Чёрный кот и бутылка виски

Кухня за короткий срок снова погрузилась в молчание. Вот только Скарамучча так и продолжил стоять с выпученными глазами, переваривая то, что произошло минуту назад. Он почувствовал себя странно: от нелепости ситуации ему хотелось одновременно провалиться под землю и истерически заржать. Обычно он всегда избегал чересчур приторные вещи наподобие шоколада и конфет, но почему-то именно в тот момент, когда за дверцей холодильника перед ним явилась невскрытая шоколадная плитка, туман плотно окутал разум, преграждая путь для адекватных решений. Вероятно, последствия многодневных недоеданий сказывались на нём сильнее, чем ему самому казалось. Недавний инцидент с падением в обморок аналогично стал тому подтверждением. Скарамучча никому о нём не говорил и надеялся, что Кадзуха тоже об этом никогда не узнает, но его странное поведение определённо могло вызывать подозрения. Кроме того, наличие ненадёжного свидетеля только сильнее всё усложняло. Скарамучча выкинул в стоявшую рядом мусорку смятую фольгированную упаковку и наконец забрал из холодильника то, за чем пришёл, а именно несколько банок светлого пива, после чего направился на выход. Коридор по пути обратно преимущественно был таким же пустым. Скарамучча сначала считал, что следует верной дороге, но на четвёртом повороте всерьёз задумался о том, что это здание проектировал дьявол. Он очень долго плёлся с холодными банками в руках, чувствуя себя то ли курьером алкомаркета, то ли просто дебилом, ведь номер нужной комнаты уже на сотнях не совпадал с теми, которые были сейчас в его поле зрения. К счастью, спустя время, перед ним всё же явилась живая душа. Это был студент невысокого роста в полосатой спортивной куртке с тёмными волосами зеленоватого оттенка. Он хмуро стоял у одной из дверей и с кем-то переписывался по телефону. — Привет, не знаешь, где тут комната «двести шесть»? Незнакомец озадаченно глянул на вопрошателя, словно не сразу понял, что обращаются к нему. — Двести шестая комната говорю где! Смысла повышать голоса не было, так как парень явно не имел проблем со слухом, но Скарамучча сделал это машинально, чуть не нарвавшись на конфликт. К счастью, чудик только выключил телефон и презрительно смерил его взглядом. — Там, — ответил он, указав пальцем в один из проходов. — Два раза повернёшь налево и выйдешь к двухсотым. — Понял. «Придурок какой-то». Больше юноша ничего не сказал, продолжив с кем-то заинтересованно переписываться. Скарамучча же прошёл по указанному направлению и, к своей удаче, добрался до нужного крыла. Внутри комнаты вновь царила атмосфера уныния и безнадёги, но возвращение помощника с кухни моментально её развеяло. Кавех вскочил с кровати с радостным «О!», завидев принесённый букет из жестянок с низкоградусным алкоголем, а Кадзуха тупо косился на вошедшего, сидя вполоборота на своём излюбленном месте за столом. Скарамучча со вздохом плюхнулся на койку друга и щёлкнул крышечкой одной из банок. — Похоже, кого-то в конце дня придётся поминать, — шутливо прокомментировал Кавех, вспомнив историю об особом пристрастии его нового знакомого к выпивке. — У меня крепкий организм, выживу, — Скарамучча сделал первый глоток, поглядывая краем глаза на Кадзуху, который отрешённо рассматривал угол комнаты. После передышки они планировали сразу вернуться к акту учебного садомазохизма, но этому помешал внезапный стук в дверь. Кавех подошёл и на удивление аккуратно её открыл. — Кто из вас съел мой шоколад?! — сердито донеслось из-за порога. Скарамучча чуть передвинулся к краю кровати, смещая своё туловище подальше от взора сердитого гостя. По его грозному тону было ясно, что преступнику конец, если