Удерживая огонь

Спокойствие следующих дней было сродни затишью перед бурей. Всё шло своим чередом: тягучие приютские будни, занятия, визиты в городскую библиотеку, где Вергилий плотно взялся за изучение того, к чему руки ещё не дошли. В конце концов, всё, что он мог – хвататься за крохи информации, надеясь обнаружить хоть что-то, что сумело бы направить по верному пути. Библиотекарь – мистер Аркхам, – откровенно косился на него, подолгу задерживающегося в секции, пользующейся ещё меньшей популярностью, нежели разделы с тяжеловесными классическими томами. Предпочтения этого человека у Вергилия вызывали не меньше вопросов, хоть и не критичных. Обычные люди удивились бы, узнай, как много таких же простых смертных интересуются оккультизмом, прикрываясь тем, что во всё это не верят, и ни единого чёртика не понимая. Насчёт Мэри делать какие-либо выводы Вергилий не спешил. Но из наблюдений выходило, что всякая магическая чепуха её не интересовала – пускай девчонка любила прятаться в библиотеке, так же ей нравилось заниматься гимнастикой и с попеременным успехом действовать братьям на нервы. Вернее, не ладилось у неё в основном с Данте – после настоящего знакомства школьные коридоры стали для них слишком тесны. Никто не искал встреч намеренно, но если столкновение происходило, парада обоюдных колкостей было не избежать. Вергилий, тщетно пытающийся в это не втягиваться, задавался вопросом, что от этого в большей степени испытывает: раздражение или веселье. О чём думать совершенно не хотелось, так это о раздражении, поднимающемся в нём, когда он замечал, что брату пикировки с Мэри по-своему нравились. В этом не было ничего такого. Они с Данте вообще занимались этим постоянно. – Бро, ты меня вообще слушаешь? – чужая рука пару раз прищёлкнула пальцами у него под носом, – О, да ладно. Зачем мне брат, если можно душевно поговорить с собой. – Не жалуйся. – Не люблю ждать. – Это я тебя только что ждал, тормоз. – До или после того, как завис, созерцая соседнее здание в окне? – Я хотя бы не на занятиях зависаю. Брал бы с меня пример – не оставался бы после уроков. – Разве я виноват, что мистер Лонг – зануда, который ничего не может понятно объяснить? Закатив глаза, Вергилий двинулся по опутсевшему школьному коридору. Последние занятия закончились с час назад, и на школу опускалась блаженная тишина, нарушаемая редкими переговорами так же оставшихся отбывать наказание бедолаг и ещё не успевших уйти учителей. Перескакивая через ступеньки, они спустились на первый этаж – там же и замедлились. Мэри была достаточно маленькой, чтобы без труда рассмотреть её макушку. Она стояла, опустив голову – воплощённое напряжение с этими сжатыми кулаками, – перед шкафчиком. Вергилий был уверен, что на лакированно-синей поверхности раньше не было всех этих оскорбительных надписей. – Что за хрень? – ёмко озвучил его мысли Данте; Мэри вздрогнула, резко развернувшись. Застывший на лице испуг она вытравила, словно какого-то паразита, сразу задрав и так слегка вздёрнутый нос. – Ничего. Какие-то идиоты постарались, вас не касается. Сощурившись, Вергилий набок склонил голову и вчитался. Ведьма-коротышка. Мусор. Уродливые глазки. Задротка. Показушница. Шлюха. – Где те девчонки, с которыми ты была раньше? – Нет их. – Разве ты с ними не общаешься? – С чего ты взял? И правда. Если так подумать, Вергилий видел Мэри в их компании один-единственный раз – когда мелкую Аркхам взяли на слабо. Показывая впечатляющие для человека результаты в школьном спортзале, на коридорах, на улице – везде она была одна. Раньше это казалось неважным, теперь же многое объясняло. – Ты изгой, – подытожил он. Девчонка сморщилась. – Сказала же: вас не касается. – Но над тобой издеваются, – Данте мрачнел с каждой секундой любования изуродованным шкафчиком. – Ты же знаешь, кто, верно? – Ох, не делай вид, что тебе не всё равно, – одёрнула его Мэри, – Есть ситуации, с которыми мы должны справляться самостоятельно, и это одна из них. – Если это продолжается, то справляешься ты так себе, – заметил Вергилий, заслужив от девчонки предупреждающий взгляд. – Не помню, чтобы плакалась об этом. – Удивлюсь, если ты вообще умеешь плакать. Почему просто не покажешь зачинщице, кто сильнее? – Да что ты такое говоришь?.. – Боль – хороший воспитатель. Ровно как и страх. Может, со всеми своими обидчиками ты не справишься, но главную сможешь поставить на место, когда вокруг никого не будет. – Или это можем сделать мы. Нас двоих вполне достаточно, чтобы разобраться с любым уродом, – добавил Данте. Вот только девчонка в восторге от предложения не осталась. – Вы меня не услышали. Это моя проблема, парни, и разбираться с ней буду я. А ещё вы так говорите, будто всё в этом мире можно решить с помощью грубой силы. – В большинстве случаев так и есть, – пожал плечами Вергилий, – Отрицать это – позиция слабака. – Сложно жить в мире, полном слабаков, – Мэри вытащила из шкафчика тряпичную сумку и, напоследок злостно хлопнув дверцей, проскользнула между близнецов. – Спасибо за участие, больше в это не лезьте. – Бешеная какая-то, – фыркнул Данте, стоило девчонке скрыться из виду. – Да и ты прям воплощённый пацифизм. Можно ведь просто на обидчиков настучать, не? – Низкий метод. – Побить условную королеву стерв в тёмной подворотне – честно и благородно, так и запишем. – По крайней мере, она проиграет в честной схватке один на один. Ну, или победит – если Мэри действительно