The most beautiful boy

      — Господин Хэ.       Хэ Сюань поднял тяжелую голову на обращающуюся к нему студентку, не понимая, что ей от него надо. Он получил сообщение от Хуа Чэна, но вместо того, чтобы аккуратно смахнуть уведомление, случайно открыл его, и весь мир сразу же рухнул в тартарары. На фото, которое Хуа Чэн прислал без какой-либо подписи, сияющий и улыбающийся Ши Цинсюань сидел в незнакомом ему кафе. Хэ Сюань так соскучился по этой улыбке, что даже не сразу заметил рядом какого-то неизвестного ему мужика. И чем больше он разглядывал незнакомца, тем мрачнее становилось его настроение, а в груди снова зашевелилась боль от потери. Мужчина немного походил на него: холодный взгляд, бледное заостренное лицо, только волосы, выкрашенные в белый цвет и собранные в хвост, были куда длиннее. Между стульями на фото оставалось совсем небольшое расстояние, и, судя по выражению лица Цинсюаня, он явно только что флиртовал со своим спутником.       — Господин Хэ! — студентка снова привлекла его внимание, и Хэ Сюань постарался переключиться на нее. — С вами все в порядке?       — Да, простите, отвлекся на сообщение, — Хэ Сюань поморщился и потер переносицу двумя пальцами, мысленно давая себе оплеуху, чтобы собраться. — О чем я говорил, напомните.       — Вы остановились на том, что беззаботные рассказы Вудхауса о лагерной жизни вызвали невероятный политический скандал.       — Да, спасибо.       Хэ Сюань прочистил горло и попытался снова включиться в работу, но получалось плохо. Студенты чувствовали, что мыслями преподаватель был не с ними, и какое-то время еще переглядывались между собой, не понимая, что с ним происходит в последнее время. Хэ Сюань заметил пару сочувствующих взглядов, и это помогло ему окончательно взять себя в руки. Не хватало ему еще, чтобы его жалели собственные студенты.       К счастью, у него заканчивалась последняя лекция и небольшого эмоционального подъема хватило, чтобы справиться с ней. Он держал лицо, пока студенты поднимались со своих мест, гремя стульями и спеша домой, но как только последний юноша скрылся за дверью аудитории, Хэ Сюань схватил телефон, чтобы позвонить Хуа Чэну.       — И что это за хмырь?       — И тебе привет, — Хуа Чэн драматично выдохнул ему в трубку и немного помолчал, прежде чем продолжить. — Я предупреждал тебя. Это друг юности Се Ляня. Он не так давно расстался со своим партнером, и все поглядывал в сторону Ши Цинсюаня. В конце концов, Се Лянь их свел.       — И насколько там все серьезно?       — Пока не очень. Но если ты так и продолжишь бездействовать...       — Я не бездействую.       — Прошел месяц, Сюань, — покровительственно-насмехающийся тон Хуа Чэна сменился на серьезный, и Хэ Сюань глубоко выдохнул, прикрыв глаза. Он и правда несколько задержался, боясь резкой реакции Цинсюаня, но не полностью бездействовал.       — Я купил кольцо.       — Молодец, можешь надеть его себе на палец и не снимать до конца дней.       — Твой сарказм неуместен. Он меня заблокировал, я не могу с ним связаться.       — Ты знаешь, где он работает, в конце концов, зашел бы к Ши Уду, с братом они уже помирились.       Мрачное настроение Хэ Сюаня открыло еще более мрачные глубины, о которых он не подозревал до этой новости. Оказывается, он единственный, у кого жизнь все никак не отлипнет от дна, а Ши Уду на правах брата уже прощен. Интересно, какой ценой. Хэ Сюань надеялся, что приличной, в конце концов, он первым начал. Но все же в этой болючей новости была и одна крупица надежды: раз Цинсюань простил брата, может, и у него все же есть шанс. Вот только откуда Хуа Чэну известно об этом?       — Откуда ты знаешь? — Хэ Сюань не сдержал ревнивого тона, и услышал, как Хуа Чэн еще раз показательно и театрально вздохнул.       — У нас с Ши Уду… дела, — он прочистил горло и тут же заговорил быстрее, желая сменить неприятную тему и не давая Хэ Сюаню шанса вставить свой ответ. — У нас с гэгэ намечается вечеринка тридцать первого октября в честь Хэллоуина. Се Лянь немного грустит в последнее время, я хочу его развлечь. Ты приглашен. Ши Цинсюань тоже. Не облажайся. И да, костюмы обязательные. Нарядись улиткой Гэри.       — Только если ты будешь Сквидвардом.       — Говнюк, — несмотря на привычную "грубость" от Хуа Чэна, Хэ Сюань все равно слышал в его тоне улыбку. — Отключаюсь.       — Спасибо.       — Не за что. Я не ради тебя стараюсь.       Хуа Чэн и правда не стал бы ради него устраивать вечеринку, однако Хэ Сюань в последнее время научился лучше замечать заботу и беспокойство друга о нем, поэтому был ему благодарен за этот шанс. Прийти на вечеринку к друзьям намного проще, чем дежурить под окнами офиса Ши Цинсюаня или пытаться выбить из Ши Уду хоть толику информации. Он не стал рассказывать Хуа Чэну, что предпринимал пару попыток встретить Цинсюаня после работы. В первый раз ему удалось лишь проводить взглядом его силуэт: Цинсюань вышел из офиса и тут же сел в ожидавший его знакомый BMW. Во второй раз он уже заметил его, замер на пару секунд, удивленно смотря ему в глаза, и, резко развернувшись, практически вбежал снова в здание офиса. Хэ Сюань прождал его еще полчаса, но был вынужден уйти, потому что сильно замерз стоять под пронизывающим осенним ветром.       