Удерживая огонь

– Ешь, ешь досыта. Чёрные перья под пальцами сродни бархату, в их глубине бьющаяся и пульсирующая жизнь. Приоткрыв клюв, ворона смотрела на неё с немым, но от этого ничуть не менее явным вопросом. Женщина зачерпнула пригоршню пшена, и птица, ни секунды не сомневаясь, принялась клевать. Ешь, ешь больше, ибо ты должна набираться сил, чтобы наблюдать. Ведь в город пришли чужаки – особенные чужаки, она поняла это, как только увидела в первый раз. Но допустить, чтобы они заметили её, нельзя. Так что вороньи глаза станут её глазами, следящими, узнающими больше. Ведь пользу можно извлечь из кого угодно, даже если он ничего из себя не представляет. Ей об этом известно как никому другому. Птица прикончила пшено, пронзительно каркнула. Тогда хозяйка подкинула пернатую вверх, вслушиваясь в шелест крыльев. Она будет смотреть внимательно, и ничто от неё не скроется.

***

Одноколёсная тачка, придерживаемая натруженными руками фермера, никак не приковывала бы к себе взгляда, если бы не её содержимое. Тыквы. Здоровенные, насыщенно-оранжевые тыквы, сложенные каким-то чудом сохраняющей устойчивость горкой. Попади под колесо более или менее крупный камень, споткнись везущий всё человек, и улицу накрыла бы маленькая овощная лавина. Катастрофы, тем не менее, не случилось. Тачка проехала мимо, а Вергилий не оглянулся, чтобы посмотреть, успешно ли продолжается её путь. Осень давно вступила в свои права, и в маленьких городках, вроде этого, сопутствующий смене сезона сбор урожая обладал особым духом, который невозможно было уловить среди стальных громадин высоток. Чего там ещё не было, так это таких уличных распродаж: местные собирались в центре города и торговали всем, что успели вырастить – за непродолжительное время, покуда он вместе с братом и Модеусом осматривались на местности, им уже раз десять пытались хоть что-то да продать. В итоге, пришлось убрать себя от оживлённой торговой точки подальше. Необычным был этот город над безымянной речушкой. Необычным и дышащим. Здесь всё непредсказуемо сочеталось: оживление, так похожее на то, что царило в Капулетт-сити, и оторванность от большой цивилизации. Люди, суетливые и одновременно спокойные, находящиеся на одной волне с маленьким поселением на несколько сотен жителей. Вергилий видел несколько возвышавшихся над крышами церковных шпилей, увенчанных крестами, и вместе с этим наткнулся на крошечный алтарь в прилегающем к окраине прилеске. Несколько камней, небольших, но слишком тяжёлых, чтобы сдвинуть с места, сложенные в маленькое кольцо. Внутри – высеченный из дерева божок, доходящий ему до пояса. Они с Данте тогда поспорили, действительно ли возносили здесь молебны местные или кто-то просто развлекался. Остались бы проследить на ночь, да намерение пресеклось занявшим их тренировками наставником. “Добро пожаловать в Литл-Рок!” – дружелюбно гласила надпись на рекламном щите. Один такой можно было увидеть на самом въезде в город, другой же находился здесь, ближе к центру. Вокруг кипела жизнь – мужчина в широкополой соломенной шляпе красил опору щита белой краской. Через приставленную к ней стремянку – всё-таки подниматься нужно было и выше, а летать никто из местных, очевидно, не умел, – почему-то висела стилизованная под всё те же тыквочки гирлянда. С приближением Хэллоуина количество подобной атрибутики неизменно увеличилось бы. Ну а пока, украшения появлялись робко и точечно – то там, то здесь, не привлекая внимания. Что не мешало Вергилию в глубине души с нетерпением ждать поры, когда на улицу выплеснется толпа разодетых детей и взрослых. Пускай во всех этих карнавалах и праздниках ему участвовать не доводилось, присутствующая в них магия захватывала воображение. Очень хотелось посмотреть хотя бы со стороны. Данте, поправляющий перекинутую через плечо тряпичную сумку, вертел головой не хуже периодически садящегося на повозки, прилавки, открытые кузовы набитых овощами машин воронья. И, примерно как и птицы, уже прикидывал, сможет ли что-то себе урвать. Вергилий не мог его в этом укорить, сам ловил себя на таких мыслях. То была привычка не знающих спокойной жизни детей, а привычка – одна из самых упрямых спутниц любого мыслящего существа. Тем более, внимания они к себе сейчас привлекали даже меньше покушающихся на урожаи крылатых, хоть и представляли из себя куда более занимательное зрелище. В таких городках, насколько Вергилий знал, все так или иначе приходились друг другу знакомыми, так что появление чужаков не оставалось незамеченным. Однако, сейчас занятым своими делами