Излом

— Ты понимаешь, насколько жестоко сейчас со мной поступаешь? — выдыхает Вэй Ин Цзян Чэну в губы, когда тот наклоняется за лёгким, почти невесомым поцелуем. — Почему жестоко? Будешь лежать, получать удовольствие, разве плохо? — Да я же сделать ничего не могу! Даже обнять тебя, — переходя на скорбный тон и заламывая брови, пытается разжалобить он, используя немного иной подход и даже показательно звякая цепочкой наручников над головой. — Это очень жестоко. Очень-очень, А-Чэн… — Наобнимаешься сколько захочешь, когда закончу. Разрешу делать всё, что вздумается, но сначала моя очередь… И это разумно. Знаешь почему? — Почему? — Потому что стоит тебя отпустить, как ты сразу на меня залезешь, правда? — Правда, — Вэй Ин утвердительно кивает и, подкрепляя свои слова, закидывает ногу Цзян Чэну на талию. Полотенце совсем сбивается и почти обнажает бёдра. Лейтенант не оставляет это без внимания и стягивает его окончательно, откидывая в сторону, при этом поучительно замечая: — Но мы же не хотим, чтобы всё опять закончилось слишком быстро? Я убеждён, что первый раз должен тебе запомниться, а не пролететь поспешным перепихоном. — Это справедливо, — признаёт Вэй Ин, который уже думать нормально не может от неспешных прикосновений пальцев, оглаживающих ту часть тела, что недавно скрывало полотенце. — Уверен, в своих фантазиях про лейтенанта Цзяна ты не раз представлял, как он делает с тобой всё, что заблагорассудится. Пора бы совместить с реальностью? М? — горячий шёпот опаляет кожу под ухом. — Ох, А-Чэн… — ещё немного, и Вэй Ин позорно заскулит. Поразительно и невероятно лестно, что Цзян Чэн вместо того, чтобы уже оприходовать его распластанную на кровати тушку, ещё и уговорами занимается… Ужасно не терпится, чтобы он приступил хоть к чему-нибудь, но слушать все эти увещевания не в меру приятно. И от следующей фразы желание заскулить сдержать не удаётся: — Хочешь ведь полностью оказаться в моей власти? Хочешь думать только о том, что принадлежишь мне? — Вэй Ин со стоном запрокидывает голову назад, вжимаясь затылком в подушку и открывая больше доступа к шее, где тут же чувствуется укус. — Кстати, у тебя ведь давно не было? Вопрос застаёт врасплох, но, еле ворочая языком, он всё же отвечает: — Давно. — А игрушки? — Гхм… чуть менее давно, — вряд ли тут стоит смущаться, но подробности лучше оставить при себе, хотя по факту в сознании Вэй Ина это всё равно был секс с Цзян Чэном. — А пальцы? — Ещё чуть менее давно, — звучит признание. — Видеть тебя почти каждый день на протяжении полугода и не заниматься подобным — выше всяких сил, ты же понимаешь… — Понимаю, — новый укус ощущается чуть ниже. — Если бы предупредил заранее, я бы хоть немного подготовился, — не всерьёз укоряет Вэй Ин. — Это не обязательно. Давай, пора отключать голову… — Она уже… — Мне нужна каждая твоя реакция. Так что будь добр, думай только о своём удовольствии и готовься к тому, что это будет долго, — судя по всему, это последние ценные указания. — Насколько мне хватит выдержки. Завязать тебе глаза? Говорят, тогда всё кажется острее… — Нет, А-Чэн, не надо! — сразу возражает Вэй Ин, приподнимая ресницы и впиваясь взглядом в лицо Цзян Чэна, вскинувшего голову. — Раз я не могу тебя трогать, то хотя бы видеть должен. И от того, что отражается в глазах напротив, сердце на секунду замирает, а потом начинает частить как сумасшедшее. Никто до этого на него так не смотрел. Сам лейтенант до этого на него так не смотрел. Да, за время их совместного проживания Вэй Ин часто ловил на себе взгляды, полные желания или, наоборот, непривычной для Цзян Чэна нежности, которую тот, испытывая неловкость, безуспешно пытался скрыть. Но сейчас всё это смешалось в какой-то