Чёрный кот и бутылка виски

Утром последствия вечерней пьянки увесистой массой свалились на Скарамуччу сразу после пробуждения в виде острой головной боли и мерзкого ощущения сухости во рту. Вчера после падения бутылки на кафель он неуклюже пытался убрать осколки битого стекла и в кровь изрезал себе все ладони. Остального в памяти не сохранилось, в том числе и того, как он забинтовывал свои ранения. Но всё же результат заставил его преисполниться гордости. Удивительно, как умело захмелевшее тело смогло справиться с этой, казалось бы, непосильной для него задачей. С сегодняшнего дня Скарамучча дал себе обещание больше не напиваться, иначе кто знает, что он расшибёт в следующий раз. Повезёт, если это будет ещё одна бутылка, а не его собственная голова. — Мгхммх... Сил хватило только, чтобы издать страдальческое мычание и накрыть голову подушкой в надежде хоть немного приглушить состояние паршивости. — А мне казалось, что это я ужасно переношу алкоголь. Громкий смешок со стороны входа заставил подпрыгнуть на месте. Скарамучча чуть не свалился с дивана, когда рослая фигура в сером вязаном свитере прошествовала на кухню. В вертикальном положении она превосходила его сантиметров на шесть. А сам он уже успел и забыть, кого вчера весь вечер тащил сюда на своих плечах в бессознательном состоянии. Кадзуха с улыбкой протянул ему стакан воды и какую-то таблетку: — Выпей, должно стать полегче. Не найдя, что ответить, Скарамучча молча сел и принял протянутое. Его поразил тот факт, что друг так подготовился, хоть и находился сейчас в чужой квартире. Заглотив таблетку, он одним махом осушил стакан, жадно впитав из него всю жидкость. Горло немного увлажнилось, и осиплость из голоса начала уходить. — Жесть, башка так поплыла, что ничего не могу вспомнить с вечера, — Скарамучча хмуро потёр лоб и снова плюхнулся на спину. — Ты, кстати, давно уже встал? Не выглядишь, как человек, который вчера несколько часов труп косплеил, да и ещё так правдоподобно, что в один момент я правда был готов звонить в ритуальное агенство. — Недавно. И мне, похоже, сильно повезло, что я чувствую себя сейчас неплохо. «Что же меня тогда угораздило схватиться за этот чёртов виски?» По иронии судьбы наиболее убитым наутро оказался тот, кто большую часть дня проявлял вменяемость и благоразумие. — Да уж, — Скарамучча лениво протянул пустой стакан Кадзухе и перевернулся лицом к стене. — И нет, благодарности за заботу не жди. Я так устал, пока твоё тело нёс, что вечером окончательно спился. Сам виноват. — Я знаю, — ответ прозвучал на удивление тягостно. Кадзуха сделал небольшую паузу прежде, чем продолжить. — Прости, мне, наверное, не стоило соглашаться идти с тобой. Всё веселье только испортил. Он почесал свои волнистые пряди на затылке, заплетённые в хвост, и неловко засмеялся. Скарамучча не любил выслушивать его извинения, поэтому быстро прервал неуместную самокритику. — Да ну, брось. Очередной поворот на сто восемьдесят градусов, и взгляд зацепился за мохнатое туловище, блаженно растянутое по всей длине дальнего диванного подлокотника. Тут он вспомнил, что Кадзуха так и не был посвящён в то, как зовут его питомца, поэтому громко позвал: — Эй, Сволочь, иди сюда! Заслышав голос хозяина, усатая мордочка издала вопросительный «мяу» и посмотрела на него. Но вставать и идти куда-то всё же не намеревалась. Тогда Кадзуха тихонько подошёл и почесал подбородок кота, а как заметил одобрение в виде довольного мурлыканья, подхватил его на руки. Сонное тельце сопротивляться не стало и бесстрастно позволило себя тискать, что было весьма удивительно. Обычно его приходилось чуть ли не волоком тащить, если требовалось кому-то