горожанам не было до них никакого дела. Взгляд мальчика, оторвавшись от разглядывания окружения, уткнулся между затянутых в пальто лопаток. Модеус шёл впереди, точно знающий маршрут. Чужой взгляд он то ли почувствовал, то ли просто вовремя обернулся, но установившийся между ними зрительный контакт не остался безмолвным. – Так куда мы идём? – Скоро увидишь. Но место особое, подходящее, – сделанный акцент сразу заставил насторожиться. Когда демон говорил так в последний раз, они с Данте обнаружили крошечную лазейку на другую сторону на одном из старых кладбищ, и в итоге два дня мучились от головной боли-отголоска соприкосновения с Адом. Потому что ушли из места, но место со всей соответствующей энергетикой и иными сюрпризами, так просто отпускать своих гостей не захотело. Что ж, это были неизбежные последствия любого обучения. Ничего не поделаешь. Общее оживление постепенно оставалось позади. Данте, какое-то время идущий рядом, развернулся, шагая задом-наперёд. Очевидно, его любопытство до сих пор осталось там, на людной площади. – Что тебя волнует? – неудивительно, что от внимания Модеуса это тоже не укрылось. Тот продолжал следить за ними, посматривая через плечо, и в светло-карих, близко к янтарному, глазах, чудилось любопытство. – Да в общем-то ничего, если говорить про волнения в плохом смысле, – пожал плечами брат. – Тогда, полагаю, причина в происходящем в городе. – Ну… в общем-то да. – Не скажу, что это приблизило меня к пониманию твоего поведения. – Данте интересно, задержимся ли мы до праздника. До карнавала или того, что местные здесь устроят, – за пояснениями Вергилия последовал благодарный вздох младшего. Хорошо и удобно понимать ход мыслей друг друга. – Нам бы хотелось… – …на этом чём бы то ни было побывать. – Тем более, мы ни разу в таком не участвовали! Удовольствие Данте эхом откликнулось и в Вергилии. Причём, это наверняка касалось не только абсолютного понимания, но и того, что побывать здесь интересно было “нам”, а не кому-то одному. – До Самайна осталось не так много времени, – задумчиво отозвался демон, а братья переглянулись; название было им незнакомо, но говорили они явно об одном и том же, – вполне может оказаться, что мы действительно задержимся, но я не даю гарантий. Их не может быть, когда по следу идёт свора гончих. С момента появления в доме Одноглазого Эда, демоны приходили дважды. Без предупреждений о визите вежливости и деликатного постукивания в дверь. В первый раз – когда они ехали в автобусе, перебираясь из одного поселения в другое. За летающими, поразительно расторопными фигурами они вместе с небольшой группкой пассажиров наблюдали из салона, почти прилипнув к окну. Тогда с помехой разобрался Модеус, который жил среди людей, но человеческий транспорт не переносил на дух – он пикировал на неприятелей чудовищным чёрным хищником, не позволив никому стать причиной дорожной аварии. Потом в местной газете напечатали целую статью с презабавнейшими теориями о произошедшем, одной из которых всерьёз считалась групповая галлюцинация, а другой – разделение территории какими-то дикими птицами. Вергилий мог этому только поражаться, но людям, похоже, нравилось обманывать себя и искать всему самое рациональное объяснение. Во второй раз они с Данте справлялись самостоятельно. Демоны явились во тьме, пробравшись в ставший для них временным прибежищем подвал. Если бы кто-то из них не дежурил каждую ночь, всё могло бы закончиться прямо тогда, но бдящий Вергилий среагировал вовремя и они сумели отбиться. Сыграло свою роль сравнительно небольшое число незваных гостей и какое-никакое умение брата пользоваться своим пистолетом. Правда, потом пришлось поспешно покидать укрытие из-за услышавших стрельбу жильцов. Даже при огромном желании действительно осесть на одном месте им бы просто не позволили. – И я бы не советовал относиться к нему слишком легкомысленно. – Модеус, тем временем, продолжал. – Утверждая, что в эту ночь чуть приоткрывается завеса между мирами люди не так уж и неправы. Другое дело, что они давно уже низвели всё, что нёс за собой Самайн, до показушничества – поразительно, что род людской до сих пор не вымер, обладая такими-то качествами. Переключить разговор с ворчания в другое русло можно было спросив у демона что-то интересное, и в этом Данте перетянул одеяло на себя, ускорив шаг и став первым в их маленькой процессии. – Завеса? То есть, демоны спокойно сюда могут прорваться? Но тогда почему они до сих пор не уничтожили мир? Модеус усмехнулся. – Задаёшь правильные вопросы. Я скоро тебе расскажу.