абсолютно безумный потрясающий коктейль, где одновременно столкнулись раскалённая буря страсти и шелковистое тепло неприкрытой ласки. Ему нужно видеть эти самые потрясающие на свете глаза. Жизненно необходимо. Как же с самого начала хотелось уловить в них хотя бы крупицу подобных эмоций. И теперь Вэй Ин наконец-то получил своё… — Начинай уже… Хочу твои прикосновения настолько, что почти готов кричать. Истинная правда: всё тело целиком и каждая его клетка в отдельности буквально изнывают от жажды почувствовать Цзян Чэна как можно ближе. — Не сдерживайся. Стены толстые. Предвкушение того, что сейчас должно произойти, пробегает дрожью от макушки до самого паха, заставляя налившийся возбуждением член дёрнуться. Собственное положение и это чувство беспомощности заводят только сильнее, вынуждая безоговорочно подчиняться. А кому, собственно, подчиняться, если не лейтенанту? Тот попал точно в цель, когда озвучил предположение, что Вэй Ин не раз грезил подобными сценариями, и теперь ему так щедро предоставили возможность воплотить их в жизнь. Сложно не потерять голову… Стоит Цзян Чэну оторваться от его губ, к которым он со вкусом приник до этого, и переключиться на детальное изучение прочих предоставленных красот, как мир вокруг начинает растворяться, таять под чужими губами. Плавиться под руками. А Вэй Ин исчезает и теряется вместе с ним. Для него имеют значение лишь ощущения, подаренные поцелуями и лёгкими укусами, неспешно спускающимися всё ниже. На месте которых как капли горячей лавы растекаются… Видимо, Цзян Чэн решил не пропустить ни сантиметра предоставленной в его распоряжение гладкой кожи, выцеловывая всё, до чего может добраться. Грудь и живот оказываются обласканы первыми, отчего мурашки накатывают волнами одна за одной. И Вэй Ин, не отказывая себе в слабости, слишком быстро срывается на тихие протяжные стоны. Особенно когда тело выгибает от прикосновений зубов, которые — совсем несильно прихватывая и оттягивая — поочередно смыкаются на сосках, а пальцы проводят по бокам и бёдрам. Но ещё одно невероятное ощущение дарят волосы Цзян Чэна: лёгкие пряди прохладной волной скользят по разгорячённому торсу, одновременно успокаивая и будоража нервные окончания. Вэй Ин не успевает уловить, но в какой-то момент лейтенант приподнимается на локтях, ловя губами очередной его стон, и предупредительно шепчет: — Не напрягай так руки, а то потом болеть будут, — но видя, что Вэй Ин вряд ли способен воспринимать информацию, он лишь тихо хмыкает «ладно, я сам» и начинает вести дорожку из поцелуев по одному из предплечий, а затем — выше к скованным запястьям… У Вэй Ина, не сразу понявшего, что он собирается делать, дыхание перехватывает и в уголках глаз почему-то начинает щипать. Кажется, от резанувшей по нутру нежности… Никто не целовал ему руки. Да ещё и так бережно, не забывая уделить внимание ладоням и невольно расслабившимся пальцам. Теперь понятно, почему в больнице Цзян Чэн остановил его, когда Вэй Ин спросонья творил примерно то же самое. Это какой-то совершенно новый уровень близости. Приносящий смущение и будто просящий открыться ещё больше. Кто бы знал, что в таком невинном жесте может быть столько интимности и трепета. — А-Чэн… Меня уже совсем размазало… Будешь продолжать в том же духе, и я просто так — без всякого продолжения — бессовестно солью. — Нет, — губы Цзян Чэна возвращаются к лицу Вэй Ина, оставляя поцелуй на скуле. — Это случится тогда, когда я захочу. И только когда я буду в тебе. Ни минутой раньше. — Какой ты категоричный. Нравится быть хозяином положения? — на фразе «когда я буду в тебе» мозг словно сладостным импульсом прошивает. — А кому не нравится? Должно быть, на этом лейтенант