Чёрный кот и бутылка виски

— Чего мяучишь? Засранец пушистый, у меня на руках ты никогда так спокойно себя не вёл! Голова сидящего на полу животного немного наклонилась вбок, а глаза тупо уставились на хозяина, выражая сердечную непогрешимость. В ответ на претензию кот только дёрнул правым ухом и пару раз махнул хвостом. — Предатель! — наигранно проворчал Скарамучча и несильно ткнул его носком ноги, свисающей с дивана. Пучеглазый комок шерсти лишь спокойно отвернулся и улёгся на плитку, подставляясь спиной. После ещё нескольких своеобразных «поглаживаний» он уже разложился во всю длину и довольно прикрыл глаза. — Предатель и наглец, — заключил Скарамучча, усмехнувшись. До назначенной встречи с Кадзухой оставалось порядка получаса, а мысли так и не успели окончательно прийти в порядок. Смутное волнительное покалывание в сердце наотрез отказывалось исчезать. Дабы вернуться в чувства, Скарамучча решил пойти умыться. Возможно, прохладная вода хоть немного поможет смягчить коробящие душу переживания. Доковыляв до ванной, он приблизился к раковине и, прежде чем открыть кран, непроизвольно глянул на её бортик. Рядом с местом, где стояло жидкое мыло и валялась зубная щетка, виднелись тёмные пятна засохшей крови. Они были небольшие, но их следы занимали почти всю поверхность гладкой керамики. Картина поистине достойная какого-нибудь фильма ужасов. Вот только событие, произошедшее здесь, почему-то осталось за пределами его воспоминаний. Но благодаря ему он наконец вспомнил про свои порезы на ладонях. Стиснув зубы, Скарамучча начал осторожно разматывать пропитавшийся багряной жидкостью бинт, но на последнем обороте всё равно не сдержался и сдавленно прошипел. Видимо, на множественных ранах уже успели образоваться струпья, которые сейчас поочерёдно отрывались вместе с полосками сетчатой ткани, причиняя этим острую боль. — Блять, я что, в стекле валялся что ли? Завершив этот крайне неприятный процесс, он отложил в сторону грязный бинт и засучил длинные рукава чёрной водолазки, чтобы помыть руки. Странно, но ему показалось, что вчера на нём была надета другая кофта. — Эх, — печальный взгляд упал на голое предплечье, — пора уже заканчивать с этим. Справившись со всеми приготовлениями, он оделся и вышел на улицу. Кадзуха, оказывается, его уже ждал. Остановившись рядом с кучей припаркованных вплотную автомобилей и опираясь спиной на фонарный столб. Бездонные глаза скучающе глядели куда-то в пустоту. Едва завидев вдали знакомый силуэт, он оживился и приветливо помахал. — Привет, ты, как всегда, поздно, — милая улыбка отразилась на порозовевшем от холода лице. — Нет, это ты слишком рано, — буркнули в ответ. — Пойдём скорее, пока я все конечности себе не отморозил. Теперь они вдвоём направились в сторону университета. — Почему ты до сих пор носишь её? Сам же постоянно жалуешься, что холодно, — задал интересующий его вопрос Кадзуха, когда уже минуло больше половины пути. Фраза описывала чёрную кепку, что была привычно натянута на голову козырьком назад. — Удобно потому что, — Скарамучча выплюнул первую пришедшую на ум отговорку. — Да и башка у меня не мёрзнет, в отличие от рук, поэтому могу себе позволить. — Да? — Кадзуха сложил пальцы на подбородке в притворной задумчивости. — А когда в начале семестра ты из-за простуды дома неделю провалялся, она тоже не мёрзла? — Ой, заткнись! В попытке скрыть смущение Скарамучча поглубже зарылся в меховой ворот куртки. Хоть они и учились на разных курсах, Кадзуха почему-то всегда знал всю его подноготную. Иногда его проницательность и всеобщая осведомлённость даже пугали. Позже для удобства он засунул руки в карманы и нащупал на дне одного из них разрывающийся от вибраций мобильник. — И зачем я его только на беззвучный поставил? — Кто звонит? — поинтересовался Кадзуха. — Не знаю, — Скарамучча глянул на экран, но подсказок это не дало, так что пришлось ответить. — Алло? Услышав голос звонящего, он тут же переменился в лице. — Нет, я против! — грозный крик заставил телефон шипеть. — Если так сделаешь, то я замки сменю! Что? Нет, даже так! И не пытайся найти меня! И вообще, откуда у тебя мой номер?! После всех высказанных слов он раздражённо сбросил звонок, не дослушав ответ собеседника. Не