***

Церкви в городе было две. Наиболее популярная – недавно построенная, просторная, из парадно-белой кирпичной кладки. Прихожан в ней собиралось достаточно, чтобы отбить всякое желание туда приближаться. Впрочем, у Вергилия его изначально не было – особой любовью к домам божьим он не отличался. Им нужна была вторая, деревянные стены которой высились на живописном, но заросшем холме на юго-западе города. Не стриженные кусты раздались по сторонам буйной порослью, трава пробивалась сквозь плитки ведущей ко входу узкой дорожки. За зданием перешёптывались тревожимые потоками воздуха деревья. Снаружи удалось рассмотреть лишь то, что ни единого целого окна в церкви не осталось, а что-то ещё сказать оказалось трудно. Заброшек по стране было видимо-невидимо, и Вергилий повидал достаточно, чтобы прекратить чему-либо удивляться или приписывать очередному забытому обществом строению особый, мистический флёр. И всё же, он подумал: для полноты картины не хватает только старинного кладбища на заднем дворе. Такого же, как эта церковь. То вырывающийся вперёд, то пристраивающийся к брату Данте окончательно определился с ролью первопроходца. Даже пробежался вперёд, перескакивая с плитки на плитку. Прыжок, ещё прыжок, остановка и широко разведённые по сторонам руки, как при попытке удержать равновесие. Потом – на одной ноге наверх, почти к самым дверям. Там он оглянулся, широко улыбаясь, но улыбка сошла на нет при виде непроницаемого демонического лица. – Наигрался? – Да. Извини. Чтобы открыть дверь, брат вцепился обеими ладонями в ручку и потянул. Хотел успеть до того, как остальные тоже окажутся на пороге. Дверь, правда, поддавалась неохотно, так что он напрягся, потянув снова – и со страдальческим скрипом проржавевших петель вход прибавил в ширине. Когда входили внутрь, Вергилий привычно ухватил младшего за рукав, увлекая следом. – Эй, я ведь никуда не собираюсь убегать. – Это пока что. Кто знает, куда тебя понесёт через минуту. Волновался он не то чтобы зря. Впрочем, внимание Данте уже переключилось на разглядывание внутренностей заброшенной церквушки. Длинные скамьи – некоторые переломанные, некоторые вполне цельные, – были сброшены в груды. Некогда насыщенно-коричневая древесина, покрытая лаком, проигнорировала все защитные свойства и почернела от влаги. Под ногами захрустело разбитое в крошку стекло. Передвигаться бесшумно здесь они не могли при всём желании. Модеус считал это место подходящим. Вергилий считал, что подходит оно только для того, чтобы пугать детей помладше и повпечатлительней. У него самого мурашки тут точно не бежали по коже, вообще нет. – Ничего себе, – повернувшись на братов голос, он увидел Данте, руку которого пришлось отпустить всего на мгновение, стоящим у дальней стены. Покрывающая поверхность краска облупилась и потрескалась, в большинстве своём осыпавшись на пол. Впрочем, её место заняло большое разноцветное граффити, под которым красовалось несколько нецензурных надписей. Вергилий ни капли не впечатлился. Не сосчитать, сколько подобных художеств попадалось на глаза в зданиях разной степени покинутости. Двинулся вглубь церкви. Где раньше стоял алтарь, валялось несколько свечных огарков. Легко было представить его и залитым светом электрических ламп, однако отныне свет на него опускался исключительно природный. Часть крыши обвалилась, дыра наверху зияла серостью облачного неба, на земле лежали переломанные стропила – Вергилий задрал голову, всматриваясь в ещё держащуюся половину потолка. Хвала великой преисподней (не хвала – привычке подхватывать за опекуном-наставником всякие выражения), падать прямо сейчас та не планировала. На одной из балок неподвижно восседала огромных размеров ворона. Можно было лишь представлять, как она питалась, чтобы так вымахать, и в этом ей оставалось позавидовать. Несколько мгновений Вергилий смотрел на птицу, а птица смотрела на него маленькими блестящими глазками. Ощущение, что она делает это специально, возникло из воздуха и свалилось на голову не хуже снега посреди лета. Присутствие вставшего позади Модеуса он почувствовал кожей. – Пошла прочь. Ворона склонила голову набок – очень, слишком внимательно, и объяснить это не вышло никак, – пронзительно каркнула и, распушив перья, улетела. От этого стало необъяснимо спокойнее. – Она намеренно пялилась, – оказалось, Данте тоже успел заприметить птицу. – Мне не могло показаться. – Сначала мы сделаем то, ради чего пришли сюда, а потом сколько угодно можете делиться впечатлениями, – мужчина отмахнулся и без напряжения поставил ближайшую массивную скамью на ножки. Очередной урок начался.

***

Говоря, что собирается сделать их сильнее, Модеус не приукрашивал, чем ещё сильнее обрадовав Вергилия. И речь шла не об одном лишь владении клинком. Существовала теория, которой демон благополучно их потчевал, зная, что никуда юным воспитанникам от этого не деться. Она касалась всё тех же печатей и сигилей, где каждый символ что-то да обозначал. – Даже самая бессмысленная завитушка имеет значение – недопустимо что-либо перепутать или банально быть небрежным, если не желаешь расхлёбывать последствия, – говорил Модеус незадолго до того, как они впервые попытались создать печати самостоятельно, – к примеру, не сработавшей в критический моменты защиты. Или – если дело касается магических призывных кругов, – столкновения с сущностью, видеть которую хочется в последнюю очередь. – Получается, можно призвать и тебя? Ты ведь демон, – спросил тогда Данте, и Вергилий помнил костром разгоревшееся внутри любопытство; в конце концов, когда дело касалось призыва, вся эта наука становилась куда более увлекательной. Но если брат интересовался из любопытства, сам он успел понять, что призыв – это возможность взять демона под свой контроль, узнать желаемое, показать, кто сильнее. Нужно было научиться этому как можно быстрее. – И меня можно, – уголки губ Модеуса приподнялись в снисходительной полуулыбке, – если призывающий будет достаточно силён. Человеку без малейшей склонности к восприятию другого мира об этом не стоит и мечтать. Поэтому демонов обычно и призывают, собираясь в культы и секты – так шансы на успех банально выше. – Но мы ведь не просто люди, – заметил Вергилий, и с этим мужчина тоже согласился. – Разумеется, но ваш потенциал только начинает раскрываться. Пока вы лишь не оперившиеся птенцы, но как дотянетесь до глубин оставленного вам Спардой наследия – сумеете взлететь. Вергилию не терпелось подняться в воздух.