его обнаружат. Но, не сдержав любопытства, он всё-таки чуть высунул голову из-за угла, чтобы рассмотреть лицо недовольного. Не каждый день ведь доводится стать свидетелем такого рода сцены. «Ох, блять, это же тот чел из коридора». В миг к нему пришло осознание: действительно, чёрная куртка в вертикальную полоску, зеленоватого оттенка волосы, торчащие в разные стороны как ворсинки зубной щётки, глаза, обведённые контрастной подводкой — классический образ типичного неформала, которые были популярны пару десятилетий назад. Именно этот человек недавно указал ему дорогу до нужного поворота. И почему же он пришёл именно к ним? Озвученный вопрос не походил на крик рассерженного Кавеха в сторону равнодушного аль-Хайтама, но угроза и возмущение прослеживались в голосе довольно чётко. Вскоре он спросил повторно: — Где. Мой. Шоколад?! Кавех вылупился на него: — Я правда не понимаю о чём речь. Мы только напитки из общей казны брали. Вдруг взгляд студента упал на Скарамуччу, который отчаянно пытался слиться со стеной. — Ты! — палец указал на него, — Я видел, как ты недавно выходил из столовой! Верни мою шоколадку! — Придурок, какая шоколадка? Что ты несёшь вообще? И как чудак вообще понял, что виновник именно он? Вроде Скарамучча аккуратно выкинул фантик после варварского убийства сахарного изделия, а не ходил по коридору, оставляя за собой след из его останков. Видимо, утреннее взаимодействие с монэки нэко не особо прибавило к его удаче, что теперь только укрепило скептицизм. Вдруг Кадзуха встрял в их диалог: — Сяо, прости, это я, — Скарамучча удивлённо на него посмотрел. — Перепутал случайно свою полку с твоей. Обещаю, что на днях куплю новую. Фрик по имени Сяо чуть остыл и успокоился. — Эх, ладно, — ему явно было грустно от утраты драгоценной сладости, но злым его лицо больше не казалось. Напоследок он печально вздохнул, после чего просто кивнул и убрался восвояси. Как только замок на двери щёлкнул, Скарамучча, явно не выкупив прикола, обалдело уставился на Кадзуху, но тот вместо дачи пояснительных комментариев просто нелепо изобразил улыбку. «Дурдом, а не общежитие», — подумал Скарамучча.

✦ ● ✦

Прошёл ещё примерно час. Здание потихоньку начали заполнять уставшие юноши и девушки, которые проходили по коридору полусогнутые, еле волоча за собой ноги. В голове тут же сложилась ассоциация с зомби. Дверь долго оставалась открытой, чтобы проверить комнату, благо, хоть отопление здесь имелось, но, увы, работало оно посредственно. — Так, большая часть готова, — не скрывая радости, сказал Кадзуха, указывая на документ с кучей страниц, исписанных никому неинтересной информацией. — Ураа... — протяжно поддержал его лежащий на кровати друг, который, покончив с энергетиками, теперь заливал в себя литры нефильтрованного. Сейчас он сам больше напоминал ожившего мертвеца. Кавех смерил его сочувствующим взглядом. — Я думаю, вы можете на сегодня закончить. Скоро вернётся зануда и будет ворчать по поводу бардака. — Да, хорошо, я сейчас приберусь. Кадзуха оглядел театрально страдающую тушу своего приятеля и решил его больше не беспокоить, в одиночку приступив к процессу разгребания мусора на столе. — А это что такое? — неожиданно он достал из горы банок мятый полосатый листочек, вырванный из какой-то записной книжки. Посреди бумажки было написано ничем не обусловленное слово «диван». Кавех обернулся и хохотнул: — Ха-ха, это мы играли с соседями в «Угадай кто я» пока тебя не было, — он приложил ладонь к чёлке и пояснил. — Лепишь бумажку на лоб и угадываешь, какое слово тебе загадали. Довольно просто. Кадзуха тоже прислонил листочек ко лбу, непроизвольно повторяя за ним. — Звучит интересно. — Можем