показать. Скарамучча, не ожидавший такого мгновенного отклика от своего питомца, мысленно изумился его покладистости. — Не слишком ли ты ласково к нему обращаешься? — Кадзуха усмехнулся, размеренно проводя рукой по пушистой головушке, не забывая периодически гладить её за ушком. — Его проблемы. Чересчур часто я был вынужден за ним беспорядок убирать. Если уж решил трепать мне нервы, пусть теперь и называется соответственно. — Это в твоём духе, — было озвучено с улыбкой. Он ещё некоторое время прижимал к себе животное, а потом медленно опустил его на кафель. Кот пару раз облизнулся и величаво протопал к выходу из кухни, распушив хвост. — Пойду перекурю. Скарамучча резко поднялся и ловким движением руки схватил полупустую пачку сигарет со стола. Голова всё ещё нещадно гудела, но вариантов исправить это особо не оставалось. Курение для него — самый простой и очевидный способ умерить боль. Будь то физическая или душевная. Он собирался уже окончательно встать и переместиться на балкон, как вдруг его остановила рука, крепко вцепившаяся в перемотанное запястье. — Я с тобой. Скарамучча изумлённо изогнул бровь. — С каких пор это ты к сигаретам пристрастился? Захотелось сразу все прелести студенческой жизни на себе испытать? — нахально усмехнувшись, он вытянул свою руку из чужой и повернулся обратно в сторону лоджии. Кадзуха поспешил объясниться: — Нет, я не курю, но на балкон тоже выйду. Надо же выветрить остатки спирта. Мне ещё на работу выходить вечером. Скарамучча искренне восхищался трудолюбием и терпением своего друга. Тот работал посменно бариста в скромной кофейне недалеко от кампуса, где им регулярно приходилось переживать вечные наплывы голодных студентов, особенно в обеденные часы. Он, честно, не представлял, как можно столь долго пахать в подобном адище, так ещё и за мизерный оклад. Хотя, стоит признать, кофе там и впрямь варили неплохой. Ему удавалось пару раз туда забредать, чтобы лично оценить вкус горячего эспрессо с зёрнами сильной обжарки. Любой здравомыслящий человек, наверное, давно помер бы от такой концентрации горечи на литр, но для него это было самое то. — Хм... ладно. Уже абсолютно не хотелось размышлять о причинах нелогичного поведения Кадзухи. Утомлённый с самого утра, Скарамучча желал лишь расслабиться одним из самых проверенных для себя способов. Они вместе прошли через пластиковую белую дверь в тесноватое пространство балкона. Вокруг было разбросано обилие коробок, оставшихся ещё со времён давнего переезда, а также прочие вещи, которыми не слишком часто пользовались. Выкрашенные в светло-серый цвет внутренние стены дополняли обстановку, делая её более одинокой и безжизненной. Обладатель жёсткого похмелья надавил на ручку и открыл широкое окно, впустив в помещение свежий морозный воздух. Затем он вынул сигарету из пачки, поднёс ко рту, незамысловатым движением поджёг зажигалкой конец и сделал одну затяжку. На выдохе из рта хлынуло облако серого дыма с характерным запахом. Скарамучча тут же собрался повторить непритязательное действие, но застыл, почувствовав на себе сверлящий взгляд терракотовых глаз. — Что-то не так? — Нет, ничего, — Кадзуха, выглядевший обеспокоенным и, казалось, слегка печальным, смахнул мешающуюся прядь со лба, затем медленно отвернулся и посмотрел прямо, притворившись, что стены однотипных бетонных построек — это самое интересное, что он когда-либо видел. Скарамучча же продолжил глядеть на него с недоумением, но допытываться не стал. Пейзаж за окном своим видом порождал в душе лишь тоску и меланхолию. Всё ещё мрачное небо, слегка присыпанные снегом невысокие жилые дома банальной архитектуры, пятна отвратительной слякоти на узких