***

– Сегодня я обучу вас азам призыва. Одной фразы оказалось достаточно, чтобы Вергилий превратился в комок концентрированного внимания и сосредоточенности. Вот она, возможность наконец испытать порог своих сил. Это не защитные печати, в последнее время получающиеся у них обоих вполне неплохо, а кое-что более серьёзное. Чем скорее он это освоит, тем лучше – тогда посланники того адского лорда, Мундуса, о старых счётах коего с отцом не так давно рассказал наставник, наконец поймут, что не на того напали. Начнут бояться. Да, это было бы неплохо, мальчику очень хотелось, чтобы монстры поняли, каково это – испытывать ужас, даже несмотря на неспособность ощущать эмоции так же, как мог он сам. – Поэтому мы пришли сюда? – Это место особенное, да? Удовлетворённый кивок стал вознаграждением их сообразительности. Модеус кивнул Данте на сумку, и тот достал из её нутра продолговатый кусок мела, передавая в чужие руки. – Мы говорили ранее про завесу между мирами. Вообразите её, скажем, куском ткани, вроде той, из которой сделана сумка. Ткань не абсолютно цельная – есть крошечные прорывы и "тонкие" места, где она истирается, образуя лазейки. Как правило, они достаточно нестабильны и не способны пропустить через себя кого-то могущественнее обыкновенных низших. – Так значит, поэтому Мундус не может просто прорваться наружу? – уточнил Вергилий. Глаза почему-то возвращались то к сумке, то к вытянутому прямоугольнику мела. Модеус кивнул. – Грубо говоря, он слишком огромен для столь маленького отверстия. Для того, чтобы снизойти в мир смертных, ему понадобятся широко распахнутые двери и ковровая дорожка. С глухим щелчком мел разломился надвое. Сравнение возможно было счесть забавным, но никто из находящейся здесь троицы не позволил себе даже крошечной усмешки. Конфликт Мундуса со Спардой, бунт последнего, восстание и цена, которую пришлось заплатить за запечатывание огромных врат в преисподнюю – всё это так сильно напоминало одну из легенд успевшего потрепаться сборника мифов. Конечно, отца получилось понять получше, но ничто не могло изменить одного серьёзного, переломного момента: в тот день его не было рядом с ними и матерью. Это имело значение, и это Вергилий всегда носил в памяти. Модеус, тем временем, продолжил, а Данте достал из сумки ещё одну важную вещь: толстую тетрадь, в которую записывалось то, чему их обучали. Изначально таковых было две – по штуке на каждого, но буквально пару ночей назад “конспект” младшего сгинул в неизвестном направлении. Серьёзной потерей это не стало, ведь записи Вергилия было легче как прочесть, так и понять – структурировать информацию у него получалось инстинктивно. Призываемый демон – один из низших, – имел непроизносимое и труднозапоминаемое имя, которое, благо, не требовалось говорить слух, иначе мальчик бы начал всерьёз опасаться, что запнётся на моменте произнесения. Модеуса здесь следовало поблагодарить дважды: за то, что рассказал об отсутствии надобности это озвучивать, и за то, что он самолично, как выяснилось, низшему такое имя дал. – Какими бы вы талантами не обладали, есть одно условие, без выполнения которого призыва не состоится, – наставник, внимательно следящий за тем, как Данте дорисовывает магический круг – большую пятиконечную звезду, заключённую в кольцо и с символами в конце каждого луча, нанесённые уже Вергилием (самый важный – демоническое имя, – находилось посередине), – наказал младшему исправить один из сигилей. – Условие – кровь. Отдавая её, вы приносите демону подношение и на какое-то время привязываете к себе. Дело оставалось только за приношением. И, вообще-то, сделать это, нанеся таким образом последний штрих, хотел Вергилий, но Данте вдруг оказался проворнее, вспоров себе руку одним из удобно призванных Модеусом клинков. – Это должен был сделать я, – возмущение не произвело на него сильного впечатления. – Но успел-то я. Кто быстрее, того и награда, Верг. – Не отвлекайтесь, – одёрнул наставник, и дурацкий зарождающийся спор пришлось отложить. Сложно сказать, чего он тогда ожидал. Может, возникшего из ниоткуда портала или могильного холода, предшествующего любому появлению демонов. Морозец, впрочем, и впрямь по коже пошёл. Язычки пламени мерно танцевали на незаметно зажжённых наставником огарках, населяя церковь оживающими с приближением сумерек тенями. Вергилий смотрел в центр долго, правда долго, пытаясь уловить момент, когда произойдёт хоть что-то, однако круг пустовал. Тогда он вопросительно взглянул на тихо наблюдающего Модеуса, но стоило Данте вскрикнуть – вернее, издать сдавленное восклицание, нечто между “о” и “а”, – тут же уставился в прежнюю точку. Там, где мгновение назад была пустота, сидел… кот. Чертовски странный, размером с небольшую собаку, с огромными чуткими ушами, абсолютно лысый. Единственное, что покрывало его кожу – редкие чешуйки, спускающиеся с бугрящихся мышц вниз