попробовать, если хочешь. Сейчас много народу уже вернулось. Как вариант, могу ещё предложить ребятам из соседних комнат присоединиться. Пока имеется выпивка, они наверняка согласятся, — Кавех глянул на хмельного зомби, распластавшегося на кровати в форме буквы «Х», и добавил. — Если, конечно, твой друг всё сейчас не выпьет. Кадзуха неловко посмеялся, пока «зомби» ярко выразил возмущение в ответ на данный художником комментарий: — Чушь не неси, тут полно ещё, зови людей, если надо, — он отложил в бок пустую банку и фыркнул. — Но я не фанат подобного, если вам вдруг интересно. Рассматривание орнамента на потолочных плинтусах определённо доставляло ему больше удовольствия, чем перспектива общаться с толпой незнакомцев, но пока его никто не донимал, посторонние не были помехой. И спустя время народу в комнате действительно прибавилось. Во-первых, вернулся аль-Хайтам, который почти сразу же уселся на свою постель и стал смотреть какие-то документальные фильмы на ноутбуке, во-вторых, к счастью, даже с наличием бесплатного алкоголя, другие студенты не особо хотели играть в игры, больше предназначенные для развлечения среди друзей. У многих были свои причины отказаться, в том числе и самое банальное — наличие более важных дел. Однако двое всё-таки согласились. Это был, уже знакомый им ранее, хмурый любитель шоколада Сяо и его приятель Итэр. Присутствие в комнате неформала со странной любовью к сладкому, конечно, напрягало, но второй парень выглядел вполне вменяемо и даже дружелюбно. В этом он чем-то напоминал Кадзуху. Только ростом был пониже и чаще шутил. В общем, весьма общительная персона, с которыми обычно Скарамучча предпочитал часто не взаимодействовать. Ещё сильнее поражало, что в последствии даже аль-Хайтам решил к ним присоединиться. Огромным желанием он, конечно, не светился, но сам факт согласия говорил о многом. Возможно, документалки оказались не слишком увлекательными по сравнению с утренней литературой. Скарамучча, уже порядком захмелевший, сразу принялся засыпать Сяо доставучими вопросами, которые обычно позволял себе только в мыслях: — Ты типа эмо? Или панк? Слушаешь депрессивную музыку? У тебя волосы торчат так, словно тебя током ударило. Лицо юноши сделалось суровым, и он хотел что-то сказать в ответ, но успокоился, когда на его плечо мягко легла рука добродушного приятеля. — Я не буду реагировать на твои провокации, — прозвучало сухо и сдержанно. Скарамучча усмехнулся, но, почувствовав неуютные ёрзанья Кадзухи рядом с собой, решил больше до неформала не докапываться. Сейчас все, за исключением аль-Хайтама, расселись на паркетном полу, на который Кавех предусмотрительно постелил плед. (Зима же всё-таки) Сначала любитель пива и энергетиков вовсе не изъявлял желания присоединяться, но то ли промилле в крови, то ли скука побудили его также вступить в игру. Алкоголя им действительно было выпито много. Уже сейчас Скарамучча ярко ощущал, как все его конечности значительно потяжелели, а глаза отказывались слушаться и смотреть строго в определённом направлении, постоянно норовя уставиться в пол. По этой причине он периодически мотал головой из стороны в сторону в попытках стряхнуть с себя это состояние, хоть и результат был краткосрочный. Вскоре странное поведение стало заметно для окружающих. Кавех саркастично бросил: — Чего головой мотаешь? Блох пытаешься стрясти? Скарамучча фыркнул, но не ответил. «Сам блоха, блин!» Теперь любое нарушение координации превращало его в клоуна по умолчанию, но сил и мотивации исправить ситуацию у него не нашлось. Когда Кавех закончил расчленять блокнот и раздал каждому по листочку, все участники игры взяли ручки, приступив к