асфальтированных дорогах — всё это не вызывало ни малейшего желания выходить из дома на улицу. Спустя некоторое время Кадзуха повторно окинул курящего странным взглядом и, будто в чем-то удостоверившись, поспешно удалился. Скарамучча опять испытал замешательство от подобного поведения. Глубоко внутри зародилось чувство беспокойства. Через пару минут он тоже вернулся с балкона обратно в тёплую кухню, но никого там не обнаружил. Сначала показалось, что его незапланированный гость уже ушёл, но захотелось убедиться наверняка: — Эй, Кадзуха, ты всё ещё здесь? — Да, я здесь, — отозвались с дальней стороны коридора, ведущего к спальне. Подойдя ближе к месту, откуда доносился голос, Скарамучча смог наблюдать за тем, как Кадзуха с интересом рассматривал многочисленные надписи на белых листах бумаги, что были неаккуратно прилеплены скотчем на комнатную дверь: «Не входить!», «Валите в другое место, здесь вам не рады!», «Не впускаю никого, кроме кота!» — Твоей гостеприимности можно только позавидовать, — последовал хоть и саркастичный, но доброжелательный смешок. — Всего лишь меры предосторожности против назойливых идиотов. И вообще, нечего шариться по моей квартире! — на язвительный ответ собеседник не отреагировал, потому что привык к подобному. На самом деле послания появились относительно недавно и адресовывались любопытным родственникам, их знакомым и «мимо крокодилам» из универа, которые случайно могли заглянуть к нему, чтобы попросить одолжить литературу для учёбы, однако Кадзуху по определённым причинам Скарамучча хотел впускать в эту комнату меньше остальных. После грозного предостережения, внезапный гость смиренно отошёл от двери, не произнеся ни слова, потом немного постоял, будто что-то обдумывая, и вновь начал говорить: — Слушай, Скар, не хочешь прогуляться сегодня до университета? Один знакомый должен мне кое-что передать, — высказал своё предложение Кадзуха. — Времени до моей смены ещё много, а тебе развеяться сейчас не помешает, да и к учёбе готовиться всё равно не будешь. Это правда. Скарамучча последнее время слишком часто пренебрегал учёбой в угоду примитивным развлечениям. Если не удавалось вырваться в бар, он просто сидел дома и весь остаток дня проводил перед экраном телефона или телевизора. Раньше получалось уделять часы ещё и чтению, но вскоре оно также было принесено в жертву бездумному залипанию в новостные видеоленты и незамысловатые игры. А сейчас, ко всему прочему, наступала пора сдачи экзаменов, поэтому его безответственность добавляла лишних проблем. Кадзуха, конечно, был в курсе и даже пытался помогать избавиться от «хвостов», но этого хватало ненадолго. — Мне без разницы. — Хорошо, тогда жду тебя через два часа во дворе, — секунду помолчав, он добавил. — Постарайся не опаздывать. — Постараюсь. — До встречи. — Ага. Входная дверь хлопнула, и квартира погрузилась в тишину. В этот момент душа ощутила на себе приступ невыразимой тревоги. Скарамучча надеялся, что вчерашний опыт не сильно скажется на их с Кадзухой отношениях, но его поведение явно изменилось. Пока нельзя было сказать, что послужило причиной, но мучительное волнение не давало спокойно продохнуть. Кадзуха точно что-то замалчивал. Теперь Скарамучча даже начал сомневаться в том, что достаточно хорошо смог скрыть свои чувства. Они зародились ещё давно, но он понимал, что взаимности ждать не стоит, поэтому предпочитал всегда хранить их при себе, искусно прикрываясь колючей оболочкой. Но возможно ли, что в этот раз она оказалась недостаточно плотной и дала трещину? Чтобы во всём разобраться, нужно было для начала дождаться встречи. Последующие два часа в её ожидании текли медленнее, чем когда-либо.