И грянет гром

      — Иногда мне кажется, что у тебя наглухо отсутствует чувство страха.              — Не исключено. Не зря же мама вечно говорит, что меня роняли в детстве.              Мирослава, цепляясь за Долохова, который и сам едва брёл по коридору, обессиленный после изнуряющей дуэли, нервно рассмеялась. Даже лишившись прежней отваги, Антонин всё ещё умудрялся шутить, отгоняя от них обоих беспокойные мысли.              Когда боевой задор сошёл на нет, ребят охватило пугающее осознание того, во что именно они сейчас вляпались. И грядущее наказание за совершённое пугало не на шутку. Никто не будет разбираться в том, по чьей вине началась эта нелепая, но опасная драка. По заслугам однозначно получат обе стороны.       Антон, крепко держа немного бледную Миру за рукав зимней мантии, спешил как можно скорее покинуть место стычки. Напряжённо оглядываясь, он завернул за угол и ускорил шаг. Но, видимо, двое слизеринцев уже исчерпали свой запас удачи на сегодня: на следующей развилке они нос к носу столкнулись с запыхавшимся профессором Рихтером.              — Oh, mein Gott! Что случилось, liebe kinder? — Небольшие внимательные глаза преподавателя тут же заскользили по изрядно потрёпанному Долохову, бровь которого была покрыта толстой коркой запёкшейся крови, и стремительно краснеющей Громовой.              — Мы... — Антон тут же отпустил рукав одноклассницы и по-солдатски выпрямился. — Я упал, сэр.              Выгнув одну бровь и поджав тонкие губы, профессор Рихтер разочарованно зацыкал. Сейчас он ещё больше напоминал мокрую и крайне недовольную хищную птицу. А Мира тем временем с сожалением вспомнила о Томе. Как им сейчас не хватало его красноречия!              — Мистер Долохов, позвольте напомнить, что я целитель с большим опытом и стажем. И могу вас заверить: раны от заклятий я вполне себе в силах отличить от обыкновенного падения.              — Сэр, я действительно упал, а Мира…              — Liebe kinder, неужели вы подрались друг с другом?! — Рихтер эмоционально приложил руки к груди, будто изображая сердечный приступ.              Громовой этот жест показался крайне наигранным. Украдкой взглянув на Антонина, она заметила, как блеснули в полумраке его внимательные глаза. Видимо, Долохов снова почувствовал что-то неладное. Надо будет обсудить с ним это позже.              — Нет, сэр. Мы не дрались друг с другом, — спокойно ответила Мира.              — В таком случае, с кем вы дрались?              Очевидно, от своей теории профессор отступать не хотел. Тяжело вздохнув, Антон принял поражение. Но сказал совершенно не то, что Громова ожидала от него услышать.              — Хорошо, вы правы, профессор Рихтер, я действительно подрался. Четверо гриффиндорцев напали на меня в коридоре, чуть дальше этого места. А Мира, — Долохов с улыбкой повернулся к подруге, — обеспокоилась моим долгим отсутствием и отправилась на поиски. Мы встретились буквально пару минут назад.              От услышанного у Громовой едва не отвисла челюсть. Она уже собиралась возмутиться внезапному самопожертвованию друга и заявить, что всё сказанное им – ложь, но в этот самый момент Антонин очень сильно ущипнул её за бок. Подавив рвущийся наружу вопль, Мира слабо улыбнулась и кивнула. Ну, Антон! Силищу-то свою богатырскую не рассчитал! Наверняка теперь останется синяк!              — Вы одолели четверых противников, mein junge? — совершенно обескураженно уточнил Рихтер.              — Да, профессор.              — Что ж, если вы не врёте, мистер Долохов, то у вас большие шансы в будущем стать первоклассным боевым магом… — Быстро взяв себя в руки, преподаватель выпрямился, вновь обретя идеальную осанку. — Среди ваших оппонентов есть серьёзно пострадавшие?              — Нет, сэр.              — Отлично. Думаю, мистер Долохов, в этом случае вас хотя бы не исключат. Отделаетесь телесным наказанием. Где, говорите, вы устроили вашу, с позволения сказать, дуэль? — Профессор вытащил волшебную палочку.              — Дальше по коридору, сэр.              Коротко кивнув, Рихтер призвал патронуса: полумрак коридора развеялся под ярким сиянием массивного стервятника. Мира мысленно усмехнулась. Правильно говорят, что патронус и его хозяин весьма похожи. Что-то быстро нашептав птице, преподаватель вновь взмахнул палочкой.              — Скоро здесь будет frau Арфи. Она непременно поможет всем пострадавшим. — Резко развернувшись на каблуках, Рихтер зашагал по коридору. — Что стоим, meine kinder? Вашу судьбу будет решать ваш декан. Следуйте за мной.              