Излом

— Свои! — толкая качнувшиеся туда-сюда двери морга, громким, но бесцветным голосом уведомляет Вэй Ин, чтобы его точно услышали и приход не остался незамеченным. Он быстро минует главное рабочее помещение и, не рассчитав силы, довольно резко дёргает уже за ручку двери кабинета Вэнь Цин, распахивая ту настежь. Если у подруги и завал по работе, то точно не в данный момент. На мониторе открыты таблицы по отчётности, стол погребён под папками с документацией, но сама хозяйка всех местных покойников расслабленно сидит в кресле, откинувшись на спинку, и строчит что-то в телефоне. — Какими судьбами, Вэй Ин? — она не сразу, но поднимает на него взгляд от экрана. — Почему не на вечеринке убойного? Вэй Ин не отвечает, а лишь выдвигает ногой от соседнего стола обычный стул и с размаху усаживается, скрещивая руки на груди. Закрыть за собой дверь он так и не потрудился, несмотря на вздёрнутую с красноречивым укором бровь. Как и что говорить — ему пока неизвестно, ведь озвучивать только что произошедшее кажется немыслимым: тогда оно точно станет реальным, а принять такую данность, храбрости Вэй Ин ещё не набрался. — Что-то случилось? — Вэнь Цин, не убирая телефон из рук, внимательно оглядывает его с головы до ног. — На тебе лица нет. — Да. Кое-что… — Что же? — Всё закончилось, — решается он и пытается как можно небрежнее пожать плечами. Хотя ещё немного — и его, наверное, начнут душить слезы. Но сейчас давать им волю не лучший вариант. — Что закончилось, Вэй Ин? — Вэнь Цин терпеливо вздыхает, но не удерживается от уточнения: — Объясни нормально, у меня нет желания играть в шарады. — С Цзян Чэном, — губы едва удаётся разлепить, чтобы произнести это. — Вэй Ин, хочу заметить, что у вас ничего и не было, чтобы заканчиваться, — разумно подмечает она. — Да, — тупым болванчиком кивает Вэй Ин. — Но теперь ничего уже точно не будет. Никогда. — Ты скажешь в чём дело или нет? Он набирает в грудь побольше воздуха, и, когда начинает говорить, горло будто режет: — У меня и Цзян Чэна уже никогда ничего не получится, потому что у него, как выяснилось, есть постоянная девушка, — вылетает на одном дыхании. — Правда? Какие неожиданные новости… — но по-настоящему удивлённой Вэнь Цин не выглядит. — Да. Лейтенант объявил на весь отдел — и не только, — что они с Мянь-Мянь пара… — Хм… — она с сомнением хмурится и спрашивает: — Ты уверен, что всё правильно понял? Мне кажется, это… Немного неправдоподобно. — А что здесь можно не понять? — не выдержав внутреннего напряжения, огрызается Вэй Ин. — Их там всей тусовкой поздравляли! Наконец-то лейтенант Цзян больше не одинок! Ох, вы так мило смотритесь вместе! — срываются с языка язвительные фразы. — Она даже поцеловала его, а потом помаду со щеки заботливо стирала! Что тут, блять, можно не понять?! — Ладно-ладно, — примирительно осаждает его Вэнь Цин. — Кто я такая, чтобы тебя переубеждать, если ты все своими глазами видел? Подожди секунду… — она быстро пробегает пальцами по экрану, видимо, завершая с кем-то переписку, и откладывает телефон на стол. — Раз ты так уверен, что теперь остался без шансов… То позволишь мне взять на себя роль голоса разума? Твой-то сейчас явно не при делах. — Позволю, — монотонно соглашается Вэй Ин. — Помнишь ещё давно я говорила, что если лейтенант тебя окончательно пошлёт, то после этого будет проще отвлечься и переключиться на кого-то другого? — Чего? — Вэй Ин недоумённо хлопает глазами. — Ты что такое говоришь? — его боль перетекает в другое направление: уже больше за себя и свои чувства, которые настолько обесценивают подобным началом разговора. — Не пойми неправильно, — спокойно продолжает Вэнь Цин, глядя на него из-под ресниц, — но ты сейчас не можешь здраво рассуждать. Тебе больно и хреново, голова не соображает… Это нормально для твоего состояния. — Ты мне словно диагноз ставишь. Ужасно