распределению ролей по часовой стрелке. Итэр первый забрал у аль-Хайтама бумажку и передал Скарамучче, чтобы тот держал её у лба. На самом деле всем бы хватило и этого, но он решил взять со стола скотч и воспользоваться им для более надёжной фиксации. — Больной, — проворчал Сяо, косо поглядывая на сие действо. — Ё-моё, ты бы хоть на кожу прилепил, а не на волосы! — Кавех обречённо вздохнул, видимо, поняв, что давать вразумительные советы теперь бессмысленно. Кадзуха сидел рядом, глубоко задумавшись, поэтому не сразу обратил внимание на залипания друга. Скарамучча в это время старался отлепить бумажку от волос, но каждый раз недовольно морщился, когда липкая лента отказывалась открепляться, не прихватив в придачу спутанные пряди. Он настолько был сосредоточен на данном занятии, что даже не заметил, как Кадзуха положил одну ладонь ему на лоб, придерживая волосы, после чего последующий рывок помог без последствий отлепить листок. — О! — только получилось воскликнуть. Кадзуха неловко улыбнулся и обратился к нему: — Просто покажи бумажку остальным, чтобы они запомнили слово, а потом держи в руках. Скарамуччу неиронично восхитила эта простая мысль: — Кадзуха, да ты чёртов гений! Положив клетчатый лист на пол, он уселся поудобнее, скрестив ноги, и стал следить за ходом игры. — Так, начнём с меня, — Кавех выглядел самым воодушевлённым, — я живой организм? — Да, одноклеточный, — отозвался аль-Хайтам, который всё ещё находился поодаль на своей постели. Его серьёзному образу точно не подходило сидение на полу в раскорячку. Кавех раздражённо стиснул зубы, а потом приблизился к сидящей в кругу компании и прошептал: — А можно его из игры убрать как-нибудь? Кадзуха только улыбнулся, глядя на записку с коротким словом «туфля» у него на лбу: — Ну, технически, его ответ не так далёк от истины. Кавех немного растерялся и зло зыркнул в сторону Скарамуччи, потому что именно он выбирал ему слово, но тот опять переключился на свою волну, перестав обращать внимание на присутствующих в комнате. Намного более занимательным ему виделся процесс раскладывания в ряд жестяных крышек от пивных банок и выпитых энергетиков. Архитектор-третьекурсник также быстро потерял к нему интерес и повернулся к тем, кто ещё поддерживал связь с реальностью. — Так я живой? — Нет, — отрезал Сяо, — дальше твой ход. Скарамучча, в чью сторону указала рука, сначала не отреагировал, но, когда Кадзуха пихнул его в плечо, всё же неохотно поднял голову. Сяо, казалось, был готов зашвырнуть в него чем-нибудь тяжёлым, но стойко держался. Впрочем, его это уже не волновало. Сложив пальцы на подбородке, он несколько секунд задумчиво мычал, а потом внезапно выдал: — Я вкусный? На некоторое время в комнате воцарилась тишина. Неизвестно, чем именно она была вызвана. — Ты точно в бумажку не подглядывал? — с нескрываемым сомнением спросил Кавех. — Неа, — Скарамучча был абсолютно искренен. — Ха-ха, удивительно, как пьяный мозг может генерировать такие странные мысли и при этом попадать в точку. — Значит, да? — Да. Хотя... — Кавех повернул голову в сторону аль-Хайтама, заподозрив подвох, — Ты точно подразумевал еду? Тот спокойно ответил, на мгновение отлепив глаза от ноутбука: — Нет. Тут другое значение. Кавех, последовав примеру самого нетрезвого члена их команды, ненадолго завис, а после повернулся к Скарамучче, чтобы попытаться дать ему внятное объяснение: — В общем, в одном значении этого слова ты будешь вкусный, а в других — нет. Поддатый студент, уже почти вернувшийся к перебиранию крышечек, только растерянно почесал лохматый затылок: — Нихера не понимаю. — Задавай дальше вопросы, — поторопил его Сяо. Эмо-панк-шоколадоед уже давно не скрывал