Провинившиеся слизеринцы засеменили следом: Антон – с героически задранным подбородком, а Мира – понуро опустив голову. Мысль о том, что Долохов соврал ради её защиты, жгла горло. Почему он так подставился ради неё? Почему не позволил разделить с ним это бремя? От подступающих слёз защипало глаза. Громова споткнулась на ходу и вцепилась в протянутую одноклассником ладонь, поймав его ободряющую улыбку.              Телесное наказание – вот что теперь ждёт Антонина. А могло ждать и её, если бы Долохов не взял всю вину на себя.              Тихие и, очевидно, тщательно сдерживаемые Антоном болезненные вздохи резали сердце Миры на крохотные кусочки. Собственное бессилие злило, но что она могла поделать? На мгновение Громова замерла. Действительно – что? Ведь должен же быть способ хоть как-то помочь другу справляться с возникавшими трудностями. Если она не может поддержать его с помощью заклинаний, то сделает это по-своему, совершенно другим путём.              Переполненная чувствами, Мира не заметила, как Рихтер довёл их до кабинета Слизнорта. Массивная дверь тяжело скрипнула, и компанию обдало привычным густым ароматом зелий, который за столько лет уже буквально пропитал учебную комнату. Сам профессор нашёлся за своим письменным столом, а по правую руку от него стоял Том. Громова почему-то не удивилась: вполне очевидно, что преисполненный любовью к тонкому искусству зельеварения Реддл и в праздник продолжал грызть гранит науки.              — …вы совершенно правы, мой мальчик. Этот рецепт имеет… Профессор Рихтер? — Взволнованные глаза Горация окинули сначала целителя, а затем обеспокоенно задержались на учениках, неловко замерших у порога. — Что-то случилось?              — Ja, Herr Слизнорт. Я нашёл этих молодых людей в одном из коридоров. Со слов мистера Долохова, — Адаларт кивнул в сторону притихшего Антонина, — он устроил драку с четырьмя студентами Гриффиндора. Один.              Слизнорт заметно побледнел. На лице Тома, впрочем, Мира прочитала лишь раздражение и злую усталость. Если бы позволяли приличия, Реддл непременно закатил бы глаза.              — Боже правый! Мистер Долохов, это правда? — Пухлая рука зельевара прижалась к груди. Получив уверенный кивок в ответ, Слизнорт громко охнул. — Мерлинова борода, вы не сильно пострадали?              — Нет, сэр, я… — начал было Антонин, но профессор, с непривычной ловкостью вскочив с кресла, уже взволнованно осматривал его разодранную бровь. Рядом насмешливо хмыкнул Рихтер.              — Если верить нашему дорогому подопечному, он умело одержал победу в этой неравной схватке. Да, — Адаларт снисходительно улыбнулся, когда Слизнорт поднял на него удивлённый взгляд, — мне тоже с трудом в это верится.              — Мистер Долохов, всё действительно так? — дрожащим голосом уточнил декан.              — Разумеется, сэр, — гордо заявил Антон, скрещивая руки на груди. Гораций с сомнением нахмурился.              — Но почему с вами оказалась мисс Громова?       Мира на мгновение застыла. Разве это не шанс рассказать преподавателям всю правду о произошедшем? Решимость, которая созрела в ней за то время, пока они шли сюда, давила на горло, вытягивая из него слова признания. Глубоко вдохнув, словно готовясь к прыжку, она открыла было рот, но не успела произнести и звука, как Долохов, инстинктивно выступив вперёд и закрыв её своим телом, серьёзно заявил:              — Мы договорились встретиться, но из-за драки я задержался и не смог прийти вовремя. Мирослава просто беспокоилась за меня, вот и пошла искать.              — Учитывая, что вы довольно часто проводите время вместе, я, с вашего позволения, могу предположить, что вы-таки втянули одноклассницу в это крайне безответственное мероприятие! — Щёки профессора раскраснелись, а сам он весь надулся, как спелый томат. Очевидно, декана действительно замучили бесконечные проделки нерадивого студента, и его словам Слизнорт уже не особо-то верил.              — Профессор, это абсолютно невозможно, — едва начавшуюся гневную тираду прервал спокойный, невозмутимый голос Тома.              — О чём это вы, мой мальчик? — спросил Гораций, заметно растерявшись от неожиданности.              — Громова никак не могла участвовать в драке, сэр. — Тёмные глаза блеснули в полумраке освещённого свечами кабинета, прошив Миру насквозь. И было в них что-то такое, что заставило её неуютно поёжиться. — Мы провели несколько часов в библиотеке, где я и нашёл этот рецепт, после чего я отправился к вам, а Мирослава сказала, что пойдёт искать пропавшего Долохова.              Сделав самые честные на свете глаза, Реддл продолжил, тепло улыбнувшись профессору:              — К тому же, сэр, вы и без меня прекрасно знаете, что Громова никак не смогла бы помочь Долохову, ведь она даже не ходит в дуэльный кружок.              