по лапам. Миндалевидные глаза кота (демонического кота?) взирали на них безо всякой возможности моргнуть. Веки у существа отсутствовали. Подытоживал всё это длинный раздвоенный хвост, завершающийся похожим на скорпионье жалом на каждом из концов. Подсознательно готовый к появлению страшной фигуры в балахоне Вергилий глуповато хлопнул глазами. – Что это такое? – Богл. – Модеус звучал будто где-то на периферии. – Довольно безобиден, если сравнивать с другими низшими, может служить фамильяром. Но я бы не советовал расслабляться. Он способен ужалить, и если сделает это, то как можно больнее. – Не знал, что в Аду есть такие существа… – опустившись на корточки, Данте подался вперёд и чуть не плюхнулся на колени. Нужно ли было лезть к нему в голову, если даже невооружённым взглядом заметно, насколько хотелось ему разглядеть существо поближе. Возможно, даже потрогать. – Ад – это целый мир, сын Спарды. Да, он жесток, но его заселяют разные существа. Может, какие-то из них не покажутся тебе настолько ужасающими. Нечто ужасающее присутствовало во всём, что так или иначе касалось обители демонов – в низших-гончих, в самом Модеусе, который не был им врагом, да даже присутствовало нечто такое в отце, просто тогда слишком юный Вергилий ещё не умел оформлять ощущения в слова. Конечно, это было и в богле, похожем, пусть и далеко не во всём, на земного кота. Но так или иначе, его крошечная жажда кому-либо из присутствующих навредить, сыграла на контрасте даже с обыкновенными кошками, повально шипящими и боящимися. Богл чуть склонил вытянутую морду, принюхался и подошёл ближе к границе круга, который не мог покинуть. Миндалевидные глаза сверкали, и мальчик преисполнился уверенностью, что на их дне заметил интерес. А потом богл тихо, но крайне отчётливо и отчасти вопросительно мурлыкнул. Этого оказалось достаточно, чтобы больше ничего вокруг мальчишки не замечали, очарованные почти-не-кровожадным почти-котом. С трудом и далеко не сразу оторвавшись от удивительного создания, Вергилий успел заметить ещё одну странность – Модеус смотрел не на зверя, а на них. Его взгляд оставался нечитаемым, но что-то в выражении лица выдавало глубокую, на грани с отрешённостью, задумчивость. Наставник здесь находился только физически, не мысленно. Вергилию нестерпимо захотелось узнать где же сейчас пребывает этот невозмутимый мужчина. Всего на миг. Демон, однако, собрался с мыслями ровно в тот момент, когда Данте практически наступил на границу круга, нарушая его целостность, и прервал тренировку. Удивительно – ещё даже не успело окончательно стемнеть.

***

Ночью не спалось из-за навязчивого ощущения, что за ними наблюдают, и из-за великого множества идей, к рассвету ставших одной вразумительной мыслью.

***

– Я сам призову богла. – Чего? Данте округлил глаза, уставившись на Вергилия по-убедительному недоверчиво, вот только удивления в нём было не так много, чтобы поверить, будто объявление брата так уж сильно застигло его врасплох. – Я призову богла. Самостоятельно. Только попробуй переспросить снова. Его терпению стоило бы воздвигнуть памятник. Кто ещё будет так сносить кривляния? Это младший ещё не в ударе и, хотелось бы надеяться, в ближайшее время спокойствие останется их спутником. В целом, он мог ни во что не посвящать Данте. Всё, что нужно, находилось у него в тетради и голове, да и сомнения в себе изничтожались на корню. Однако брат говорил: куда ты – туда и я, и для Вергилия это стало синонимом к делать мы тоже всё будем вместе. Другое дело, если он откажется. Тогда действовать самостоятельно можно будет с чистой совестью. И всё же, Вергилию не хотелось, чтобы ему отказывали – да, он точно сделал бы всё сам, однако факт присутствия Данте поблизости казался важным. Отчасти потому, что они братья, отчасти – из-за необъяснимой жажды, чтобы близнец видел и признавал в нём сильнейшего. Разумеется, они всегда могли разрешить этот вопрос с помощью драки, но времена, когда кулаки были самыми убедительными аргументами, остались позади. Они должны уметь больше, стремиться к прежде недостижимым вершинам; уверенность Вергилия в том, что его нужда в этом сильнее, сомнениям не подвергалась. В конце концов, тот, кто обладает достаточной силой и знаниями, может ни о чём не беспокоиться и, что самое главное, способен позаботиться о ком угодно. Для Вергилия заботиться и защищать – долг и обязанность. – Уверен, что это хорошая идея? В прошлый раз мы, – он особенно выделил это слово, – делали это под надзором Модеуса. – А сейчас я собираюсь повторить это своими силами. Разумеется, я уверен, что всё пройдёт нормально. С чего бы должно быть иначе? – С того, что ты собираешься призвать демона. Что-то может пойти не так и вместо кота придёт очередной жаждущий убийств уродец. А Модеус… – Убьём уродца раньше, а Модеус ничего не узнает, – не единожды они избавлялись от тех, кто шёл за ними. Вергилий