слабачка. – Твои рассуждения – просто нечто. Вергилий гордо в ответ на это кивнул и больше к увиденному не возвращался. По крайней мере, физически – мысли-то никто прочесть не мог. И даже так это впрямь никак его не касалось. Спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Вновь пересекаясь с девчонкой в библиотеке, конечно, он ни о чём не говорил, а она и не шла на диалог. Каждый был погружён в маленький книжный мир. Собственный в итоге принёс Вергилию только разочарование. Здешние работы были посвящены настоящим демонам, рассказывали про них же, но не давали ничего, о чём бы не рассказал Модеус – и уж точно не говорили, как вскрыть ткань измерений и призвать одного конкретного высшего. Или, по крайней мере, хотя бы найти какую-то дорожку к отцовскому наследству. Быть может, он оставил какой-нибудь артефакт, что-нибудь наравне с их мечами. Что-нибудь, способное сдвинуть безуспешные поиски с мёртвой точки. – Удивительно, что кто-то вашего возраста плотно интересуется демонологией. Занятый чтением Вергилий всё равно слышал, как библиотекарь подошёл к нему со спины. Поднял голову, взглянув на него через плечо. – Как минимум двое моих одноклассников каждый четверг устраивают собрания оккультного кружка. Не такая уж это и редкость. По лицу мужчины – лишённому ярких отличительных черт, если не брать в расчёт глаза; зелёный и красновато-коричневый, как у дочери, – прошла рябь. Он поморщился, точно услышал какую-то глупость. – Истинный интерес очень отличается от баловства. Во втором случае человек вряд ли потратит множество часов на изучение и вынесение заметок, на поиск новых знаний. – И что же, я похож на первый случай? – Пока не могу сказать. Однако, мою скромную книжную коллекцию вы уже перечитали. Что-то в этом человеке вызывало смутное внутреннее напряжение. У Вергилия не получалось идентифицировать его источник, однако он решил держать ухо востро. Просто на всякий случай. – Я могу надеяться, что в этой коллекции появятся новинки? Краешек чужих губ потянулся вверх в кривоватом подобии улыбки. – Значит, всё-таки ищущий, – Вергилий напряжённо промолчал, приподняв брови, тогда библиотекарь продолжил. – Совсем скоро меня ожидает небольшая поездка, после которой возвращусь не с пустыми руками. – Раздобудете нечто особенное? – Это фолиант другого уровня, – неопределённо ответил мужчина. – Смотря что есть другой уровень. Длинные повести об эмпузах, в которых одно и то же повторяется по сотне раз другими словами, внимания не стоят. – Что же, в таком случае, стоит того? Задумавшись, Вергилий осторожно ответил: – Меня интересует Ад в целом, мистер Аркхам. Его отделённость от нашего мира. То, как до него можно… – Дотронуться, – продолжил мужчина; показалось, будто взгляд его взбудораженно заблестел. – Я дам вам знать, когда необходимое будет у меня. В следующий миг юноша видел только удаляющуюся спину. Библиотекарь возвратился на своё место, Вергилий же начал собираться. Он случайно заметил, как смотрит на него с другой стороны зала Мэри. Разговор был достаточно тихим – собственно, они чуть ли не шёпотом говорили, – однако это не отменяло того, насколько удивлённой и настороженной она выглядела. Родитель твой обычно не из общительных, да? – мог спросить Вергилий, но не стал. Собравшись, тихо покинул библиотеку.

***

Тем утром не так было всё. Вергилий проснулся за полчаса до рассвета, чувствуя на себе пробирающий до костей взгляд. В комнате присутствовало всего одно существо, способное на него смотреть, однако внутренне всё равно передёрнуло. Ощущение было такое, будто его потрошат – без прикосновений, силой мысли разделывая плоть, запуская когти в незащищённые внутренности, перемешивая их в мерзковатую, стынущую в котелке из кожи, кашу. Не шевелясь, он скосил глаза. Данте сидел на соседней постели, в оцепенении своём почему-то напоминающий выжидающего лучший момент для нападения филина. Ноги спущены на пол, руки на коленях – кажется, он даже не моргал. Прямо-таки восковая кукла, похожая на человека до накатывающей жути. Тревога загудела в желудке потревоженным ульем. Собственный демон скрёбся о рёбра, просясь наружу, но он не выпускал его, предельно отчётливо понимая: хоть немного проявит сейчас триггер, насколько это возможно с ним, толком не пробуждённым – начнётся кровавая баня. В конце, возможно, они с братом будут стоять на руинах приюта, а может, останется только один из них. Вергилий поднимался медленно, упираясь ладонями в матрас до тех пор, пока не сел, оказавшись к брату лицом. Единственный способ привести его в порядок включал в себя обращение к демонической половине, и прямо сейчас это являлось настоящей проблемой. – Данте? Что с тобой происходит? – Нормально, – проскрежетал тот, приподняв голову резко и хищновато, – со мной всё нормально. Вергилий вытянул шею, весь пропитанный гнетущим ожиданием. – Ложись спать тогда. Не ответив, брат приподнял верхнюю губу, обнажая ряд зубов, затем вовсе оскалился. Кончики пальцев Вергилия зудели от почти физической жажды призвать Ямато, проводя между собой и Данте линию, которую нельзя пересечь безнаказанным. Под ногами старшего близнеца находилось пепелище, в недрах которого тлели раскалённые угли. Скрытая мощь обязательно бы вспыхнула диким пожаром – возможно, сейчас, а возможно, в неподходящий миг в будущем. – От тебя пахнет ужасом, Верг. – Чушь, – резко отозвался Вергилий, однако движений по-прежнему никаких не