Эти слова подействовали на Слизнорта как нельзя лучше: он сразу перестал багроветь и заимел куда более умиротворённый вид. Стоило признать, Том не зря занимал место одного из любимчиков декана.              Откашлявшись, вдруг заговорил и Рихтер:              — Herr Слизнорт, хотел бы отметить, что поведение, демонстрированное fräulein Громовой всё это время, лично у меня никак не вяжется с образом злостной нарушительницы правил. — Адаларт миролюбиво хмыкнул и улыбнулся. — Она интересуется травологией и целительством, активно посещает мои дополнительные занятия. Не думаю, что данные навыки смогли бы хоть как-то помочь fräulein Громовой в школьной драке.              Внимательно выслушав коллегу, профессор Слизнорт вздохнул и потёр переносицу.              — Ну а вы сами, мисс Громова, что скажете? Вы действительно были с мистером Реддлом в библиотеке?              Миру разрывало от желания во всём сознаться, наплевав на старания Антонина и Тома. Выйти из воды сухой, пока твой друг будет корчиться от боли где-то в подземельях, да ещё и в компании противного Прингла? Ну уж нет! Копошащаяся где-то в груди истина так и рвалась наружу, раздирая лёгкие. Останавливало лишь одно – пожирающий, пробирающий до мурашек взгляд Реддла. Тёмные, глубокие, наполненные какой-то скрытой силой глаза глядели точно в её душу. И недвусмысленно предупреждали:              Только попробуй. Только попробуй открыть свой рот.              Поражённая этой жутковатой картиной, Мира лишь коротко кивнула, опуская взгляд. Сглотнув, она глухо пробормотала, напрягая пересохшее от волнения горло:              — Да, профессор Слизнорт. Мы с Томом действительно были в библиотеке.              Зельевар вернулся на место и с облегчением откинулся на спинку своего роскошного кресла.              — В таком случае я попрошу вас, мисс Громова, и вас, мистер Реддл, оставить нас. Нам с мистером Долоховым предстоит тяжёлый разговор, — махнул он рукой. Мира с волнением взглянула на Антонина, лицо которого не выражало и тени какого-либо страха. А Слизнорт, немного поразмыслив, вдруг продолжил: — Том, мальчик мой, зайдите ко мне послезавтра. Мы продолжим работу над вашим зельем.              — Благодарю, профессор.              Когда дверь за ними глухо захлопнулась, Реддл повернулся к однокласснице с выражением, которое она уже не раз видела прежде. Скучающее разочарование – любимая и, порой, кажется, единственная эмоция Тома в последнее время.              — Это ведь те ребята, так? — Он почти лениво подбоченился и нахмурился. — Я уже не единожды предупреждал Антонина. Не могу поверить, что он снова связался с этими тупоголовыми обезьянами…              — Почему ты помог мне?              Вопрос повис в воздухе, медленно растворяясь в подступающей тишине. Реддл как-то странно застыл, видимо, не ожидав получить его вместо стандартных слов благодарности. Тёмные радужки сверкнули недовольством.              — Не думаешь, что для начала стоило хотя бы сказать мне «спасибо»? Или ты предпочитаешь стоять на бобах вместе с Долоховым?              Громова вздрогнула. Где-то внутри всколыхнулась уснувшая было искорка обиды.              — Мне показалось, что ты больше не заинтересован в общении со мной, раз мы… Раз мы закончили с «расследованием»…              — Ты сейчас серьёзно? — Том округлил глаза, становясь похожим на безумца. Тонкие брови опасно взлетели вверх. — Я только что рисковал доверием декана факультета, чтобы вытащить тебя из передряги, и это всё, о чём ты думаешь?              К горлу подступили непрошенные слёзы. Сжав в руках уже потрёпанный свёрток с карамельными петушками, Мирослава громко шмыгнула и опустила взгляд.              — Я ведь об этом не просила. Никого из вас не просила. Так почему? — Крупные капли потекли по щекам, неприятно заливаясь за ворот мантии. — Как я могу говорить «спасибо», когда Антону грозит серьёзное наказание? Я должна была во всём признаться!              — И что бы это изменило? — Тон Реддла был холоден и жесток. Расчётливость, с которой он привычно смотрел на вещи, претила Мире, но сейчас в его словах звучал голос разума. — С тобой или без, но он всё равно получил бы своё наказание. Тебе просто не повезло оказаться рядом.              В этом, конечно, была доля правды. Не встреться они в коридоре, Долохов в любом случае пострадал бы, будь то официальная «порка» от Прингла или же тумаки от четырёх старшекурсников. И, вероятно, первый вариант представлял для Антонина даже меньшую угрозу, но…              — Но я ведь была там, Том, — тихо пробормотала Мира, вытирая мокрое от слёз лицо рукавом. — И участвовала в драке так же, как и Антон.              Реддл раздражённо вздохнул и, схватив одноклассницу за плечи, слегка встряхнул её, приводя в чувство.              — Ты же хотела помочь ему, верно? — Когда Громова с отчаянием закивала, Том снисходительно усмехнулся. — Тогда прими его помощь в ответ. Это будет честная сделка.              Тонкие пальцы впивались в кожу даже через плотную зимнюю мантию. Мира смотрела в омуты его зрачков и чувствовала, как теряет связь с реальностью. От пугающей тьмы, засасывающей её в кабинете Слизнорта, не осталось и следа. Теперь глаза Реддла напоминали спокойную гладь Чёрного озера.              — Значит, теперь я твоя должница? Ты ведь тоже помог мне сегодня.              Том покачал головой и серьёзно ответил:              — Наоборот. Это я был в долгу перед тобой. Теперь мы квиты.              Его слова повисли в голове Громовой под знаком вопроса. Разве между ними были такого рода обязательства? С каких это пор? Но спросить Мира так и не успела: из кабинета декана лёгкой походкой выплыл Долохов. И на лице его сияла довольная ухмылка.              — Ну что, каково это – дружить со звездой школы? — Антон встал в шутливую позу, показывая едва выделявшиеся из-под формы мышцы. — Ваш покорный слуга только что был признан непревзойдённым дуэлянтом и заработал для факультета пару десятков очков!              — Угу, — небрежно хмыкнул Реддл, скрестив руки на груди. — А сколько потом этих очков отняли?              — Ну… Где-то половину?..              Мира с облегчением выдохнула. Если Долохов продолжал шутить, всё было в порядке. По крайней мере в достаточном порядке, чтобы не обратиться катастрофой.              — А что насчёт наказания? — осторожно спросила она, когда ребята затихли. Антон с неловкой улыбкой почесал затылок.              — Как тебе сказать… В виду того, что эти дебилы напали первыми и на их стороне было преимущество, — он потупил взгляд, — мне назначили всего лишь пять ударов розгами по запястьям и неделю уборки в теплицах.              Наказание не выглядело излишне суровым, но Громова всё равно болезненно поёжилась. Розги… Мира по привычке посмотрела на свои руки, где ещё виднелись тонкие бледные полоски застарелых шрамов. Демид всегда бил её по запястьям, когда что-то не получалось. Он считал, что боль – отличный способ мотивации. «Хочешь, чтобы я прекратил? Тогда просто сделай это», — звучало из его уст на каждом занятии. Но боль не помогала Мире сосредоточиться. Лишь приводила к новым и новым ошибкам, усиливаясь с каждым ударом гибкого прута.              — Считай, что легко отделался, — фыркнул Том и, развернувшись на каблуках, зашагал по коридору. — Советую не болтаться тут слишком долго, если не хотите нарваться на новые неприятности. Особенно учитывая ваш уровень везения.              Ребята переглянулись. На лице Антонина расплылась хитрая улыбка.              — Может, своруем немного еды?              С его слов, Громова умудрилась пропустить завтрак, а потому единственным способом наполнить её сжавшийся от голода желудок был поход на школьную кухню. Заскочив в спальни, чтобы оставить там ненужные вещи, и лазарет, где мадам Арфи хоть и ворчливо, но всё же подлатала раненого Антона, ребята двинулись в путь. Долохов, уверенно петляя среди каменных стен, увешанных портретами, факелами и уже порванной временем и студентами паутиной, пробирался до пункта их назначения твёрдым, решительным шагом. Глядя на его боевой настрой, Мира и сама подзарядилась энергией. Конечно, ведь что бы с ними ни случилось, впереди всегда будут ждать новые приключения.              — Мы на месте, — вдруг заявил Антон, останавливаясь у очередного гобелена. Большой натюрморт с фруктами, соседствовавший с десятками себе подобных, игриво блеснул спелыми яблочками.              Мальчишеская рука уверенно потянулась к картине. Зелёная груша весело захихикала, когда Долохов, как-то по-особенному гордо улыбнувшись, пощекотал её сочный бок. А затем, повинуясь наложенному заклятию, превратилась в большую дверную ручку.              — Дамы вперёд!              Дверь с тихим скрипом распахнулась, и в лицо Миры буквально выстрелило потоком горячего воздуха. Аромат свежей еды коснулся носа. Громова шумно сглотнула. Ещё пару мгновений назад она и не думала, что настолько голодна.              — Мастер Долохов, сэр!              Странное существо, маленькое, лысое и сморщенное, подбежало к Антонину со счастливым блеском в глазах. На маленьком и хилом относительно головы теле висела замызганная синяя рубашка. Большие уши, раскачиваясь при каждом движении, напомнили Мире крылья летучих мышей. Она инстинктивно отшатнулась, когда создание с шумом опустилось на колени перед Антоном и умилительно хлопнуло в ладоши.              — Мастер Долохов пришёл навестить Лунни? Лунни так рад! Мастер Долохов давно не приходил. Лунни боялся, что мастер Долохов злится!              — Кто это? — осторожно спросила Мирослава, не сводя взгляд с существа. Антон смущённо пожал плечами.       — Это Лунни, домашний эльф. Мы познакомились незадолго до моего поступления. Он… В общем… У Лунни довольно сложная ситуация…              Эльф тряхнул ушами. Влажные карие глаза, похожие на две выпуклые линзы, с интересом посмотрели на Громову, заставляя ту неловко отвернуться.              — У мастера Долохова появилась подруга! Лунни рад. Мастер Долохов хороший человек, а у хорошего человека должны быть друзья. Много друзей! А как зовут мисс? Чем Лунни может помочь? Мисс может просить о чём угодно – Лунни сделает всё!              Скрипучий голос резал слух, но Мира не могла не улыбнуться столь энергичному энтузиазму. Домашний эльф? Познакомить бы его с домовыми из Советов! Уж эти проказники умели наводить смуту, когда вздумается.              — Я ведь говорил тебе называть меня по имени, — вздохнул Антонин и, опустившись на один уровень с домовиком, положил руку на его морщинистую голову. — Это Мира. Она жутко голодная, поэтому будет здорово, если мы сможем её покормить. Устроишь?              — Разумеется!              Длинные пальцы сомкнулись в изящном щелчке. Ещё несколько эльфов, одетых, в отличие от Лунни, в одинаковые полотенца со школьным гербом, шустро забегали в поисках еды. А Громова, наконец, позволила себе немного осмотреться. Кухня, походившая по размеру и наполнению на Большой зал, тянулась уже знакомыми четырьмя столами, сейчас пустыми после окончания завтрака. Огромный кирпичный очаг, шипевший в дальнем конце помещения, даже на таком расстоянии опалял жаром щёки, а вдоль высоких стен блестели горы чистой посуды. Несмотря на необычную обстановку, кухня Мире понравилась. Было в ней что-то по-домашнему уютное, просящее задержаться подольше, чтобы погреться у длинных языков пламени. Ребята разместились за одним из столов, предполагая, что его двойник должен принадлежать их факультету. Рядом довольно защебетал Лунни.              — Мастер Долохов хочет сладостей? Лунни отложил тыквенные пирожные, которые любит мастер Долохов. Лунни тотчас принесёт их, если мастер попросит!              — Спасибо, Лунни, не нужно. — Антон ласково похлопал эльфа по тонкому плечику. — Твоими усилиями я скоро и сам в тыкву превращусь.              — Нет! — отчаянно воскликнул домовик, снова бросаясь на колени. — Лунни не позволит мастеру Долохову превратиться в тыкву!              Мира весело рассмеялась. Искренняя преданность эльфа и смущение Антонина стоили того, чтобы пройти весь этот путь до кухни. Да и увидеть новую сторону Долохова было по-настоящему приятно. Будто в этот момент он из шаловливого хулигана превратился в мягкосердечного юношу, способного к состраданию и нежной заботе. Такого же, каким порой бывал и с ней.              — Он действительно очень привязан к тебе, — улыбнулась Громова, ткнув друга под рёбра. — Чем же ты заслужил такую любовь?              — Понимаешь… — Антон вдруг замялся, подбирая слова. Дождавшись, пока домовик, отвлёкшись на коллег, отойдёт от стола, он тихо продолжил: — Лунни был обычным домашним эльфом, прислуживавшим другу моего деда. Тот был уже довольно стар, когда мы впервые встретились, а в этом году, — Долохов сделал короткую паузу, — его не стало. Наследников у него нет, так что поместье просто осталось без хозяина, а Лунни… Ему оказалось некуда идти. Дед хотел приютить его у нас, но Лунни наотрез отказался. Сказал, что это будет предательством, если после смерти господина он начнёт служить новому дому. Тогда я предложил ему переехать в Хогвартс. Ты же знаешь? Хогвартс всегда оказывает помощь тем, кто её ищет.              Громовой вдруг стало до боли грустно. Спина домовика теперь казалась ей ещё более хрупкой в не по размеру длинной рубашке. Кто бы мог подумать… Значит, даже домашние эльфы могут в один миг стать никому не нужными сиротами.              — Мисс Мира, угощайтесь! — На столе тем временем появились блюда с гренками, жаренными сосисками, яичницей, кашей и прочими другими яствами. — Все очень старались, чтобы мисс Мира наелась как следует.              От такого количества еды у Мирославы разбегались глаза. И всё это – лишь для неё одной! Грудь кольнула проснувшаяся совесть.              — Я ведь… Я ведь столько не съем, — пробормотала она, накладывая в тарелку золотистые ленточки бекона. Лунни добродушно махнул рукой.              — Главное, чтобы мисс Мира ушла из кухни сытой и довольной, — поклонился эльф. Другие домовики последовали его примеру. — Лунни и остальные будут рады, если мисс Мира навестит нас ещё раз. Поэтому мы должны стараться, чтобы мисс Мира здесь была счастлива.              