самолично удерживал поющую в бою Ямато, точно зная, что сумеет сделать это снова, и снова, и снова. – Как-то мне непривычно играть роль твоего гласа разума, – хмыкнул Данте, сомневаясь, – давай наоборот, так будет лучше. – Как по мне, ничего не изменилось. Так ты со мной или нет? Если вдруг тебе не хватает на это смелости, я, так уж и быть, об этом забуду. – Моей храбрости на двоих хватит. Ты меня так на слабо взять пытаешься, что ли? – Тебе раньше даже этого не требовалось, чтобы во что-то ввязаться. Теряешь хватку. – Нарываешься! – Трусишь. Так или иначе, в особое место, где возвышалась заброшенная церковь, пришли вдвоём, и Данте вот уже полчаса следил за тем, как старший брат ползал по земле, отвергая любое предложение помочь. Натолкнувшись на очередной отказ, он забрался на единственную стоящую как надо скамью, и наблюдал. Особого сочувствия от него не исходило. Скорее всего, дело было в недовольстве братовым упрямством, но Вергилий называл эту черту иначе – целеустремлённостью. Жаль, что скорости она ему не добавляла; вдвоём всё рисовать было гораздо быстрее. – Хватит пялиться, – пробормотал он, раздражаясь от дырявящего висок взгляда. – А что ты предлагаешь, если делать нечего? Сам меня позвал, вот и не жалуйся. Сжав кусок мела так, словно это он являлся корнем всех бед, мальчик продолжил. Не раздражаться попусту, не пытаться объяснить, потому что они вероятнее всего лишь активнее сцепятся, просто довести задуманное до конца, а там уже Данте сто раз подумает, прежде чем возмущаться. Наверное. Руку вспоров катаной, Вергилий терпеливо ожидал, когда кривоватый плод его стараний напитается кровью. Вот-вот должно было что-то случиться. Однако мгновение утекало за мгновением, рана на руке старшего кровила уже не так обильно, рана покрывалась корочкой. Ничего не происходило. – Почему оно не работает? Риторический вопрос не нуждался в ответе, но Данте плевать на это хотел с высоты своей скамейки. – Потому что ты что-то перепутал. Если бы здесь был Модеус, он бы сказал, в чём проблема. Но – вау! – он ни о чём не в курсе. – Я повторял всё точь-в-точь. – Или нет. Иначе бы сработало, тем более, мы делали это вдвоём. – Данте обозначил своё отношение к фирменной братовой уверенности красноречивым фырканьем, которого оказалось слишком мало. Задрав нос, он попробовал изобразить голосом столь характерные старшему интонации. У него получилось. Как хорошо быть близнецами! – О, Данте, я великий волшебник, не смотри на меня во время колдунств, я стесняюсь. О, Данте, всё будет под контролем, я ведь такой сильный и храбрый, я с умным видом соединяюсь с небом и землёй. – Замолчи. – О, Данте, посмотри на пустоту в круге, на которую я угробил уйму времени. – В последний раз предупреждаю… – Зато всё сам. Я очень люблю делать вид, что я крутой, но на самом деле я круглый ду-.. Тут-то заслуживающее памятника терпение и лопнуло. Вергилий, с пылающими от обиды и гнева щеками, оставил меч и в один рывок добрался до брата. Все намерения защищать этого идиота потонули в бушующем океане злости – теперь его хотелось проучить. Посредством разбитой губы или сломанного носа, например. Данте не успел никуда деться со скамьи, когда они схватились в драке, только дёрнулся к краю, а там попал в захват. Пока его ненароком не придушили, ударил ногой в бедро; старший зашипел, немного потерял равновесие, и тут-то его стиснули поперёк туловища и повалили на землю. Они покатились рычащим и пинающимся клубком, собирая и так не новой одеждой пыль и нечаянно ранясь о в обилии покрывающие пол осколки. Данте от души получил коленом в живот, застонал, но не остался в долгу, впившись зубами Вергилию в запястье, вырывая из брата возмущённый вскрик. Затрещала чья-то куртка. Драка вышла самозабвенная, да настолько, что мальчики далеко не сразу заметили, что больше здесь не одни. – Смотри! – Данте аж кусаться прекратил, и старший использовал заминку, чтобы засветить ему в челюсть, но ответного удара, несмотря на взрыв ругани, не получил. Богл восседал ровно там, где было написано его непроизносимое имя: воистину огромное кошачье любопытство в сравнительно небольшом безволосом тельце. Получилось. Получилось! – мог бы воскликнуть Вергилий, но тут создание потрясающе быстро встало на все четыре лапы и пересекло границу удерживающего (по идее) круга, большими прыжками устремляясь прямиком к дверям. Прощально вильнула пара хвостов, а братья так и валялись на земле, оторопев от столь простого побега. – Модеус нас убьёт, – синхронно ужаснулись они. Так выглядело фиаско. – Нужно вернуть его, – с преувеличенным спокойствием решил Вергилий, слезая с побледневшего брата. Под гнётом внезапных проблем пыл сражения поугас. К счастью, богл не успел скрыться в высокой траве, но курс взял к городу. А уж там существо, в котором поразительным образом сочетались кот, ящерица и скорпион, точно навело бы