КАЛЕРИ. Somebody's Me (Часть 1)

Чикаго, апрель 2005

      ДЖЕЙН: Я сидела за ноутбуком до глубокой ночи, слушая твой плейлист по кругу. Poets of the Fall, Green Day, Linkin Park, Maroon5 и Robbie Williams слились в единый потокрадиоволны вдохновения. Печатать пришлось сидя на полу в фойе между комнатами, поскольку не хотелось разбудить Саммер. Ноги периодически затекали, я меняла позы, хрустела позвонками шеи, но пальцы беспрестанно продолжали набирать текст, ведомые шепотом героев в моей голове. Это было прекрасное чувство. Чувство полета и творческой эйфории. Черные буквы заполняли белый лист на экране, пока я окончательно не почувствовала изнеможение и сон не начал пробираться ко мне своими туманными объятиями.        История Катрины и Марчина в замке с горгульей на крыше обретала свой голос. И я хотела поделиться, услышать мнение, поскольку могла быть довольно необъективна к собственному творению. Вернувшись в комнату, я глянула на телефон, светившийся внезапным сообщением в темноте ночи.        Пропущенный входящий от Дэниела Р.       Черт!       Я сбросила наушники и сотканные музыкой образы тотчас покинули меня, рассеиваясь как сигаретная дымка. Выдохшейся, практически сонной частью сознания, цеплявшейся за реальность хотя бы для того, чтобы почистить зубы, я пыталась посчитать который сейчас час в Сиднее или где бы там ни был мой парень. Мозг игнорировал посылаемые ему предложения о сотрудничестве, а сердце бешено колотило в груди. Я испугалась, что завтра уже будет поздно оправдываться, а потому написала:       «Извини. Устала сегодня и не заметила, как уснула. Позвонишь завтра?»       Наперед отчаявшись получить ответ, я отложила ноутбук и плеер на стол и хотела тихонько выйти в ванную, но вибрация входящего сообщения казалось раздалась настолько громко, что могла разбудить даже Кэрол и Кендис в соседней комнате.        «Не спишь?»       Едва я успела прочитать первое сообщение, как последовали другие:       «Могу позвонить?»       «Я соскучился.»       «Пожалуйста, скажи, что не спишь!»       Я ответила, а сама поспешила спрятаться в ванной комнате, чтобы не мешать сну подруг. Стараясь сдержать слезы, я с улыбкой смотрела на экран телефона и вот заветные звуки входящего звонка с таким неожиданным «Номер не определен».       – Привет, – скромно произнесла я, поднося телефон к уху. Сердце должно было успокоиться, но услышав его голос оно лишь на мгновение замерло и снова помчалось.       – Ты чего не спишь, любовь моя? У тебя там… четыре-пять утра…       – На самом деле всего лишь третий час ночи, но это не важно. Я рада что ты позвонил.       – Извини, что не смог раньше. У нас бешеный какой-то график промо-тура, куча интервью, дни расписаны на месяц вперед. Мои пиар-менеджеры просто в запаре. Это приятные хлопоты, но физически все это выматывает даже больше, чем сами съемки.        Я слушала голос Дэниела и не могла поверить, что всего каких-то несколько часов назад в моей голове были мысли о том, что он меня обманывает. Больше всего на свете я боялась быть одураченной любимым человеком, ведь это уже случилось с тобой. Я не хотела позволить играть собой, к тому же я изначально даже не надеялась на то, что было между мной и Дэном вот уже четвертый месяц.        – Когда ты приедешь? – внезапно выдала я, перебивая его.       – Малышка моя… я тоже очень сильно соскучился.       – Нет. Правда. Когда я снова тебя увижу? Когда смогу вдохнуть твой запах? Рубашка уже давно выветрилась. – При упоминании оставленной им по моей просьбе рубашки он тихо засмеялся, от этого приятного звука по коже пробежали мурашки. – Я серьезно.       – Уж это я понимаю, – я могла себе представить его ухмылку с ярко-выраженными ямочками на щеках.        Если бы он только был рядом каждый день. Как ты.       – Я завтра поговорю с менеджером, и мы придумаем что-нибудь на счет моего приезда. Эй! А может ты сама вырвешься ко мне на пару дней?        – Не думаю, что это возможно. На курсе начались предэкзаменационные лекции. Я бы с радостью вырвалась куда скажешь, вот только…       – Нет, ты права. Я знаю. Просто подумал, что может быть… Но выдернуть тебя из твоей жизни в круговорот моей будет неправильно.        