Общие чувства

      Кейл зашёл в свою комнату, запер дверь и облокотился о неё. Он потихоньку сполз на пол и закрыл руками лицо. — Да какого чёрта мне так хреново! — шептал аристократ.       Кейл на самом деле врал. Он не был так сильно пьян — он делал всё сознательно. Так какого тогда он полез? Какого чёрта сделал это!? Он посмотрел на свои руки: они дрожали… Сильно дрожали. Кейл прикусил губу и залпом выпил остаток вина, но это не помогло. Безысходность и ненависть — вот, что он чувствовал. Они переполняли его так, как никогда. Хенитьюз поднял бутылку над головой и резко ударил ею об пол. Осколки разлетелись. Некоторые впились ему в ногу, но это его вообще не волновало. На глазах выступили слёзы, но не из-за боли.       Он просто ненавидел чувствовать, чувствовать все эти отвратительные эмоции. — Сука, да вы перестанете трястись!?       Он взял самые острые на вид осколки и сжал в ладонях. Через пару секунд по его запястьям полилась кровь — теперь ему стало чуть лучше.       После того, как Кейл отстранился от алкоголя, его разум стал в разы чище, мысли светлее, а жизнь лучше. Но только в первые пару недель. Позже у Хенитьюза появилась потребность в вымещении находящихся негативных чувств. Спасение он нашёл в применении увечий к себе: ожоги, порезы. — Интересно, что бы подумал этот придурок, если бы узнал, к чему привело избавление меня от алкоголизма, — усмехнулся Кейл.       Он ударил по куче мелких осколков кулаком. Парочка из них впились в его кожу.       После ещё пары увечий и проливании крови, он направился к кровати, оставляя за собой шлейф из красных капель.

***

      На утро Хенитьюз проснулся от головной боли. Он увидел обстановку, оставленную вчера и тяжело вздохнул. Юноша был рад, что Рок Су не приходил его сегодня будить. Иначе бы пришлось объяснять это всё под тяжёлым взглядом старшего друга. Хотя возможно тот бы рассказал чего-нибудь нового о себе. Почему-то казалось, что Ким занимался таким раньше, просто тоже скрывал это от своих друзей. Сейчас некоторые его шрамы всё равно вызывали много вопросов.       Аристократ, пройдясь по осколкам босиком, тихонько приоткрыл дверь и выглянул. Он не хотел повстречать корейца раньше времени.       Убедившись, что путь чист, Кейл шмыгнул в ванную. Первым делом, он вымыл руки и достал осколки — те, что было ещё возможно достать — из рук и стоп. Посмотрев в зеркало, красноволосый юноша обречённо вздохнул: волосы были растрёпанными, глаза красными и опухшими, а от них шли высохшие ручьи слёз.       Душ способствовал приведению себя в адекватный вид. Уже вытераясь полотенцем, юноша выругался под нос, что не взял с собой одежды — её тоже набралось целый шкаф за время дружбы с Кимом — потому что лежащий на полке комплект одежды состоял из футболки и домашних штанов (конечно же чёрного цвета). Кейл выдохнул и вышел из ванной, молясь не встретить Ким Рок Су сегодня до тех пор, пока, как минимум, не поменяет одежду.       Видимо, судьба решила по-другому, ведь из своего кабинета вышел именно он, а не, внезапно, его кот. Кейл резко сложил руки за спиной и посмотрел на Ким Рок Су. — С чего вдруг ты встал в такую рань? Или ты совсем не ложился? — Хенитьюз смеялся. У него хорошо выходила вести себя как обычно, всё же такое поведение ему идёт лучше.       Помутневший взгляд мешал Рок Су сконцентрироваться, так что он решил всё-таки сходить в комнату и поспать. Однако выйдя, весь сон как рукой сняло.       В паре метров от него стоят Кейл и выглядел… Его поведение не изменилось, но что-то — кроме произошедшего вчера — не давало покоя. — Ты завтракал? — просто спрашивает Рок Су. У него нет сил на что-то большее. Возможно, его голос звучал убито, а ночная работа сказалась внешне, но сейчас его волновали только опухшие глаза его Кейла и шрамы на руках того.       Обсуждать произошедшее ночью и скрываемые юношей увечья было бы неправильно в конфузной для обоих встрече. Кореец хотел сначала привести в порядок себя и свою голову, прежде чем обсуждать что-то. Хорошо, что обезболивающее сняло хотя бы головную боль. — Нет, но собирался. А я, видимо, был прав. Иди поспи, — Кейл заглянул за спину Рок Су и вздохнул. — А я пока приберусь в твоём кабинете.       