Доброта домовых эльфов не могла не растрогать девичье сердце. Набив рот горячей едой, Громова благодарно шмыгнула. Когда в последний раз кто-то так сильно заботился о ней? Дом, в котором они жили с дядей, был пустым и холодным, а еду Мире всегда приходилось готовить самой. Демид же, возвращаясь после дневной занятости уставшим и раздражённым, никогда не спрашивал о её самочувствии или настроении. И в какой-то момент Мирослава даже привыкла к такому отношению. Но сейчас былая боль вновь всплывала на задворках сознания.              — Спасибо, — улыбнулась она столпившимся вокруг их стола любопытным домовикам. Долохов довольно усмехнулся.              — Жуй давай. У нас ещё по плану прогулка по замку.              Утренняя трапеза, пусть и запоздалая, но от этого не менее чудесная, быстро подошла к концу. Запив поглощённую пищу горячим шоколадом, Громова задумалась. В голове, словно вспышка молнии, промелькнула шальная мысль.              — А у вас случайно не найдётся каких-нибудь толстых ниток?              И снова забегали эльфы, наполняя кухню вознёй и шуршанием скромных одежд. Антон удивлённо приподнял бровь, безмолвно спрашивая, на кой леший ей это всё сдалось. Мира же упорно отмалчивалась. Она расскажет ему, но чуть позже. Тогда, когда закончит со всеми приготовлениями и сможет появиться перед ребятами без стыда и неловкости. План, медленно зревший в голове с окончания схватки со старшекурсниками, достиг своего пика.              Давно, ещё задолго до трагических событий, Василиса учила её рукоделию. «Узелок за узелком – делай аккуратно и медленно, чтобы не запутаться», — говорила мама, переплетая пальцами разноцветные нити. — «И не забывай о том, что ты хочешь в них вложить. Правильно сделанный оберег может спасти человеку жизнь. Если сделаешь всё верно, то сама почувствуешь исходящую от него силу». И Мира помнила, как светились в её руках даже простые на вид плетения. Василиса умела создавать из ниток самые разные узоры, оставляя на импровизированных браслетах и небольших мешочках для трав целые истории, а затем продавала их на деревенском рынке. У Мирославы дела шли не так успешно: изделия получались кривоватыми, неопрятными и часто даже не соответствовали задуманной изначально форме. И тогда Вася научила её ещё одному маленькому секрету.              — От узла к узлу, от нити к нити. Судьбу мою, прошу, сплетите, — тихо пела Громова, закрывшись в факультетской спальне. Выпрошенные у эльфов мотки разноцветными пятнами лежали на покрывале. — От нити к нити, от узла к узлу. Секрет в узоре проявлю.              Плотные тяжи, зачарованные заговором, ряд за рядом вывязывались в небольшие полосы. Тёмно-синяя с изящным белым плетением – для Эллиота, нежно-розовая – для Лиззи Яксли, оранжевая с золотистыми вкраплениями – для Мередит… Вскоре перед Мирой выстроилось с десяток самых разных оберегов. Оставался последний.              — Защита пусть расставит сети, прикроет спину без щелей. Кто попадётся в сети эти, в сто крат получит тот сильней.              Дуэль, в которой вынужденно участвовал Антонин, натолкнула Миру на весьма удачную мысль. Раз боевыми заклинаниями она не владеет, так почему бы не использовать другие свои таланты? Чем плох амулет, способный уберечь своего владельца от шального удара в спину? Пусть и не такой сильный, как делала когда-то Василиса, но он всё же способен принять на себя слабое проклятье и позволить Долохову чуть дольше продержаться в бою.              Шоколадная, словно глаза Антонина, лента упала в ладони Мирославы. Бежевый узор, напоминавший рунические письмена, слабо засветился в полумраке комнаты. Громова крепко сжала оберег в руке. Антон уже сделал для неё достаточно много. Больше, чем она просила или, возможно, заслуживала. И сейчас сильнее всего на свете Мирослава хотела, чтобы её подарок помог другу справиться с будущими трудностями. Битва не окончена. Никто не знает, когда Долохова ждёт очередная стычка с недругами, теперь уже однозначно точащими на него зубы. Но когда этот день придёт, Мира будет знать, что всё же попыталась прикрыть тыл. Пусть не собственной силой, но искренним желанием и хитростью.              — Подарю их завтра, — пробормотала Громова, укладывая две плетёных ленты на прикроватную тумбу. Вторая, принадлежавшая Тому, почти тон в тон совпадала с тёмно-зелёным балдахином, игриво сверкая узорчатой змейкой более светлого оттенка.              Спрятав остальные обереги в подаренную Реддлом шкатулку, Мира устало плюхнулась на подушки. Пусть она не могла купить для друзей что-то ценное, так как не имела ни копейки карманных денег, сейчас Громова уже не мучалась от стыда. Амулеты, в каждом из которых теплилась частичка её искренних пожеланий, были достаточно полезными, чтобы хоть немного отплатить ребятам за оказанную доброту. И теперь Мирославе не терпелось вручить подарки их будущим владельцам.               