С минуту мы молча дышали в трубку, пока наконец, я не решилась спросить:       – Дэн, я… я видела твои фото в интернете.        Он молчал. Взгляд мой метался по кафелю на стене напротив. Я была бы рада зацепиться за любую щербинку на поверхности плитки, лишь бы это меня успокоило.       – Есть что-то, о чем я должна беспокоиться? – осторожно поинтересовалась я. Тишина на другом конце провода стала меня напрягать, и я даже глянула на экран телефона, убеждаясь, что звонок не прервался. – Дэниел?       – Что именно ты видела? – тяжело выдохнул он.       – Ну… твои фото с девушкой из фильма, в котором ты снимаешься. Не помню, как ее зовут, если честно. – Все я помнила, просто не хотела, чтобы он подумал будто я зацикливаюсь на слухах вокруг него, но кого я обманывала – от тоски по нему я безусловно зацикливалась на любой информации, которую сегодня днем смогла найти. Пускай даже случайно. – Пишут, что у вас завязался роман на съемках.       – Джейн?       – Я не хочу, чтобы ты подумал, будто я требую объяснений. Я вовсе…       – Милая?       –  Подожди, дай мне закончить. Я так сильно соскучилась по тебе, что рискнула нырнуть в интернет, просто чтобы понять, где ты и… с кем. Я старалась не читать ничего, как ты и просил, но фотографии… они просто… я не знаю… мне кажется, что я не справляюсь.       После моих слов тишина в трубке пульсировала невыносимой головной болью. Сон все еще продолжал умело опутывать меня своими объятиями, но я держалась. Как и старалась сдержать наворачивающиеся слезы, прижимая запястье раскрытой ладони к плотно сжатым губам.        – Это явно не телефонный разговор, Джейн. Я прошу тебя помнить мои слова с последней нашей встречи. Ты – моя любимая. Помнишь же? Джейн? Ты помнишь?       Понимая, что он не видит, как неистово я киваю в ответ на его вопрос, я произнесла, когда слезы хлынули из глаз:       – Помню.        – Вот и славно. Эй, ты чего? Только не плачь, милая! Все хорошо. Черт! Я завтра порву своих пиарщиков за каждую пролитую тобой слезинку! И никто не запретит мне взять билет в Чикаго первым же рейсом и прилететь к тебе, просто чтобы обнять! Джейн?       – Угу… – еле выдавила я из себя, хлюпая носом.        – Милая, пожалуйста, не читай заголовки и сплетни. Я прошу тебя только о том, чтобы ты доверяла мне. Мне одному. Ты даже представить себе не можешь, как я скучаю по тебе, но вынужден отбывать на всех этих пресс-конференциях, интервью и фотоколлах[1]. Больше всего на свете я бы хотел видеть тебя рядом. Слышишь?       Отвечая ему, я словила себя на мысли, что окончательно влюбилась в человека, доступ к которому для меня также закрыт. Ирония судьбы в том, что ты был закрыт по собственной воле и принадлежал другой девушке, а Дэниел был венчан со своей карьерой еще до встречи со мной. Мне не было места ни в одной из версий, как бы я ни старалась представить иное.        Я хотела признаться ему, что влюбилась. Хотела немедля рассказать, словно поставить бронь на нем, но понимала, что телефонный звонок глубокой ночью не самый удачный случай для подобных откровений.        Разговор закончился на ласковых признаниях и его обещаниях сделать все возможное, чтобы прилететь в скором времени. Однако, я понимала, что в его случае – желание и обязанность не идут рука об руку.        Утром я едва смогла вытащить себя из постели и была благодарна Саммер за принесенный в комнату сандвич и чашку черного кофе. К середине дня после нескольких лекций я уже смогла чувствовать себя человеком, не прорыдавшем в ванной глубокой ночью от раздираемых чувств и тоски по любимому. А вечером я планировала отредактировать написанный текст. Я хотела быть уверена хотя бы в том, что делаю хорошо, раз уж это не про мои отношения.        В этот раз, прежде чем постучать в твою дверь, я обследовала ее на наличие красных носков, которые, как оказалось, со слов Кэрол, были сигналом для соседа по комнате, что один из вас с девушкой и туда лучше не входить в ближайшее время. Когда услышала об этом от подруги, первым делом вспомнила про тот вечер, когда повалила тебя на кровать, сгорая от твоих же прикосновений и поцелуев. И вот стоя перед дверью в твою комнату, думая о сигнале, вернее, об его отсутствии тогда и сейчас, я прогнала прочь непрошенные воспоминания шершавой кожи твоих ладоней.        