собирается завершить их короткий диалог, но, как только его голова опускается вниз, а горячее дыхание достигает низа живота, Вэй Ин не в состоянии не запротестовать: — Стой-стой, а то как в прошлый раз получится..! Рот Цзян Чэна на изнывающей плоти — это, конечно, потрясающе, но оплошать в самом начале хочется меньше всего. — Прекрати болтать. У меня всё под контролем, — звучит не терпящее возражений. Не послушаться невозможно, но, признаться, в этих словах Вэй Ин не слишком уверен: всё тело сейчас стало отзывчивым настолько, что, кажется, любое действие способно заставить сорваться. Он лишь захлёбывается стоном, когда губы Цзян Чэна касаются головки. И, по-видимому, лейтенанту в самом деле под силу удержать чужие реакции на грани. Невероятно невыносимой и такой тонкой, но тем не менее откидывающей оргазм куда-то вперёд. Движения такие осторожные и в то же время чувственные, что вариантов, кроме как сходить с ума, у Вэй Ина попросту не остаётся. Потолок над головой размывается, а незримые нити, связывающие его с реальным миром, совсем обрываются. Есть только заполнившее до краев удовольствие, которое течёт по венам и плещется внутри, лишённое шанса выбраться. Ещё немного — и, наверное, на кончиках пальцев вспыхнут искры… Но когда Вэй Ину кажется, что и эта медленная пытка уже способна довести его до края, Цзян Чэн останавливается и огненные волны затихают, давая перевести дыхание. От почти непрекращающихся стонов губы пересохли, но это не важно, потому что заглушить их нет никакой возможности. Теперь кончик языка лейтенанта неспешно скользит по внутренней стороне бёдер, чуть гася возбуждение, но ни в коем случае не лишая наслаждения. Вскрик вырывается из груди сам собой, а тело прошибает новым внезапным импульсом, когда рука Цзян Чэна оглаживает вход. Он ничего пока не делает, просто едва надавливает скользкими от смазки пальцами. И даже непонятно, откуда она: то ли из тюбика, что ждал своего часа в прикроватной тумбочке, то ли это с Вэй Ина столько натекло..? Бёдра непроизвольно тянутся к ладони Цзян Чэна, и так сильно хочется, чтобы он уже оказался внутри. — Ну хватит издеваться, давай… — раздаётся хриплая вынужденная просьба. — Я вообще-то только начал. Лицо лейтенанта оказывается в поле зрения, и он тут же впивается в губы Вэй Ина глубоким поцелуем. И пока их языки переплетаются, тот успевает отметить про себя, что Цзян Чэн каким-то неведомым образом успел скинуть одежду. То, как обнажённый торс прижимается сверху, откликается почти судорожным трепетом, а ноги стискивают бока сильнее. Да ещё и вставший член лейтенанта теперь вплотную к его собственному. — Хочу, чтобы ты говорил, что чувствуешь, — отпуская чужие губы просит Цзян Чэн. — Ладно, — тихо отвечает Вэй Ин и опять утопает в его глазах, переполненных эмоциями. Там вновь столько всего схлестнулось: нетерпение, желание подарить удовольствие, искреннее восхищение и даже немного неуверенности… — Ох… Да что же ты… Как выходит, что в его тело с такой лёгкостью проникают сразу два пальца..? Он, конечно, сейчас очень хочет и максимально готов, но даже если пробовать самому, для такого обычно приходится приложить значительно больше усилий. Это, наверное, из-за того, что Вэй Ин по воле чужих рук пребывает в чересчур расслабленном состоянии и мышцы теперь воспринимают вторжение как должное. И тем более, это же Цзян Чэн… Как можно его не впустить..? — О боже, да… — никакого дискомфорта нет, и это поразительно, ведь в начале избавиться от него удаётся не сразу. — Попробуй чуть выше… Цзян Чэн понятливо подхватывает его ногу под колено и, прижимаясь ближе, немного меняет угол, тут же наклоняясь за очередным поцелуем. И Вэй Ин, которого выгибает, стонет