Сон, как бы она ни старалась, упорно не приходил, заставляя несчастную бессильно ворочаться в постели. Слишком много впечатлений выпало на её долю за один короткий день. Спутанные мысли, теребя воображение, взрывались в голове неразборчивыми образами и отголосками фраз. Не желая больше мучаться, Громова села в кровати и нерешительно посмотрела на дверь. Может, немного времени у камина поможет ей успокоиться? Быстро всунув ноги в мягкие тапки, Мира поспешила в гостиную.              К счастью, сегодня здесь не было ни души. Уютно примостившись в полюбившееся кресло, Мирослава окинула полусонным взглядом комнату и остановилась на тьме, заглядывающей внутрь сквозь плотные стёкла. Огромное окно в гостиной Слизерина открывало завораживающий вид на воды Чёрного озера. Когда Мира долго всматривалась в эту бездну, начинало казаться, что глубина засасывает её. Неумолимо, безжалостно, буквально утаскивая в густую многометровую толщу. Иногда мимо проплывали разнообразные рыбы. А однажды Мира увидела местную русалку, изрядно испугавшись отталкивающей внешности существа. На родине русалки были совсем другими: их диковинная красота завораживала и манила неосторожных путников, часть из которых, увлёкшись обнажёнными красавицами, навсегда пропадала в глубоких реках и озёрах Страны Советов. Мирослава видела пару раз этих таинственных девушек, когда гуляла с матерью по лесам. Однако вреда они ей не причиняли никогда. Василиса говорила, что здешние русалки вполне миролюбиво относятся к женщинам и детям, выбирая для трапезы исключительно мужчин. Словно в доказательство маминых слов, одним тёплым июньским утром молодая жительница деревни, что пряталась в лесу неподалёку от их дома, соскользнула с крутого берега и упала в холодную озёрную воду, тут же начав тонуть. И без того опасную ситуацию усложняло ещё и то, что девушка должна была родить уже в следующем месяце и живот, большой и тяжёлый, лишь сильнее тянул её ко дну. Но, как на зло, вокруг не было ни души. Так бы и сгинула несчастная, забрав с собой своего нерождённого малыша, если бы русалки, жившие в озере не одно столетие, не пришли ей на помощь. Деревенские после того случая всё лето приводили к тому озеру мелкий скот, оставляли персиковое вино, молоко и яблоки с мёдом в знак благодарности за спасение. Русалки, правда, скот никогда не трогали, а вот мёду и вину были рады.              — Не всё то, что выглядит иначе, является злом, — сказала тогда Василиса. Мира запомнила слова матери.              Громова продолжала всматриваться в глубину Чёрного озера, уютно устроившись в кресле факультетской гостиной. Настроения не было вовсе, непонятное беспокойство и уныние скребли грудную клетку.              Она учится в Хогвартсе уже четыре месяца. Кажется, что довольно мало, но сколько событий произошло за это время! Сколько новых людей вошло в её жизнь! Мира очень надеялась, что эти люди будут с ней как можно дольше. Улыбка сама расцвела на лице, когда память услужливо подкинула воспоминание о случайно подсмотренном фрагменте будущего, в котором взрослый Антон так завораживающе играл для неё на гитаре.              Эллиот… При мыслях о жутком видении, в котором Трэверс предстал перед Мирой уже взрослым, её сердце забилось чаще. Громова прикусила губу. Недавно она стояла плечом к плечу с Долоховым и участвовала в первой в своей жизни схватке, и когда-то в будущем, Мира уверена, она так же не бросила бы и Эллиота. Так почему в тот роковой день повзрослевшая Громова просто стояла и смотрела? Почему позволила другу бороться в одиночку, сражаясь со столь большим количеством противников? Трэверс не просто защищал её. Он спас её от Непростительного. Спас ей жизнь.              Вероятно, на то должны быть веские причины.              Сердце забилось ещё быстрее. Синие глаза, затуманенные жаждой крови и какого-то животного полубезумия, излучали нежность, когда Эллиот смотрел на неё. Он устроил настоящую бойню, с особой жестокостью разорвал на куски своих врагов. Милый, дружелюбный парень, каким Громова знала его сейчас, в те страшные мгновения будущего представлял собой нечто иное, более первобытное и хищное, что стоит только сделать неверный шаг – и оно вцепится в твоё горло без каких-либо раздумий.       Эллиот действительно выглядел как настоящий зверь. Но этот зверь был на её стороне.              — Не всё то, что выглядит иначе, является злом, — прошептала Мирослава, не отводя взгляд от глубины за стеклом.              Был ещё один человек, поступков которого Громова иногда не понимала.              