Сжимая в руках ноутбук, я решительно постучала. Ты открыл практически сразу, словно только и ждал меня.        – Калери? Какой приятный сюрприз!        – Прости, что беспокою. Могу я войти? – улыбнулась я, переминаясь с ноги на ногу, как происходило всегда, стоит мне только попасть в пучину твоих проницательных бесконечно темных глаз.        – Конечно, заходи!       Я вошла в комнату, проходя мимо, ненароком задела тебя локтем и буквально каждой клеточкой почувствовала, как сильно ты мне до сих пор нравился: под кожей легким покалыванием разгоралось пламя, а в груди щемило от старой раны на сердце. И мое тело на короткое мгновение меня предало, забывая, что оно теперь принадлежало Дэниелу, а не тебе.        – Хотела вернуть тебе плеер.       Ты принял из моих рук карманный медиаплеер, оплетенный черными проводами наушников.         – Был рад помочь. Пригодилось что-то?       – Да! Я вот уже несколько вечеров не могу оторваться и пишу продолжение. Как будто мне нечем заняться помимо навалившейся учебы.       Ты улыбнулся мне, а я старалась спрятать глаза, боясь, что те выдадут мои недавние мысли с потрохами. Темно-коричневый пуловер поверх белой рубашки зацепил мой взгляд, настолько он подходил тебе, довершая и без того совершенный образ. Ты стоял и смотрел на меня, а в глазах плескалась радость. Хотелось бы верить, что это от встречи со мной.        – Звучит замечательно! – Я проследила за тем, как ты прошел мимо меня к своему столу, чтобы положить проигрыватель в выдвижной ящик. – С тебя книжка с автографом, помнишь?       – Вообще-то… – начала было я, привлекая к себе твой еще больший интерес. – Я бы хотела, чтобы ты прочел то, что я написала.        Карие глаза с удивлением и нескрываемой радостью воззрились на меня после этих слов. Я глянула на конспекты и бумаги, разложенные на твоем столе, и поняла, что, вероятно, пришла не кстати.        – Я могу прийти в другой раз, если ты сейчас учишься.        – Шутишь? Калери, я отброшу любое дело, если мне выдалась такая честь почитать тебя. Нет ничего важнее твоего творчества! – громко заявил ты, выдвигая стул и усаживаясь.        Я посмеялась и подошла ближе, опуская на стол свой ноутбук.        – Должна сказать, что текст сырой. Возможно, будут правки. Много правок.       История не совсем продумана до конца, но я была в потоке. Писала практически интуитивно и непрерывно. Нужно было записать все, что пришло в голову. А потом еще твоя музыка…. Это было волшебно.        Включая компьютер, я старалась не смотреть на тебя, улавливая кожей твой взгляд на своем лице. Мне даже не нужно было видеть, чтобы знать, что твои глаза прикованы ко мне. Открывая текстовый документ, я отступила на шаг, неуклюже споткнувшись за ножку стула и едва не упала, но ты ловко подхватил меня. Даже сквозь плотную ткань джинсов и толстовки жар твоих рук оставил следы на моих бедрах и талии, в тех местах, где в принципе под запретом было прикасаться даже друзьям. Я поспешила быстро встать на ноги и заметила твое не меньшее смущение, отразившееся в хаотичном движении рук за столом – ты тоже пытался найти себе место.        – Не суди строго. Это первая моя взрослая работа. Предстоит еще многое переделать, но мне важно твое мнение.        – И я рад, что ты доверяешь мне настолько, что я удостоен прочитать черновик твоей книги.        – Как верно подмечено! Черновик – это точно.        – Калери, ты волнуешься? Если не хочешь, можешь повременить или вообще не давать мне рукопись.       – Нет, нет. Просто это… – пытаясь правильно подобрать слово, я прищурилась, но ты прервал мои мысли.       – Интимно? – вопрос в сочетании с соблазнительным взглядом и сокрушающей улыбкой был явной подколкой, заставившей меня все равно покраснеть так, что впору было открывать все окна в комнате и вызывать пожарных.       