Кореец, на удивление, соглашается на просьбу и уходит в ванную. Юноша перед тем, как приступить к обещанной помощи, сходил переодеться в закрытую одежду. Он пока оставляет вещи, что дал Рок Су, в комнате и закрывает дверь. В такие моменты он жалеет, что не может запереть её.       Хенитьюз достаточно быстро приводит в порядок рабочее помещение Кима. Его уже не удивляют количество выпитого спиртного и трезвого, как стёклышко, друга вместе. Хотя Кейл всё ещё жалеет, что оно не досталось ему.       После уборки, он спускается к кухне. Приятный аромат уже почти пропал, но его остатки пробиваются в нос. Больше всего Кейл любил еду от своего друга: она была лучше, чем во многих ресторанах, коих юноша за свою жизнь посетил огромное количество. Иногда Хенитьюз всерьёз задумывался, не обманывает ли его Ким на счёт цены продуктов.       Постель манила собой и своим теплом, пока мужчина смотрел на неё. Но сейчас приоритетным был Кейл и его проблемы.       За столом сидел и ел Хенитьюз, явно наслаждаясь разогретой едой. Рок Су чувствал вину, особенно вспонимая, что сделал. — Ты прав, я должен найти себе партнёра, — начал Ким Рок Су, стоя поодаль от него. — Не знаю, как это получилось. Кейл, извини меня.       В груди что-то оборвалось, когда юноша даже не поднял на него голову.       Кейл не обратил на него внимание. Его выражение лица изменилось с счастливого на безразличное. Он вообще не хотел поднимать эту тему.       Спустя пару минут, он всё же ответил, не поднимая глаз: — Ты ни в чём не виноват, — Кейл заявил это резко, ровным, холодным тоном.       Он доел в тишине в компании Кима, положил посуду в посудомоечную машину и собирался как можно быстрее убраться в свою комнату, чтобы не ощущать этот пристальный взгляд на свои руки. И всё-таки хорошо, что он переоделся. — Мы не договорили, Кейл Хенитьюз, — серьёзно, но спокойно и расслабленно, как умел только он, сказал Рок Су, перехватывая названного за предплечье, когда он проходил мимо него.       Кейл сильно вздрогнул, ощутив чужую руку на своей, и резко вырвал её от паники. Сердцебиение участилось, а глаза испуганно обратили на чёрно-рубиновый взор.       Но как только предплечье освободилось, юноша опустил взгляд вниз, а руки прижал к груди. Его большие пальцы слегка поглаживали предплечья. Видимо, так он несознательно себя успокаивал. — Мне кажется, мы всё обсудили. Что ты ещё хочешь? — Сядь обратно, — Кейл неуверенно сел обратно. Он всё ещё не собирался устанавливать зрительный контакт. — Почему ты не рассказывал, что начал заниматься самоповреждениями? Ты вообще знаешь, насколько это хреново? Тебе повезло, что ещё инфекцию себе не занёс.       Хенитьюз молча вперил взгляд перед собой, делая вид, что никого рядом нет. — Ты резал себя, чтобы убить или ради «удовольствия», — Рок Су был уверен в Кейле, но на всякий случай спросил, после занувшегося молчания. — Конечно второе! Я что, идиот? — смутился юноша.       В мыслях Рок Су облегчённо выдохнул. — Да, ты идиот, раз решил это скрыть. Покажи мне свои руки, — Кейл явно не хотел это делать, и мужчина повторил, но куда твёрже и настойчивее. — Это тебя не касается. Это мои проблемы, не лезь в это…       Всё же Кейл завернул рукава и показал руки. Они были все в порезах и ожогах первой-второй степени тяжести. Некоторые более крупные и глубокие порезы были прижены. Некоторые более свежие, не успели зажить. На кистях были мелки порезы с застрявшими в них осколками стекляшек, которые утром достать не удалось.       Ким Рок Су в который раз вздохнул, в красках представляя, что сейчас происходит в выделенной Кейлу комнате, если тот в ней не прибрался. — Подожди здесь. Я за аптечкой, — спокойно и максимально мягко, чтобы не спугнуть, сказал Ким, выпуская ладони юноши из своих. — Не надо… — звучало в след тихое бормотание.       