Городское приключение

Андрющенко поднимает решительный взгляд на Макара, тяжело сглатывая ком в горле и старается увернуться от летящего в неё кулака, но тот всё равно угождает под дых. Девушка кривится, сдавленно стонет и начинает оседать на пол от того, что дыхание перехватило и ноги подкосились, но инстинкт самосохранения буквально толкает её вверх, и она выпрямляется, делает шаг назад и наотмашь отчаянно бьёт ногой по солнечному сплетению врага. Макар хватается за место удара, отходит на шаг назад, смотрит исподлобья зло и раздражённо. Индиго хочет развернуться и убежать, но она устала вести такой образ жизни. Лиза, криво усмехнувшись своим мыслям, делает уверенный шаг вперёд и бьёт в лицо, отчего руку простреливает новой волной боли. Макар тут же хватает её за ткань кофты на груди, сминает, тянет на себя и резко толкает. Лиза падает, больно ударившись затылком о бетон. Голова начинает кружиться, во рту собирается привкус металла.

***

Периферийным зрением она замечает, как от мощного удара в челюсть падает Чикина, и слышит треск ткани, когда Малышенко так крепко хватают за рукав, что та не выдерживает и расходится по швам. Они проигрывают. В лицо прилетает кулак. Лиза старается не хныкать и не рыдать, но ей так больно, что она до скрипа сжимает челюсти и зажмуривает глаза. Пинок по рёбрам выбивает вскрик. Следующий попадает в живот, и девушка, свернувшись в клубок, пытается прикрыть себя руками. Её тошнит и ей физически плохо от запаха крови. — Блять, Андрющенко! — слышит она голос подруги, быстрые шаги, переходящие в бег, и снова получает сильный пинок по рукам, которые сводит судорогой от боли, электрическим током бежит по каждой косточке. В голове сплошное «хватит, пожалуйста, я больше не могу», и она задыхается от нового удара. Макара оттаскивают за плечи, а Индиго не перестаёт дрожать и сжиматься, стараясь прикрыть себя от уже прекратившихся ударов. Ей ожидаемо досталось больше всех на этой стрелке. Потому что Лиза — ненужная. Ни себе, ни маме, ни техникуму, ни кому. Лизу тупо не жалко. За Лизу никто не вступится — и противники это знают. — Блять, пиздец! Лиза, Лиз, вставай, давай, нас спалили, бегом, валить надо! — трясут её за плечи Виолетта и Рони. Андрющенко неуверенно убирает руки от лица, медленно переворачивается на спину, тяжело и громко дыша. — Блять, ты как? Ты встать можешь? — подключается Рони, помогая сесть, поддерживая за спину. — Нас исключат ещё до начала учёбы, о Боже, — начинает паниковать Вероника, замечая, как в окнах второго этажа техникума мелькает несколько силуэтов. Преподаватели идут. — Валите, — хрипит Индиго, заваливаясь набок, но её ловит Вилка. — Да нахуй иди, — отвечает ей Малышенко дрожащим, но злым голосом. Сама понимает, что будет, но подругу одну не оставит. — Рони, ты реально вали, мы тут сами. Беги, блять, говорю! Тебе нельзя не поступить! — повышает на неё голос и толкает в плечо для убедительности. Вербицкая, покачав головой, остаётся. — Нет, — твёрдо произносит она. — Вместе получим. — Долбоёбка! — ругается Виолетта, смотрит по сторонам отчаянно, словно ища вход в Нарнию, где они смогут спрятаться. — Лиз, вставай, ну пожалуйста! — Индиго хочет, правда хочет, но сил в избитой тушке просто нет. Её организм и так время от времени сбоил, а сейчас тем более отказывался идти на контакт. Основной вход в школу находится за их спинами, второй — слева, прямо за углом здания, там пролегает проезжая часть. Они находятся метрах в двадцати от этого выхода и потому синхронно оборачиваются, услышав, как кто-то резко дал по тормозам на машине прямо перед входной аркой. Из машины выходит Кристина. Андрющенко удивлённо наблюдает за тем, как бывшая девушка стремительно направляется к ним, и девушки рядом особенно очкуют, не понимают, к чему идёт дело. — Идиоты, — шипит она на них, опускаясь рядом и кладя обе ладони на лицо своей бывшей, заглядывая в бездумные карие глаза. Она зла, сердита и взволнованна. — Бегом отсюда! Бегом, я сказала! — кричит на девушек Захарова, приобнимая Индиго за спину, освобождая от этого занятия ребят. Лиза кивает девушкам, подтверждая, что просьбу лучше выполнить. Вероника с Виолеттой бросаются бежать в сторону заброшки. Кристина быстро и не очень бережно сгребает тело Андрющенко, поднимает на руки и так быстро, как может, направляется с ней к машине. Разместив девушку на заднем сидении, она огибает машину, садится за руль и срывается с места. Она переводит напряжённый взгляд с дороги на двор техникума и видит группу преподов, которые пришли выяснить, что произошло, узнав о стрелке. Кристина думает, что успела. — Лиза, — говорит она, подняв взгляд на зеркало заднего вида. Девушка тихо скулила, поджав под себя ноги, и кусала губы, чтоб быть как можно тише. Услышав своё имя, первокурсница открывает глаза, и Кристина даже через отражение отчётливо видит, что в них стоят невыплаканные слёзы, которым девушка не даёт пролиться, вытирая рукавом кофты. — Как ты? — сначала думала, что будет ругаться, но, увидев, в каком состоянии девушка, решила отложить это дело в глубокий ящик. — Больно, — произнесла она слабо, прижимая обе руки к животу. — О Боже… — выдыхает девушка, ощущая прилив жалости к одногодке. Она берёт телефон из подставки на приборной панели, набирает Бурую, которая у неё стоит в быстром наборе, и просит приехать как можно скорее. Андрющенко закрывает глаза.