звучит. — К сожалению, у диагноза «разбитое сердце» самые очевидные и предсказуемые симптомы. Может, от него и не существует чудесного избавления, но из нас двоих у меня сейчас более здравый взгляд на вещи, — со знанием дела замечает она. — Поэтому я хочу сказать, что пора прекратить закапывать себя в могилу, — её голос звучит всё увереннее. — Пора вспоминать, как ты жил без лейтенанта до этого. И пора озаботиться своей счастливой личной жизнью, в конце концов… — Ты что творишь? — Вэй Ин хочет громко возмутиться, но из горла вырывается только хриплый обессиленный шёпот. — Я к тебе за поддержкой пришёл, а ты что пытаешься сделать? Советуешь мне другого мужика завести? Неверие и негодование на время перекрывают даже горечь от недавнего потрясения. — Да, Вэй Ин, именно это я тебе и советую, — убеждённо кивает Вэнь Цин. — Знаешь почему? Потому что ты сам сказал, что нет никакого продолжения. И что будет дальше? Скорее всего, твои страдания затянутся на ближайшие пару месяцев, а ты сам закопаешься в работу. Но она тоже не бесконечна: вечера в одиночестве никуда не денутся, и тогда все запрятанные тяжбы, так тобой лелеянные, вернутся десятикратно. Ты, может, и мазохист, но не до такой же степени. Так почему бы не зашить рану, пока она ещё свежа? Стянуть края чужими заботой и вниманием, чтобы избежать лишних травм. Или хочешь начать гнить изнутри вместе с ней? Ты сильный мальчик. Ты сможешь, если захочешь. А заниматься самоистязанием — бесполезное занятие. Разве тебе мало того, что уже есть? — Боже, ну ты и сука… — невольно вырывается у Вэй Ина. К таким холодно-расчётливым рассуждениям у него готовности не было. Он бы, возможно, встал и ушёл, да только к стулу его будто пригвоздило. — Эй, полегче. Эта сука пытается донести до тебя хоть и не самые добрые, зато логичные вещи. Или предлагаешь мне сидеть и жалеть тебя? — Попробовала бы для разнообразия, — теперь у него внутри кипит жгучий гнев. — Вэй Ин, ты мне друг, а не чужой человек. Именно поэтому я говорю то, что говорю. Если я сейчас начну вытирать тебе сопли, допустим, ты почувствуешь себя немного лучше. Только вот ситуацию это не изменит. Я лишь хочу, чтобы ты хотя бы ненадолго перестал жалеть себя, открыл глаза и взглянул на ситуацию со стороны. Можешь это сделать? Посмотри к чему она привела: ты поздним вечером в морге вместо гулянки и выглядишь хуже моих постояльцев. Вэнь Цин небрежно машет рукой в сторону стены, за которой хромированными рядами тянутся холодильники с трупами. Вэй Ин задумывается, а затем с принятием произносит: — Да. Я вижу. Всё плохо. — И я вижу, что последние несколько месяцев ты похож на тень самого себя. Думаешь, ты такой своему лейтенанту нужен? Или кому-то другому? Да, настолько сильно тебя ни на ком не клинило, но разве ты можешь что-нибудь сделать? Поэтому прекрати тихо загибаться от бессмысленной влюблённости и перенаправь её в другое русло. — Ты понимаешь, что я не могу сделать чего-то подобного? — слушать дальше Вэй Ин не намерен. — Просто не могу — и всё… Потому что я, твою мать, люблю Цзян Чэна! И не собираюсь предавать ни его, ни себя! — И что, полагаешь, будешь любить до самой старости? Оставаясь при этом в одиночестве? — утомлённо отбивает Вэнь Цин. — Да не знаю я! — Вэй Ин почти орёт. — Но я знаю, что мне никто кроме него не нужен! Если не он, то никто! — Как радикально… Ты ведь осознаёшь, что в тебе сейчас говорят чувства, которые когда-нибудь иссякнут? — Ты не понимаешь… — пытается донести до неё злой, но порядком измученный Вэй Ин, из которого это давление высасывает все соки. — Цзян Чэн первый в моей жизни, рядом с кем я чувствую, что всё правильно. Так, как должно быть. — Тебе бы сценарии к мелодрамам писать… Жаль, ваши с лейтенантом мнения не совпадают. И сколько ты собираешься смотреть, как он счастлив с кем-то другим? У тебя вообще