прямо ему в рот. Кажется, говорить, что урок усвоен успешно, нет никакой нужды. Язык лейтенанта и пальцы будто ловят один ритм, и подаваться навстречу хочется всем телом. Как же жаль, что руки скованы, а цепочка наручников только звенит от каждого невольного рывка. — Не смей останавливаться, — как в бреду шепчет Вэй Ин, получая более полный заряд ощущений ещё и от их плотно прижатой друг к другу плоти. — Хочу уже твой член… — Хочешь его внутри? — подстегивает очевидным, но таким жарким вопросом Цзян Чэн, и на выдохе приговаривает: — Нет, ещё рано. — Очень хочу… Не рано… В самый раз… — А как же пальцы? — Мало… — Сейчас будет не мало. В следующую секунду он дёргает Вэй Ина на себя и добавляет третий палец, начиная методично растягивать. «И как у тебя только терпения хватает..?» — едва успевает подуматься, как следом происходит что-то совсем невообразимое. Мысли из головы выбивает напрочь, но если Вэй Ин решил, что ему сейчас будет позволено получить больше положенного, то он сильно ошибается. — Да ты реально издеваешься… — глухо стонет он, пока его трахают рукой, неумолимо набирая темп. Под веками почти звёзды вспыхивают от накрывающего всё сильнее удовольствия, и оргазмом может снести в любой момент. Но Цзян Чэн точно знает, что делает… Поэтому он останавливается. Ненадолго. И, судя по всему, передышки Вэй Ину никто не даст. Стоит ему немного остыть, как лейтенант вновь заставляет его опрокинуться в пучину безумия, возобновляя прерванные действия. Изводя ими до предела. — Немного издеваюсь, — признаётся Цзян Чэн, полным сдерживаемого желания тоном. — Наблюдать, как ты балансируешь где-то на грани… Такое соблазнительное зрелище. Давай ещё пару раз? — Да ты убить меня хочешь… Очень похоже на правду, потому что после этих слов Вэй Ин забывает себя. Он мечется под Цзян Чэном, способный только стонать и срываться на крики, когда чужие пальцы то доводят его почти до пика, то совсем прекращают движения, едва поглаживая изнутри. Цепочка наручников наверху без конца звенит, а деревяшка, через которую она перекинута, даже начинает жалобно скрипеть. В моменты короткой отсрочки шею не перестают покрывать медленные поцелуи, моментально становящиеся жарче, стоит оборотам опять набраться. У Вэй Ина уже все мышцы сводит судорогами и спазмами, а позвоночник ноет от постоянного напряжения. Наверное, дыхание, вырывающееся неровными хрипами, совсем скоро иссякнет. Потому что невозможно пребывать в подобном состоянии и не задыхаться — что от нехватки воздуха, что от необходимости получать всё больше и больше. Когда Вэй Ина, почти готового кончить, в третий… Четвертый раз..? Вновь опускают с небес не землю, не додавая буквально пары толчков, чаша терпения совсем иссякает. — И это называется «у тебя всё под контролем»? Я сейчас умру… Клянусь, я просто сдохну, если ты ещё раз так сделаешь… У меня мозги расплавятся, и тебя посадят за убийство… Как ты вообще держишься? — Едва-едва держусь… — Пожалуйста… — Вэй Ин бессовестно просит и умоляет, крепко обнимая талию Цзян Чэна ногами, хотя его колотит и тело плохо слушается. — Иначе я двинусь, серьёзно. Трахни меня уже по всем правилам, чёртов лейтенант Цзян… Я так люблю тебя и хочу, что ни секунды не протяну… — Да я и сам больше не могу… — сдаётся Цзян Чэн и без всякого предупреждения входит одним сильным толчком. В глазах сразу темнеет, а тело выламывает так резко, что руки над головой дёргают наручники чересчур порывисто, и их обоих тут же обдает щепками, а деревяшка со спинки кровати отлетает куда-то в сторону. — Блять, я сломал кровать, — возвращаясь в реальность, выпаливает слегка перепуганный Вэй Ин, чувствуя долгожданную свободу. — Ничего, купим новую, — успокаивает его Цзян