совершал. Разговаривая с диким зверем, благоразумнее не дёргаться. – Боишься меня. – Никогда в жизни этому не бывать, – чёрта с два его напугает то, чего он всегда так отчаянно хотел. Демоническая сила предназначена ему по праву, так почему же только Данте получает на руки все карты, в то время как он вынужден смотреть да судорожно размышлять, как с возможным буйством демона справиться. Продолжая говорить, он заставил свой голос звучать твёрже: – Засыпай уже, хватит этих глупостей. Лучше слушай, что я говорю. Тогда, возможно, собственный демон не попытается снова тебя подавить. Данте хихикнул, ещё сильнее показав заострённые, увеличившиеся в размерах клыки. По спине отчего-то пробежал холодок, и всё же, вместо того, чтобы напасть, Данте зевнул. Лицо его посветлело, он закинул ноги обратно на постель, улёгся, поворачиваясь к брату спиной, да затих. Прислушавшись, получилось убедиться, что тот крепко спит. А вот у Вергилия сомкнуть глаз больше не получилось. С подъёмом брат не помнил ничего, только был раздражительным и дёргающимся от каждого шороха. Это действовало на и так накрученные нервы. – Тебе лучше не идти сегодня на занятия. – Чего? – морщинка пролегла у Данте на лбу; он передёрнул плечами, хмуро застёгивая рубашку. – Ты ж сама ответственность, откуда такие предложения? – Дело в нашем выживании. Твой демон снова выходил из-под контроля, – Вергилий понизил тон голоса, – можешь, конечно, накинуться на кого-то в школе, я не против, вот только учти, что сразу после этого о тебе узнают все. – Предположение, конечно, забавное, но с чего ты взял, что если это случится в школе, то в приюте всё точно будет нормально? И да, я не настолько себя не контролирую, – раздражённо отозвался Данте. – Так что, Верг, в школу я пойду, а ты иди нахрен. – Данте! Но тот уже убежал. Душа в себе ядовитую досаду, Вергилий поспешил следом. Не получилось переубедить – придётся контролировать.

***

Монотонные учительские объяснения усыпляли. Данте подавил зевок, подпёр подбородок кулаком и уставился в конспект, пытаясь заставить буквы не плясать по листам. Веки из-за этого сразу же предательски потяжелели, заставляя поспешно переключить внимание. Последний на сегодня урок английского шёл всего пятнадцать минут, а казалось, будто он тянется часа два, не меньше. Если б директор и кто-то из местного начальства знали, как трудно воспринимать это со стороны, точно б несколько раз подумали, прежде чем оставлять школьников на отработки. Или хотя бы наняли в штат кого-то более заинтересованного в своей профессии. Модеус учил их совсем по-другому. И у него всегда была интересная практическая часть. Медленно моргая, Данте механически выводил в конспекте отдалённо напоминающие человечков каракули. Было здесь кое-что нервирующее посильнее едва вращающегося учительского языка. Вергилий смотрел на него. Иногда украдкой, иногда делая вид, будто весь поглощён учебным процессом, однако Данте этим было не провести. Он не просто знал, а чувствовал повышенной внимание, заодно подмечая, что в последнее время отдых брату только сниться – под глазами у того залегли тени. Не хотелось чувствовать себя из-за этого виноватым, но по-другому не получалось. Тем более, Данте отчётливо понимал, что и так испытывающий проблемы со сном брат отдыхает теперь ещё меньше. Всё из-за прячущейся внутри зверюги. Каждый орган чувств, каждая мышца в теле была на пределе. Когда он ел, вкусовые рецепторы взрывались. Когда сосредотачивался слишком сильно, начинал видеть больше необходимого и ощущать присутствие другого демона, того, что сидел в брате. Того, что был братом. Вергилий вообще вызывал крайне противоречивые чувства. Не то чтобы так не было раньше, просто теперь это обострилось раз в десять, не говоря уже про концентрированную тягу разрушать. Он понимал чужие опасения, знал, почему брат беспокоится, но не мог не злиться так, будто старший предложил ему не отсидеться в приюте, а пристегнуть себя цепью к стенке какого-нибудь подвала. Нет, прятаться в четырёх стенах, надеясь, что никто из воспитателей не обратит внимания на его присутствие, не безопасней. Лучше постоянно быть среди людей, не меньше выводящих из себя, но хотя бы напоминающих, где реальность, к которой необходимо приспособиться, а где родившаяся в голове персональная версия Ада. После занятий всё, что получалось с успехом – это вяло плестись в приют. Хорошо хоть учителю было настолько всё равно на внимание своих учеников, что он не заметил, насколько не обращал внимания на его лекцию Данте. А вот Вергилия почему-то задержал – даже удивительно, неужели мистер совершенство умудрился в чём-то облажаться? Подробности узнать не терпелось, но ждать младший решил не под дверьми, а на улице. Ни с того ни с сего ему стало слишком жарко, и ничего сейчас не хотелось сильнее глотка свежего воздуха. Ноги сами привели на задний двор – там-то он и почувствовал неладное. Для довольно популярного у здешних места, сейчас здесь практически никого не было, только вдали скучковалась группа старшеклассников. На преобладающее число парней приходилось две девчонки, и Данте махнул бы на это рукой, если б не заметил кое-что странное: вся эта толпа явно кого-то одного. Подробностей из-за загораживающих всё спин было не рассмотреть, но на месте он не стоял, почти бесшумно сокращая расстояние. У него не было желания играть в благородство или заводить друзей, снова привязывая себя к кому-то кроме