своей неприязни, но у Скарамуччи эта реакция не вызвала никаких эмоций. Он просто проигнорировал нетерпеливый наезд, начав выстраивать из жестяных открывашек причудливые фигуры. Для него сейчас стала невыполнимой задача сосредоточиться на нескольких вещах одновременно. Методичное занятие хоть немного способствовало поддерживанию сознания в ясности, а тела в относительно вертикальном положении, но даже так мысли всё равно порой уплывали куда-то не туда. «Пиздец, и с чего меня так понесло?» — подумал он, после чего наконец продолжил: — Мною можно мыть пол? — Что не так с твоими вопросами? — снова выразил недовольство Сяо. — Нет, — спокойно ответил Кавех и перевёл взгляд на сидящего рядом, — дальше Кадзуха. Названный также не выражал сильной заинтересованности в игре, хоть и сам изначально её проявил. Взгляд его был устремлён куда-то в стену, пока остальные активно участвовали в обсуждении. На Кадзуху это не походило, ведь он обычно любил весело проводить время в компании, хоть и не всегда брался быть инициатором тусовок. — А? — он сначала посмотрел на Скарамуччу, который уже успел выложить из блестящих колечек кривенькое сердечко, а затем на Кавеха и задал вопрос. — Хм... я предмет? На его лбу красовался листик с короткой фразой: «День рождения». — Скорее событие, — ответил Итэр. — Понятно, чей следующий ход? Сяо хотел было открыть рот, как вдруг разгневанный возглас прервал его: — Так ты спизданул, я невкусный! Скарамучча обращался напрямую к Кавеху, сердито держа в руках записку со словом «Зефир». Кавех не понял выдвинутых претензий, поэтому просто тупо сидел, хлопая глазами. Кадзуха поспешил пояснить: — Он не любит сладкое, — сказал он и потом тихо добавил, — ...вроде бы. — ...Ясно. Сяо перебил его: — Зачем ты вообще бумажку читал!? Теперь из игры выбываешь. Скарамучча показал ему язык и отвернулся. Сяо в ответ равнодушно хмыкнул, видать решив не опускаться до уровня детского сада и проигнорировать нападки со стороны оголтелого надоеды, которому скоро снова стало на него наплевать. — Я животное? — спросил он. Кадзуха молча кивнул. — С перьями? — вновь кивок. Сяо немного приблизился к разгадке. — Так, значит, птица... Итэр сидел рядом, с улыбкой глядя на него. — Она в какой-то степени похожа на тебя. Наверное, Сяо в первую очередь представил в голове образ изящного пернатого существа, поэтому столь воодушевился: — Ястреб? А, нет! Может, сокол? Или... журавль? Кадзуха рассмеялся: — Всё мимо. Сяо недоуменно уставился на Итэра, а тот лишь мило расплывался в улыбке, едва сдерживая смех. На тёмно-зелёной чёлке в это время болталась бумажка с аккуратно выведенным словом «зяблик». Ход перешёл следующему участнику. Аль-Хайтам неохотно прервал процесс просмотра и неодобрительно глянул в сторону своего соседа по комнате. — Прежде чем называть меня душнилой, мог бы сам ознакомиться хоть с чем-то серьёзнее анатомического справочника. И действительно, к ободку больших наушников был прилеплен листочек с названным оскорблением. Сразу становилось очевидно, кем был автор. Скарамучча засмеялся в кулак, вспомнив, как сам слышал пару раз в свой адрес данное обзывательство, но сейчас ему показалось, что этому человеку оно и правда подходило намного больше. Кавех презрительно глянул на аль-Хайтама, собираясь возмущаться, но тот опередил его нападки, продолжив: — Нет, я не смотрел. Просто ты не способен выдать чего-то оригинального, даже в вопросе оскорблений, — студент открепил бумажку от наушников и ожидаемо увидел на ней упомянутое ранее слово. Затем он положил листик на прикроватную тумбочку и также непринуждённо уткнулся в экран. Спустя пару минут в игре уже объявился первый победитель.

