Before Sunrise

      — Рюкзак? Конечно.              Чонгук предлагает не терять времени на раздумья и сразу заехать к нему, чтобы избавиться от всех лишних вещей. Рейс Чимина в 5:38, и это значит, что в четыре утра уже точно нужно быть в аэропорту. Он не любит опаздывать, но не уверен, что его новый знакомый отличается пунктуальностью, и мысленно ещё раз благодарит Хосока, подарившего ему когда-то наручные часы. Сейчас они оказываются кстати. Нельзя целиком полагаться на гаджеты. И на Чонгука.              Однако в одном стоит отдать ему должное: Чонгук прекрасно маневрирует между узкими проходами и многочисленными вокзальными указателями в поисках нужного поезда. Чимин едва поспевает за ним, когда тот несколько раз резко меняет направление движения и сворачивает в итоге в полупустой вагон городской электрички:              — Разве мы не должны были купить билеты? — это всё, что успевает сказать Чимин, прежде чем автоматические двери закрываются за его спиной.              — До моего дома ехать всего две остановки, — Чонгук тем временем опускается в кресло на самом заднем ряду и указывает на место рядом. — Чего застыл? Не будешь садиться?              — Ты всегда это делаешь?              — Что?              — Глупости.              — Глупо было бы платить за проезд шесть евро, — Чонгук в этот момент похож на взрослого, которому приходится разжёвывать элементарные вещи племяннику-трёхлетке, — а я просто экономлю наши деньги, чтобы потом мы могли потратить их с большей пользой. Не стоит благодарности.              Чимин и без этих слов не чувствует себя хоть сколько-нибудь признательным, однако садится справа, попутно озираясь по сторонам. Глупая идея спрятаться под впереди стоящее кресло в случае проверки билетов отпадает практически сразу, но он утешает себя мыслью о том, что хотя бы успеет морально подготовиться к большому штрафу и не менее крупному позору, если сможет разглядеть работника городской службы заранее.              — Я уже сто раз так делал, — заметив, что попутчик никак не может успокоиться, Чонгук предпринимает последнюю попытку убедить его в том, что ничего плохого с ними не случится, — ну правда, расслабься. Даже если произойдёт непоправимое, я торжественно клянусь навещать твою задницу в тюрьме.              Чимину предоставляется отличная возможность намекнуть своему новому другу о том, что тюрьма — не самое безопасное место для его задницы.              — Вообще-то, за безбилетный проезд полагается только штраф в размере шестидесяти евро, — вместо этого он со знанием дела цитирует информацию, прочитанную в интернете незадолго до каникул.              — Вот видишь, всё не так страшно. Правда, это в том случае, если тебе есть чем заплатить, — парень играет бровями и несильно сжимает бедро Чимина правой рукой, другой указывая на противоположный конец вагона. — Кстати, об этом.              Чимин смотрит вперёд и не может поверить собственным глазам: из всех электричек Берлина контролёр выбрал именно ту, в которой один несчастный идиот ввязался в сомнительную авантюру, поддавшись обаянию незнакомца-красавчика.              — Ihre Fahrkarten, bitte!              Звонкий голос пожилого немца, проверяющего билеты у пассажиров, сидящих спереди, при всём желании не получается списать на слуховую галлюцинацию, хотя у Чимина, кажется, из всех звуков остаётся только стук сердца в ушах.              За неполные двадцать четыре года жизни он не раз попадал в дурацкие ситуации, но ни одна из них ещё не была сопряжена с нарушением закона. Неотвратимость наказания за безбилетный проезд заставляет Чимина принимать решения, которыми он не гордится, однако времени на раздумья нет: хватаясь за руку соседа как за спасительную соломинку, он вскакивает с места и тащит бедного парня в сторону дверей, которые так удачно открываются на остановке.              Но Чонгук тут же тянет его обратно и усаживает рядом с собой.              — Но ты ведь тоже не заплатил, — шепчет ничего не понимающий Чимин. Спустя секунду поезд снова трогается, лишая их последней возможности избежать штрафа.              — Ihre Fahrkarten, bitte! — контролёр дружелюбно улыбается и делает вид, что не заметил, как мгновение назад кореец в голубой рубашке пытался спешно покинуть вагон, прихватив с собой сопротивляющегося соседа.              — Bitte schön, — Чонгук достаёт из кармана два проездных талона и протягивает их мужчине. Тот проверяет время и дату, кивает и уходит в следующий вагон.              — Купил их, как только мы разошлись на вокзале, — снисходит до объяснений Чонгук, — поэтому и не сразу предложил поехать куда-нибудь вместе.              — А если бы я успел уехать в аэропорт, пока тебя не было?              — Прости, конечно, но ты не показался мне чересчур расторопным, — неуверенный в том, что скрывать от Чимина правду было такой уж хорошей идеей, Чонгук криво усмехается, — я правда думал сказать, что купил билеты заранее, но ты слишком очаровательно волновался, и я не смог отказать себе в удовольствии немного помучить тебя.              Чимин должен разозлиться. Расстроиться. Обидеться. Посчитать Чонгука полным придурком, сообщить ему об этом и отправиться в аэропорт в гордом одиночестве. Вместо этого он думает лишь о том, что не-кореец считает его очаровательным. Кажется, это взаимно.              — До моего дома осталось всего ничего, но впредь ты будешь отвечать за покупку проездных, если тебе так спокойнее, договорились?              Чонгук протягивает мизинец, чтобы скрепить их новый уговор. Чимин закатывает глаза, но всё равно даёт свой палец и кивает.              — Только ты прав, я не слишком хорош в… во всём этом, — он неопределённо обводит руками вагон поезда, — могу потеряться где угодно.              — Тогда я тебя найду, — Чонгук мягко улыбается, становясь в этот момент похожим на счастливого кролика. Сердце Чимина сжимается сильнее, чем должно. — Хотя я думаю, ты на себя наговариваешь. Ты же как-то выжил в этом путешествии. И даже добрался до финишной прямой без потери конечностей, как я посмотрю. Расскажи лучше немного о себе. Боже, нет, не нужно, это такое клише. Вот. Да. Хорошо, кажется, я придумал. Давай устроим сессию вопросов и ответов.              — Что это значит?              — Мы уже успели немного познакомиться, поэтому теперь мы зададим друг другу несколько прямых вопросов, идёт?              — Мы просто будем спрашивать всё, что хотим?              — Что-то вроде того. Но нужно отвечать совершенно искренне, — Чонгук выглядит как человек, который настроен очень серьёзно.              — Конечно, ты начнёшь?              — Да, я спрашиваю тебя. Первый вопрос. Ты когда-нибудь разбивал сердце?              Стоит ли говорить, что Чимин — настоящий лузер в любви? Он наверняка и без того выглядит довольно жалко в глазах Чонгука, поэтому решает не раскрывать правды о том, что это его сердце обычно оказывается разбитым. Вместо этого он вспоминает, как ездил в детстве в летний лагерь:              — Джессика Ланделл, — Чонгук ждёт продолжения с открытым ртом, — мы встретились в летней школе в Сиднее. Мои родители часто отправляли меня куда подальше на каникулы, чтобы я мог «познакомиться с другими культурами и получить разностороннее образование». Думаю, им просто нравилось иногда отдыхать от меня. Знаешь, они до сих пор мерзко влюблены друг в друга и норовят поцеловаться каждую свободную секунду.              — Что в этом плохого? — возмущается Чонгук, готовый, вероятно, бороться за права всех любителей облизывать лица друг друга.              — Ничего. Ты будешь дальше слушать?              — Да, конечно, извини. Так что там с бедняжкой Джессикой?              — Она была в команде по плаванию. У неё были красивые светлые волосы и голубые глаза. Мой друг был тогда по уши влюблён в неё. И вот однажды я срезал дорогу к лодочной станции через поле. Джессика пошла рядом со мной. Когда немногочисленные темы для разговора закончились, я вдруг сказал ей: «Знаешь, тебе следует пойти с Хосоком на танцы. Кажется, он от тебя без ума». Она повернулась ко мне и ответила: «Очень жаль. Только вот я без ума от тебя». А потом попыталась меня поцеловать.              — Ты не ответил на поцелуй? Почему? Из-за друга?              Из-за того, что был влюблён в её брата Чарли, который занимался греблей.              — Не знаю, возможно. Она мне просто не нравилась, так бывает. В конце лета она подарила мне огромное рукописное признание в любви и попросила звонить ей.              — И ты звонил?              — Какое-то время. Кажется, потом она нашла себе новую жертву, и наше общение сошло на нет.              — Как она могла? Упустила такого красавчика, — Чонгук экспрессивно машет рукой, оглядывая Чимина с головы до пят, и продолжает, — кстати, думаю, самое время рассказать тебе, что я был отличным пловцом.              — Правда?              — Да.              — Я это учту. Ладно, теперь моя очередь, — Чимин старается как можно быстрее сменить тему, чтобы у Чонгука не было времени истолковать первую фразу как флирт, — ты когда-нибудь был влюблён?              — Да. Следующий вопрос. Твой первый…              — Стой. Подожди, разве можно давать односложные ответы?              — Конечно, почему нет?              — Я рассказал тебе столько личного о своём первом неудачном опыте, а ты так и оставишь меня без развёрнутого объяснения?              — Но это ведь два совершенно разных вопроса. Я спрашивал не о тебе, а о других. Что, если бы я спросил тебя о любви?              — Я бы солгал.              — Правда? Ты что, плохо слушал правила игры? — Чонгук хмурится и неодобрительно качает головой. — Ладно, знаешь, любовь — это ведь сложная тема. Я уже говорил девушкам, что люблю их. И я не врал. Но было ли это чувство тем самым? Теперь я не знаю. Не думаю, нет. Но могу точно сказать, что самый глубокий шрам на моём сердце оставила Мисс Франция-2008. Я был буквально одержим ей. Ты знаешь французский журнал «Entrevue»?              — Нет, не слышал о таком.              — Они часто ставят на обложку полуобнажённых звёзд. Наверное, выпуск с её фотографиями до сих пор хранится в моей детской, — Чонгук что, покраснел? — Так, хорошо, забудь, думаю, что достаточно развёрнуто ответил на твой вопрос. Теперь моя очередь. Расскажи мне, что тебя раздражает. Есть ли что-то, что выводит тебя из себя?              — Боже, да меня буквально всё раздражает.              — Назови пару вещей.              — Ненавижу, что в Корее очень много консервативных людей. Хотя, пожалуй, их во всём мире хватает. Думаю, они сильно тормозят «локомотив прогресса», при этом лишь замедляя естественные социальные процессы, над которыми никто не властен. Ещё меня злит несправедливость. Знаешь, то, как в некоторых странах относятся к женщинам и геям, заставляет меня вскипать от возмущения. Что ещё? Раздражает, что люди до сих пор воюют. Тысячи людей каждый день умирают ни за что, и никто ничего не может с этим сделать, или всем просто плевать. Не знаю. А ещё меня бесит моя тотальная неспособность брать с собой всё, что мне может понадобиться, когда я выхожу на улицу. Мне практически каждый день приходится по несколько раз возвращаться домой, потому что выясняется, что я опять забыл в квартире телефон или деньги.              — Вау. Ты расположил проблемы в порядке возрастания их значимости? — Чонгук не упускает возможности перевести тираду Чимина в шутку. — Что-то ещё?              — Ну, есть много всего. Хотя теперь снова моя очередь задавать вопрос.              — Ладно. Только сначала давай сойдём с этой дурацкой штуковины.              — Мы приехали?              — Да, но нужно будет немного пройтись пешком, — новый знакомый выходит из городской электрички и подаёт руку Чимину, — ты ведь не против?              — Конечно, нет. Что угодно, лишь бы избавиться поскорее от вещей, — парень кивает на тяжёлый багаж в своих руках.              — А, ты про рюкзак, — голос Чонгука звучит немного разочарованно. — Не волнуйся, скоро будем на месте. Нужно только перейти небольшой мост и пройти пару домов.              — Красивый район.              — Да, это Шарлоттенбург, рай для богачей. Мне здесь не очень-то нравится, но университет в пяти минутах ходьбы от моего дома, поэтому приходится чем-то жертвовать и в придачу платить огромные деньги за аренду.              — Ты живёшь один?              — Ага. Квартира небольшая, а я не слишком аккуратный сосед. Поднимешься наверх или подождёшь меня на улице?              Чимин оглядывается по сторонам. Кажется, они на месте. Дом Чонгука находится недалеко от реки. Из окон, наверное, открывается потрясающий вид, тем более что на берегу узкой полосой виден небольшой парк.              — Нет, я могу подождать тебя снаружи, — Чимин и сам не понимает почему, но перспектива оказаться со стоящим перед ним парнем в одной квартире пугает. Он протягивает Чонгуку рюкзак и уточняет, что будет ждать его на набережной.              — Конечно, встретимся там через пять минут, — тот скрывается в арке, ведущей к внутреннему дворику.              Разворачиваясь в сторону парка, Чимин смотрит на часы. Время с Чонгуком идёт слишком быстро. С Чонгуком вообще всё слишком. Он старается не думать об этом, но до самолёта остаётся чуть меньше одиннадцати часов.