Верга – Данте просто… любопытствовал. Потому довольно скоро выяснил, что люди впереди не кучкуются, а зажимают девчонку, которую почти не было видно. Та, впрочем, тихо и зло отвечала что-то на нападки, и голос её показался очень знакомым. Да, он знал, кого теснили к школьной стене. – Почему бы тебе и твоим дружкам не оставить меня в покое? Я никак тебе не мешаю, Эрика. – Хочешь сказать, что не засматривалась на моего парня? Болтай дальше, я видела всё своими глазами. – Да кому твой парень нужен? – Мэри фыркнула так выразительно, что Данте увидел её раздражённо сморщенный нос даже сквозь чужие спины. – Ищешь повод ко мне прицепиться, но мне всё это не интересно. Отстань. – Она же пялилась на тебя, Джон? – Пожирала глазами, детка. Это домогательство. – Шутишь? У меня не настолько низкие стандарты. – Ты, стерва, сейчас договоришься. – Оставь меня в покое! – Не то что? У тебя ведь был шанс войти в мою компанию, разве нет? Но ты сама всё провалила, – Эрика слегка наклонилась, неприятно хихикая. Мэри замолчала, и Данте тоже застыл, зачем-то внимательно вслушиваясь в диалог. – А разве после этого что-то бы изменилось? Ты начала настраивать всех против меня сразу после того, как перевелась. Наверняка много усилий вложила – вряд ли бы это поменялось, стань я твоей ручной собачонкой, как остальные. Давай просто разойдёмся. Сделай вид, будто меня не существует, а я не буду попадаться тебе на глаза. – Хм. Надеялась, ты дашь отпор, – Эрика вздохнула. – Хотя, чего ещё ждать от дочки местного фрика, ага? Издевательский тон Эрики ни с того ни с сего перешёл в громкий вопль, сразу после этого перетёкший в ругательства. Она даже отшатнулась, но недостаточно для того, чтобы все развернулись и заметили постороннего. – Какого чёрта?! Эта сука посмела царапаться! – Хотела, чтобы я сопротивлялась? Так подавись! – Держите её, олухи! Сейчас узнаешь, где твоё место... Мэри взвизгнула. В мерзкой возне затрещала рвущаяся ткань, но Данте больше не стал ничего слушать, подойдя вплотную и положив одному из парней ладонь на плечо. Что-то распирало его изнутри, как переполненный гелием воздушный шар. Очень захотелось заглянуть в чужое лицо.

***

Подумать только, какие-то несчастные десять минут, и всё, брата как ветром сдуло. Вергилий цокнул языком и, засунув руки в карманы, отправился младшего нагонять. Данте сейчас не хотелось терять из виду. Что, впрочем, могло случиться за десяток минут? Многое – что он прекрасно знал, поворачивая голову к ведущему во внутренний двор окну и лишний раз в этом убеждаясь. Там творился какой-то переполох, не взволновавший бы Вергилия ни на йоту, не выделяйся в месиве сцепившихся тел белая макушка. Вылетев наружу, он инстинктивно сжал предплечья влетевшей в него школьницы – одной из тех, что приходила вместе с Мэри к гаражу, – рыдающей, с расцарапанными щеками и потёкшей тушью. С чёрными кругами под глазами она выглядела как панда. Увидев, в кого врезалась, она вся заскулила, и Вергилий разжал ладони, хмурясь. Кроме расплывающегося макияжа и следов чужих ногтей, на девчонке не было ничего стоящего беспокойства. Не считая Данте, парней было трое. Один, скорчившись, валялся на земле, второй уже позабыл обо всём, бросившись наутёк – только пятки сверкали. Голова третьего безвольно моталась из стороны в сторону, когда брат, подмяв под себя, с леденящей душу методичностью его избивал. Кровь текла из разбитого носа, губы превратились в кашу, непонятно, сколько во рту осталось зубов. Для того, чтобы проучить какого-то человека, этого было достаточно, однако удары сыпались градом, без остановки. Это уже случалось, – думал Вергилий, хватая брата за плечи и оттягивая от несчастного, – я уже видел, как он впадал в слепую ярость. – Хватит! Остановись! Не один Вергилий накинулся на брата, пытаясь как-то его сдержать. На втором локте у него повисла Мэри – кажется, всё это время она была здесь, просто более важные проблемы не позволили заострить на ней внимание. – Да хватит же! – Отпусти его и уходи, – вдруг рассердился Вергилий, – неужели не видишь, в каком он состоянии? Хочешь попасть под горячую руку? В следующий миг в скулу прилетел удар. Вергилий аж пошатнулся, пускай и не упал. Под горячую руку в итоге попала совсем не девчонка. Мэри, впрочем, брат с себя стряхнул словно какую-то мошкару, но вернуться к избиению старшеклассника или мелкой Аркхам не успел, вновь оказавшись в хватке старшего – тот сам ударил его по лицу, внутренне содрогнувшись. Во взгляде близнеца не было ни капли осмысленности. Он пошёл в контратаку сразу же, так скоро, что это застигло и так ошарашенного Вергилия врасплох. Ударил так сильно, что тот отлетел почти на другой конец двора. Живот обожгло болью – кажется, впавший в буйство Данте не гнушался использовать в драке когти. Глухой вскрик Мэри донёсся с противоположной половины дворика, стоило Данте напасть снова, но Вергилий на сей раз был готов. Он свалил не соображающего здраво брата подножкой, да уткнул лицом в замёрзшую землю, заломив руки за спиной. – Если ты сейчас же не прекратишь… клянусь, я приколю тебя к стенке нашей комнаты Мятежником и оставлю так на неделю, – злобно прошептал Вергилий. Вдавливать Данте в почву оказалось проблематичнее, чем он думал. Благо, сопротивление вскоре прекратилось – Вергилий чувствовал, как напрягались чужие мышцы и слышал тяжёлое дыхание. Недолгая передышка перед очередным приступом агрессии. Снова – весьма