шороха. Как скоро о суматохе узнает Модеус, оставалось только догадываться. Захотелось взвыть – ну в чём же он ошибся, что именно пошло не так? Может, это всё из-за отвлекающего его Данте? – и Вергилий пообещал, что подумает об этом попозже. Сейчас есть задачи поважнее. По холму спускались бегом. Хвосты продолжали маячить впереди; иномирное животное хорошо знало о преследователях, бросивших в церкви всё, кроме катаны. Нужно загнать его в тупик или обойти с двух сторон – так шансов больше, как ни гляди. – Разделимся! – ближайшие дома подступали, угрожая стать для богла отличным убежищем; кивнув, Данте взял левее, продираясь через кусты и приминая газон. Избрав другое направление, Вергилий сначала шёл по прямой, очень скоро начав пробираться практически под самыми окнами ближайших домов. Сложнее всего было постоянно удерживать чёртового кота в поле зрения. С каждой минутой погони вероятность того, что они сумеют быстро и успешно его поймать, становилась всё призрачней. Неожиданными помощниками стали разгуливающие по дорожкам голуби. Заприметив птиц, богл насторожился, перешёл на крадущийся шаг, практически прижимаясь животом к земле. Мальчик тоже замедлился и согнул колени, сокращая расстояние – боковым зрением заприметил брата, вынырнувшего между домов с другой стороны. Тому хватило смекалки сразу же застыть, пристально следя за мерно покачивающимися хвостами. Покуда они добирались к цели, богл успешно достиг своей – один из тех самых хвостов как будто стал в пару раз длиннее. Созданию даже не потребовалось прыгать, жало достало ближайшего голубя. В воздух взлетел пух и перепуганные птицы, чей сородич очутился в мощных челюстях. Сейчас! – Вергилий и слова вслух не сказал, как Данте бросился вперёд, оказываясь к боглу лицом. Прижав большие уши к голове, тот собрался бросится вправо, потом влево, но младший успешно зеркалил его движения – зверю такое явно не понравилось, но и сзади на него уже надвигалась угроза в виде второго мальчишки. В зубах сжимая мёртвую птицу, он разбирался, в какую сторону бежать. Если подойти ещё чуточку ближе… Катана, лезвие которой пряталось в ножнах, длиной своей не слишком уступала пока что не отличающемуся выдающимся ростом Вергилию. Помогающая в безвыходных ситуациях, она неожиданно сыграла против своего хозяина, хотя, это сам мальчик слишком низко опустил оружие к земле – её конец глухо стукнулся о бетон. Уши богла стали торчком. Братья набросились на него одновременно, абсолютно упустив то, что хвоста у существа два – и на каждом есть жало. Вспомнили об этом лишь когда обоим досталось. Вытянутую ладонь Вергилия жало продырявило насквозь, Данте же прилетело чуть выше колена. Не дав мальчикам возможности оклематься, богл проскользнул между их ног с прытью, о котором оставалось мечтать. – Да он издевается… – брат согнулся, хватаясь за пострадавшее место. – Чёртовы хвосты! Ну почему он и выглядеть не мог как обычный кот? Да, отсутствие жал сделало бы всё гораздо проще. Вергилий не стал жаловаться, кивнув в сторону беглеца. – Пойдем. Мы теряем время. Увы, момент был упущен. Сколько бы они не оглядывались, богла и след простыл. Всё чаще встречающиеся люди подозрительно косились на запыхавшихся, пораненных мальчишек, но в конечном итоге интереса к себе они вызывали гораздо меньше, чем думали. Кое-что в этом и радовало: не было ни единого признака назревающего переполоха, а значит, никто не заметил большого демонического кота. В том числе и они. Вот это облегчения не приносило. Пройдя ещё несколько огороженных яркими заборами домов и практически распрощавшись с надеждой поймать зверя, Вергилий резко затормозил на повороте, удивлённый и застигнутый врасплох. Кот разгуливал по двору крайнего дома и, в целом, ничего поразительного в этом не было – если б на крыльце не сидел ребёнок. Мальчишка, на первый взгляд их одногодка, с торчащими в разные стороны рыжими волосами. С угловатых, кажущихся острыми плеч так и норовил сползти разношенный свитер, который мальчик поправил дважды за те несколько мгновений, пока Вергилий смотрел на него. – Ну же, иди сюда! Я не наврежу, обещаю, – не поднимаясь на ноги, он переместился на укрытую опавшей листвой лужайку так, ползком. Облик создания, судя по всему, он не счёл хоть сколько-то устрашающим, но это не самое странное. Просто осматривающийся богл двинулся к нему навстречу поначалу настороженно и с явным намерением жалить, если что-то пойдёт не так. Весь этот не преисполненный доверием настрой, тем не менее, очень скоро начал куда-то растворяться, возле худощавого мальчишки исчезнув полностью. Богл наконец уселся и в один присест заглотил давно отдавшего душу голубя, широко, как удав, распахнув пасть. Детская ладонь, гладящая между ушами, его не смущала. – Очуметь. – Данте выразительно озвучил возникшую в головах у них обоих мысль. Морда богла тут же повернулась на звук, и по игриво виляющим