Before Sunrise

      — Эй, пора вставать, по-моему, мы уже на месте.              Чимин слышит знакомый голос сквозь полудрёму и не сразу понимает, где находится. Сначала ему кажется, что он у себя дома, но прохладный речной ветер быстро возвращает воспоминания.              Приоткрыв глаза, Чимин обнаруживает, что проспал добрую часть экскурсии: остальные пассажиры прогулочного судна уже встают со своих кресел и выстраиваются в очередь, чтобы сойти, наконец, на берег. Он оглядывается по сторонам, пытаясь разобраться, в каком округе Берлина закончился их круиз, но натыкается на что-то твёрдое и спешит отстраниться.              — Чёрт, Чонгук, прости, я не хотел, — это всё, что Чимин успевает произнести, прежде чем замечает небольшое влажное пятно на груди соседа.              — Чего именно ты не хотел: засыпать или пачкать меня своими слюнями? — надежда на то, что эта неловкая ситуация останется без внимания, угасает так же быстро, как и появляется.              Несмотря на то, что Чонгук улыбается, по-видимому, нисколько не расстроенный ни тем, ни другим, Чимин всё равно чувствует себя смущённым, поэтому пытается отшутиться, придавая своему голосу чуть больше игривости, чем следовало бы:              — Брось, уверен, я не первый, кто пускает на тебя слюни.              Он тут же жалеет о сказанном, опасаясь, что перешёл черту, однако ухмылка на лице его гида становится только шире:              — Ну, в обычной ситуации я бы не возражал, но ведь тут и другие люди. Я уж молчу про храп…              — Не выдумывай, — Чимин ворчит себе под нос, наклоняя голову как можно ниже, чтобы скрыть покрасневшие щёки, — я никогда не храплю.              — Боюсь, некоторые пассажиры с тобой не согласятся, — Чонгук в очередной раз дотрагивается до его подбородка, заставляя поднять глаза, — но я не дам тебя в обиду. Идём?              Не дожидаясь ответа, он встаёт и снова берёт ладонь Чимина в заложники, утягивая за собой. Похоже, чужие слюни Чонгука совсем не отпугивают.              — Это Берлинский кафедральный собор, — кивает он в сторону главной городской достопримечательности, как только они оказываются на суше. — Но будет лучше, если мы перейдём вон тот мост и посмотрим на него с другого берега реки.              — Мы не сможем зайти внутрь?              — Он открыт для посещения только в первой половине дня. Иначе мы могли бы подняться на смотровую площадку. Ты религиозен?              — Нет, — тут и раздумывать особо не над чем, — но как-то раз я бывал на квакерской свадьбе. Ты знаешь о религии квакеров?              — В общих чертах. Как ты нашёл их в Корее?              — Это было во время моей учёбы в Бостоне, по-моему, я знал кого-то со стороны жениха, — поясняет Чимин. — Так вот, квакеры поступают следующим образом… Пара приходит и встаёт на колени перед всей общиной. Собравшиеся молчат. Жених просто смотрит на невесту. Девушка смотрит на будущего мужа. И никто не говорит ни слова, пока не почувствует, что на то воля Господа. Примерно после часа такого разглядывания друг друга они становятся супругами.              — Ты смог продержаться целый час?! — Чонгук выглядит как человек, который определённо испортил бы свадьбу, прыснув от смеха в первую же минуту.              — К счастью, мне не пришлось. Невеста начала говорить с Богом.              Чимин пытается быть серьёзным, но неверие, отразившееся на лице собеседника, заставляет его продолжить:              — Знаешь, думаю, ей просто не терпелось побыстрее заняться сексом. Квакерам ведь запрещено иметь добрачные связи.              — Хорошо, что я атеист.              — Брось, Чонгук, разве это не романтично? — елейно произносит Чимин. — Вы начинаете встречаться, держитесь за руки, узнаёте друг друга получше…              — А потом обнаруживается, что парень не в курсе, что куда вставлять.              — Ага. Или того хуже: ведёт себя как мальчишка, которому не купили мороженое, стоит какой-то гадалке не обратить на него внимание.              — Серьёзно, мы всё ещё говорим об этой шарлатанке? Женщина ведь просто обобрала тебя.              — Твоё нытьё стоило всех моих денег.              — Я рад, что повеселил тебя, — лицо Чонгука говорит об обратном, — теперь, когда мы выяснили, что я всего лишь ребёнок, плачущий у киоска со сладким, может быть, ты помолчишь немного и посмотришь на собор?              Чимин понимает, что они пока недостаточно знакомы, чтобы вот так бессовестно дразнить без всяких последствий, поэтому просто выполняет просьбу и останавливается на набережной, любуясь видом и слегка потираясь своим плечом о плечо Чонгука. Однако довольно скоро они покрываются мурашками от речного ветра и мимолётных касаний, и ему приходится поторопить своего экскурсовода:              — Теперь пойдём в центр?              — Думаю, да. Уже поздно, почти всё к этому времени закрывается, так что у нас не очень много вариантов, — продрогший до костей, Чонгук возобновляет движение и немного ускоряет шаг. Чимину приходится следить за его макушкой, чтобы не потеряться среди толпы туристов и расслышать всё, что ему говорят. — Кстати, поблизости есть классный бар. Вообще-то, это скорее гей-бар, но…              Сейчас или никогда.              — Чонгук, ты гей? — задав вопрос, мучивший его уже несколько часов, Чимин останавливается и дёргает парня за руку, чтобы тот, наконец, обернулся и перестал бежать вперёд.              Парень застывает, словно его поймали на месте преступления с поличным.              — Что? Почему ты спросил? — он выглядит напуганным. — Разве только геи ходят в такие заведения?              — Вообще-то да, — Чимин пытается улыбнуться, чтобы показать, что не хотел обидеть Чонгука своим вопросом, — и ты не ответил.              — Нет, я не гей.              — Хорошо, — надеясь, что его голос не дрожит, а на лице не видно разочарования, Чимин продолжает, — значит, мы идём в бар?              Ему не должно быть настолько обидно. Чонгук ведь упоминал свою бывшую девушку и ни слова не говорил про парней. Он, Чимин, просто поверил в то, чего нет. Всё, что в его силах теперь, когда уже поздно отказываться от совместных планов на вечер, — это притвориться, что ничего страшного не произошло. А сердце можно будет склеить и в самолёте по пути домой. Только вот времени в полёте может оказаться недостаточно.              — Ага, тут недалеко, — если Чонгук и замечает перемену в настроении Чимина, то не подаёт вида, — обычно они берут депозит за вход, но сегодня не суббота, а ещё я знаю кое-кого из персонала, так что, думаю, нам не придётся платить, чтобы попасть внутрь.              Дорога до бара действительно не занимает много времени. Чонгук по-прежнему выглядит немного настороженным и сильно замёрзшим, но старается в подробностях рассказывать обо всём, что видит на своём пути, хотя Чимин едва ли внимательно слушает.              Когда они приближаются к пункту назначения, ему даже не приходится уточнять, куда именно нужно идти: пара человек, стоящих на улице около входа, кивают в приветственном жесте.              Над баром нет ни вывески, ни опознавательных знаков. Интересно, как Чонгук вообще нашёл это место. Вряд ли сюда можно заглянуть случайно.              — Ты купил нам билеты на экскурсию, так что позволь угостить тебя, — Чимин понимает, что у него совсем мало денег, но не хочет оставаться в долгу. — Что ты обычно пьёшь?              — У них есть неплохое американское пиво, — Чонгук пропускает парня внутрь и заходит следом.              Музыка играет довольно громко, поэтому теперь им приходится соприкасаться лицами каждый раз, когда кто-то из них пытается заговорить.              — Ты живёшь в Германии!              — Но оно правда хорошее!              — Ладно, я угощу тебя пивом, чудак.              Чимин осматривается в поисках барной стойки. Несмотря на свой небольшой размер, помещение не кажется слишком тесным, так как все без исключения столики располагаются вдоль стен. Где-то сбоку находится ещё один зал, но в нём и того меньше сидячих мест. Похоже, посетители просто танцуют с полными стаканами в руках, не заботясь о том, льются ли их напитки на соседей.              Обнаружив, наконец, бар, Чимин занимает очередь вместе с Чонгуком.              — Мы уже говорили об этом, но… Ты правда ни с кем не встречаешься? — этот вопрос возникает буквально из ниоткуда. — Тебя не ждёт в Корее девушка или… ещё кто-то?              — Нет. Сейчас нет.              — Но ты недавно с кем-то расстался? — Чонгук не отступает.              — Да… эм… хорошо. Большое признание. Я должен был сказать тебе это раньше. Я приехал в Европу не просто побродить по улицам… почитать Хемингуэя в Париже и прочее. Я всю весну копил деньги, чтобы…              — Что я могу вам предложить? — рассказ Чимина прерывается в самый неподходящий момент.              Пока бармен с безупречной улыбкой смотрит на парней в ожидании ответа, Чонгук, похоже, одним взглядом пытается прожечь в нём дыру, поэтому заказ приходится делать самому. Через несколько секунд перед ними появляются пивные стаканы, и Чимин берёт один из них, указывая соседу на свободные места за баром:              — Сядем прямо здесь?              — Чтобы этот парень снова мешал нам разговаривать? Нет уж, пойдём в другой зал, там всегда можно найти пару столиков, — Чонгук хватает вторую кружку и кивает в сторону.              Хотя они держатся близко друг к другу, он всю дорогу то и дело оглядывается, будто проверяя, не убежал ли Чимин обратно к барной стойке. Но тот послушно идёт следом, не в силах оторвать от Чонгука глаз и уповая на то, что приглушённый свет клуба позволит сохранить ему эту маленькую тайну.              Музыка в смежном помещении играет ещё громче, и вместо того чтобы продолжить расспросы, Чонгук просто садится и пробует своё пиво, давая новому знакомому возможность получше рассмотреть всё, что происходит вокруг.              В центре зала довольно жарко и многолюдно. Парни и девушки прижимаются друг к другу в танце, образуя хоровод из разгорячённых тел, и Чимин понимает, что это место не слишком похоже на те немногочисленные гей-бары, которые он посещал иногда в Сеуле. По-видимому, здесь немало гетеросексуальных пар, которые просто пришли повеселиться и выпить. Подметив это, Чимин начинает думать о том, что на набережной выставил себя полнейшим идиотом, задав Чонгуку абсолютно неуместный вопрос. Наверняка тот просто не раз бывал здесь со своими подружками.              Спустя несколько минут он смотрит в свой уже пустой стакан и замечает, что окружающие предметы начинают немного расплываться, а по телу наконец прокатывается долгожданное тепло. Кажется, он не ел почти весь день, поэтому пьянеет быстрее, чем обычно. Но вместо того, чтобы заказать себе что-то, Чимин лишь кивает, когда Чонгук говорит, что сам сходит за новыми напитками.              Скоро на столе перед ним выстраивается очередь из шести шотов и стакана с минеральной водой.              — Это на случай, если ты хочешь пить, здесь иногда бывает довольно душно.              Пока Чимин с благодарностью принимает содовую, Чонгук успевает опустошить две рюмки. После этого они довольно быстро выпивают всё, что осталось, и отчего-то решают, что выйти на танцпол — это отличная идея.              Чимин не слишком хорош в танцах, но неплохо чувствует ритм. Хосок когда-то научил его двигаться под музыку, и теперь это умение приходится как нельзя кстати.              