некстати – напомнила о себе Мэри. Она никуда не делась, не испарилась, не провалилась сквозь землю, а так и сидела на мёртвой серой траве. Рукав её куртки был порван, на воротнике несколько пуговиц выдрано с мясом. Она выглядела потрёпанно и жалко. Это тоже показалось Вергилию знакомым, просто немного иначе. – Я… я же говорила не вмешиваться, – избитый старшеклассник вдруг застонал, и Мэри вздрогнула, тут же к нему подползая. Хотела помочь встать, но тот промычал что-то, паникуя, и отталкивая её руки. Бегство рослого, наверняка прежде столь уверенного в себе парня, представляло из себя убогое зрелише – он буквально ползком передвигался, поднимаясь на ноги, путаясь в них и снова падая. А может, дело было в застилающей глаза крови. Вергилий перевёл на девчонку бесцветный взгляд, усиливая давление на неразборчиво рокочущего снизу Данте. Хотелось, чтобы она убралась поскорее – неизвестно, как скоро демон снова пойдёт в разнос. – Ты должна была уйти. – Что?.. Да с какой кстати… – Проваливай уже! – рявкнул он так, что Мэри подпрыгнула. – Психи. Вы оба чёртовы психи! Теперь всё станет только хуже! Когда она скрылась, Вергилий выдохнул с облегчением. Меньше людей – меньше проблем. И ненароком ослабил хватку. В следующий миг его ударили в голову слишком сильно, до искр из глаз. Будто этого было мало, удар пришёлся ещё и в висок. В голове что-то оглушительно хрустнуло, а затем Вергилия с силой швырнуло в сторону. То, что случилось позже, он считал своего рода провидением. Удачное избегание возможно оставшихся в школе учителей; Данте, сумевший удержать человеческую форму достаточно долго; разбежавшиеся горе-участники драки. Внутренний дворик с трех сторон был огорожен школой, а с одной – сеткой-изгородью, через которую время от времени сбегали отлынивающие от занятий. Для брата это едва ли считалось преградой, и Вергилию в итоге тоже пришлось через неё перемахнуть. Преследование долго не продлилось – они влетели в глухую подворотню, и там, среди мусорных баков и выброшенного барахла, Данте на него напал. Без малейшего промедления, даже долю секунды на то, чтобы перевести дух, развернулся, запуская когти под рёбра. Вергилий его оттолкнул. Инстинкты кричали о том, что вот-вот произойдёт нечто по-настоящему опасное. Знакомое ощущение – призванная Ямато легла в ладонь, и в следующий миг влетевший в груду мусорных мешков Данте пропал в ослепительной красной вспышке. Вергилий отпрянул, прикрывая предплечьем глаза. Ох, он знал, что это такое, но не был готов к тому, что превращение будет таким ярким. Наставник, например, в демоническую форму перетекал плавно, без лишнего шума. Жаль, неизвестно, как это случалось у отца. Свет рассеялся, как фантомный зверь, уступая место вполне настоящему. Волоски на тыльной стороне шеи Вергилия зашевелились ещё до того, как нечеловеческий рык отразился от бетонных стен. Существо атаковало, не дав возможности себя рассмотреть. Совсем рядом мелькнул частокол ужасающе острых зубов, чудом не впившихся в тёплую плоть, а сомкнувшихся вокруг ножен инстинктивно выставленной Ямато. Вергилий упал на спину, сильно ударился затылком, но совсем не почувствовал разлившейся по голове боли – руки, горизонтально удерживающие перед лицом катану, дрожали от напряжения. Из пасти нависнувшего над ним Данте капала вязкая слюна – утробно зарычав, тот подался вперёд и сжал челюсти. Будь там обычный клинок вместо демонического, демон раскрошил бы металл. Сил у него было в избытке. Вергилий знал – чем дольше остаётся в таком положении, тем меньше шансов выбраться. По обе стороны от его лица в землю вспахивали широкие лапы с длинными лезвиями когтей. Гораздо больше, острее, смертоносней тех, что чернотой оседали на пальцах в начале пробуждения триггера. Но куда сильнее внимание притягивали раскинувшиеся за братовой спиной крылья. Он не успевал толком рассмотреть их – не время отвлекаться, подставляя горло, – а потом они накрыли их обоих кожистым плащом. Согнув ногу в колене, Вергилий упёрся ею в покрытый хитиновым панцирем живот. Ударил, вкладывая усилие в каждую мышцу тела, и брат, несмотря на то, что теперь превосходил его размерами, откатился, мгновение спустя оказываясь приколотым к земле призывными клинками. Это было временной мерой. Отвлекающим маневром, позволившим подняться и обнажить Ямато, когда как демон высвобождался, разбивая мерцающую материю, точно стекло. – Данте, – позвал он, не особо надеясь на то, что утративший над собой контроль близнец прислушается, – твой разум должен командовать над демоническими инстинктами, не наоборот! Конечно, его не послушали. Вергилий знал, что так будет, и всё же попытался достучаться. Смехотворно. Сражения всегда были и останутся лучшим способом общения. Данте в нынешнем состоянии не должен был контролировать собственные порывы и, тем более, здраво оценивать обстановку и пространство. На то Вергилий в тайне надеялся, однако то ли заложенные наставником знания влияли даже на буйствующего демона, то ли роль играло звериное чутьё, но преимущества в этом старший не получил. В подворотне не развернёшься, не уклонишься сильно, потому вскоре они вновь очутились друг к другу вплотную. Удивительно, что никого не привлекли поднявшимся в схватке шумом, пусть и не скажешь, что они успели по-настоящему подраться – и стоило Вергилию об этом подумать, как одно из немногочисленных окон, выходящих точно в подворотню, распахнулось. Он не видел