трудно было догадаться, кем тот являлся. — Мать звонила, сказала, что хочет приехать. — А ты..? — А я не хочу, — Скарамучча устало потёр переносицу. — Мне и без неё проблем в жизни хватает. Он отмахнулся от неприятной темы и ещё некоторое время шёл молча, погружённый в мрачные мысли, как вдруг кое о чём вспомнил. — Кстати, что твой знакомый должен будет передать? Это что-то для учёбы? — Это подарок. Неожиданный ответ. — Подарок? У кого-то из родственников скоро день рождения? — Не совсем. Я пропустил праздник одного важного для меня человека и теперь хочу его порадовать, — на мгновение он замолк, после чего продолжил чуть тише. — Тем более, ему очень плохо, и я в этом виноват, — отрешённый взгляд был направлен в сторону. Внезапное откровение вызвало у Скарамуччи удивление. Кадзуха пропустил чей-то праздник, и из-за него этот «кто-то» пострадал? Слабо верится. Помимо контекста, сама личность упомянутой персоны вызывала вопросы. «Важный человек»... Ранее его друг ни о ком так трепетно не отзывался. Неужели у него появилась пассия? Хотелось расспросить обо всём подробнее, но это казалось сейчас неуместным. Как бы сильно не болела душа, подобный исход всё равно был ожидаем, и Скарамучча знал, что едва ли удивится, если его домыслы в итоге подтвердятся. Однако... — Я хочу сделать хоть что-то, чтобы этот человек наконец почувствовал себя лучше. ...Ему очень этого не хотелось. — Уверен, у тебя всё получится, — с лёгкой горечью в голосе он поддержал друга. Кадзуха улыбнулся. — Спасибо. Я надеюсь. Весь оставшийся путь они прошли в абсолютной тишине. Вскоре впереди показался высокий металлический забор, а за ним старое здание городского университета с тусклыми обшарпанными стенами. Повсюду сновали суетливые студенты, явно нервничающие перед предстоящими экзаменами. Люди, казалось, слились в один непрерывный поток, поэтому даже просто смотреть на их передвижения стало утомительно. Кадзуха, на радость Скарамуччи, повёл его к дальнему входу, подальше от маячащей перед глазами толпы. Пройдя совсем немного вдоль широкой тени, образованной фасадом здания, он обратил внимание на знакомую фигуру, что, по «счастливому» стечению обстоятельств, также направлялась в их сторону. — Опа, какие люди! — парень по прозвищу Чайльд саркастично улыбнулся. — Не ожидал увидеть вас двоих вместе. Решили оба проветриться, чтоб перегаром не несло? Да, имя «Чайльд» в действительности являлось лишь прозвищем. Будучи рождённым в богатой семье, владеющей одним из самых крупных заводов по производству детских игрушек в стране, он всегда обладал многими вещами, которые другие не могли себе позволить, и это изрядно избаловало его. Тогда родители рыжего придурка посчитали, что отличной идеей будет выгнать его учиться в провинцию, чтоб тот наконец понял цену труда и научился самостоятельности. Но они немного просчитались. Да, он нашёл работу и даже в похожей сфере, тем самым продолжив семейную иерархию, но жить праведно так и не научился. Напротив, Чайльд очень быстро пристрастился к потребительскому образу жизни. А имя сменил, чтобы родственники о нём не прознали, да и одногруппников посвящать в своё прошлое он, видимо, особо не желал. В этом Скарамучча хорошо мог его понять, ведь его собственное имя также было ненастоящим. Точнее, когда-то он носил другое, но, как только появилась возможность покинуть родной дом, тут же поменял паспорт, внешность и в какой-то степени свою личность. — Завались, иначе в рожу получишь, — вместо приветствия Скарамучча вытащил руку из кармана и сжал в кулак. Выпад был благополучно проигнорирован. Голубые глаза переместили свой взор на зажатую ладонь. — Это где ты так умудрился? — обратил внимание Чайльд на вновь наложенную утром белую повязку. — Кот поцарапал, — удобная ложь, чтобы скрыть постыдную правду. Не рассказывать же этому тупице, что он по дурости решил осколки от бутылки голыми руками собирать. — Опасный у тебя кот. — Если продолжишь выёбываться, тебе тоже достанется. Только уже от меня, — Скарамучча двинул губами в презрительной усмешке. — О, значит, ты решил мне свои зубки показать? Мило, — Чайльд притворно мягко улыбнулся, уворачиваясь от уже летевшего в него комка снега. — Но, если серьёзно, я