Вместо того, чтобы сразу присоединиться, Чонгук какое-то время наблюдает с небольшого расстояния, а после быстро подходит к нему, будто приняв какое-то важное решение.              — Я отойду в туалет, — не слишком похоже на судьбоносный выбор.              — Да, конечно, я буду ждать тебя здесь.              — Если что, он будет в основном зале справа от бара. Чёрная дверь.              — Ага, как скажешь.              Чонгук задерживается напротив Чимина ещё на секунду, а потом уходит, давая возможность вернуться к танцам.              Берлин считается столицей техно-музыки, в которой он нисколько не разбирается, но это не мешает ему наслаждаться каждым мгновением. Вскоре Чимину начинает казаться, что в баре не осталось ни одного сидящего человека: все они двигаются вокруг, покачиваясь в такт. Некоторые парни пытаются придвинуться чуть ближе, но он не обращает на них никакого внимания, закрывая глаза и позволяя собственному телу делать всю работу за него. Несмотря на то, что Чимин ничего не видит, ему мерещится, что комната под ним куда-то уплывает.              Вдруг кто-то сзади ловит его за талию. На миг парень напрягается, но потом смотрит вниз и обнаруживает знакомые татуировки на обнимающей его руке. Мягкие прикосновения заставляют хотеть большего, и он медленно кладёт свои ладони поверх чужих. Чонгук воспринимает это как сигнал к действию, крепче прижимая Чимина к груди и раскачивая их обоих из стороны в сторону. Вскоре он и вовсе потирается носом о чужую шею, не встречая в ответ никакого сопротивления.              — Я думал, что ты последуешь за мной, — шепчет Чонгук. Его тихий голос короткими электрическими импульсами бежит по всему телу партнёра по танцам.              Чимин откидывает голову на твёрдое плечо и разворачивает голову так, чтобы его было лучше слышно.              — Что? В туалет? Зачем? Тебе нужна была помощь?              Стоящий позади парень лишь улыбается в ответ. Только тогда Чимин обращает внимание на то, что их губы оказываются непозволительно близко. Он сам не замечает, как перестаёт дышать, концентрируясь на одной точке. Всё вокруг и до этого не казалось ему достаточно чётким, но теперь не существует ничего, кроме лица напротив.              Чонгук видит, что от него не отводят взгляда, и тушуется, разрывая зрительный контакт. При этом он отказывается выпускать Чимина из собственных рук.              Пользуясь этим, тот ещё больше отклоняется назад, опираясь всем весом на чужую горячую грудь. Он решает не думать слишком много о непроизошедшем, тем более что Чонгук вновь расслабляется, как только на него перестают так пристально смотреть. Они синхронно двигаются в танце, будто уже проделывали что-то похожее не один десяток раз.              Разомлев окончательно, Чимин теряет ощущение времени. Ему давно не было так хорошо. Он снова закрывает глаза, поднимает руки и находит шею Чонгука, начиная непроизвольно тереться о его пах. Это продолжается до тех пор, пока что-то не упирается в него чуть выше бёдер.              Чимин моментально отстраняется и разворачивается лицом к Чонгуку. Он не решается посмотреть вниз, чтобы подтвердить свои догадки, вместо этого выпаливая:              — Кажется, мне нужно подышать свежим воздухом. Только не ходи за мной, я скоро вернусь.              Не давая Чонгуку возможности ответить, парень практически выбегает на улицу. Однако ночной воздух не слишком помогает привести мысли в порядок, поэтому Чимин садится на чистый бордюр и решает прибегнуть к экстренной помощи.              — Ты в курсе, который час? — после нескольких долгих гудков в трубке слышится хрипение.              Чёрт! Он совсем забыл, что в Корее уже глубокая ночь, а Хосок никогда не ложится спать слишком поздно.              — Прости, я не подумал. Поговорим утром.              — Постой! — голос друга уже не кажется таким сонным. — Почему ты звонишь? Что-то случилось? Рейс задерживается?              — Я не в аэропорту.              — А где ты? — недоумевает Хосок.              — Слушай, сначала пообещай мне, что не будешь паниковать.              — Ты в курсе, что подобные фразы заставляют людей ещё больше нервничать?              — Да… Ты прав, извини. В общем, сегодня в поезде я познакомился с одним парнем, мы немного поговорили… Он очень красивый, понимаешь?              — Пока не совсем. Чимини, скажи, ты что, пьян?              — Немного. Не перебивай меня. Когда мы сошли с поезда, он предложил показать мне город, и я согласился. Я не мог отказать ему. У него были такие добрые глаза.              — Где этот парень сейчас? Вы до сих пор вместе?              — Нет же, глупый, разве стал бы я рассказывать всё это при нём?              — Не знаю, немного похоже на тебя, — Чимин слышит, что Хосок улыбается, хотя его голос всё ещё кажется взволнованным.              — Мы были в баре, но я ненадолго вышел, сказав, что мне нужно проветриться. Так вот, Чонгук… Я говорил, что его зовут Чонгук? Он кореец, представляешь? Живёт в Берлине, но родился во Франции, а ещё его бабушка…              — Ему точно можно доверять? — перебивает его друг.              — Наверное. Хотя я не могу понять, врёт ли он мне.              — О чём ты?              — Хён, с каждым часом он нравится мне всё больше и больше. Он тоже изучает литературу. И очень много знает об истории. Ещё он говорил, что у него дома есть гитара. И я заметил, что иногда он смотрит на меня, когда я отворачиваюсь. Он довольно высокий. Выше меня.              — Быть того не может.              — Прекрати, я не такой уж и маленький!              — Ладно. Не отвлекайся. Ты сказал, что этот парень лжёт тебе. Можешь чётко объяснить, что ты имеешь в виду?              — Он сказал, что не гей.              — И ты решил, что этого не может быть?              — Нет же, дело не в этом. Мне просто показалось, что между нами проскочила искра, — Чимин вздыхает. — Я безнадёжен?              — Ну… не знаю. С чего ты взял, что искра была?              — Когда мы танцевали, он прижимался ко мне вплотную, и я почувствовал, что у него стоит. Но ведь он не гей!              — Очевидно, его член с ним не согласен, — Хосок смеётся, но Чимин сейчас не в том состоянии, чтобы оценить эту шутку по достоинству.              — Что мне делать? Я хочу встретиться с ним снова, — его мысли путаются. — Нет. Не так. Я больше не хочу уезжать.              — Дружище, послушай, — голос в трубке становится максимально серьёзным, — давай не будем принимать сегодня никаких поспешных решений. Ты знаешь этого парня от силы несколько часов. Да, возможно, он безобиден. Но ты не можешь просто взять и остаться в Берлине. Ты поедешь в аэропорт, сядешь в самолёт, а по приезде мы вместе подумаем, как со всем этим разобраться.              — Ты прав. Конечно, я так и сделаю.              — Чимини?              — Да?              — Я уверен, что бедняга влюбился в тебя по уши, просто не знает, как об этом сказать.              — Спасибо, хён, ты всегда был слишком добр ко мне. Я вернусь в бар, пока он не хватился меня, — Чимин смотрит на наручные часы и понимает, что слишком задержался на улице. — Увидимся завтра, люблю тебя.              — И я тебя. Будь осторожен.              Чимин кладёт трубку и прячет телефон в карман, намереваясь проскользнуть обратно в клуб. Он по-прежнему пьян, но разговор с Хосоком помогает ненадолго прийти в себя. Ровно до того момента, пока, поднимаясь с тротуара, он не обнаруживает Чонгука, к которому так спешил, прямо за своей спиной. Как много тот успел услышать? Чимин не уверен, что готов получить ответ на этот вопрос прямо сейчас.