Я сжала губы, стараясь не выдать свое стеснение за ответную реакцию на твои слова. Тебе всегда нравилось искрометно вызывать во мне смущение. С тех самых пор, как мы начали слишком близко общаться. Наверно, в этом был весь ты – такой очаровательный, таинственный, глубокий и задумчивый. Ты был полной противоположностью Рейнолдса, сияющего своим ярким светом – едва только загорались его глаза и за ними незамедлительно следовала улыбка. Если же его улыбка была яркой солнечной вспышкой, ослепляющей, согревающей, то твоя была похожа на луну в ночном небе среди звезд. А красоту луны поймет далеко не каждый.        – Именно. Это как раздеться перед тобой по собственной воле, – при этих моих словах твои брови подскочили, подбородок взметнулся вверх, ты невзначай облизал нижнюю губу, прежде чем снова улыбнуться. – Это как оголить душу. – Наши взгляды вновь сцепились в продолжительном контакте. – Наверно, я лучше пойду, чтобы не смущать тебя.       – Калери, останься! Ты меня вовсе не смущаешь. Разве что некоторыми деталями про раздевание и оголение, но мы же это уже прошли, верно?       – Если ты продолжишь в этом духе, то я определенно не останусь.       Все еще улыбаясь, ты поднял ладони в раскрытом жесте повиновения и принялся изучать текстовый документ на мониторе.        Первые пять минут я думала, что смогу вытерпеть, сидя на широком подоконнике окна в твоей комнате, где ты так часто курил, когда я приходила к тебе. Еще пять минут мне хватило, чтобы насмотреться на снующих под окнами студентов, после чего я начала взволнованно поглядывать в твою сторону.        В приоткрытое окошко врывался аромат бушующей весны, а ветер то и дело шелестел страницами раскрытых конспектов, которые ты демонстративно подвинул вглубь стола, до того, как я поставила перед тобой ноутбук. Ты сидел ко мне боком, так что я могла неприкрыто любоваться таким неожиданно прекрасным видом. Твой сосредоточенный взгляд, четкие движения пальцев по тачпаду, когда ты перелистывал виртуальные страницы, продолжая внимательное чтение. Ты вертел в руке заточенный карандаш, а я жадно вглядывалась, чтобы понять твою реакцию на рукопись. Однако лицо твое не выдавало ни единой эмоции, только кадык подергивался каждый раз, когда ты сглатывал. Черт! Я не должна была смотреть на тебя вот так, сидя в твоей комнате. Но, признаться, мне очень давно не хватало тебя вот такого – настоящего и открытого. Я скучала все время, пока мы не общались, пока решалась судьба нашей дружбы.        – Калери, если ты продолжишь смотреть на меня с таким упорством, я вообще не пойму ничего из написанного.       Я рассмеялась, закрывая лицо ладонями. Господи, ты тоже это заметил!       – Прости. Я как-то не подумала взять книгу или блокнот, чтобы скоротать это время. Не думала, что ты попросишь меня остаться. Я, признаюсь, не думала даже, что ты согласишься прочитать. Я про прямо сейчас.       – Почему ты так решила? Ты же знаешь, что я буду первым фанатом твоих книг. О чем бы ты только ни написала, – при этих словах ты повернул голову и посмотрел на меня. Снова это самое замыкание взглядов на полминуты. Я отвела глаза первой, краснея и пряча улыбку в рукава толстовки, поджимая колени к груди.        Почему ты всегда производил на меня такой эффект? Я поклялась себе, что не влюблюсь в тебя снова, но ты словно вознамерился убедить меня в обратном. Не преднамеренно, а просто потому, что ты был самим собой – тем Шоном Кейном, в которого я так отчаянно влюбилась два года назад, повстречав тебя в коридорах колледжа. Ты тогда даже не знал о моем существовании, а я уже писала с тебя образ своего главного героя. Но не того, о котором писала в предоставленной тебе рукописи.        – Можешь пока воспользоваться моим ноутбуком и посмотреть фильм. Наушники в выдвижном ящике, – предложил ты, все еще задумчиво глядя на меня, сидящей на подоконнике. – А когда я закончу, то присоединюсь к тебе.  Заманчивому предложению было суждено сбыться, поскольку я чувствовала потребность отвести свои глаза от тебя, сидящего и читавшего тысячи написанных мной слов. Я знала, где ты хранишь коробку с дисками, и выбрала «Лучше не бывает» с Джеком Николсоном, помня наизусть этот многократно просмотренный фильм, но мне не хотелось напрягаться. Предполагалось, что я просто временно отвлекусь.        