выглянувшего горожанина, загороженный раза в два возвышающимся над ним демоном, зато услышал сварливое: – Вы там совсем оборзели?! А ну порасходились, не то… – Данте отвлёкся, поворачиваясь на звук; должно быть, вид на красновато-чёрную плоскую морду с безгубой пастью открылся самый что ни на есть выгодный, – о господи! Окно захлопнулось. Не позволив брату переключиться на человека, Вергилий воспользовался шансом. Катана, до того то и дело наталкивающаяся на препятствия в виде твёрдых пластин, была развёрнута остриём вперёд, и на сей раз он приложил достаточно сил, чтобы пробить их, вгоняя оружие в чужое солнечное сплетение – ближе к правой стороне груди, чтобы ненароком не задеть сердце. Тела полукровок способны на многое, но у всякого создания есть слабые места. У демонов то ядро, у них – сердца; тоже своего рода ядра. Наставник доступно в своё время донёс – бой даже с самым сильным противником можно завершить одним ударом. Допустит же тот такой исход – вопрос другой. А ещё триггер Данте не сформировался до конца. Чернота стекала с крыльев вязкими каплями, пластины на груди и брюхе то покрывались плотной шершавой чешуёй, то становились гладкими, как обсидиан. Не менялись только венчающие крупную голову изогнутые рога. Ужасающая картина. И по-своему завораживающая. Превращение наверняка отняло у него много энергии, по несложным расчётам, он должен был потерять сознание с минуты на минуту. Вопреки теориям, Данте отрубаться не спешил – он с любопытством посмотрел на торчащую в груди катану, затем уставился на брата. Казалось, зубастая пасть разошлась в плотоядной ухмылке, когда он двинулся навстречу, всё сильнее нанизывая себя на оружие. Вергилий попытался вырвать катану, но широкая лапа до хруста стиснула запястье, не дав отстраниться. Приходилось двигаться вместе с демоном. В какой-то момент идти стало некуда. За спиной была стена, впереди – преступно, опасно близко, – возвышался смертоносный зверь. Жар и сила били из него неудержимым потоком, и Вергилий, завороженный, даже никуда не дёрнулся, когда тот наклонился, принюхиваясь. Челюсти разомкнулись; длинный шершавый язык мазнул по щеке, опустившись к подбородку и уязвимой шее, где пульс отстукивал безумный ритм. Казалось, демон упивался каждой секундой собственной власти. От тебя пахнет ужасом. Они вцепились друг в друга одновременно. Вергилий чувствовал, как легко демон рвёт одежду и тело, совсем не оставаясь в долгу – собственные когти с лёгкостью выцарапали светящийся жаждой убийства глаз. Данте взревел скорее разгневанно, чем от боли, ненадолго ослабляя хватку. Получилось влить в его тело немного прохлады, как в прошлую ночь, только того же воздействия это не произвело. Столкновение длилось недолго – потом созданные для убийства лапы стиснули его, пробуя раздавить, как соломенную куклу. Пришлось вогнать в братово брюхо ещё несколько спектральных клинков, но тот полностью проигнорировал боль, прижимая к себе в подобие яростных объятий. Вергилий ни с того ни с сего вернул ухмылку, растягивая разбитые губы широко и зло, с непонятным даже себе вызовом. Демон выпустил почти незаметных носовых отверстий струйки пара. Его крылья пришли в движение, раскрываясь во весь размах. В воздух поднялись облака пыли. Почва ушла из-под ног так быстро, что Вергилий не успел ничего понять. Задевая стены домов, они стремительно поднимались в воздух. Почему-то казалось, что полётам потребуется учиться – так же, как и многому другому, – но Данте был неловок лишь поначалу. Он быстро лёг на крыло, ещё быстрее набрал скорость и, кажется, прекрасно понимал, чего добивается, спускаясь слишком низко к крышам, делая так, чтобы нет-нет да ударить старшего побольнее. Черепица, кирпич, бетон, стекло – столкновения со всем этим были жёсткими, но Вергилий намертво вцепился в бронированное тело, зная, что не имеет права отпустить. Призывные клинки прицельно били по сухожилиям, однако попасть по всем слабым местам одновременно оказалось труднее, будучи в столь неудобном положении – регенерация брата спасала. А вскоре пришлось отложить попытки – они взлетели ещё выше, а уверенности в том, что падение с такой высоты пройдёт бесследно, не было. Изначально студёный воздух начинал обжигать холодом. Его порывы грубо хлестали лицо, глаза против воли слезились; разбросанные снизу дома превратились в мозаичную россыпь, а навстречу, краснея от исчезающего под водой солнца, тянулось море. Плохо, очень плохо. Хуже быть не может. Оказывается, может – в этом Вергилий убедился, когда уже над водами братов триггер начал подозрительно мерцать. – Опустись ниже! – в ушах свистело так, что собственный голос слышался с трудом. – Снижайся, ты, чёртов идиот! Вернуться к берегу они не успеют – может, хотя бы падение удастся смягчить. Снизились, впрочем, ненамного. Вергилий стиснул челюсти до скрипа, цепляясь за Данте изо всех сил. Одной рукой всё же схватил за торчащую из чужой груди катану, не рискнув дернуть на себя. Ощущение твёрдых пластин и чешуи вдруг исчезло – пальцы сжали одежду. Триггер с брата тоже сошёл со вспышкой, разве что, не настолько яркой. Вергилий зажмурился больше инстинктивно, чувствуя, как полёт перетекает в свободное падение. Дух перехватило – возможно, именно из-за этого ощущения, а может, из-за вскоре последовавшего за ним удара и окутавшей с ног до голову ледяной воды. Боль отозвалась в глубине костей – не закричать получилось чудом. Холодно. Больно. Что