего делать это утром, — добавил Билл, садясь на кровати и сбрасывая одеяло.       — Я иду в душ пе’вая, — безапелляционно заявила Флёр. — Ты пока сва’и кофе.       Она все еще не избавилась от своего акцента, хотя иногда Билл думал, что это намеренно — Флёр знала, что ему нравится ее милая картавость, как и то, когда она говорит по-французски. Последнее иногда даже возбуждало, особенно когда голос Флёр приобретал особо томные интонации.

***

      Клубнику они высадили на двух грядках, решив, что много не нужно. Ягоды уже созрели, ярко краснея под зелеными листьями.       — Будем собирать магией или руками? — спросил Билл.       Флёр подняла руку, осматривая свой маникюр — нежно-перламутровый лак покрывал заостренные ноготки.       — Но магией скучно, — сказала она.       — Тогда руками. Это на самом деле гораздо веселее, и я покажу, как. Но сначала нужно это.       Не успела Флёр что-то спросить, как он опустился на колени у ее ног. Она надела джинсы, узкие и обтягивающие, для работы в саду подходящие лучше ее любимых мини-юбок, но все равно лучше было подстраховаться.       — Что ты делаешь? — ее голос приобрел обеспокоенные нотки.       — Ничего такого. Правда.       Правда ничего такого. Билл всего лишь застегнул на ней наколенники — специально для работы в саду. Свои он надел раньше.       — А… — чуть разочарованно протянула Флёр. Билл тихо засмеялся и потянул ее вниз — она опустилась на колени рядом.       — Что теперь?       — Теперь собирать, но только спелые ягоды. Если на ягоде есть белые или зеленые вкрапления, или у нее белый или зеленый кончик — она еще не созрела и не будет вкусной. Срывать нужно у плодоножки: одной рукой держать за плодоножку, другой как бы откручивать ягоду. Смотри, как это делается.       Флёр распахнула глаза шире, наблюдая за тем, как муж, придерживая зеленый хвостик, аккуратно срывает клубнику, но смотрела больше не на его действия, а на его руки. У него были очень красивые руки с длинными изящными пальцами, широкими ладонями и выступающей косточкой на запястье.       — Видишь?       Голос у него тоже был красивый. Он весь был красивый. Иногда Флёр просто зависала, не в силах отвести глаза и любуясь, хотя именно она должна была таким образом гипнотизировать мужчин… но и Билл так же зависал при виде нее, и не из-за ее чар вейлы.       — А, да, я поп’обую.       У Флёр получилось сразу и даже лучше; ее руки учились ловкости с первого курса Шармбатона, где она увлеклась алхимией. Алхимику была необходима развитая мелкая моторика, а Флёр чрезвычайно преуспела в этой науке, восхищаясь Николя Фламелем и его женой и имея врожденный талант.       Сначала они оба работали молча, срывая ягоду за ягодой. Потом Билл протянул одну клубнику Флёр:       — Сладкая?       Приняв его игру, она взяла ягоду губами с его пальцев и по-кошачьи облизнулась. Сладкий сок заполнил рот — вкус самого лета, нежный, яркий, восхитительный.       — Сладкая. Хм… а эта?       Теперь Билл взял клубнику из ее рук, улыбаясь не менее довольно.       — Очень сладкая. А эта?       Следующую ягоду он захватил губами, не без удовольствия заметив, что щеки Флёр тронул румянец. Она аккуратно забрала клубнику в легком невесомом поцелуе, еще более сладком, чем ягодный сок.       — Ты меня п’овоци’уешь, — шутливо пожаловалась Флёр.       — Да ты что? — развеселился Билл. — Правда? Я тебя провоцирую?       Жена легонько ткнула его локотком в бок.       — Мы же пришли сюда не для этого. Хотя, — задумалась она, — некото’ые rituels de fertilité предполагали, что мужчина и женщина faire l'amour на свежевспаханном поле… но это не поле, и не свежевспаханное…       — Мерлин великий, дорогая, — Билл не сдержал смех — настолько серьезно она об этом рассуждала. — Я же шучу.       Флёр снова ткнула его в бок локтем и принялась за клубнику, но они не перестали обмениваться ягодками и поцелуями.