Я продолжила ютиться на подоконнике, жутко ерзая от неудобства и затекшей спины от длительного сидения, но на твою кровать, пусть даже застеленную, я не решалась переметнуться. Уж больно яркими были воспоминания, пускай и прошло несколько месяцев. Ты несколько раз оборачивался посмотреть, как я пытаюсь умоститься, и вот в очередной раз ты, не произнося ни слова, переместился на кровать с моим ноутбуком и жестом предложил мне свое место за столом.        Спустя половину фильма ты закончил читать, но без слов встал и зажег сигарету, смотря на опускавшиеся сумерки за окном. Я поставила фильм на паузу, и повернулась лицом в ожидании.        – Чувственно. Необычно. И красиво, – произнес ты, не глядя на меня.  Я расплылась в улыбке, стараясь не выдать свое внутреннее ликование. Мне понравилось, что ты прочувствовал сюжет, и даже твой короткий, но такой объемный отзыв был лучшим ответом из ожидаемых.        – Господибоже, Калери, когда ты допишешь эту книгу, я должен буду получить экземпляр с твоим автографом! Мне понравилось. Продолжай.        Едва я успела открыть рот, чтобы поблагодарить тебя, как тишину разорвала внезапная мелодия моего телефона. Я удивилась звонку Дэниела, словно позабыв о нем, смотрела фильм в твоей комнате, пока ты читал черновой вариант моей рукописи. На мгновения я, кажется, забыла, что мир не ограничивался лишь нами и пределами твоей комнаты. И как только несколько часов с тобой могли выбить меня из осознания того, что я с ним? Стараясь не выдать интонацией свою взволнованность и поглядывая на тебя, курящего в распахнутое окно, бросающего тот самый взгляд, что случается с тобой, когда Дэниел напоминает о себе, я ответила.         Дэниел интересовался как у меня дела, чем я занимаюсь и все такое. На словах «ничем особенно», я мельком глянула на тебя и взгляды наши столкнулись, разве что искры не полетели в стороны. Ты столь продолжительно смотрел на меня, а затем отвернулся и выдохнул сигаретный дым через нос, уставившись в пространство перед собой, подводя меня к пониманию, что момент нашего доверительного разговора беспощадно разрушен этим звонком.        – Я понимаю. Конечно, я не обижаюсь. Увидимся, когда освободишься. Люблю тебя, – машинально закончив разговор и отключив телефон, я ощутила то самое уныние и охватывавшую меня днями ранее тоску за своим парнем.       Я наивно полагала, что Дэниел горы свернет, чтобы приехать для встречи со мной. И вот я убеждалась, что наши первые сложности уже дали о себе знать – он не мог приехать из-за плотного графика промо-тура, а внутренняя паника подсказывала мне сценарий того, что я, вероятно, уже не увижусь с ним никогда. И только твое присутствие рядом в этот момент, позволило мне удержаться от рыданий и самоедства.        – Что сказал Дэниел? – спросил ты, бедром подпирая оконную раму, привлекая к себе внимание.        – Извинялся, что не сможет перенести график на мой день рождения. У него накладка с перелетом, не успевает из-за пересадок, а значит не успеет вовремя вернуться на интервью. Сказал, что не сможет приехать, но будет очень стараться что-то изменить.        – Не думаю, что за пару дней у него получится что-то поменять.       – Я до последнего надеялась, но, видимо, это знак того, что мы сможем повеселиться дольше, чем несколько часов.        – Ты бы пропустила свой праздник ради встречи с ним?       – Конечно.        – Ты же понимаешь, что он не сможет полностью принадлежать тебе?       – Дело вовсе не в принадлежности. Я… кажется, влюбилась в него.  Я могу поклясться, что видела, как ты сомкнул челюсть после моих слов.        – Прости.       – Ты просишь прощения у меня за то, что влюбилась во всемирно известного актера? Тысячи девушек делают это без разрешения… Ладно-ладно!       Я не считаю тебя обезумевшей фанаткой. Да и кто я такой, чтобы запрещать тебе совершать свои собственные ошибки, Калери?       – Почему ты считаешь его ошибкой?       – Отношения на расстоянии, а тем более со звездой. Все селебрити ведут себя иначе, чем обычные люди. У них другая жизнь. Думаешь Орландо Блум весь принадлежит своей Кейт Босуорт[2]? Скажешь так, глядя на его снимки в желтой прессе? – Ты многозначительно вскинул брови. – Калери, ты должна быть готова к тому, что он никогда не сможет дарить любовь тебе одной. У него всегда будет огромная толпа преданных фанаток, которые также хотят чувствовать хотя бы частичку его любви. Он не сможет полностью принадлежать тебе, понимаешь ты это?       – Так дело в фанатках и любви или все же всему виной расстояние?       – Я обещал быть тебе другом, Калери. И как друг я вынужден тебя разочаровать. Дэниел не из тех звезд, что бросят кинокарьеру к ногам женщины. Это его судьба. Это его выбор. Не твой. Ты все еще можешь выбрать другой путь.       – Говоришь так, словно тебе уже все понятно про мое будущее с ним.       – Я лишь пытаюсь предупредить тебя.       – А стал бы ты предупреждать меня, если бы был таким же успешным сейчас? Или может ты бы даже не посмотрел в мою сторону?       Резко брошенный взгляд захватил меня в свой плен. В очередной раз наша шатко-валко налаженная дружба претерпевала очередное падение в пропасть. Мы словно плыли на смастеренном самоучкой плоту по стремительной горной реке.        Я понимала, что задела тебя своими словами, но я-то рассчитывала на поддержку. Мне и без твоих сомнений хватало собственной неуверенности в том, что наши с Дэном отношения переживут долгую разлуку, океаны и моря, бури и грозы. И даже миллионы вспышек камер папарацци.        Ты ведь тоже хотел стать актером и режиссером. Ты тоже хотел принадлежать его миру. Так почему же ты судил моего парня за сложности, в которые я добровольно нырнула, плывя по течению?        Ты закурил еще одну сигарету. Понимая, что момент для обсуждения рукописи перестал быть подходящим, я встала и забрала свой ноутбук с кровати.        – Ты же придешь? – неуверенно поинтересовалась я, обернувшись.        – Что сказал Марчин Кассандре в твоей рукописи – «подумай обо мне, и я приду»?       И хотя зима моего двадцать первого года жизни наслоилась разными воспоминаниями, но весна запомнится мне совсем за другое.        Я не хотела праздновать свой день рождения без Дэниела, но подруги убедили меня в необходимости развеяться, переключиться, несмотря на отсутствие какого-либо праздничного настроения. Я помнила практически каждое свое торжество – это была традиция, навязанная мамой после того, как отец ушел от нас, ведь ей хотелось, чтобы яркие моменты в моей жизни не были запятнаны разводом родителей. Но в этот раз я намеренно не стала ничего планировать. Бронь нескольких столиков в любимом кафе в центре Чикаго на вечер пятницы и приглашение исключительно близких друзей показалось мне достаточно камерной атмосферой, а за организацию выпивки и закусок взялась Кендис.        Помню, что так и не дождалась твоего прямого ответа, покидая комнату тем вечером, когда Дэниел позвонил сказать, что возможно он не успеет приехать. Без тебя я быть может снова плакала бы после его звонка, но наш разговор занял все мои мысли в тот момент и прочувствовала я сказанное своим парнем уже с приближением моего дня. Родители поздравили меня рано утром, и я пообещала заглянуть к ним на выходные.        Предусмотрительно разослав сообщения с указанием адреса и времени друзьям, я в полной неуверенности отправила приглашения тебе и Дэниелу. На самом деле, я хотела видеть тебя на празднике в этот день. Но все еще помня наш разговор, в котором ты недвусмысленно осуждал мои отношения с Дэниелом, я боялась, что ты не придешь, даже зная, что мой парень не смог прилететь.       И вот я сидела за столиком в кафе в глупой картонной розовой короне, которую мне напялила на голову Кендис, едва мы с Саммер вошли в помещение, и смотрела на влюбленных, почти семейных Кендис и Бенджи, на фонтанирующую эмоциями пару Кэрол и Томаса, на то как забавно морщится носик у Саммер, когда та смеется шуткам Томаса, словно пыталась по непонятной мне причине запомнить все это в мельчайших деталях. А потом я взглянула на двери как раз в момент, когда ты вошел, отряхивая волосы и джинсовую куртку от капель дождя. До этого момента я даже не замечала, что на улице шел дождь, пока мы с ребятами выпивали и объедались различными вкусностями, не забывая про пончики в разноцветной глазури.        – Ну наконец-то все в сборе! – объявила Кендис, а затем неуверенно повернулась ко мне и спросила: – Ведь все же, да? Или мы еще кого-то ждем?       