получится это выносить? Поэтому советую не беситься и понять, что я пытаюсь сохранить как можно больше твоих нервных клеток. — Хороший ты выбрала способ, ничего не скажешь… Да, пусть мне будет хреново, но я не собираюсь вот так брать и отказываться от всего, что к нему чувствую. У меня это просто не выйдет! — Вэй Ин, ты сам себе яму копаешь, — Вэнь Цин в очередной раз тяжело вздыхает, глядя в потолок. — Полгода назад ты бы сам сказал, что раз возможности на счастье нет, надо жить своей жизнью дальше. И на следующий же день у тебя приключилась бы новая пассия. К слову, тут я могу немного выручить… Давно хотела предложить, но ты бы точно воспринял в штыки, а сейчас момент более подходящий… Знаю, в ближайшее время ты не будешь в восторге от случайных связей, но у меня осталось много знакомых по старым связям… Уверена, хороший парень среди них найдётся. Хотя бы просто чтобы отвлечься и пообщаться, ну а там, кто знает, как сложится. У меня даже есть один друг на примете… Тебе и делать ничего не придётся. Могу познакомить хоть завтра? Хочешь? — Ты с ума сошла, — раздельно проговаривает Вэй Ин, испепеляя ее поражённым взглядом, полыхнувшим новой порцией злобы. — Почему? — продолжает спокойно рассуждать Вэнь Цин. — Плохую партию я тебе не подсуну. С внешностью тоже всё в порядке. Вдруг он тебе понравится? — Мне понравится, если ты засунешь свои предложения куда-нибудь подальше, — ещё секунда — и Вэй Ин сорвётся. Или расплачется к чертовой матери. — Прошу тебя, не реагируй так остро, — тон Вэнь Цин становится мягче. — Мы уже проходили это в период твоих бурных гуляний. Всего одно усилие над собой — и ты сможешь дышать свободнее, ни к кому не привязанный. Сможешь дать себе и кому-то другому шанс. Всё будет как прежде. — Но я уже не тот, что прежде, — раздаётся жесткое. В этом Вэй Ин уверен как никогда. — Почему тебе просто не попробовать? Давай я хотя бы этого друга в Вейбо найду и тебе покажу? — Пошла к чёрту, — на такое уже никаких нервов не хватит. — Что, прости? Я тут о нём забочусь, а он… — Заботишься? Под другого мужика меня собираясь подложить? — Почему ты так всё воспринимаешь? Я же сказала, что это объективно хороший вариант. Не воображай лишнего… Может, всё-таки подумаешь? — Иди на хуй, — окончательно не выдерживает Вэй Ин, резко вставая. — Даже думать не собираюсь. Мне не нужны другие мужики. Мне нужен только один мужик — лейтенант, мать его, Цзян. Но, к сожалению, он занят, поэтому раз ты такая стерва, я пойду и скорее пострадаю дома в одиночестве, чем буду выслушивать твой бред. И не смей больше говорить, что мы друзья. А ещё лучше, не пиши и не звони в ближайшее время — мне твоих предложений на год вперёд хватило. Он порывисто разворачивается и чеканным шагом выходит из кабинета, а когда основная дверь почти закрывается, слышит вслед приглушённое: — Будь аккуратнее по дороге. И прости, если перегнула. Но эти слова Вэй Ина не волнуют. Может, Вэнь Цин в какой-то мере права. Может, её предложения и поступки не так уж плохи: ведь раньше именно так он и лечил свои душевные раны. Отчего же сейчас при одной мысли о подобном его буквально воротит? Отчего глупые страдания в одиночестве кажутся во сто крат лучше, чем любой, даже самый роскошный мужик на этой планете? И пусть советы давней подруги были продиктованы логикой и довольно специфичными, но добрыми намерениями, думая о них, Вэй Ин испытывает одну лишь неприязнь и отвращение. И слишком свежи горечь и обида за то, что к его чувствам отнеслись как к бесполезному мусору, который легче лёгкого выкинуть и забыть. Каждая эмоция, вызванная Цзян Чэном в душе Вэй Ина, для него самого подобна крохотным блестящим на солнце алмазам или бесценным в засуху каплям утренней росы, которые он готов оберегать и хранить внутри себя до тех пор, пока плоть не сгниёт или разум не помутится окончательно.

