Прогулка в Сан-Франциско

Фотография - это роман с жизнью.

***

      Свет бил в глаза и не проснуться было невозможно.       Альфред поворочался немного, нырнул под одеяло, затхлое и пыльное, и поднялся, ценой укола выпирающей из дивана пружины в поясницу.       Пошипев немного и протерев глаза, слепнущие от света, Альфред наконец проморгался и огляделся.       Полукруглая комната, в которой он находился, была погружена в полумрак, кроме тонкого солнечного лучика, пробившегося сквозь светомаскировку.       Ну, как всегда.       В камине, почти напротив дивана, дотлевали щепки. Неподалёку стоял стул с накинутой курткой и стопка непонятной одежды, увенчанная его очками.       Когда Альфред увидел её, то вдруг сам осознал, что не очень-то одет. Волна смущения прокатилась по телу и Джонс вцепился в пыльное одеяло, натягивая его до самого носа.       Но нужно было осмотреться, многое обдумать и... Что-нибудь перекусить.       Что поделать, стресс.       Стоило скинуть одеяло, как по рукам и спине побежал табун мурашек.       Альфред опустил ноги на остывший пол и шагнул к одежде, когда раздался очень громкий скрип.       В первую секунду Джонс чуть не умер от страха, вздрогнув и совсем не по-геройски взвизгнув. В следующую - покрутил головой на предмет кого-нибудь, заметившего его не мужественное поведение.       Но никого не было.       Кроме полупустых книжных полок, полуистлевших ковров, полумрака и щепок.       Одежда - белый вязаный свитер и чёрные свободные штаны - оказалась ему почти по размеру. Великовата, но не утонешь.       Рядом с камином висело запыленное треснувшее зеркало, и Альфреду пришлось трижды протереть его рукавом свитера, чтобы хоть что-то увидеть.       И он увидел.       Своё перевязанное плечо, со следами крови на бинтах.       По закону жанра, плечо заболело тогда, когда он обратил на него внимание.       Ну да, слишком хорошо всё прошло, чтобы быть правдой.       Он прошёлся немного перед камином, понемногу разминая руку, и дёргаясь от резкой боли время от времени.       Вчера он возвращался домой после того, как успешно выбил восстановление к делу. После чего на него напали.       Альфред сочетал в себе чудовищную проницательность и феерическую глупость.       Сегодня не лидировал никто, и этот баланс и сохранял Джонса в здравом уме.       Эти бандиты один в один те, что пасли клуб.       Вспомнился Феличиано и его странный холодный взгляд. Теперь кое-что прояснилось.       Если он знает, что Джонс был там, и захотел его убрать, какова вероятность, что он знает и о Джеке?       Очень, очень плохо.       Методом вперёд-напролом-а-дальше-как-получится (то есть любимым и самым эффективным альфредовым) было принято решение оглядеться во временном (Альфред хотел в это верить) убежище.       Джекова записка, не сразу замеченная, ненадолго принесла успокоение и только укрепила решимость пройтись.       Первое, что бросалось в глаза, и для чего не стоило даже использовать копскую чуйку, это... Отчуждённость. В этот домик давно никто не заглядывал, не ночевал в нём, не встречал рассветов. Но он был ухоженным и даже толстый слой пыли не мог скрыть того, что здесь когда-то жили.       Лёгкая грусть охватила альфредово существо, когда, провожая взглядом трещину на стене, уходящую в потолок, он подумал, что так и выглядит одиночество.       Кое-что напоминает, а?       Джонс встряхнулся, ойкнул от вспышки боли в плече, и прошёлся по комнатам - таким же пустым, как полукружье гостиной. Две спальни, по одной кровати, большой и маленькой, в конце коридора санузел, с раздельной большой ванной.       Это показалось Альфреду странным - убранство дома выглядит так, будто тут жил человек с диаметрально противоположными предпочтениями.       Или два человека, - мелькнуло у Джонса в голове, - Интересно, кто это был?       На самом деле, интересно ему не было. Но усидеть на месте он не мог, и позвонить кому-нибудь - тоже.       Потому что кое-кто..., - думал он, вернувшись в гостиную с потухшим камином, теребя потёртые книги на полках, - ...это был хороший телефон! И он мне нравился! Я заставлю его купить мне новый.       Он пролистнул несколько страниц какой-то книжонки на немецком, захлопнул её с хлопком, и чихнул от ударившего в нос клуба пыли.       