Сейчас, после разговора с Хуа Чэном внутри него будто включился невидимый счетчик, отмеряющий оставшееся время до вечеринки. Три дня и одна попытка — все, что у него осталось. О том, что с ним будет, если она провалится, Хэ Сюань боялся думать. Слишком дорого ему далось осознание, что Цинсюань не просто кто-то, с кем ему удобно быть рядом. За пять лет их отношений он незаметно врос в него, обвил его своими цветущими лозами и пристроился на холодном камне. Хэ Сюань был глупым эгоистом, который решил, что вьюнок хочет присвоить его себе, заслонить от солнца пусть и красивыми, но слишком назойливыми цветами. Но без них он оказался лишь пустой холодной каменной стеной, не способной ни дать кому-то нагретое солнцем тепло, ни защитить от ветра. Стоило исчезнуть Цинсюаню, и он почувствовал себя абсолютно бесполезным.       Собираться на вечеринку Хэ Сюань начал за два часа. Слова Хуа Чэна про обязательный костюм он уверенно проигнорировал, но не мог заявиться в чем попало. Сохраненная фотография в его телефоне напоминала, что у него появился соперник, и Хэ Сюань собирался использовать все доступные ему средства, чтобы попробовать убедить Цинсюаня вернуться к нему. Он знал, что Цинсюаню нравится его внешность и стиль, особенно он любил, когда Хэ Сюань одевался полностью в черное. Он и до их встречи отдавал предпочтение темным цветам, а в последние года из его гардероба ушли все редко попадающиеся цветные рубашки и футболки. Однако Хэ Сюань все равно прокопался около получаса, пока его руки не отыскали среди всевозможных толстовок, свитшотов и лонгсливов оверсайз единственный черный костюм-тройку. Немного повыбирав между черной рубашкой и водолазкой, он отдал предпочтение классике и, одевшись, тщательно оглядел себя в зеркале. Смотрелось все и правда неплохо, однако его тревожный взгляд и синяки под глазами от плохого сна в последние дни портили общее впечатление.       За всю свою жизнь Хэ Сюань ни разу не наносил макияж, лишь периодически наблюдал его на Цинсюане, считающего, косметику способом самовыражения, не имеющего никакой привязки к полу. В отличие от него, Хэ Сюаню частенько было сложно перестать мыслить старыми убеждениями. Все его инакомыслие исчерпало себя на моменте выбора партнера. И сейчас, пока он разглядывал свое лицо в зеркале, его консервативный приземленный разум настойчиво убеждал, что он не девочка, чтобы использовать косметику. Однако сегодня был хэллоуин, и к тому же ему не помешает помощь визажиста спрятать усталый вид и добавить внешности немного яркости, чтобы произвести впечатление. Поэтому Хэ Сюань все же рискнул завернуть в один из салонов недалеко от клуба, который Хуа Чэн снял для вечеринки. К его удивлению, никто не смотрел на него косыми взглядами в ответ на озвученную необходимую услугу, не показывал пальцем и не смеялся за спиной. Визажисты приветливо его встретили и вежливо предложили варианты легкого макияжа, подходящие мужчине с его внешностью.       В результате косметических манипуляций на вечеринку он опоздал, но из зеркала гардеробной, где он оставлял свое пальто, на него смотрел уже совсем другой Хэ Сюань: волнующийся, но более уверенный в своих силах.       Музыка окружила его своим потоком, как только он открыл дверь в основной зал клуба. Некоторые гости уже танцевали, но большая часть пока только ходила с напитками в руках по залу, погруженному в приятную для глаз полутьму, которую разбавляли цветные вспышки крутящихся ламп. Хуа Чэн и Се Лянь встречали гостей недалеко от входа, и заметив их, Хэ Сюань сразу к ним направился.       Они оделись в героев популярной китайской новеллы про бога и демона, чьи костюмы неимоверно им шли. Даже лицевая повязка Хуа Чэна пригодилась, потому что его герой-демон также лишился глаза по сюжету. Се Лянь в белом колышущемся ханьфу очень походил на реального небожителя, если бы они, конечно же, существовали в современном мире. Он схватился за свою доули с белыми полями, которая чуть не свалилась от резкого движения его головы, и Хуа Чэн наклонился, чтобы помочь закрепить ее получше.       — Привет, — Хэ Сюань встал рядом, и заметившие его Хуа Чэн и Се Лянь на мгновение опешили, не сводя с него удивленных глаз. — В чем дело?       — Ты не улитка Гэри, — Хуа Чэн первым заговорил и прижал к себе поближе Се Ляня, который продолжал молча разглядывать Хэ Сюаня. — И чей это костюм?       — Приличного человека.       — Приличные люди не сосутся с братьями своего бойфренда, — Хуа Чэн не удержался от шпильки и схватился за свой бок, потому что получил щипок от Се Ляня.       Он поманил его пальцем, чтобы Хуа Чэн наклонился к его уху и что-то зашептал, прикрыв рот ладошкой. Хэ Сюань невольно улыбнулся, смотря на своих друзей. Интересно, они с Цинсюанем тоже иногда выглядят так мило? Вернее, выглядели. Он оглянулся по сторонам, ища его глазами, но Цинсюаня пока нигде не было видно, и Хэ Сюаню оставалось надеяться, что он все же придет.       — Хорошо выглядишь, Хэ Сюань.       Се Лянь привлек его внимание к себе, и Сюань обнаружил, что, будучи погруженным в свои мысли, пропустил момент, когда они остались одни. Се Лянь улыбался ему, но его улыбка выглядела больше вежливой, чем искренней, наверное, последние новости разочаровали его. Хоть у них и начали улучшаться отношения, все равно Се Лянь, прежде всего, был супругом Хуа Чэна и другом Ши Цинсюаня, и уж потом в этом списке шел он сам.       — Это ты ради Цинсюаня? — Се Лянь перестал улыбаться, вцепившись в него серьезным внимательным взглядом, под которым Хэ Сюань почувствовал себя провинившимся юнцом.       Все же Се Ляню и правда стоит продолжать работать воспитателем. Мягкий, нежный, умеющий строить доверительные отношения, однако при необходимости, он умел проявить твердость, против которой было достаточно сложно идти.       — Да, я все исправлю, — Хэ Сюань не видел смысла скрывать истинную причину его прихода, по крайней мере, не от Се Ляня.       — Хорошо, — Се Лянь снял свою доули и начал теребить край соломенного поля, рискуя его отломать. — Я… хочу извиниться.       — За что?       — Я не разобрался в ситуации и немного наворотил дел.       — Ты про своего друга? — Хэ Сюань начал догадываться, о чем говорил Се Лянь и в чем он может быть не прав, хоть внутренне не совсем был с этим согласен. Да, новость о сопернике ему не понравилась, но Се Лянь действовал в интересах друга, и Хэ Сюань отчасти мог его понять.       — Ты знаешь?       — Знаю.       — Да. Я хотел отвлечь А-Сюаня, не понимая, что делаю хуже. Вам сначала надо разобраться между собой. Мне жаль, что я вмешался.       — Все в порядке. Это даже помогло, придало мне ускорение. Как ваши дела с Лан Ином? — Хэ Сюань перевел тему, не желая углубляться в текущую.       — Все хорошо, — Се Лянь улыбнулся ему на этот раз намного более искренне и выудил из недр своего костюма айфон. — Посмотри на это.       Он вытянул руку с телефоном, показывая фотографию, на которой Хуа Чэн и мальчик спали на кровати. Лан Ин устроил свою голову на предплечье Хуа Чэна и раскинул руки и ноги в стороны. Положение тела его друга с разлегшимся на нем Лан Ином выглядело не слишком удобным, однако было похоже, что он и правда спал, по крайней мере, его лицо смотрелось достаточно умиротворенным. Мило. Хэ Сюань невольно улыбнулся, возвращая внимание Се Ляню.       — Рад, что у вас все наладилось. Ты не будешь против, если я вас навещу на выходных?       — Конечно, приезжай, — Се Лянь положил руку на его предплечье и потянулся к уху, чтобы Хэ Сюань услышал его негромкий голос. — За тобой Цинсюань. Удачи.       Похлопав его по руке, Се Лянь развернулся к новым гостям, оставив Хэ Сюаня одного. Он немного постоял, собираясь с мыслями, и все же неспеша обернулся, высматривая в увеличившейся толпе Цинсюаня. Тот оказался всего в паре шагов от него: он потягивал коктейль из трубочки рядом с тем самым белобрысым мужиком с фотографии. Хэ Сюань не остался им не замечен, и они на минуту застыли, разглядывая друг друга.       Ши Цинсюань, в отличие от него, заморочился над костюмом. На нем была надета длинная роба цвета слоновой кости, который так шел к его немного смуглой коже. Тонкий пояс перевязывал талию, и одно плечо оставалось полностью открытым, придавая робе интересный ассиметричный силуэт. Цинсюань надел парик, золотистые волосы которого волнами струились до пояса, голову украсил венок из живых цветов, перевязанный с белыми лентами, а на груди висел кулон в виде половинки граната. Хэ Сюань знал мифы разных стран, особенно тех, что развивали свою культуру на берегах морей, и потому сразу узнал в нем Персефону. Его мальчику безумно шел этот образ, кому еще, как ни ему, подвластно оживить бесплодную душу правителя ада.       Цинсюань, в свою очередь, не смог скрыть скользнувшего по его телу восхищенного взгляда, и по тому, как он невольно сглотнул, Хэ Сюань понял, что все его старания не прошли даром. Неосознанно он оделся практически в пару к нему, разве что его Аид получился современным, когда как Цинсюань выглядел достаточно аутентично выбранному времени. Он первым вышел из оцепенения и, схватив своего спутника за рукав, потащил к барной стойке подальше от него. Хэ Сюань и не думал, что подобраться к Цинсюаню будет слишком легко, однако все равно разочарованно вздохнул, наблюдая за торопливо колышущейся робой.       — Вы герой какой-нибудь манхвы? — рядом с Хэ Сюанем материализовалась девушка с традиционными для хэллоуина рожками на голове. — Вы Джу Дже Ген, да? Я угадала?       — Нет, я Хэ Сюань.       — Не знаю такого героя, — девушка игриво пожала плечами и потянула коктейль через трубочку. — Но выглядите потрясно.       — Да, он не особо известен, — он не сводил взгляда с Цинсюаня, который будто почувствовал присутствие рядом с ним лишнего человека и обернулся через оголенное плечо. Хэ Сюань чуть улыбнулся, заметив его ревниво вздернутый носик. — Такой глупый.       — Что? — девушка не расслышала его тихий голос за шумом музыки, однако Хэ Сюань и не собирался ей ничего отвечать.       Он стал уверенно пробираться через прибавившихся в зале людей к Цинсюаню, который продолжал сидеть за барной стойкой, изображая активный разговор со своим соседом. Однако обмануть Хэ Сюаня ему не удалось: он отлично видел, как за широкими улыбками Цинсюань прятал свое беспокойство. Заметив его движение, он слез что-то быстро заговорил своему спутнику, скорее всего, предлагая ему снова уйти, но Хэ Сюань оказался быстрее. Сократив последнее расстояние двумя решительными шагами, он влез между незнакомым мужчиной и Цинсюанем.       — Нам нужно поговорить.       — Он не хочет, — за ним раздался голос незнакомца, но Хэ Сюань проигнорировал его присутствие, не желая тратить на него свое время и силы, все его внимание было приковано к сжавшемуся Цинсюаню, который опустил голову и упорно не хотел на него смотреть.       — Цинсюань. Пойдем поговорим.       — Я... не хочу, — он на секунду поднял на него взгляд, в котором обида перемешалась с потерянностью, и снова отвернулся, чтобы упрямо присосаться к своей коктейльной трубочке.       Цинсюань очень хотел показать, что ему все равно, что он пережил потерю и предательство, наслаждается жизнью, и ничуть не нуждается в его присутствии. И сколько бы Хэ Сюань ни убеждал себя, что это лишь показная игра, что Цинсюань лишь хочет убедить его в несуществующем равнодушии, сам факт упрямого игнора бередил сердечные раны, приправляя их раздражением от детского капризного поведения, которое иногда было свойственно этому упрямцу. Очень хотелось задрать его робу и шлепнуть по крепкой заднице. Возможно, позже он так и сделает, когда они наконец останутся одни, если Хэ Сюаню, конечно, повезет. Пока же он понимал, что ему необходимо действовать несколько иначе, если он хочет все же выманить Цинсюаня в сторону.       — Ты можешь трахнуть меня, если тебе правда этого хочется, — обыденный, спокойный тон, с которым Хэ Сюань произнес свою фразу, никак не вязался с ее смыслом, и эффект от нее превзошел его ожидания.       Цинсюань ошарашенно посмотрел на него, приоткрыв рот и выронив свою трубочку, а его спутник перестал пытаться отпихнуть его в сторону. Хэ Сюань специально рассчитал громкость так, чтобы он также его услышал, пусть знает свое место. Даже если он несколько раз встретился с Цинсюанем, ему нечего противопоставить истории длиной в пять лет. Да и слабые стороны Цинсюаня Хэ Сюань знает намного лучше. Например, что ему давно хотелось попробовать поменяться в постели, но Хэ Сюань упрямо не соглашался, считая такую уступку ниже своего достоинства. Он собирался использовать этот козырь позже в попытке убедить Цинсюаня вернуться, но и в качестве способа выманить его для разговора тоже сойдет.       — Я сейчас вернусь, — Цинсюань бросил короткий извиняющийся взгляд в сторону своего спутника и наконец слез с барного стула. — Пойдем.       Хэ Сюань хотел выйти на улицу, чтобы им никто не мешал, но Цинсюань уверенно направился к одному из диванчиков, стоящих по периметру стен, и Сюань подчинился его желанию. В клубе стало шумновато, слышать друг друга можно было только, если находиться рядом, и близость их тел во время разговора тоже может помочь ему. Цинсюань сел на диван, аккуратно расправив свою робу, и, подождав, пока он сядет рядом, строго посмотрел на него, ожидая начала разговора. Однако Хэ Сюань никак не мог собраться с мыслями, скользя любующимся взглядом по его телу. Образ богини смягчил мужскую красоту Цинсюаня, придав ей плавных линий. Его роба так соблазнительно спускалась на левом плече, что Хэ Сюань не мог перестать смотреть на тонкую ключицу, в своей голове он уже несколько раз покрыл ее поцелуями.       — Ты очень красивый сегодня, — Хэ Сюань наконец вернул свой взгляд на уровень зеленых холодных глаз и не удержал рвущуюся наружу ревность. — Для своего нового хахаля старался?       Ши Цинсюань закатил глаза, однако развернулся к нему сильнее, демонстрируя всего себя.       — Если ты позвал меня для этого, то не трать мое время. Я больше тебе не принадлежу, чтобы ты мне устраивал сцены ревности.       — Но принадлежал пять лет, и я имею право хотя бы на разговор, от которого ты упорно бегал весь месяц, — Хэ Сюань не хотел звучать обвинительно, однако холод Цинсюаня каждый раз вонзался в его сердце тонкими иглами, и боль невольно прорывалась наружу. — Тем более что с братом ты уже помирился, и теперь знаешь, что ничего особенного не произошло, тот поцелуй был первым и последним.       — Я не могу быть в этом уверен.       — Можешь, — Хэ Сюань достал из кармана припасенную коробочку с кольцом и поставил ее между ними на диван.       Напускной холод в глазах Цинсюаня сменился на сильное удивление. Он нерешительно потянулся к черному бархату и сжал пальцы, будто раздумывая, стоит ли брать коробочку или лучше вовсе к ней не прикасаться. Однако все же взял. Его пальцы медленно подняли крышку, а удивление сменилось настоящим шоком, и Хэ Сюань улыбнулся, рассматривая его ошеломленное побледневшее лицо. Одна из причин, почему он так долго тянул с разговором, заключалась как раз в том, что ему хотелось купить красивое кольцо под стать Цинсюаню. Нашлось оно почти через три недели его поисков: золотой ободок с выемками, имитирующими кору дерева, золотой лист клена и красивый зеленый агат с черными вкраплениями. Хэ Сюань знал, что стандартный бриллиант Цинсюань вряд ли оценит, а вот необычная текстура кольца его зацепит куда больше.       — Давай поженимся, А-Сюань. Как ты этого хотел, — Хэ Сюань решил конкретизировать свое намерение, не зная, как правильно расшифровать тянущееся между ними молчание. Цинсюань ничего не говорит, потому что ему так нравится кольцо или потому что подбирает слова для отказа?       — Почему ты передумал? — Цинсюань закрыл коробочку и неуверенно положил ее на колени. Зеленые глаза перестали смотреть на него с отчужденной строгостью, но пока больше блуждали по толпе, не желая долго на нем задерживаться.       Хэ Сюань, напротив, не сводил с него тяжелого выжидательного взгляда, отмечая каждое небольшое движение, каждое подрагивание пальцев или взмах ресниц. Он будто высматривал позволение, согласие со стороны Цинсюаня, хотя бы маленькую причину, которая разрешит ему приблизиться и снова быть рядом. Губы Цинсюаня задрожали, и Хэ Сюань воспринял это как разрешающий знак, которого он ждал. Придвинувшись к нему, он обхватил предплечьем вздымающуюся от волнения грудь и притянул Цинсюаня спиной к себе.       — Потому что я люблю тебя, — слова, которые ему было так сложно произнести долгое время, наконец сорвались с языка и после первого раза отпускать их из себя стало намного легче. — Люблю.       Хэ Сюань осторожно убрал в сторону длинные золотистые волосы, которые закрывали нежную шею, и ласково прикоснулся к ней губами. Похоже, у него появилась новая мания, но кожу шеи и плечей Цинсюаня очень хотелось покрывать поцелуями. Хэ Сюань никогда не был собственником, но сейчас ему было жизненно необходимо оставить на ней несколько темных следов, чтобы все видели, что этот мужчина занят.       — Ты мне сделал очень больно, — Цинсюань звучал так тускло и потерянно, что Хэ Сюань прикрыл глаза, не зная, что он может сейчас сделать, чтобы исправить свою ошибку.       — Мне жаль, — слова вряд ли все исправят, но можно хотя бы попытаться. Тем более что Хэ Сюань говорил правду: ему на самом деле было очень жаль.       — Я боюсь тебе верить, А-Сюань. Мне всегда казалось, что ты человек слова, очень ответственный. Да, ты всегда был будто заморожен, весь в себе, неохотно говорил в ответ что-то приятное, но я видел по тебе, по твоим поступкам, по маленьким заботливым действиям, что тебе не все равно, что тебе хорошо рядом со мной, — слова торопливо полились из Цинсюаня, и Хэ Сюань замер, уткнувшись лбом в его плечо, боясь своим случайным, неосторожным действием прервать его. — Но сначала ты просто отказался от меня, решив, что я на тебя давлю, а теперь и вообще за моей спиной... — Цинсюань замолчал, стараясь успокоить задрожавшие губы, но Хэ Сюань все равно чувствовал, как быстро поднимается его грудь, а тихий судорожный выдох невольно прошелся очередным ударом по его раненому виноватому сердцу. — Я, может, и хочу доверять тебе снова, но мне страшно, будто стоит мне расслабиться, и все снова рухнет.       — Прости, — Хэ Сюань очень хотел избежать в их разговоре произошедшее между ним и Уду, однако понимал, что никак не сможет обойти эту тему стороной, а потому уж лучше поскорее с ней закончить. — Я не осознавал, что меня к нему тянет. Не в смысле, что он мне нравится, а в том самом.       — Я понял, — Цинсюань снова окутал его нарочитым холодом, стараясь спрятать за ним эмоции, он ощутимо напрягся в его руках, и Хэ Сюань поспешил исправить ситуацию:       — Но после того раза все прошло. Возможно, тебя это не сильно утешит, но та ситуация наконец помогла мне прозреть окончательно и ответить на вопрос, почему именно ты.       — И почему же?       Цинсюань хотел звучать строго и хладнокровно, но через его ледяной насмешливый тон все равно тонкими ростками пробивалась боль, и она давала Хэ Сюаню надежду, что не все потеряно. Пока Цинсюань нуждается в утешении, он может попробовать стать тем самым человеком, который даст ему необходимое. В конце концов, именно он его так сильно ранил, ему и исправлять.       — Потому что ты... — Хэ Сюань замолчал, прикрыв глаза, слова толпились в его горле, но никак не решались сорваться с языка. Ему было сложно облечь в словесную форму то, что он чувствовал, вся глубина его отношения к Цинсюаню становилась призрачной и даже пафосной, стоило ее как-то назвать. Но Цинсюань ждал от него именно словесного подтверждения своей важности, и Хэ Сюань все же попробовал сломить свое внутреннее сопротивление, чтобы дать ему то, в чем он сейчас нуждался: — моя жизнь. Не то чтобы я не смог вообще без тебя жить. Я смогу. Но это будет больше похоже на серое существование. Ты не боишься перемен, ты готов рисковать там, где другие предпочтут держаться за опостылевшее настоящее, потому что испугаются отпустить его из рук. Ты можешь казаться слабым на первый взгляд, но тебя сложно сломать, потому что в тебе очень много жизненной силы. Если бы мы не встретились, вполне возможно, я стал бы типичным преподавателем в очках и со скучным портфелем, который либо работает, либо сидит дома. Но своим примером ты помогаешь мне не бояться бросать вызов самому себе, расширять свои возможности.       — Значит, смог бы без меня жить...       — Это все, что ты услышал? — Хэ Сюаню показалось, что напряженное тело в его объятиях чуть расслабилось после его вымученной тирады, однако в словах Цинсюаня все равно сквозила язвительность, которую он не мог правильно расшифровать.       — Нет, но романтик из тебя точно не получится, — Цинсюань выпустил из своих напряженных легких воздух и уже чуть более непринужденно оперся на него спиной.       Сердце Хэ Сюаня сделало восторженный кульбит от проявления небольшого доверия, и на радостях, потеряв немного связь с реальностью, он всосал небольшой участок кожи прямо над не дающей ему покоя робой. Цинсюань дернулся в его руках, а затем развернулся, держась за прикушенное место.       — Что ты делаешь? — он непонимающе смотрел на него, ожидая объяснений.       — Ты сладкий, не могу оторваться, — Хэ Сюань облизнулся с лукавой улыбкой, которая стала еще шире от того, как Цинсюань закатил глаза.       Он наконец стал больше походить на обычного себя, а не на оставленного под дождем маленького щеночка, и Хэ Сюань невольно потянулся к манящим его губам, однако на его рот тут же легла прохладная рука.       — Не так быстро. Я тебя еще не простил, — хоть взгляд Цинсюаня смягчился, он все равно ощутимо держал между ними дистанцию, и Хэ Сюань подчинился, сев снова прямо.       — А брата простил, — разочарованный вздох сам собой вырвался вместе с обиженным тоном. На секунду долгожданная цель почти оказалась у него в руках, но снова ускользнула.       — Кто тебе сказал такое? С братом я восстановил общение, но это не означает, что он прощен полностью. Как и ты.       — И чего ты хочешь, чтобы я сделал? Хочешь, чтобы встал на колени?       — А, может, и хочу, — Цинсюань гордо повел обнаженным плечом, но тут же охнул, увидев, как Хэ Сюань соскользнул с дивана вниз и уже почти успел поставить одно колено на пол. Он потянул его обратно наверх, беззлобно фыркнув, как только Хэ Сюань послушно уселся рядом. — Я пошутил, ты чего, блин.       — Что ни сделаешь, чтобы любимый вернулся, — Хэ Сюань не сводил с него томного тоскливого взгляда и инстинктивно напрягся, заметив в лице Цинсюаня новую перемену: на нем появилось то самое выражение, которое он очень не любил — Цинсюань что-то задумал.       — Значит, сделаешь все, что угодно?       — Сделаю, — Хэ Сюань пятой точкой чувствовал неладное от того, куда завернул разговор, но деваться было уже некуда.       — Хорошо. Тогда если ты дашь мне сделать то же, что сделал сам, я тебя прощу, — Цинсюань с вызовом посмотрел ему в глаза, и Хэ Сюаню захотелось опереться на спинку дивана, чтобы выдержать груз падающих на него подозрений.       — В смысле?       — Ты будешь сидеть здесь и смотреть, как я целую другого мужчину.       — Цинсюань, не глупи, — от одной мысли, что кто-то, кроме него, будет целовать эти губы, говорящие сейчас такую чепуху, у Хэ Сюаня холодело все внутри.       — Ты же сказал, что ничего особенного не произошло, — Цинсюань продолжал стоять на своем, и надежда, что, возможно, он шутит, утонула в безнадеге положения, в которое Хэ Сюань сам себя загнал. Он и правда говорил это всего несколько минут назад.       — Ты это серьезно?       — Вполне.       — И ты простишь меня, если я позволю этому случиться? — Хэ Сюань пока не был уверен, что сможет выдержать, но если на этом их конфликт закончится, пожалуй, он сможет потерпеть.       — Да.       — И вернешься?       — Вернусь.       — И мы поженимся?       — Возможно.       — Хорошо, я потерплю.       — Окей, — Цинсюань озорно ему подмигнул и поднялся со своего места.       Он уверенно направился к Се Ляню и его белобрысому другу, которые разговаривали недалеко от них, и Хэ Сюань с нарастающим разочарованием следил, как Цинсюань о чем-то с ними по очереди шепчется. Не так он представлял себе их примирение. Конечно, такой поворот — меньшее зло, и уж лучше так, чем если Цинсюань пошлет его далеко и надолго. В каком-то смысле это даже честно, но ревность все равно разрывала душу Хэ Сюаня, требуя прекратить этот спектакль прямо сейчас. Смотреть на то, как этот выпендрежный блондин будет целовать его Цинсюаня, он совсем не хотел.       Тот самый счастливчик, который пока еще не догадывался, что его ждет, кивнул Цинсюаню в ответ на его реплику, и, забрав у Се Ляня пустой бокал из-под шампанского, развернулся в сторону бара. Цинсюань обернулся, чтобы отыскать Хэ Сюаня взглядом и, убедившись, что он смотрит со своей галерки, помахал рукой. Озорство в его глазах приобрело оттенок томной неги, с которой он развернулся к Се Ляню и положил обе вытянутые руки на его плечи. Внутренности Хэ Сюаня сделали мертвую петлю и, кажется, остались валяться внизу от догадки, кого именно Цинсюань задумал поцеловать.       Хэ Сюань поискал глазами Хуа Чэна, чтобы убедиться, что хотя бы он не увидит, что сейчас вот-вот произойдет, но было уже поздно. Хуа Чэн застыл в нескольких шагах от Се Ляня и Ши Цинсюаня и неверяще наблюдал, как его супруга целует его же лучший друг. Но больше всего Хэ Сюаня в этой ситуации удивляло то, что Се Лянь абсолютно не сопротивлялся проделкам Цинсюаня. Он будто не находил в поцелуе ничего предосудительного и, приобняв его за талию, с невинным выражением на его спокойном лице ответил на внезапную ласку друга. Хэ Сюань выругался сквозь зубы, наблюдая за этим странным поцелуем. Возможно, ему пора лечиться, но такая картина успокоила его ревность, пробудив то, что он совсем не ожидал почувствовать — сексуальное желание. Поцелуй этих двоих выглядел для него возбуждающе приятно.       Вот только Хуа Чэна происходящее совсем не устраивало, и Хэ Сюань поспешил вперед, пока не произошла катастрофа. Он еле успел заслонить своей спиной Цинсюаня от подбежавшего Хуа Чэна с горящим от гнева взглядом. Повязка, закрывающая второй глаз, придала выражению его лица еще больше угрозы.       — Это маленькая месть мне, не горячись, — Хэ Сюань вцепился в его предплечье, не давая двигаться дальше.       — А гэгэ здесь при чем? Я тебя предупреждал, держи своего психа подальше, — Хуа Чэн пылал от возмущения, и Хэ Сюань мог его понять, однако это не означает, что теперь ему все позволено.       — Он не псих, следи за языком.       — Мальчики, не ссорьтесь, вы же друзья, — Се Лянь встал между ними, положив свои ладони на их бицепсы, и Хэ Сюань заметил, что, кажется, он несколько перебрал с алкоголем.       — Гэгэ… — Хуа Чэн тоже это заметил и устало выдохнул. — Тебе совсем нельзя пить, ты ведь помнишь об этом?       — Я выпил всего чуть-чуть, — Се Лянь показал пальцами расстояние с четырех цуней, но вовремя осознал свою ошибку и сузил до одного.       — Тебе и этого достаточно, чтобы стать жертвой неуравновешенных психов, — Хуа Чэн обнял его за талию и прижал к себе, но Се Лянь вывернулся из его объятий и, взяв его за руку, встал напротив.       — А-Чэн, не говори так, — в его тоне мелькнули поучающие воспитательные нотки, которые никак не вязались с раскрасневшимся от алкоголя лицом. Се Лянь выглядел слишком мило, и это все же подействовало на Хуа Чэна усмиряюще. — Я просто помог другу. В конце концов, я никого, кроме тебя, никогда не целовал, не будь жадиной. Всего один раз, — он дотронулся кончиком пальца до его носа и ласково улыбнулся. — Мы почти без языка.       — Гэгэ… — Хуа Чэн прикрыл один глаз и выдохнул, чтобы успокоить свой гнев. — Давай на ближайшее время с помощью всем сирым и обездоленным мы закончим, хорошо? Тебе ведь будет стыдно, когда ты протрезвеешь. Что я потом буду с тобой делать?       — А что ты обычно делаешь? — в этот раз Се Лянь не сопротивлялся обнявшей его руке и позволил увести себя Хуа Чэну.       — Упс, — Ши Цинсюань весело рассмеялся, смотря им вслед. — Я только что чуть не был убит Хуа Чэном.       — Ты зря смеешься, ты на самом деле рисковал и очень сильно, — Хэ Сюань наконец тоже расслабился, худшего удалось избежать.       — Но ты бы защитил деву в беде? — Цинсюань лукаво посмотрел на него, подвигав оголенным плечом. — Ну и каково тебе было наблюдать?       Хэ Сюань усмехнулся и, притянув его к себе за талию, жадно смял приоткрытые в улыбке губы.       — Возбуждающе, — он приник снова к оголенному плечу, не дающему ему покоя. — Всегда я целовал тебя сам, и никогда не думал, что это так красиво выглядит со стороны.       — Тогда я пойду найду кого-нибудь еще, — Цинсюань сделал шаг в сторону, но Хэ Сюань поймал его за руку и притянул обратно к себе.       — У тебя была только одна попытка, — он поднял зажатые пальцы к губам и оставил аккуратный поцелуй на костяшках. — Ты сегодня очень красивый, но поехали домой.       — Я хочу веселиться.       — Домой. Тебе лучше не показываться в ближайшее время перед Хуа Чэном. И я очень соскучился.       — На какой-то миг мне и правда показалось, что он мне сейчас вмажет, — на лице Цинсюаня мелькнуло беспокойство, и он обернулся, ища глазами своего друга. — Надеюсь, я не создал Се Ляню проблем.       — Ты сейчас создашь проблемы себе, если не пойдешь со мной.       — Оу, и какие?       Цинсюань звучал так, будто все еще не воспринимает его слова всерьез, но Хэ Сюаню надоело его уговаривать, тем более что теперь этот бесстыдник явно сопротивлялся только для вида. Потому Сюань сцепил руки под его задницей и приподнял, чтобы закинуть на свое плечо.       — Эй! — Цинсюань изобразил притворно возмущенный тон и легонько стукнул его по плечу. — Это что такое? Поставь меня на место.       — Похищение. Никто не заставлял тебя одеваться Персефоной. Так что твой Аид уносит тебя в свое логово.       — Догадался, — Цинсюань перестал дергаться и шлепать его ладонью по всем частям тела, куда он мог дотянуться. Хэ Сюань не видел его лица, но готов был поспорить, что сейчас он улыбается. — Никто не понял, кроме тебя, я уж думал, что плохо подготовился.       — Ши Цинсюань, все в порядке? — на их пути встал блондинистый друг Се Ляня, вызвав своим появлением у Хэ Сюаня усталый вздох с плохо скрытым ворчанием.       Он опустил Цинсюаня на пол и притянул его к себе за талию обеими руками, сцепив их в итоге в замок. Его беспокоило присутствие этого мужчины, ревность снова давала о себе знать, однако Цинсюань будто почувствовал его настроение и положил свои ладони сверху, мягко поглаживая его теплыми пальцами.       — Да, Му Цин, спасибо за беспокойство, но все хорошо. И извини, кажется, у нас ничего не получится.       — Это я уже понял, — Му Цин скользнул взглядом на Хэ Сюаня, и тот немного расслабился, не заметив в темных глазах враждебности или желания воспрепятствовать их воссоединению.       — И там, кажется, тебя ждут, — Цинсюань ткнул пальцем за его спину.       Бросив быстрый взгляд назад, Му Цин показательно закатил глаза, и Хэ Сюань догадался, от кого Цинсюань приобрел новую привычку.       — Приперся-таки. Боги, даже костюм похожий надел.       Хэ Сюань всмотрелся в толпу людей и увидел мужчину с бокалом в руках, который не сводил беспокойного взгляда с их компании. Он и правда был одет похожим образом на Му Цина. Хэ Сюань не знал, кого они изображают, но костюмы напоминали военных со старинных гравюр, им не хватало лишь оружия в руках, и тогда они вполне сошли бы за генералов древности.       — Удачи, — Цинсюань похлопал его по плечу и, выбравшись из сжимающих его объятий, взял Хэ Сюаня за руку. — А мы уходим.       — Подожди, — Хэ Сюань свободной рукой прошелся по карманам пиджака. — А где кольцо? Ты его забирал?       — Нет, я его оставил на диване, — Цинсюань обеспокоенно заозиразлся по сторонам, ища глазами диванчик, на котором они сидели. — А ты разве его не забрал?       — Я побежал спасать тебя от Хуа Чэна.       — Хэ-сюн… — Цинсюань виновато посмотрел ему в глаза и, надув губы, на свой любимый манер соединил два указательных пальца.       — Искать идем, — Хэ Сюаню очень хотелось поцеловать эти надутые губы, но надо было найти кольцо, пока еще была такая возможность.       Они вернулись к диванчику, на котором сидели, и Хэ Сюань замер, не веря своим глазам: его милый, вежливый и всегда тактичный Цинсюань уверенно расположил ладони на плечах болтающей на диване парочки и очень доходчиво им объяснил, почему они должны с него исчезнуть. Его лицо пылало такой решительностью, что парочка предпочла не связываться с ним и уйти. Как только диван освободился, они принялись шарить по нему руками, пытаясь нащупать заветную коробочку с кольцом, однако найти ее не получалось, она исчезла, будто ее и вовсе не было. Хэ Сюань вздохнул, смиряясь с неизбежным, но все же опустился в своих единственных костюмных брюках на колени, чтобы с фонариком от телефона заглянуть под диван. Цинсюань опять его удивил тем, что бухнулся на пол рядом с ним, также высматривая кольцо. Под диваном обнаружились лишь слои пыли и грязь неизвестного происхождения: ни коробочки, ни хотя бы отдельного кольца.        — Оно хоть не слишком дорогое, но сделанное на заказ, обидно будет его так и не найти, — Хэ Сюнь, разочарованный неудавшимися поисками, сел на злосчастный диван рядом с не менее разочарованным Цинсюанем.       — Вот как, значит. Не слишком дорогое, — Цинсюань передразнил его тон, скривив лицо, и Хэ Сюань выдохнул, тихо радуясь вернувшемуся к нему приподнятому настроению. Если он его дразнит, значит, теперь точно все хорошо.       — Будешь вредничать — я тебя укушу.       — Только попробуй.       