***

      Собранную клубнику в корзинках отправили в погреб, который в коттедже «Ракушка» представлял собой очень уютное и красивое подвальное помещение.       — А теперь я буду готовить dîner, — сообщила Флёр, облачаясь в очаровательный светло-голубой фартук.       — Обед? Не рано? — Билл посмотрел на часы. Флёр покачала головой.       — Если ты голодный, не рано, а я точно п’оголодалась.       В этом было ее огромное отличие от Молли: если та сутками пропадала на кухне исключительно для того, чтобы накормить мужа и толпу детей, а после еще и всех участников Ордена Феникса, посещающих Нору и дом на площади Гриммо, а сама перекусывала наспех, то Флёр не считала приоритетом готовки кормление кого-то другого. Она с удовольствием готовила для себя, не считая это тратой времени.       — Я бы тоже поел, — решил Билл. — Что на обед?       — Хм… я думала про Kish Lauren.       — Kish Lauren?       — Это французский пирог с беконом. Хотя есть много разновидностей kish, но миссис Уизли прислала нам просто tant бекона на Pâques.       — Не так уж и много…       После окончания войны финансовое положение семьи Уизли значительно улучшилось, Артура повысили, и Молли больше не приходилось экономить каждую копейку, так что на Пасху она отвела душу, превзойдя саму себя и приготовив так много еды, что даже Тонкс, благодаря метаморфизму способная съесть больше обычной девушки ее комплекции, уверяла, что сейчас лопнет. Кроме прочего, Молли прислала много еды сыновьям и дочери, в частности бекон — по ирландским традициям это была распространенная пища в пасхальные дни.       — Но девать его куда-то надо, — заметила Флёр. — Нап’име’, в kish.       Она прошла на кухню, и тут Билла озарила идея — почему нет? Войдя следом, он попросил:       — Научи меня готовить этот пирог.       — Научить? — Флёр удивленно обернулась к нему. — Ты хочешь уметь делать kish?       — Ну, — Билл потер затылок. — На самом деле я много чего хотел бы уметь. Мне с детства нравилась кулинария, но дома этим заведовала мама, а потом было просто негде.       — А, ну тогда надень tablier, — распорядилась Флёр. Один из ее фартуков был темнее прочих и в целом подходил для мужчины — его Билл и выбрал.       — Ты делаешь это без магии? — спросил он.       — Всегда руками. Это сродни алхимии. Проводя Великое Делание, маг не просто создает нечто вроде Философского камня, в пе’вую оче’едь он должен познать самого себя. Так и с этим… Акцио сливочное масло! — вопреки своим утверждениям скомандовала Флёр. На вопросительный взгляд мужа она объяснила, — Делать — руками, но в п’оцесс должна быть включена и магия тво’ца… Oh, je t'en supplie, собери волосы! — заметила она распущенную гриву Билла, и тот, спохватившись, принялся стягивать конский хвост на затылке.       — Может, чтобы научиться, лучше все буду делать я? — предложил он. — А ты говори, как.       — Неплохая идея, — оценила Флёр, заглядывая в кухонный шкафчик. — Merde, у нас нет мускатного ореха!       — А он нужен?       — Bien sûr, он нужен! До’огой, ты не мог бы сходить в магазин?.. Как 'аз масло постоит, сколько надо, чтобы было мягким…       — Ты растапливаешь меня, как это масло, chéri, — шутливо проворчал Билл. Сходить в магазин на самом деле было несложно — аппарировать до Тинворта и обратно. С глухим хлопком он исчез, а вернулся, когда масло уже дошло до нужной кондиции, а Флёр мурлыкала какую-то песенку, пританцовывая у плиты.       — О, отлично, — обрадовалась она. — Merci! Теперь на’ежь масло кубиками… стой, сначала помой руки.       — Слушаюсь, слушаюсь…       Мягкое масло приятно поддавалось ножу. Флёр внимательно следила, и Билл старался, чтобы кубики выходили ровными.       — Теперь надо смешать с мукой и яйцами, посолить и замесить тесто. Оно должно быть одно’одным и песочным.              Аккуратно разбив два яйца в отдельную мисочку, Билл вылил их в емкость с маслом, высыпав следом два стакана муки, и принялся перемешивать, но его тесто никак не выходило — рассыпалось.       — Надо добавить ложку молока, — сказала Флёр.       После этой манипуляции тесто наконец стало таким, как надо. Билл поднес руку к губам, слизывая остатки с пальца, и Флёр поспешно отвела взгляд, покраснев.       — Я же гово’ила, не п’овоци’уй.       — Прости-прости. Что дальше?       — Раскатай тесто скалкой, чтобы не было толще пяти миллимет’ов.       Это у него вышло хорошо, как и выложить тесто в форму, сформировав бортик, пока Флёр разогревала духовку.       — Застели тесто пе’гаментом, — продолжила она. — А све’ху нужно насыпать к’упу или чечевицу, чтобы оно пропеклось и не вздулось. Наве’ное, лучше пшено.       Форма была отправлена в духовку.       — А сейчас начинка!       Билл приманил с помощью акцио лук, еще одно яйцо и сыр. Так же аккуратно, как и масло, он стал нарезать луковицу, периодически морщась, а затем — бекон.       — Режь мельче, — подсказала Флёр. — Вот так хо’ошо. А сейчас 'азбей яйцо вилкой.       Яйцо надлежало перемешать со сливками, молоком, солью, перцем и щепоткой мускатного ореха. Сыр — натереть на терке. Духовка пиликнула, возвещая о прошествии двадцати минут.       Вынув форму, Билл снял пергамент, восхитившись одним видом и запахом, хотя пока что пирог не представлял из себя ничего особенного. Когда он выложил сверху лук с беконом и залил молочно-сливочной смесью, все стало выглядеть еще лучше. После этого следовало вернуть kish в духовку еще на десять минут, вынуть, посыпать тертым сыром, и печь еще столько же.       — Délicieux! — восхитилась Флёр, попробовав кусочек. — Ты восхитителен, до’огой!       Билл смущенно засмеялся, но результат понравился и ему тоже — пирог вышел нежным, душистым и пряным, и готовить его было несложно.       — Следующим шагом — клубника, — сказала Флёр. — Ее тоже… tant.       — Но ты ее любишь?       — Обожаю, — улыбнулась она так лукаво, что было ясно — речь не только о ягоде.       — Je t'aime beaucoup, — шепнул Билл, целуя ее.