Плечо тут же напомнило о себе, и Альфреду пришлось ухватиться за полку, чтобы не упасть.       Он схватился слишком резко и с большой силой здоровой руки, и полка со скрипом рухнула, сваливая на пол все стоявшие книги - и увесистые тома, и сборники стихов. Диаметральные интересы.       Джонс выругался про себя так, как не ругался и не должен вообще-то настоящий герой. Внутренне он снова обрадовался своему одиночеству в этой чахлой домине с заколоченными окнами.       С тяжёлым вздохом, растирая плечо, он опустился на пол, откладывая сломанную деревянную дощечку в сторону и собирая книги, как вдруг белый квадратик с витиеватой подписью выпал из одной.       Заинтересованный, Альфред потянулся к нему, и прочёл:        Celui qui donne un bon conseil, construit d’une main, celui conseille et donne l’exemple, a deux mains; mais celui qui donne de bonnes leçons et un mauvais exemple construit d’une main et détruit de l’autre.       Ну, как прочёл... Пробежался взглядом, выцепив пару знакомых слов и определив язык. Когда-то Франциск давал ему пару уроков французского, но... Не сложилось.       Почерк показался знакомым, хотя Альфред мог поклясться, что видел эту карточку впервые.       Он припомнил ещё, как пишется с любовью и славные времена, потому что хоть и вполуха, но свои полтора урока от Бонфуа он прослушал. Рядом значилось три буквы (возможно, инициалы?) - F. G. I.       Это ничего не сказало.       Джонс перевернул карточку.       И когда до него дошло, кого увидел, он обомлел.       На карточке находилось несколько человек: один стоял, засунув руки в карманы брюк, и прислонившись спиной к белому кадиллаку, на бордовом шейном платке сверкала брошь. Светлые волосы, на которых красовалась цветочная корона (точно не сказать, что это за цветы) обрамляли лицо мужчины, он улыбался, прищурив один глаз и чуть развернувшись плечами к стоявшему рядом.       Это явно был Франциск.       Только моложе, без щетины на подбородке и только-только начинающий обрастать своей львиной шевелюрой.       Альфред перевёл взгляд на вторую фигуру, и мог поклясться, что тоже знает её.       Молодой парнишка со светлыми, но не такими яркими как у Франциска, волосами, стоял, скрестив руки на груди и полубоком к камере, опершись о машину. Чёрная кожаная куртка, небрежно накинутая на плечи, была ему великовата, белый свитер не выглядел новым. Скорее, пережившим с хозяином пару приключений. Руки человека были в тёмных перчатках, а ноги в тяжёлых кожаных ботинках.       В отличие от Франциска, непроизвольно отметил Альфред про себя, этот человек замкнут в себе.       Секундой позже, когда Джонс пригляделся к лицу человека, то даже засомневался в своей догадке - парень улыбался.       Неловко, будто смущённо, уголками губ вниз. Будто стараясь скрыть рвущийся из груди смех.       Эта улыбка тоже ему знакома.       Она принадлежит Джеку.       Сердце забилось чаще, рука чуть затрялась.       Они были знакомы? Были. И давно.       Поэтому Джек отправил их с Кику в "Конфетти"? Чтобы... Что? Отомстить за что-нибудь?       Альфред тряхнул головой.       Это вряд ли. Джек бы пришёл мстить сам. Джонс прекрасно видел, как ловко тот обращался с пушкой.       Немного успокоившись, он перевёл внимание на то, на что должен был обратить внимание в первую очередь, но что упустил, потому что выцепил знакомое лицо и всё забыл.       Рука в кожаной перчатке без пальцев, держащая стеклянную бутылку пива и загородившую левый нижний угол карточки (а бутылка - колени и обувь Франциска).       Кому она принадлежала? G? I?       Его приятеля зовут явно не Джек...       Альфред решил сохранить карточку при себе.       Последний раз взглянул на неё - отметил зелень, деревья, кусты. Запечатлённые фигурки находились на какой-то опушке леса, поляне в глубине. Светило яркое солнце - середина лета? То тут, то там, у кадиллака и под ногами людей росли цветы.       Выбрались на отдых?       Может быть.       Альфред вернулся к своей куртке и спрятал находку во внутренний карман.       Интуиция подсказывала, что она ещё пригодится.

***

      Он вернулся к книгам на полу за какие-то мгновения до того, как заскрипел в двери замок и она, со страшным воем, отворилась.