***

— Какого хера ты смеёшься? — устало спрашивает Кристина, помогая Лизе выйти из машины. девушка, повиснув на её плече, начала вдруг тихо посмеиваться, уткнувшись ей в шею разбитым носом. За то время, что они ехали, ей стало чуть легче, и пришло осознание того, что она, мать вашу, наваляла самому Макару — этому шкафу! Индиго на поставленный вопрос не отвечает, сдавленно охает только, делая шаг, и накрывает рукой саднящие рёбра. — Дура, — добавляет Захарова, открывая перед ней дверь подъезда. Энтузиазма Индиго обоснованного тем, что она была нереально крута, когда пару раз ударила Макара, хватает ровно до двери в квартиру. Крис и так почти весь путь протащила её на себе, а сейчас девушка и вовсе растеклась по полу, осев на него. — Это додуматься только — забить стрелку в техникуме!.. — злится Шума, под подмышки поднимая лёгкую тушку и усаживая на мягкий пуф в коридоре. Лиза тихонько усмехается и устало откидывается спиной назад, упираясь лопатками в стену. — У тебя хоть ничего не сломано? — не очень-то своевременно уточняет голубоглазая, садясь на колено перед девушкой и принимаясь распускать шнуровку на кроссовках. — По ощущениям — всё, — поморщилась Индиго, с трудом отрывая затылок от стены, чтоб посмотреть в голубые глаза Кристины. Сердечко от её заботы забилось чаще, и девушка почувствовала странное желание запустить руку в её пушистые волосы, но тут же выкинула эту мысль из головы, думая что это плохая идея. — Давай конкретнее, — заглянув в карие глаза, произнесла светловолосая, параллельно обхватив рукой тонкую щиколотку. Потянув на себя кроссовок, она освободила первую ногу от обуви, затем вторую. — Рёбра, руки, затылок и животик, — перечислила, прислушиваясь к ощущениям своего тела. — Ты зла на меня из за моего обмана, про наши отношения? — внезапно для самой себя и тем более для Шумахера, на полном серьёзе, спросила у неё. — Нет, не зла, — заторможено отозвалась. — Лизок, по голове сильно прилетело? — уточнила, выгнув бровь. Лиза обиженно фыркнула: «Сама дура!». — Так, ладно, иди сюда, — она попыталась поставить девушку ровно, но её ноги разъезжались, как у новорожденного Бэйби, а рукой она хваталась за всё подряд, чтоб удержать равновесие, но в основном — за Кристину. — Понятно, — закатила глаза Захарова и, не теряя больше времени, подняла тощее тельце на руки. Андрющенко стыдливо уткнулась лицом в её плечо. Девушка, проигнорировав диван в зале, проходит в свою спальню и осторожно опускает Индиго на мягкую кровать. — Тебе здесь будет комфортнее, — со знанием дела заверяет Шума, отвечая на немой вопрос. — Теперь раздевайся, — Андрющенко уставилась на Захарову, не моргая. — Давай-давай, надо посмотреть, что с тобой, — девушка вздыхает, снова ощущая себя виноватой за то, что её избили, и со стоном опускает дрожащие руки на края кофты, чтоб стянуть её. Пальцы перебиты, на них к вечеру проступят синяки, в каких то местах есть кровь — то ли её, то ли Макара, и силы в них совсем нет, едва ли получается их полноценно сгибать и разгибать. Крис, мягко обхватив ладони, опускает их обратно на одеяло, поверх которого лежит Лиза, и сама принимается медленно и бережно стягивать верхнюю одежду. — Тш-ш, немного осталось, — успокаивающе шепчет на ухо, когда дыхание Индиго учащается и она едва не хнычет, когда ей приходится поднять руки и сесть на кровати. Каждое движение дается с болью. Лиза думает, что Кристина бывает на удивление заботлива.        Думает, что она любит её успокаивающий шёпот и нежные касания.        Индиго думает, что она боец, что теперь её не будут считать трусом из за того что она давно не дерётся.        Андрющенко тихонько всхлипывает, когда ткань кофты проезжает по открытой ссадине, розовеющей сбоку на впалом животе. — Зачем ты в это влезла, а? Сейчас не болело бы ничего, прими бы ты благоразумное решение. В конце концов, могла бы сказать мне, и никакой стрелки не было бы, — Андрющенко шмыгнула разбитым носом, медленно повернулась набок и сжалась в комочек, крепко жмуря глаза, чтоб из них, не дай Бог, не покатились слёзы. Раны саднили слишком остро. Ей тяжело даётся переносить боль, а нотации Кристины ничуть не помогали в данной ситуации. — Принесу обезбол и воду, — решила Захарова, осмотрев девушку, и отошла на пару минут за поиском перечисленного.