делать? Намокшая одежда тянула ко дну, воздуха не хватало, и грудную клетку уже передавливал подкравшаяся паника. Чудом не потеряв сознание вслед за братом, он понятия не имел, в какую сторону кидаться. А где, кстати, брат? Не почувствовав близости, Вергилий распахнул глаза, и вовремя – знакомый силуэт медленно уходил на глубину. Волосы вокруг своего-чужого лица выглядели как ореол из чистого света, и всё, что старший сделал – яростно поплыл следом, пытаясь хотя бы за штанину схватить. В итоге схватил за рукоять Ямато, впервые обрадовавшись, что она не выходит из тела, как нож из масла, подтянул к себе и, перехватив за пос, поплыл, подгребая одной рукой. Одежда мешала, сковывая движения, но Вергилий грёб, страстно жажды совершить хоть ещё один глоток воздуха. Данте тоже не помогал – покоясь в его руках бессознательным грузом, только тянул на дно. Зимняя одежда и торчащая из его груди катана вынырнуть не помогали. Чувствуя, как горят от недостатка воздуха лёгкие, Вергилий вытянул руку, отдавая мысленную команду, и Ямато вспыхнула, исчезнув, чтобы заискриться уже в его ладони. Регенерация Данте должна справиться с оставшейся раной – об ином исходе даже как-то не подумалось. А вот оружие пришлось не без чувства вины отпустить на дно. Её получится призвать обратно, в отличие от горе-родственничка. Когда задерживать дыхание стало совсем невыносимо, воды наконец расступились. Вергилий вынырнул, громогласно выдохнув, а затем точно так же вдохнув. Он не понимал, в какой стороне берег. Он ничего не понимал, даже того, как сумел всплыть. Горло распирало от кашля. Отплёвываясь и ошалело моргая, Вергилий держал на себе брата – найдя глазами линию побережья, яростно начал к нему грести, благодаря высшие силы за то, что море последнюю неделю не бушевало, а выносливости в полудемоническом теле хватало на такие экстремальные приключения. На гальку он рухнул, чувствуя, как колотится буквально каждая мышца. В голове до сих пор звенело, соль щипала в заживающих ранах. Его колотило. Измученно перевернувшись на спину, он инстинктивно нашёл Данте – тот бессознательно валялся рядом, сброшенный с братовой спины. Повинуясь тревожному предчувствию, Вергилий подполз поближе. Внутри стало ещё холоднее, чем снаружи, когда он понял – Данте не дышал. Демон не может умереть, наглотавшись воды, – мысль об этом казалась настолько идиотской, что Вергилий коротко, истерично хмыкнул, – не может же? Или дело в ране? Так она ведь несерьёзная! Не зная, что и думать, он разодрал лёгкую куртку, которую брат носил “чтоб не свариться”, отдав более тёплую другому воспитаннику приюта, а вслед за ней – рубашку. Под ней серебрилась тяжёлая оправа амулета, а ниже, где пронзала Ямато, остался рубец. Регенерация работала, но дыхания всё не было, и Вергилий с трудом сглотнул отвратительный комок нарастающей паники. Не усугубляй. Сделай всё, что можешь. Лишь сильно позже он понял, что мысль прозвучала у него в голове голосом Модеуса. Реанимация утонувших требовала знаний и умений, однако всё, что у него было – это несколько сцен из фильмов, которых им удалось мельком посмотреть во временно принявших их домах. Вергилий понимал, насколько сомнительный это источник информации, только выбирать не приходилось. Что там делали актёры? Массаж сердца – нужно нащупать верное место на груди, – и искусственное дыхание. Ну, вперёд. Рот у Данте ледяной. Весь переполняющий его жар ушёл то ли захваченный морскими водами, то ли затухший из-за истощения, вызванного бесконтрольным триггером. Зажмурившись, Вергилий прижался к его губам собственными, выталкивая из себя воздух. Отстранился, отчего-то всё так же не открывая глаз, энергично надавил на грудь раз-другой-третий, а после снова склонился, снова соединил их губы, намеренно опустошая разум, чтобы не было ни единой мысли, чтобы осталось только яростное и требовательное – Дыши. Данте очнулся шумно, с бурлением в горле. Его глаза распахнулись и, прежде чем отпрянуть, Вергилий увидел в них отражение собственного перекошенного лица. Брат извергал из себя воду, надрывно кашляя, пока он стоял рядом, упираясь коленями в гальку. В голове по-прежнему царила пустота, граничащая с оцепенением. Да, всё хорошо. Нечто настолько несерьёзное никогда бы не убило сына Спарды. Окончательно очухавшись, Данте потрясённо уставился на брата. Вергилий смотрел на него несколько вдохов, а потом отвернулся и встал. – Закончил бушевать? – Я… – он чувствовал, как Данте буквально ощупывает его глазами, по кусочку собирая в памяти картину произошедшего. – Прости… я не смог… – Удержать контроль, – отмахнулся Вергилий, испытывая едва ли не физическое отторжение от чужих оправданий. – Неважно это. Сейчас демона точно сдерживаешь? – Вроде того. – Вроде? – с раздражением переспросил он, мысленно нащупывая очертания Ямато. Та становилась всё более реальной – пока, воплощённая, не оказалась в руках, – Ну тебя, Данте. Именно поэтому он говорил ему отсидеться где потише, но что там, разве стали к нему прислушиваться? И всё же, по-настоящему, долго злиться не хватало запала. Место злобы медленно занимало другое чувство – кислое и въедливое, так похожее на досаду, преследующую его каждый раз, когда доходило до триггера. Наверное, с ним что-то не так, хоть это именно ему первым удалось ощутить нечеловеческую свою часть. Так в чём же дело, что он должен сделать, чтобы… – Учишься на мне целоваться, да? Вергилий