Страшные картины предстали перед взором, когда он увидел вблизи руки Хенитьюза. На войне люди часто не успевали думать о происходящем вокруг, но как только они вышли из всего ужаса, многие стали заниматься тем же. За время, пока Ким Рок Су командовал миссиями, он насмотрелся на раны ветеранов, вызванных психическими травмами, и раны новичков от некачественных осколочных гранат. Всё это смешалось на руках его друга и вызывало не самое приятное чувство ностальгии. — Обувь с носками тоже снимай. Мы обсудим позже, что делать со всем этим, а пока дай мне позаботиться о твоих ранах.       Умение правильно лечить и обрабатывать подобные раны Рок Су хотел бы не получать, но оно сейчас пригодилось как нельзя кстати. Кисти и стопы Кейла были испещрены промытыми резаными и рублеными ранами. Обработав чистые повреждённые места антисептическим средством, мужчина работой профессионала забинтовал их. На остальных обработанных местах он осторожно пинцетом достал мелкие тёмные стёклышки на салфетку. Большинство были недостаточно глубоко, чтобы вызвать сложность, но некоторые впились слишком далеко, оставляя только корешок. Их нельзя было доставать, иначе могло случиться кровотечение. — Я понимаю, что нельзя, чтобы твои родители узнали о том, что ты делаешь, поэтому в больницу мы поехать не можем. Мне нужно вытащить наиболее голубого засевшие осколки, а для это надо замедлить твой кровоток. — Спасибо… — он наблюдал за действиями мужчины.       Пришлось пережать поочерёдно плечи Хенитьюза жгутом ради безопасности. После этого, Ким Рок Су ещё раз обработал кожу и инструменты антисептическим средством и с максимальной внимательностью доставал стекло, на готове в любой момент пережимать отверстие и всё же звонить в скорую. — Ай, больно! — прошипел красноволосый. — А когда ты это делал, разве не было больно? — без упрёка спрашивал кореец. — Да, но… — он ещё раз прошипел, — Не так.       К счастью, всё закончилось хорошо. Появилось иррациональное желание поцеловать тыльную сторону перебинтованных ладоней Кейла, а не отпускать их.       Светло-карие глаза смотрели в чужие. Он хотел куда-то деть взгляд, но не мог оторваться от томных, красно-карих глаз. Сердце необъяснимо учащало удары. А кончики ушей и пальцев наливались алым. Тёплые большие руки держали его тонкие, что вселяло в юношу чувство спокойствия и умиротворение.       Только грустный и тяжёлый взгляд Рок Су никуда не ушёл. Вместе с ветеранами под его началом самоповреждениями начал заниматься и он. Хотя по сравнению с ними, главнокомандующий быстро прекратил, взявшись за голову. — Ты этого не знал, но раньше я тоже страдал чем-то похожим и знал людей, что этим занимались, — начал Ким, всё-таки просто отпуская ладони юноши. — Причина была другой, но результат от этого не меняется.       Он закатал один рукав, показывая уже не удивляющее его друзей количество шрамов. — Некоторые из них я сделал сам. Например, эти.       Рок Су указал на светлые полоски, за которые ему было стыдно. Рядом с ними красовались шрамы давних ранений, но сейчас они не были главными. — Знаешь, я почему-то думал всегда, что у тебя тоже был такой период в жизни.       Рок Су опустил обратно ткань рубашки и продолжил: — Я лишь хочу сказать, что не осуждаю тебя и не ругаю, в твоём понимании. Я не специализированный врач, поэтому не смогу помочь тебе больше обычных нотаций. Пожалуйста, сходи к специалисту и попробуй что-нибудь сделать. Я переживаю за тебя.       Что-то сегодня он слишком эмоционален. — Спасибо тебе, но… не надо, я не хочу вмешивать в это тебя. Ты и так сделал слишком много. Но я подумаю над тем, чтобы обратиться к психологу.       Кейл впервые за разговор поднял голову. Его руки пару раз дрогнули в нерешительном жесте, но всё же потянулись к Рок Су и обняли его за шею. Хенитьюз прижался к корейцу чуть не плача. Такое тепло он чувствовал только с ним. — Правда, большое спасибо за то, что поддерживаешь меня.       В мыслях кореец вздохнул. Он обнял в ответ Кейла, вплетаясь своей рукой в красные волосы и массируя подушечками пальцев кожу его головы. — Это всё мелочи, Кейл. Лучше береги себя, — в этот раз он всё-таки выдохнул вслух.