✦ ● ✦

Угадывание продолжилось. Сначала всё шло спокойно, но ошибкой было недооценивать угрозу от совмещения эксцентричного интроверта с выпивкой. Чтобы растерять остатки скромности и самообладания Скарамучче не понадобилось много времени. С небольшой подсказкой от аль-Хайтама, а также с помощью собственных исторических познаний, он вскоре сообразил, что «Зефиром» в прошлом называли западный прибрежный ветер, а также то, что данное слово в том числе служило именем одного из древних божеств. В качестве желаемого было воспринято именно последнее значение, и благодаря тому, что уроки античности в школе им успешно прогуливались, представления о роли данного божества были интерпретированы по-своему. Конечно же, Скарамучча решил незамедлительно посвятить в это всех присутствующих. Когда его персона лишилась должного внимания, он вскочил с места и авторитетно заявил: — Я вообще-то бог! И я, блять, тут решаю... Эээ, — затем он немного завис, обдумывая. — Что-нибудь, короче, решаю! — после чего пошатнулся и присел на край кровати. Но вышло не совсем так величественно, как ожидалось. Кавех шёпотом обратился к Кадзухе: — Походу, у нашего «бога» не такой крепкий организм, как он уверял, — как бы тихо он ни говорил, слух уловил каждое слово. Кадзуха лишь в приступе стыда ударил ладонью по лицу. Возмущённый Скарамучча не оставил это без внимания: — А ты! — он указал на друга. — Ты что, отказываешься уверовать в мою божественность? Как ты смеешь так себя вести, пока перед тобой выступает бог? — на последнем слове «божество» встало, яростно топнуло ногой по паркету, нелепо поскользнулось и чуть не спустилось с небес лицом на пол. Затем он кое-как выпрямился, схватил объект своей симпатии за воротник и небрежно потряс. Кадзуха посмеялся и нарочито провинившимся голосом начал лепетать: — О, мой господин, как вы могли так подумать? Я, конечно, верю в вашу силу и поклоняюсь вам. Скарамучча самодовольно усмехнулся: — В таком случае, докажи мне свою преданность. Кадзуха недоуменно замер. — Как? Вероятно, он ожидал, что шутливая сценка завершится ещё на первом ответе, но когда после вопроса Скарамучча внезапно усилил хватку на плечах и резко притянул его к себе, уже понял, что дела плохи, и чуть не подавился кашлем. В кругу полутрезвых участников игры послышались удивлённые возгласы, которые угомонились, когда лицо Скарамуччи оказалось в опасной близости от лица ошалелого Кадзухи. Внутри что-то словно дёрнуло переключатель, не позволяя отстраниться и закончить это безумие, явно перерастающее в нечто нехорошее. Скорее, напротив, «что-то» провоцировало поступать безбашеннее, начав открыто сверлить взглядом его любовь, преисполненную шоком. Кадзуха так и остался стоять без движения, когда самопровозглашённый бог неожиданно ухмыльнулся, а потом придвинулся и томно прошептал на ухо: — Встань на колени и помолись. Тогда, может, я смилуюсь над тобой. Походу, после этого он ошалел повторно и по неизвестной причине залился краской. Скарамучча понимал, что эта дурацкая игра заходила в весьма странное русло, но алкоголь уже снёс все имеющиеся грани дозволенного. Остальные не слышали этой тихой просьбы, но, видать, тоже осознали, что атмосфера между ними изменилась. Об этом говорили эмоции замешательства, отражённые на лицах собравшихся. — А что, если я не исполню ваше желание? Скарамучча изобразил зловещую гримасу. — Тогда тебя настигнет божественная кара. После этой фразы ладонь с плеча спустилась на талию Кадзухи и огладила нижнюю часть спины. Как ни странно, даже это не заставило его пошевелиться. Кавех, сидящий ближе всех к окну и имеющий наилучший обзор, чуть не уронил челюсть от развернувшейся сцены. Очевидно, на разрабатывание эскизов для оранжереи это его не вдохновит, но вот на пару иллюстраций определённого характера вполне возможно. Скарамучча уже не думал о последствиях. Для него это являлось всё ещё частью игры, слегка сменившей своё направление. Происходящее ощущалось, как одна из его типичных тайных фантазий, что-то одновременно иллюзорное, но интригующее и будоражащее; просто сладкий сон, который он жаждал контролировать, чтобы прийти к желаемой развязке до того, как успеет проснуться. Пока одна рука мягко гладила