Чэн, проводя рукой по влажным у корней волосам, и, ещё раз подаваясь бёдрами вперёд, получает в награду новый вскрик. — Будет только нашей. Сам выберешь. И ты вроде хотел кого-то обнять? — Именно, — всё ещё сцепленные в кольцо руки без промедления обхватывают лейтенанта за шею и притягивают вплотную так, что они почти сталкиваются носами. — А теперь двигайся, или я убью тебя. И смотри на меня. Чёрная бездна в глазах Цзян Чэна разрастается всё сильнее и затягивает в себя, как воронка или глубокий бездонный омут. Вэй Ину чудится будто он видит там грозовые тучи и отблески разрядов молний. И его самого прошивает как разрядами, простреливающими от паха и растекающимися дальше по телу, сомкнувшемуся вокруг Цзян Чэна капканом. Сознание расползается по швам, и пальцы на ногах поджимаются, когда лейтенант, растеряв всякое самообладание то и дело входит до упора. Так глубоко… С оттяжкой… Выбивая из горла Вэй Ина крики. Распирающий изнутри член очень быстро ставит всё на свои места и делает происходящее невероятно правильным. С кем бы Вэй Ин ни спал до этого, такого нахлёста физического и морального удовлетворения он никогда не испытывал. Оказывается, стоило всего лишь найти «того самого человека», чтобы осознать, как хорошо может быть рядом с кем-то. Так просто… И одновременно невероятно сложно. Редко кому выпадает такая удача и упускать её — нельзя ни в коем случае. — Я люблю тебя, — подвластный щемящей в груди нежности, выдыхает едва соображающий Вэй Ин, стараясь не разорвать их зрительный контакт, удерживать который становится всё сложнее. Напряжение в мышцах беспрестанно нарастает, подводя его всё ближе к точке невозврата. Взгляд совсем плывёт, но он успевает уловить в глазах лейтенанта что-то похожее на ответную вспышку. — И я тебя… Я тоже тебя люблю. Цзян Чэн первый раз сказал полностью… Вэй Ин быстро смаргивает с ресниц сорванную этими словами слезу и понимает, что сейчас его унесёт окончательно. Все эмоции и впечатления, подкреплённые слишком ярким наслаждением, чуть ли не выкручивающим кости от каждого сильного толчка, не оставляют ни шанса, чтобы продержаться ещё хоть немного. — Прости, я больше не могу… — скованные руки прижимают Цзян Чэна вплотную, а зубы впиваются в плечо, пытаясь заглушить несдержанный, рвущийся из горла крик. Лейтенант только удерживает его бёдра крепче и напрочь сносит последние крупицы выдержки Вэй Ина, вбиваясь до основания ещё пару раз. Тело перетряхивает с такой силой, что всё внизу аж немеет, а затем в голове словно снаряд взрывается, заволакивая разум и всё вокруг такой мощной волной блаженства, что спастись никоим образом невозможно. — Ох ты ж чёрт… — раздаётся над ухом полустон, перерастающий в почти рык. Незатихающие оргазменные судороги продолжают выжимать из Вэй Ина новые порции спермы и всё сильнее стискивают чужой член изнутри. А следующий за этим глубокий стон Цзян Чэна заставляет сомкнуть зубы на его плече крепче и дёрнуться в последний раз, ловя остаточные сладкие спазмы, теперь растекающиеся под кожей сплошной негой. Силы, видимо, иссякают у обоих одновременно, и они с размаха падают на подушки, всё ещё сцепленные руками и ногами, разделяя друг с другом общую дрожь. Голова у Вэй Ина не соображает вообще, в ушах шумит. Он пока не может собрать себя в кучу, чтобы начать хоть как-то функционировать. Отголоски удовольствия никак не отпускают из своих цепких объятий… К слову, Цзян Чэн тоже не отпускает, а только, тяжело дыша, поднимает голову и проводит по его пересохшим губам языком. Вэй Ин, так и не поднимая отяжелевшие веки, сам тянется вверх за поцелуем. И тот получается таким осторожным, тягучим и нежным, что трепет в груди разрастается с новой силой. — Чтобы