Хэ Сюань притянул его за руку к себе, и пока Цинсюань не успел понять, что происходит, не сильно прикусил кожу рядом с его открытой ключицей, за что получил ладонью по плечу.       — С ума сошел?       — Кажется, ты открыл во мне сегодня новый кинк, ничего не могу с собой поделать, — Хэ Сюань провел кончиками пальцев по открытой части плеча Цинсюаня и снова наклонился, но на этот раз чтобы оставить несколько коротких поцелуев.       — Снимите уже комнату, сколько можно, — насмешливый тон Хуа Чэна заставил парочку повернуть к нему головы, а он сам, взяв их за руки, поднял с дивана и подтолкнул в сторону выхода. — Это, конечно, вечеринка с костюмами, но не с сексуальным уклоном. Я не хочу смотреть, как мои друзья сосутся у меня на глазах. Валите домой и делайте там, что угодно.       —Нет! — Цинсюань резко развернулся, преграждая всем путь, и сложил руки на груди. — Никто никуда не уйдет, пока мы не найдем кольцо. Я ждал его пять лет, это мой единственный шанс выйти замуж за этого придурка!       — Так ты согласен? — Хэ Сюань несмело дотронулся до его предплечья, пытаясь обратить на себя внимание, но Цинсюань упрямо не смотрел на него, буравя взглядом хозяина вечеринки.       — Я еще не решил, но кольцо мое по праву!       — Так и думал, что это ваше, только этот жмот может экономить на помолвочном кольце, — Хуа Чэн достал коробочку из кармана и протянул Цинсюаню. — Охранник принес мне его минут пятнадцать назад.       — А чего молчал, — Цинсюань обрадованно выхватил находку из его рук и надел кольцо на палец. — Зато оно красивое.       — Это моя месть за то, что вы сегодня тут устроили, очень забавно было наблюдать, как вы ползали по полу кверху жопами, — Хуа Чэн положил руки на их талии и подтолкнул к дверям. — Жду приглашения на свадьбу, а сейчас валите отсюда.       — А-Чэн, прости, я не подумал хорошо, — Ши Цинсюань обернулся на него назад, но Хуа Чэн лишь толкнул его сильнее в сторону выхода.       — Только если оставишь Се Ляня в покое на ближайший месяц, он слишком погряз в вашем дерьме.       — Мне, правда, жаль, — Цинсюань выглядел настолько раскаивающимся, что это возымело действие даже на Хуа Чэна, и он немного смягчился.       — Если они захотят вернуться, не впускайте их, — Хуа Чэн обратился к охраннику дежурившему у входа. — Ближайший месяц надеюсь вас не видеть.       — Взаимно.       Хуа Чэн уже открыл рот, чтобы возмутиться в ответ на реплику Хэ Сюаня, но тот, взяв за руку Цинсюаня, вышел в холл. Их веселье немного спало, стоило оказаться наедине друг с другом и оставить за спиной шумный клуб с толпой наряженных в костюмы людей.       — Вызовем такси? — Хэ Сюань поднес к губам руку с блестевшим на ней кольцом и мягко поцеловал костяшки.       — Водитель брата где-то здесь ждет меня, он может нас отвезти, — Цинсюань пока тоже не слишком уверенно чувствовал себя рядом с ним, но попытался искренне ему улыбнуться.       — Ладно.       Они ненадолго разделились: Хэ Сюань забрал их одежду из гардероба, пока Цинсюань звонил водителю, а затем рука об руку вышли в темную холодную осеннюю ночь. Свежий воздух окончательно рассеял первый восторг от осознания, что их надежды стали реальностью, и неясность будущего прошлась тонким тревожным холодком по позвоночнику. Хэ Сюань не знал, получится ли у него не провалить второй шанс, сможет ли он справиться, когда наполненные счастьем от воссоединения дни погрузятся в обычную серость будней. Но он точно знал, что постарается.       За последний месяц его жизнь сделала несколько крутых кульбитов, и они хорошенько его встряхнули, но одновременно с этим помогли расставить в его беспокойной голове все по нужным местам. Жизнь хоть и не превратилась в рай, но все же в ней выделились основные моменты, ради которых ее стоило прожить. Например, ради их ироничных подколов с Хуа Чэном и ощущения глубины дружбы, длящейся уже пятнадцать лет. Ради горящих глаз студентов, у которых меняется восприятие мира из-за поднимающихся в книге тем. Ради памяти о матери и благодарности ей за ту любовь, которую она успела ему дать. Ради младшего брата, детство которого оказалось также совсем не безоблачным и которому нужна была его поддержка. И, конечно же, ради Цинсюаня.       Повернувшись к Хэ Сюаню спиной, он удобно устроил голову у него на плече и затих, пока автомобиль вез их через спящий город домой. Хэ Сюань наклонился к его голове и глубоко вдохнул запах чистых волос. Цинсюань в парике выглядел восхитительно красивым, но Хэ Сюаню больше нравилось видеть его с естественными волосами. Он оставил на макушке легкий поцелуй и спустился губами к ушку. Цинсюань прикрыл глаза, никак не реагируя на его действия, но по его вздымающейся груди Хэ Сюань чувствовал, что он не спит и явно взволнован их близостью и его лаской.       — Спасибо, что дал мне шанс, — за ушком остался еще один поцелуй, и Хэ Сюань вобрал в рот чувствительную порозовевшую мочку, чуть прикусив ее напоследок. — Я люблю тебя. Прости, что до меня так долго доходило.       Ресницы Цинсюаня затрепетали, и, заметив на них влагу, Хэ Сюань крепче обнял его предплечьем, однако сел снова прямо, давая Цинсюаню пространство побыть в своих чувствах и мыслях. Водитель слушал старый блюз, но в этот раз он звучал не так тоскливо, как в их первую поездку, а с каким-то томным ожиданием, которое рано или поздно, в подходящих обстоятельствах разгорится настоящей страстью. Хэ Сюань закрыл глаза и, освободив голову от мыслей, полностью погрузился в момент и сопровождающую его музыку. Ему очень хотелось задержать его в памяти как можно дольше, желательно до конца своих дней.