упругую спину, находясь в опасной близости от места, прикосновение к которому утвердило бы двусмысленность происходящего, вторая покоилась на твёрдом плече и помогала телу поддерживать равновесие. Расфокусированный взгляд опять ненадолго остановился на испуганном лице. Щёки Кадзухи порозовели, а глаза с кирпичного цвета радужкой часто моргали и очень ярко сияли. Скарамучча с довольством наблюдал за тем, как зрачок в панике бегал из стороны в сторону, не желая натыкаться на поедающий душу взор напротив. Хватило около пяти секунд, чтобы он сдался. В момент, когда на расстоянии ладони они смотрели прямо друг на друга, Скарамучча пришёл в восторг от вида того, как ресницы плавно оглаживали кожу при опускании век. Он видел это множество раз, но почему-то сейчас его наполняло непередаваемое восхищение, как в тот морозный вечер, когда на тонких белёсых волосках переливались капельки подтаявшего снега под тёплым освещением уличного фонаря. «Ты красивый». Возможно, Кадзуха умел читать не только мысли, но и по губам, ведь слова, произнесённые без звука, отозвались в нём ещё большим видимым смущением и попыткой всё-таки закончить спектакль, аккуратно сняв с себя цепкие руки. Заметив это, Скарамучча на секунду пришёл в себя и наконец высвободил друга из плена. Внутри что-то очень не по-божески клокотало, не давая полностью очухаться. «Жесть, что это было?» Времени на размышление оказалось недостаточно, поскольку, как только он отцепился, Кадзуха снова вжился в роль и произнёс ответ на данный ранее приказ с интонацией верного слуги: — Хорошо, будет по-вашему. А после шагнул назад и послушно опустился на колени. Голоса в комнате вновь затихли. По-началу тишина только изредка прерывалась мелькающими отголосками шёпота, а затем развеялась вовсе, когда Кадзуха склонил голову и сложил ладони в молитвенном жесте, начав шутливо бормотать какие-то прославляющие строки, придуманные на ходу: — О, мой великий бог, как я могу заслужить вашего прощения? Этот строптивый грешник совсем не хочет подвергнуться божественной каре и готов пойти на всё, чтобы этого избежать. Я поклоняюсь вашей силе и могуществу. Скарамучча не смог ничего ответить и глупо уставился на него. Помещение постепенно заполнилось непринуждёнными разговорами, когда ситуация успешно обернулась шуткой, вот только так думали все, кроме самого «божества». Он, наверное, должен был тоже засмеяться или напыщенной фразой завершить представление, но неожиданные эмоции заставили горло пересохнуть. Даже когда Кадзуха уже вернулся на место, Скарамучча продолжил стоять как вкопанный, воображая о чём-то абсолютно безнравственном, с каждой секундой в уме всё сильнее отдаляясь от бога. — Кадзуха, ну ты даёшь! Актёрище! — выдал кто-то. — Смотри, аж «бога» до ступора довёл! — прозвучал другой неразличимый голос. Немного погодя Скарамучча также сел, заключив про себя две вещи: Во-первых, к нему теперь надолго прилепится дурацкое прозвище. Во-вторых, находиться с лицом Кадзухи на расстоянии короче канцелярской линейки опасно для его здоровья. В процессе повторного исследования напольного покрытия он смог нащупать поблизости ещё одну пивную банку и, пока Кавех мешкался, допил остатки. По итогу бдящий архитектор снова заполучил лишь пустую ёмкость. — Мне кажется, богу не стоит уподобляться смертным и так набухиваться. — Пиво — это жидкий хлеб, а «хлеб — всему голова», так что отвянь! Кавех не смог найти ответа на данный апогей нетрезвой философии, поэтому просто промолчал. Скарамучча же, осознав, что больше пива ему точно теперь не дадут, лёг на пол и начал скучающе разглядывать натяжной потолок. Голову немного застилал туман, но разум всё ещё находился в относительной ясности. Хотя он уже ни в чём не был уверен после того, что сам устроил пару минут назад. Всё выглядело так, словно кара настигла его самого. Остальные быстро вернулись к своим делам, выпивая и свободно о чём-то беседуя, а некоторые также продолжили отгадывать бессмысленные слова с бумажек. Оттенки чужих голосов слились в мало различимую действующую на нервы мазню, поэтому Скарамучча закрыл глаза в попытке от них абстрагироваться. Он представил картинку: на третьем этаже над ними вдруг образовался душ... нет, лучше