ты ничего не успел себе понадумать, — непривычно мягкий голос Цзян Чэна слышится совсем рядом. — Сразу поясню: моё признание прозвучало не потому что меня накрывало оргазмом. — А почему? — улыбается Вэй Ин, открывая глаза и уже предвкушая ответ. — Потому что я правда люблю тебя. Балбес… — немного смущённо добавляется в конце. — Ты этого балбеса только что чуть не уничтожил… Это было… Выше всяких похвал. Но после всего, что ты со мной сделал, я имею полное право на месть. Только наручники расстегни и подожди минут двадцать… — рассуждает он, медленно, но верно приходя в себя. — Дай руки. Вэй Ин выполняет просьбу, выпуская Цзян Чэна из своего капкана, после чего тот не без труда наклоняется и отыскивает на полу домашние штаны, в итоге выуживая из кармана небольшой ключ. Запястьям наконец предоставляется свобода, а разморенный Вэй Ин утягивает лейтенанта обратно на подушки и нахально забирается сверху, распластавшись по широкой груди. — Полежу немного и продолжим… Возмездие не ждёт… — уведомляет он, устраиваясь удобнее. Цзян Чэн только хмыкает и гладит его по растрепавшимся волосам. Как же хорошо вот так просто обнимать лейтенанта, молча слушать всё ещё сбившийся с ровного ритма стук сердца и водить кончиками пальцев по выступающим мышцам. Минуты размеренно текут своим чередом, и туманная пелена в голове постепенно отступает, возвращая способность мыслить более ясно и вместе с этим пробуждая свежую порцию неутолённых желаний. Глупо было полагать, что им обоим хватит одного раза. Пусть тот и был невероятно крышесносным, Вэй Ин точно готов ещё на пару раундов, даже если после этого завтра ему не удастся встать с кровати. Он плавным движением приподнимается, перекидывая ногу через бёдра Цзян Чэна, и усаживается верхом, окидывая распростёртое под ним тело плотоядным взглядом. — Ты отдохнул? Я прямо вижу, как в тебе просыпается хищник, — чуть посмеиваясь, отмечает лейтенант, устраивая руки на его талии. — И что же ты собираешься делать? — У тебя такое потрясающее тело, А-Чэн… — Вэй Ин со вкусом проводит ладонями по рельефному торсу. — Я просто обязан облизать его целиком и полностью, как любимое мороженое, — он наклоняется за поцелуем. Целовать Цзян Чэна тоже хочется без конца, и как же жаль, что нельзя заниматься этим всё дальнейшее существование. — А ещё я должен уделить особое внимание этой шикарной змее и цветам… Иногда я думаю, что лотосы имеют для меня какое-то особое значение, потому что всегда появляются там, где нечто важное. Весь путь к тебе они были рядом. И даже Мэн Яо, когда придумывал мне проститутское имя, выбрал «красный лотос»... — А-Ин, — прерывает его размышления лейтенант. — Я, конечно, сказал, что ты можешь делать всё, что вздумается, но у меня есть пара оговорок… — Ох уж эти оговорки, — преувеличенно грустно вздыхает Вэй Ин. — Слушаю. — Не разукрашивай сильно шею. В понедельник назначение, и там надо быть при полном параде — водолазку не надеть. — Принимается, — понятливо кивает он. — Капитана Цзяна ничто не должно компрометировать. — И… Я понимаю, что тебе скорее всего хочется попробовать всё и сразу, но… Не скажу, что я прямо сейчас готов оказаться в принимающей позиции… Мне бы немного времени на моральную подготовку. — Ох, А-Чэн, да не паникуй ты, — с улыбкой останавливает его Вэй Ин. — Я и не собирался тебя ни к чему такому склонять. Знаю, что рано. Разве что… — Что? — Согласишься на пальцы? — шепчет он Цзян Чэну в самые губы. — Уж я-то точно знаю, что делать. И ты сам видел насколько это может быть приятно… — Давай по ходу действия разберёмся? — звучит альтернативное предложение. — Как скажешь… А потом всё происходящее начинает сбиваться в какой-то совсем неравномерный поток, то