хвостам предугадать продолжение погони было несложно. Вергилий едва ли не простонал, предоставив, как они сначала переворачивают вверх дном весь город, а потом об этом неминуемо узнаёт Модеус. От возможной реакции мужчины по спине пошёл холодок. Вдруг показалось, что демон точно откажется его тренировать, и путь к силе закончится не начавшись. Вот только если он продолжит паниковать, лучше точно не станет. Придержав было дёрнувшегося вглубь двора Данте за локоть, окликнул мальчика. Раз тот не выглядит удивлённым или напуганным, значит можно и дальше делать вид, будто ничего странного не происходит. Впрочем, при виде двух незнакомых детей настороженность на его лице появилась мгновенно. – Что-то не так? – Это наш зверь. Он сбежал и мы хотим вернуть его. – Ваш? – переспросил мальчишка с сомнением. Богл под его рукой обрёл прежде невиданное спокойствие. – Да, мы за ним всё это время бежали. Было весело, но и утомительно тоже, – включился в переговоры брат, – можешь немного придержать его? Пожалуйста. – Кажется, ты ему по какой-то непонятной причине понравился, – добавил Вергилий, и мальчик вскинул брови. – Не нужно особых причин, чтобы нравиться животным. Достаточно быть добрым. Если только животное не прямиком из Ада, – только времени на споры не было. – Отец рассердится на нас, если узнает, – по Данте можно было сказать, что он надеется на лучшее. Хотя, у Вергилия язык бы в жизни не повернулся назвать Модеуса отцом, пускай и не взаправду. Так что пришлось просто кивнуть, поддерживая маленькую ложь. – Поможешь нам? Мальчишка тянул с ответом, терпение Вергилия стремительно улетало в трубу и становилось глубоко плевать на долгий мыслительной процесс потенциального помощника. Да и не нужна была ему помощь, сам справится. Зря только заговорил. – Забирайте, если он и правда ваш, – мальчик заговорил прежде чем Вергилий проигнорировал самоинициированное намерение подождать и бросился к боглу. – Только не двигайтесь резко. Пришлось признать чужую правоту, ведь зверь, пускай и расслабившийся под простой лаской, только ждал, когда кто-то из них проколется и попробует к нему подбежать. Близнецы его ожидания не оправдали. Осторожно, тихо, шаг за шагом они шли к мальчику у крыльца, остановившись только с ним рядом. Один раз старшему показалось, что богл вскочит на лапы и скроется уже навсегда, но тому слишком нравились поглаживания. Он никуда не торопился, этот ведущий себя как обычный кот демонический зверь, даже и не сопротивлялся, стоило мальчику поднять его на руки – нижние лапы зверюги тащились по земле; Вергилий потянулся, чтобы его забрать. Недолго продолжая прямой зрительный контакт, скользнул взглядом по чужой руке, на мгновение чуть сильнее выглянувшей из-под ткани разношенного свитера. Нечто странное приковало к себе его взгляд – нечто, куда сильнее похожее на обман зрения, нежели реальность, однако не в его правилах было позволять себе обманываться. Не после всего, что довелось повидать. Рукав возвратился на своё место вместе с животным. Непонятно, заметил ли мальчик внимание Вергилия, но последний на всякий случай уставился на удобно повисшего через согнутые локти кота. Хорошо хоть обошлось без сопротивления из-за разлуки с приглянувшимся человеком. Интересно, заметил ли Данте? Надо бы спросить… Впрочем, нет, не будет он спрашивать – поугасшая обида вновь напомнила о себе неприятным уколом. Брат тот ещё балбес, и наверняка начнёт снова обзываться, а этого ещё в церквушке хватило. – Спасибо! – младший сверкал белозубой улыбкой. – Ты нам очень помог, правда-правда. Мальчик пожал плечами, даже смутился немного и теперь уже напряжённо зыркнул на замотанную тряпицами катану. – Пожалуйста. Надеюсь, больше он не будет сбегать, – набравшись смелости, он спросил: – Он необычный очень, этот кот. Откуда?.. – Кто-то пришёл, дорогой? Меня ни о чём не предупреждали. Звонкий женский голос из глубин дома не позволил мальчишке закончить вопрос. Он замолчал, посмотрел в проём приоткрытой двери, а потом вздохнул. – Не волнуйся, мам, всё хорошо, – потом, впрочем, с сомнением нахмурился, обращаясь к близнецам: – Или нет? – и кивнул на покрытую засохшей кровью ладонь старшего. – Моя мама умеет здорово лечить и все дела. Если вдруг кому-то из вас нужна помощь... Вергилий был склонен думать, что на них и так всё хорошо заживает. Даже в раннем детстве о врачах никогда не заходило речи. Богл в руках зашевелился, и времени размышлять не осталось. – Нет, всё нормально. Мы пойдём, много дел. – Понял, – ещё раз с сожалением покосившись на зверя, он отступил к дверям. – Не упустите кота снова. Расцветающий благодушием Данте махнул ему ладонью в ответ, Вергилий уже отправился на выход, но как только цветной забор остался позади, мысли его вновь вернулись обратно – к мальчику. Или, вернее сказать, к маленьким чёрным чешуйкам, ярко проступающим на его бледных предплечьях.