тут по делу. — И какие же дела могут быть у такого оболтуса, как ты? Кадзуха, кажется, собирался вмешаться в разговор, но, чуть не став жертвой шального снежка, остался стоять на месте. — Я пришёл на встречу. — Вау, какое совпадение! У нас тоже назначена встреча. С очень уважаемым и занятым человеком, кстати, — по правде говоря, она была назначена только у Кадзухи, но Скарамучча решил, что если будет говорить за них двоих, то слова приобретут большую значимость. — И мы уже на неё опаздываем, правда, Кадзуха? — он обратился к другу, который всё ещё стоял истуканом и неловко улыбался. — Ну... Чайльд вдруг громко захохотал, а Скарамучча мысленно выругался. Видимо, жизнь решила снова сыграть против него и даже тут выставить полнейшим идиотом. — Блин, неужели ты? Вместо ответа Чайльд обхватил руками живот, рассмеявшись ещё громче. Хотелось верить, что его тело скоро лишится сил и грохнется в сугроб. — Польщён, что ты считаешь меня очень уважаемым и занятым, — ненадолго прервавшись, он прокашлялся, а потом продолжил заливаться смехом. — Слегка преувеличенно, конечно, но всё равно приятно услышать подобное от кого-то вроде тебя. В рыжего придурка полетел ещё один снежок, уже побольше. На этот раз уклониться у него не вышло. — Ай! — Чайльд потёр подбитую макушку. — Ладно-ладно, успокойся. Стянув с плеча рюкзак, он открыл его и достал оттуда небольшую приплюснутую коробочку квадратной формы. Снаружи её окружал слой плотной синей ткани. — На, забирай, — завёрнутая вещь упала точно Кадзухе в руки. Напоследок Чайльд ненадолго задержал свой взор на бледном лице знакомого с забинтованными конечностями и задумчиво хмыкнул. Однако он не стал утруждать себя словами, а просто развернулся и ушёл восвояси. — Раздражает, — сердито фыркнул Скарамучча и поправил кепку.

✦ ● ✦

Не успели они покинуть территорию университета, как Скарамучча сделал вывод, что его невезучесть умела передаваться воздушно-капельным путем: прямо у входных ворот Кадзуха поскользнулся на тонкой ледяной корке и звучно плюхнулся на асфальт. — Ты жив? — Да, в порядке, — он принял протянутую другом руку, ухватившись за запястье. В остальном обратно они дошли без происшествий. Так, по крайней мере, казалось изначально. — Ох, я, походу, пропуск где-то потерял, — уже находясь у крыльца общежития, Кадзуха начал нервно ощупывать наружные карманы джинсов. — Уверен? Может, он в общаге остался? — Нет, я точно брал его с собой, — потом слегка задумался и досадливо ударил себя ладонью по лбу. — Наверное, я его около университета выронил, когда упал. — Да уж, может, тогда в деканат обратишься потом? Паспорт же есть с собой? — А вот он, как раз, в общаге остался, — действительно, незавидная ситуация. — Ладно, ты можешь подождать здесь? Я быстро сбегаю поищу. Скарамучча даже не смог толком отреагировать, как Кадзуха уже умчался прочь. «Надеюсь, ты нигде там опять не наебнёшься». Всё произошло слишком быстро, поэтому никаких мер противодействия не предпринялось. Скарамучча просто отошёл на обочину дороги и стал послушно ждать. Минуты, тянувшиеся со скоростью полудохлой улитки, он провожал, с унывным видом поглядывая на обнажённые промёрзлые деревья и редких птичек, которые летали между их шипастыми ветками. Резво перескакивая с одной на другую, они взмахивали крохотными крылышками и звонко чирикали. Какая-то даже подлетела поближе к нему, но он махнул в её сторону рукой. Птицы ему нравились однозначно меньше, чем коты. Через ещё некоторое время, потраченное в наблюдении за незатейливой живностью, в голову пришло осознание, что его ожидание существенно затянулось. За ним вернулось чувство тревоги, только успевшее хоть ненадолго исчезнуть. Он уже намеревался двинуться в сторону, куда убежал Кадзуха, как вдруг из-за угла стоявшего рядом дома вышел согнутый в три погибели человек. Скарамучча тотчас остолбенел, округлив глаза. Перед ним остановился запыхавшийся юноша в песочном пальто, который усиленно зажимал нос обеими руками. Его светлые волосы были всклокочены, а по пальцам мелкой струйкой что-то стекало. Кап-кап-кап. Жидкость крупными каплями стремительно лилась вниз и, приземляясь, образовывала небольшие алые брызги, расползавшиеся по белому снегу. Это была кровь.