замедляясь и останавливаясь, то стремительно окуная Вэй Ина в лавину впечатлений, смешавших в себе насыщенные контрасты вожделения и ласки. Но одним из того, что запоминается ярче всего, становится его собственный горячий шёпот: «Позволь себе получить удовольствие… Ты этого заслуживаешь… Заслуживаешь всего на свете… Подумай только о себе, ты ведь недавно просил меня сделать то же самое… Отпусти неловкость… Это же я… Разреши мне…» Непривычно низкие стоны, которые раздаются через некоторое время после этого и прерывистая фраза «Я и забыл, что это может практически свести с ума» служат Вэй Ину лучшим подарком. Но расслабиться надолго ему, разумеется, никто не даёт. — Знаешь… Знаешь, А-Чэн… — едва выдыхает он, не в состоянии успокоить скачущее туда-сюда сердце и ходящую ходуном грудную клетку, после того, как его уже раз третий поимели, безжалостно вдалбливая в кровать, точно последнюю шлюху. И это было просто охренительно. — Мне нужно начать ходить в зал… Или бери меня с собой на тренировки? Физическое состояние совсем ни к чёрту… Моё тело завтра меня проклянёт и откажется ходить… — Ну до ванны я тебя донесу, а в ближайшие два дня никуда идти и не нужно. К началу недели оклемаешься, — Цзян Чэн прижимает его к себе крепче, целует в висок и накидывает на них чистое одеяло, недавно вытащенное из шкафа. То, на которое пришлось ранее изничтожившее кровать безумие, теперь безбожно испорчено, и его вряд ли спасёт даже химчистка. В следующую раз, устраивая такие скачки, нужно действовать более продуманно… — Останемся на выходные дома и будем спасаться только едой из доставки. Хочешь? — Да, мне нравится… — лениво одобряет Вэй Ин. — Меня резко начало вырубать, А-Чэн… — Ничего удивительного. Спи. Он ощущает ещё один короткий поцелуй на кончике носа и проваливается в сон.

───── ◉ ─────

— Ты как? — интересуется Цзян Чэн на утро воскресенья, стоя позади Вэй Ина, и аккуратно разминая его плечи пальцами, пока тот перед зеркалом в ванне заплетает косу на одну сторону. — У меня болят даже те мышцы, о существовании которых я не догадывался, — ну, тут Вэй Ин, конечно, лукавит. Медобразование не спустило бы ему такое с рук. — Но я не жалуюсь — наш суточный марафон этого точно стоил… — на лице появляется мечтательное выражение. — Интересно в квартире осталось место, где мы ещё не пробовали? — Хм… Гостевая? Коридор? — задумчиво вскидывает бровь Цзян Чэн, надавливая вдоль позвоночника и тем самым принося одновременно лёгкую боль и облегчение. Ладно, никто не заставлял их только что делать это в душевой кабине, где запросто можно не устоять и навернуться, особенно если переусердствовать… Останавливаться вовремя они с Цзян Чэном пока так и не научились. — О, точно, коридор! Хочешь притащу из дома проститутские шмотки? Я их так и не выкинул. Ударимся в воспоминания? — фыркая предлагает Вэй Ин, перехватывая конец косы резинкой. — Притаскивай и… — лейтенанта прерывает трель дверного звонка. — Это доставка. Откроешь? — его ладони проводят по плечам завершающим мягким, но сильным движением. — На тебе больше одежды, чем на мне. И я хотя бы волосы досушу… — Ладно, — Вэй Ина скользит взглядом по его фигуре, на которой, по сути, вообще нет никакой одежды — только полотенце. Но, не позволяя себе далеко уплыть, он, как обещал, выходит из ванны и, шлёпая по полу босыми ногами, уверенно направляется в сторону коридора. Щёлкают замки на тяжёлой двери, и стоит распахнуть её, как что-то нехорошее ёкает в груди. — Цзян Чэн! — зовёт порядком опешивший Вэй Ин, стараясь перекрыть голосом шум фена. — Это не доставка! Тебе бы подойти, только надень что-нибудь! — а через секунду он уже более спокойным тоном добавляет: — Здравствуйте, госпожа Юй.