Том отличался от остальных студентов. Его поведение временами злило Миру, порой он вводил её в состояние ступора и недоумения, а иногда и вовсе восхищал своими неординарными, но очень мудрыми рассуждениями. Непредсказуемость Реддла, его нелюдимость и яркий, но ещё только разгорающийся талант выделяли Тома из толпы других учеников Хогвартса. Отличников-зубрил можно встретить на каждом курсе каждого факультета.              Но Том был другим.              Где-то внутри Мирослава чувствовала что-то незримое, но ощутимо могущественное, что всегда исходило от Реддла, стоило ему только оказаться с ней рядом. Иногда это что-то пугало, иногда завораживало до чёрных точек перед глазами. Но странная энергия, которой обладал сиротка из магловского приюта, не давала покоя, заставляя окружающих либо любить его, либо неистово ненавидеть. Равнодушным не оставался никто. Громова пока до конца не понимала этой тайной сути Тома, но почему-то не сомневалась, что однажды правда откроется ей сама.              Ведь не просто так она в одном из своих видений сиганула с вершины Астрономической башни.              Ты мне веришь?              Его обволакивающий голос прогремел в голове, заставив Миру вздрогнуть. Подумать только! Даже не закончив обучение в Хогвартсе, она будет настолько доверять Реддлу, что без колебаний вложит свою жизнь в его руки! От волнения по коже пробежали мурашки. Мирослава поёжилась, когда эта мысль окончательно сформировалась во что-то осознанное.              А что же сам Том? Громова слишком хорошо запомнила, каким прекрасным и пугающим стало его лицо, когда на нём отразилось ликование вперемешку с восторгом. Реддл бросился в бездну следом за ней, будто зная, что они в любом случае выживут. Зная, что его сил хватит, чтобы спасти их обоих. Но как же он смог такое провернуть? Насколько Мира знала, на территории Хогвартса трансгрессировать нельзя, даже если они научатся к тому моменту. Метлы у Тома за пазухой не наблюдалось, да и не силен он в таких полётах… Значит, было что-то другое. Но вот что именно – Громова совершенно не могла предположить.              Ясно было одно: к концу обучения в Хогвартсе Том Реддл станет достаточно сильным магом, раз даже падение с высоты Астрономической башни с девушкой в руках для него не станет фатальным концом.              Громова осторожно покинула насиженное место и вплотную подошла к окну. На безупречно гладкой холодной поверхности она увидела собственное отражение.              — Они все станут могущественными волшебниками. А кем станешь ты? Девчонкой, которая будет прыгать с высоких башен? Или той, кому будут всегда прикрывать спину, не ожидая чего-то стоящего в ответ? — слова, горькие и неприятные, вырвались в тишину гостиной. От горячего дыхания запотело стекло.              Поток мыслей вновь закрутился диким вихрем. Перед глазами вспыхнула та самая ночь, когда они с Томом отыскали Говорящую Голову. Какие же всё-таки безумцы! Оба едва не погибли: Реддл – от охранных чар, а Громова – от магического истощения. Если бы только Том не оказался столь порывист и нетерпелив, а Мира была хоть чуточку сильнее, они смогли бы обойтись и вовсе без жертв.              Мирослава вздохнула. Она столько времени потратила впустую на развитие своего никудышного дара провидения, что, используй его верно, уже давно могла достичь успехов в защитной магии! Если бы только Демид понял, что нет у его племянницы таких выдающихся талантов, как у Василисы... Сколько бы он ни тренировал Мирославу, сколько бы ударов розгами ни нанёс, она никогда не сможет стать и вполовину так же могущественна в мастерстве прорицания, как мать.              «Мирочка, у тебя прекрасно получается! Смотри, как ярко горят руны!» — полный гордости голос матери прозвучал так ясно, словно Громова и вправду сейчас оказалась в своём прошлом. Они с Василисой тогда часто тренировались под полной луной, недалеко от серебристого волшебного ручья. Вася всегда помогала дочери оттачивать сложное искусство защитной магии их рода и всегда хвалила её за всё новые и новые успехи. В те дни маленькая Мира чувствовала себя как никогда сильной и важной. И верила, что однажды её таланты смогут найти своё применение. Но, к сожалению, после смерти родителей эти чувства, как и тренировки, канули в Лету, ведь Демид, рьяно стремившийся сделать из племянницы великую ведунью, считал защитную магию лишней тратой и без того ограниченного времени.              Но здесь, в Хогвартсе… она ведь может попробовать?              Шмыгнув носом, Громова стремительно отвернулась от окна и направилась в сторону спален. Решено! Она завтра же найдёт место, которое сможет использовать, чтобы оттачивать свои навыки защиты. Она станет сильнее, обязательно станет! И когда придёт время, её друзья смогут на неё рассчитывать.