───── ◉ ─────

Коридоры Центрального управления пролетают мимо слишком быстро. Сразу за смазанными, будто расплывшимися в одну сплошную линию, стенами перед глазами вырисовывается парковка, залитая светом прожекторов, и полнящиеся вечерним шумом улицы. В лёгкие пробирается прохладный ночной воздух, и Вэй Ин пытается вдохнуть полной грудью. Но выходит не слишком хорошо. Впрочем, выбора у него особо нет, поэтому он просто равнодушно оглядывает окружающее пространство и не спеша шагает в сторону дома. Обычно городские виды и огни ночных улиц могли с лёгкостью вселить в него бодрость духа и настроить на позитивный лад, но сегодня явно не тот случай. На деле Вэй Ину сейчас ничего не хочется. Апатия и опустошение забрали его себе окончательно, оставив выпотрошенную оболочку, на автопилоте бредущую в привычном направлении. Он понимает, что очень близок к грани, когда его либо накроет злая сухая истерика, либо, наоборот, сорвёт в жалость к себе, которая непременно вырвется наружу слезами. Но лучше обойтись без всего этого. Лучше дойти до дома, выпить снотворного и отключиться до самого утра. А завтра пойти на работу и сделать вид, что ничего из ряда вон выходящего не случилось. Сделать вид, что Вэй Ин по-прежнему живой и ему не хочется уйти куда-нибудь подальше, на вечность оставшись наедине со своими разбитыми вдребезги чувствами. Но что бы с ним ни происходило, он намерен собрать их все, не упустив и не позволив исчезнуть ни одной серебристой пылинке. Нельзя лишать себя того, что смогло породить внутри настолько яркий и живой огонь. И Вэй Ин, отойдя в сторону и никому не мешая, намерен питаться его теплом столько, сколько позволят. Правда, если он будет находиться слишком близко, огненная буря опять выйдет из-под контроля, и это всё только усложнит. Поэтому им с Цзян Чэном необходимо хоть какое-то расстояние… Но, судя по тому, что Вэй Ин слышит и видит краем глаза, этой мысли не суждено воплотиться в жизнь. По крайней мере прямо сейчас. Рядом раздаётся мягкий звук тормозов, и машина Цзян Чэна останавливается в паре метрах на обочине. Голову в ту сторону поворачивать боязно, поэтому Вэй Ин замедляет шаг и, изучая асфальт под ногами, не своим, полным безразличия голосом, интересуется: — Что ты здесь делаешь, лейтенант? — А ты? — боковое стекло опускается. — Я думал, ты придёшь на праздник. — Я хотел, но настроение пропало, — механически отвечает Вэй Ин и наконец-то решается поднять глаза. Как оказывается, очень зря. От взгляда на всё такого же красивого, родного, но теперь принадлежащего кому-то другому Цзян Чэна, в груди внезапно так давит, что хочется, наплевав на всё, согнуться пополам и просто напросто завыть. Но сделать этого Вэй Ин, конечно же, не может. И перестать смотреть на Цзян Чэна он тоже не может. Имеет же он право напитаться хотя бы напоследок? — Так почему ты здесь? Разве у тебя нет планов на вечер? «Почему ты не со своей девушкой?» — остаётся невысказанным. — Мои планы на вечер пока в подвешенном состоянии, — спокойно отвечает лейтенант. — Может, составишь мне компанию, раз до вечеринки ты не дошёл? — Хочешь… Хочешь со мной отметить? — Вэй Ин недоумённо наклоняет голову. Ему очень больно сейчас рядом с Цзян Чэном, но отказаться от хорошо если получаса, проведённого вместе, он не способен. Тем более им всё-таки стоит кое-что друг другу сказать. По крайней мере Вэй Ину. Это ведь какая-никакая, а возможность условно попрощаться… — Что-то вроде того, — кивает Цзян Чэн. — Я ведь даже не пил, потому что за рулём, — он показательно постукивает пальцами по коробке передач. — А пить дома в одиночестве — дурной тон. Поедешь со мной? Вэй Ин сначала молчит, а затем проклиная себя и сдаваясь на милость слабости, отвечает: — Поеду.