споткнулся на половине мысли и больше не сумел её продолжить. Просто покосился на брата, пока сердце отчего-то забилось где-то в горле. – Что? – Просто искусственное дыхание не совсем так делается, – невинно пожал голыми плечами Данте. – А ещё это уже второй раз, когда ты весь такой... Чувствуя, как начинает бесконтрольно щипать внутреннюю сторону щёк, Вергилий решил, что раз уж у брата есть энергия на болтовню о всяких глупостях, то и праведный гнев он выдержит. Видимо, выражение его лица было настолько убийственным, что Данте округлил глаза и подскочил, прикрываясь руками, будто это спасло бы от карающих замахов Ямато. Потом вовсе отскочил на несколько шагов, затем ещё на парочку, после чего наконец бросился наутёк, как один из им же избитых парней. – Я пошутил! Это шутка! Верг! – Иди сюда, посмеёмся вместе! Зря ему казалось, что запала злиться не было – требовался лишь правильный розжиг. И уж из-за этого бегать по каменистому пляжу в мокрой одежде и с пылающими щеками было точно не глупо. Возвращались в окрестности приюта – впервые, – с помощью катаны. Вергилий, право, не желал привлекать внимания демонов, но уже давно отгорел закат и, должно быть, ужин; ещё они с братом выглядели как выползшие из канализации крысы, до нужного места идти пришлось бы через полгорода, и одежда, в придачу, была изорвана и пропитана кровью. У Данте, впрочем, верхняя половина вещей вовсе отсутствовала. Пришлось одолжить ему собственную сырую куртку. Он чётко представил, куда нужно переместиться – самые надёжные порталы получались, когда точно знал место назначения, – и расчертил воздух мерцающими линиями. Приунывше замолкнувший Данте попытался пару раз с ним заговорить. Вергилий не стал слушать.

***

– Я звонила, должно быть, раз пять. Говорили, вы не можете подойти. – Наказанным не положены телефонные разговоры. – Да уж… слышала, от занятий вас тоже отстранили. Вергилий дёрнул уголком губ – это была часть игры, в которую приходилось играть, живя среди обычных людей. Раздражало, на самом деле, хоть они и отделались малой кровью. В последнее время он всё чаще раздумывал об очередном “переезде” – да и Данте предлагал перебраться в Капулетт-сити и попробовать жить как наёмники. Идея казалась сомнительной – Вергилий не представлял себя выполняющим мелочные поручения каких-то глупых людей, – однако вполне себе реальной. Ещё была гильдия охотников на демонов, и она привлекала бы гораздо сильнее, если б не раннее знакомство с некоторыми её членами. – Твой брат в порядке? – Он не очень хорошо себя чувствует. – Вот как. Они были наказаны уже неделю, всё это время находясь под домашним арестом. Последний пришёлся на руку – за это время триггер Данте несколько раз норовил выйти из-под контроля. Вергилий почти постоянно находился рядом, пресекая худшее. В тот злополучный вечер до приюта братья добрались спокойно, даже успев на вечерний обход. На следующий день разразился скандал – Данте хорошенько намял тем парням бока, один из них всё же попал в больницу; поднялся вопрос об исключении, но в итоге обошлись наказанием, которое Вергилий с близнецом своим разделил. Его это даже устраивало. На третий день одна из воспитательниц позвала его к телефону – и вот он оказался на приютском дворе, у самой ограды. По другую сторону стояла Мэри, замотавшаяся в шарф до самого носа. – Зачем пришла? – Ну… – девушка замялась, – я извиниться хотела. Понимаю, почему твой брат сделал то, что сделал. Я просто… просто испугалась. – Вот и извинишься перед ним – когда ему разрешат выходить из комнаты, разумеется. Я-то тут причём. – Он останавливал эрикиных прихвостней, а ты останавливал его, – возразила Мэри, взявшись за один из металлических прутьев, – я поздно поняла, что второе не менее опасно, чем первое. Вергилий немного удивился – девчонка была на редкость проницательна для своих... четырнадцати? тринадцати? – но в итоге лишь скептически покачал головой. – Раз ты понимаешь опасность, почему никому до сих пор не сказала, что над тобой издеваются? – впрочем, Вергилий сразу же сделал безразличный вид. Проблемы глупых девчонок не волновали его. Просто он не понимал, зачем не давать отпор, когда можно дать. – Потому что не так уж долго это и длится. Я могу потерпеть, а на следующий год переведусь куда-нибудь, – девчонка развела руками, – да и не хочется, чтобы мама ненароком узнала об этой фигне. Ей нельзя волноваться. – Есть проблемы, с которыми нужно справляться самостоятельно, да? – она кивнула, усмехнувшись. – А что отец? По её лицу пробежала тень. Почти незаметная, но Вергилий успел всё подметить. – А отец, собственно, и сказал, что с чем-то мне остаётся справляться в одиночку… хотя, вот, в итоге без помощи не обошлось. Мне повезло, ура. – Радостной не выглядишь, – нет, она казалась какой-то задумчивой. – Я рада. Просто подумала о том, что далеко не всем так везёт – не всем спасение буквально на голову сваливается. – Просто научись причинять боль, – пожал плечами Вергилий, и Мэри хохотнула. – Нет уж! Это ж как я должна измениться, чтоб начать этим заниматься по доброй воле, – она вдруг просунула руку сквозь прутья. Девичьи пальцы обхватили его собственные, Вергилий слабо вздрогнул. Там, где она касалась, кожу приятно пощипывало. – Мне кажется, в какой-то другой жизни мы могли бы стать друзьями. Но здесь и сейчас я просто рада, что вы с братом оказались в этом городе. Может, жить в нём теперь станет немного веселее.