бассейн. Большой, с высокими бортиками, в который кто-то опустил шланг с безостановочно льющейся водой. Вскоре борты не выдержат и всё наполнение растечётся по полу, а после вода станет просачиваться сквозь криво проложенное покрытие и начнёт капать крупными каплями на предыдущий этаж... нет. Лучше пусть вода заполнит собой натяжной потолок, а после обрушится одной огромной массой прямо на их головы. Внезапный потоп с небес можно ведь интерпретировать, как гневление богов? Он усмехнулся, представив, как будет стоять посреди комнаты, одаривая недоумевающих промокших до нитки студентов высокопарными речами. — Что тебя рассмешило? Скарамучча открыл глаза, увидев перед собой округлённые зрачки в центре красных турмалинов: почему-то теперь Кадзуха снова сидел рядом. Не сумев сочинить внятного ответа, он принялся пересказывать ему бредни из своей головы: — Представил, как было бы забавно устроить здесь потоп, — фраза прозвучала с ноткой пафоса. Кадзуха выразил непонимание: — Почему это забавно? — Ну... — Скарамучча приложил усилие, чтобы собрать мысли в кучу. Сейчас его речь стала заторможенной, выдавая в нём уже сильно пьяного человека, — потому что я, как бог, могу делать всё, что захочу. Затем он вздрогнул и потёр друг о друга ладони, добавив: — А ещё тут холодно. — Может, тогда тебе лучше переместиться на кровать? — Не хочу. Кадзуха ненадолго задумался о чём-то, прежде чем спросить: — Почему? Скарамучча сам не знал объективной причины. — Так... спокойнее, — ответил он и согнул ноги, поджав их под себя. — Но всё равно холодно. Он чувствовал, что уже слишком устал пояснять какому-то недалёкому смертному очевидные вещи, поэтому не стал долго распинаться и повернулся набок, начав выводить пальцем в воздухе произвольные узоры. — Могу принести одеяло, — Кадзуха попытался подняться, чтобы подойти к шкафу, но остановился, когда его резко дёрнули за штанину. — Не подходит. Сиди здесь. Указание было выполнено без возражений. Секунду подождав, Скарамучча повернулся в его сторону и обратил внимание на красную толстовку с кленовый вышивкой, в которую Кадзуха всё это время был одет. Он часто видел его в этой кофте и в зимнее, и в летнее время, но только сейчас задумался о том, насколько она тёплая. Он спросил: — А ты не мёрзнешь? Кадзуха также легко ответил, явно стараясь не перегружать пьяный мозг дополнительными вопросами, хоть это и делало их диалог максимально глупым и странным: — Нет. Если становится холодно, я могу убрать руки, — словно показывая фокус ребёнку, он спрятал обе ладони в широкий карман в области живота. — Вот так. — Ох... — Скарамучча понимающе кивнул, а после посмотрел на свою одежду и пожаловался. — Несправедливо. Что мне тогда делать? На его водолазке почему-то не наблюдалось ни единого кармана. — Взять одеяло? Скарамучча обиженно буркнул: — Иди к чёрту! Он попытался снова перекатиться на другой бок, чтобы больше не связываться с этим невежей, но голова кружилась слишком сильно, чтобы так часто совершать резкие телодвижения, поэтому оптимальным решением оказалось остаться неподвижно лежать на боку, глядя в спину друга, который уже отвернулся, чтобы продолжить диалог с кем-то из ребят. Прошло некоторое время, в течение которого он отчаянно старался сосредоточиться, но взгляд жил своей жизнью так же, как и конечности, весившие уже под центнер. Последнее время происходило множество раздражающих вещей, но сегодняшний день, даже несмотря на общий хаос от общения с новыми людьми, обернулся светлым пятнышком на мрачном полотне. Столько новых впечатлений от закрывания долгов по учёбе ему приходилось испытывать впервые, и это было приятное чувство. Только по непонятной причине в глубине души пустило корни зёрнышко страха, обещая в скором времени прорасти. Оно терзало одним своим присутствием, побуждая ёрзать на полу от дискомфорта. Жуткий холод окутал тело. Вдруг, поддавшись необъяснимому порыву, Скарамучча вытянул руки вперёд и обхватил ими первое, что попалось на его пути, а именно талию, спрятанную под объёмным красным худи. Сцепив пальцы в большом кармане, он прижался лицом к спине, тепло которой ощущалось даже сквозь свисающую на пол плотную ткань. «Так спокойнее...» Он снова прикрыл глаза.