───── ◉ ─────

— Цзян Чэн, только я совсем ненадолго, ладно? — негромко произносит Вэй Ин, когда дорога до квартиры лейтенанта уже осталась позади, и теперь он стоит посреди чужой кухни, держа в руке бутылку пива, которую только что персонально для него достали из холодильника. Цзян Чэн сидит за столом и, откручивая крышку со своей, легко соглашается: — Как захочешь. Но ты вроде собирался поговорить? Да и мне есть что тебе сказать… — Стой, — выставляя руку вперёд, тормозит его Вэй Ин и, не желая слишком приближаться, вместо того чтобы подойти и сесть рядом, остаётся стоять там, где стоял. Только поясницей на кухонную столешницу опирается, отставляя туда же пиво. «То, что я хотел сказать, уже не имеет значения, а если я и скажу, то совсем другое…» — перебирает он в голове, чувствуя, как нервы опять натягиваются до предела. Здесь и сейчас ему крайне непривычно и неуютно. Как будто он своим присутствием занимает чужое место на этой кухне и в этой квартире. Но, разумеется, это лишь его мнительность таким образом даёт о себе знать. — Я начну, хорошо? Думаю, тебе не стоит мне ничего говорить. Я уже в курсе. — Правда? — с сомнением переспрашивает Цзян Чэн, задумчиво проводя пальцем по стеклянному боку бутылки. — Правда. На самом деле я заходил в отдел и видел, как вас там все поздравляли… — пусть Вэй Ин сам скажет, потому что услышать это от Цзян Чэна будет вдвойне хуже. — Вот как, — коротко бросает тот и намеревается продолжить. Но Вэй Ин не позволяет ему: — Погоди, не нужно. На мне свет клином не сошёлся, я понимаю… Ты не должен оправдываться или что-то такое… — Я и не собирался. — Тем более, — он осознаёт, что от происходящего ему с каждым мгновением становится хреновее. И именно поэтому нужно как можно скорее разобраться со всем и уйти. Незачем выставлять на обозрение своё убитое в хламину состояние. По-хорошему стоило озвучить самое важное ещё в машине и не тянуть до последнего — только за весь путь Вэй Ин не проронил ни слова, пытаясь хоть немного настроиться. Но дольше ждать уже не имеет никакого смысла. — Помнишь, как-то мы разговаривали, и ты сказал, что, возможно, нам следует перестать общаться? Давай… Давай так и сделаем? — выносить такой жёсткий вердикт самому себе Вэй Ину ещё не приходилось. Поразительно, что он вообще смог. — Так вот, значит, чего ты хочешь? — отстранённо уточняет Цзян Чэн. — Блять! Конечно я этого не хочу! — внезапно выкрикивает Вэй Ин. Тайфун, бушующий внутри сплошной горечью, не удаётся сдержать, и слова почти бесконтрольно срываются с губ: — Разумеется, не хочу! Что за вопросы идиотские? Но будто у меня есть варианты! Я думал, что справлюсь… Что смогу выдержать ради тебя что угодно. Но не такое, Цзян Чэн… Это перебор… Это слишком! У меня не бесконечный запас сил и выдержки. Поэтому хватит. Пора заканчивать с нашим бессмысленным цирком. Будем общаться только по работе — без всякого… — Вэй Ин с ужасом понимает, что, кажется, он где-то не уследил, и с ресниц теперь срываются злые слёзы. Этого ещё не хватало: расшатанные нервы не дотянули совсем немного. Он быстро смахивает их рукой и не удерживается от упрека: — Ты посмотри, что ты со мной сделал? Думаешь, я хоть ради одного мужика в своей жизни слёзы лил? В общем… Надеюсь, мы друг друга поняли. Я пойду. Вэй Ин порывисто отталкивается от стола и успевает сделать всего несколько шагов в сторону выхода, как его останавливают, ухватив за руку. — Подожди. Мне все ещё есть что тебе сказать. — Что сказать, Цзян Чэн? «Ну не держи ты меня… Не держи. Просто дай спокойно уйти и расплакаться по-человечески где-нибудь подальше отсюда!» — Например, «прости»? — предполагает лейтенант, не отпуская его запястья. — Ты не должен просить прощения за то, что не можешь дать мне того, чего я хочу. Такое случается. Это теперь только мои проблемы, а у тебя роман с Мянь-Мянь и всё прекрасно. Я не собираюсь вам препятствовать. Так что желаю счастья и прочее… Но сделать очередной шаг к двери ему опять никто не даёт. — Прости, что слишком затянул. — Да! Тебе действительно стоило сказать раньше! — с негодованием выплёвывает Вэй Ин. — Ты можешь сейчас уйти и никогда уже не вернуться. Или можешь успокоиться хотя бы на минуту и выслушать меня. — Боже, да почему я должен проходить через всё это..? — он зажмуривается, чувствуя влагу на щеках. — Говори уже, и я наконец-то свалю, пока твоими стараниями меня не накрыло безобразной бабской истерикой! Чтоб тебя, Цзян Чэн! Можно подумать тебе самому нравится за всем этим наблюдать! — Тогда слушай внимательно, — лейтенант притягивает его чуть ближе, отчего сердце предательски дёргается, а горло пережимает. — Во-первых, у меня нет, не было и никогда не будет никакого романа с Мянь-Мянь. — Что..? — вырывается непонимающее. — А во-вторых, — его твёрдый голос будто пробирается в самую подкорку и начинает выжигать в наскоро выстроенных барьерах дыру. — Помнишь, мы сидели в кафе после случая с собакой? Тогда ты попросил уведомить, если я вдруг передумаю. Так вот… Я передумал. Если, конечно, тебе всё ещё это нужно. — О господи, что?