Счастье видеть тебя на празднике в мгновение сменилось внезапной тишиной в голове, словно выключили все звуки вокруг, и я смотрела на молчаливо лежащий рядом с тарелкой телефон. От Дэниела не было ни звонка, ни сообщения, сколько бы я тот не проверяла.       – Да. Теперь все.       Кендис быстро сменила выражение сожаления на лице, когда перехватила взглядом мою туго натянутую улыбку, и убежала к барной стойке, предварительно обняв меня со спины.        Ты приближался к столику, не торопясь и не разрывая со мной зрительный контакт. Даже когда был перехвачен парнями для обмена приветствиями, ты все еще поглядывал в мою сторону, демонстративно пытаясь спрятать за спиной пышный букет.        Наконец, пройдя через весь зал, ты вручил мне охапку мелких кустовых роз – словно капли алеющей крови на сочной зелени. Я вдохнула сигаретный запах вперемешку с парфюмом и влагой дождя, принимая твои объятия, возможно, впервые за эти месяцы твои губы невесомо скользнули по моей щеке, когда шепот твоих поздравлений подкрался к моему уху.        – Спасибо, что пришел, – шепнула я в ответ, а ты еще крепче прижал меня к себе. В этом не было и капли интимности, но я была бесконечно рада видеть тебя в этот день среди своих гостей, все еще сомневаясь, но ожидая.       – Я бы никогда не пропустил такой особенный день, ты же знаешь.       От твоих слов в груди щемило сердце, и я сглотнула тугой ком в горле, стараясь спрятать за улыбкой ту боль и тоску по Дэниелу, что занимала все мои мысли не первый вечер. Внезапно в помещении сильно приглушили свет, и мои подруги почти одновременно запели «С днем рождения, Джейн!», подхватываемые совершенно незнакомыми посетителями кафе и бара, отчего этот момент показался мне еще более невероятным. Все еще прижимая букет к груди, я смеялась, когда официантка вынесла большой торт с искрящимися свечами-фейерверками. Едва те догорели, а напевы сошли на нет, я под овации всего кафе задула единственную свечку на торте, от неожиданного стеснения так и не загадав желание. Когда наконец зажгли свет, все весело смеялись и улюлюкали в мою честь, тогда как я ненароком словила на себе твой восхищенный взгляд и такую невероятную улыбку, что в пору отбрасывать все собственные обещания.        Вино, сладкий торт, разговоры и смех – в какой-то момент все смешалось в брызги праздника, в необходимости которого меня не зря удалось убедить девочкам. Я отлучилась на улицу, чтобы ответить на звонок с поздравлениями от кого-то из знакомых, после чего, ощутив легкое алкогольное головокружение, решила задержаться и насладиться вечерним воздухом после дождя. Стоя под вывеской с названием заведения, я думала о еще одном прожитом году своей жизни и, конечно же, я думала о нем. В очередной раз глянув на потухший экран телефона, я вздрогнула от зябкости и пыталась согреться, обхватывая себя за плечи, но все еще не готовая возвращаться.        Твоя джинсовая куртка оказалась на моих плечах даже раньше, чем я заметила тебя. Мы улыбнулись друг другу и, не нарушая молчание, ты продолжал находиться рядом. Огни вечернего Чикаго отблескивали в лужах, брызги которых невысоко поднимались в воздух после очередной машины, скользившей вдоль проезжей части перед кафе. Я непреднамеренно смотрела как ты достал из кармана брюк пачку сигарет и прикурил, выдыхая дым, тотчас растворяющийся в тяжелом от дождя уличном воздухе.        – Я рада тебя видеть. Особенно сегодня, – искренность в моих словах удивила даже меня, и, снова столкнувшись взглядами, ты обнял меня одной рукой, прижимая к себе за плечи.        – Для тебя хоть звезду с неба.        При упоминании слова «звезда» я вдруг резко вновь оказалась в своих мыслях о Дэниеле.       – Непозволительно плакать в свой день рождения, – ты произнес это, продолжая рассматривать прохожих, дорогу и лужи на мостовой, словно почувствовал мое состояние и дрожь всего тела. Мягко толкнув в бок, ты привлек мое внимание. – У меня есть для тебя подарок. Он во внутреннем кармане. Доставай.       Смущенно я не без интереса выудила из твоей куртки небольшую продолговатую коробочку без опознавательных знаков с оранжевым атласным бантом.        – Подумал, что этот подарок будет лучше очередной книги.        – Что это? – спросила я, расплываясь в улыбке, рассматривая серебристые подвески на браслете.       – Ничего особенного для особенного человека.        – Шон…       – Я заказал его давно, чтобы успеть к празднику. Так что не отвертишься.       Выудив браслет из креплений внутреннего бархата коробки, я тотчас встала перед тобой и вытянула правую руку, оголяя запястье.       – Помоги мне, – скомандовала в нетерпении, и от меня не скрылись бесята в твоих довольных моей реакцией глазах. Ты освободил руки от сигареты, зажав ту в зубах, и сконцентрировался на застежке. – Он прекрасен.       Сигаретный дым обволакивал нас, хоть ты и пытался выдыхать его в другую сторону. Ты любовался, когда я словно глупая девчонка, получившая желанную побрякушку, восторженно вертела ту на своем запястье и рассматривала подвески – книга, перо, буквы, обрывок киноленты, хлопушка[3] и ключик.        – Спасибо, – на выдохе произнесла я, стараясь прогнать мысли о том, что вкладывал ты в смысл покупки маленького ключика. Твое сердце точно не могло принадлежать мне.       – Я должен извиниться за свои слова, Калери.        – Все в порядке, – перебила я, пряча покрасневшие не то от алкоголя, не то от радостного смущения щеки в прохладных ладонях.        – Кто-то однажды сказал, что друг – это тот, с кем тебе нравится проводить время, с кем тебе комфортно и кому можешь доверять. Доверяй мне, Калери! Я паршивый парень, но, поверь, я могу быть отличным другом.        – Ты уже мой друг, – слова с какой-то неуверенностью сорвались с моих губ. Я все еще топталась перед тобой, придерживая нелепо сидящую джинсовую куртку на плечах. Мне было тепло и комфортно. Даже в облаке дыма от недавно докуренной сигареты. Это была часть твоего запаха. И если жизнь распорядится так, что мы окончательно разбежимся кто куда, я была уверена, что всегда буду непроизвольно вспоминать о тебе, учуяв дым от сигареты.        – Плохой друг, но я обещаю стать лучше.        – Прекрати! Ты замечательный друг!       – Калери…       – Мм? – проследив за твоим шоколадным взглядом, я тогда только заметила, что непроизвольно схватилась за твои запястья. – Прости! Я… это все вино.       – Нет, – ты тотчас перехватил мои ладони в свои и крепко сжал их, ласково обводя костяшки моих пальцев. – Так лучше. Калери, я хочу, чтобы ты была счастлива, – произнес ты медленно, с выдохом, после продолжительного молчания.        Сердце в груди затрепыхалось, словно голубка, почуявшая приближение свободы. Я неотрывно следила за тобой, разглядывая такие знакомые черты лица. Неожиданно рука потянулась поправить выбившейся локон из твоей прически.        – А ты счастлив?       – Что такое счастье? Смотреть на тебя сейчас, держать в своих ладонях твои – это ли не счастье?        Я молча посмотрела на наши переплетенные руки. Приходилось мысленно проговаривать, приказывать сердцу замолчать, остановиться. «Он просто друг».       – Ты тоже должен быть счастлив. Пообещай мне!       Улыбнувшись и отводя взгляд, ты быстро кивнул, после чего прижал к себе в неожиданном объятии.       – Калери… я рад, что повстречал тебя.       От шепота твоих слов сердце на миг замерло одновременно с дыханием, которое, по-видимому, тоже остановилось, но я продолжала дышать, отстраняясь и заглядывая тебе в глаза. Робко улыбнувшись, я опустила ладонь тебе на грудь, туда, где билось сердце.        – Я хочу сказать, – ты с трудом сглотнул и продолжил: – До встречи с тобой последнее, к чему я стремился, – это начать с кем-то встречаться серьезно. Я связывался только с девчонками, которые ничего от меня не ждали. Мне это казалось маловажным. Затем случилась Астрид, которой я нужен был исключительно для статуса. Меня устраивало, что в подобных отношениях с ней у меня были бонусы, о которых мечтает чуть ли не каждый второй парень в колледже. Но когда познакомился с тобой, то… – ты безнадежно пожал плечами. – То я впервые захотел все сделать правильно. Я хотел ухаживать за тобой, водить на свидания. И чтобы все происходило как положено в самом простецком учебнике по отношениям или этикету, которые я никогда, поверь, не читал. Да я и не уверен, что подобные книги вообще существуют! Я никогда раньше ни с кем не встречался и вообще в этом плохо разбираюсь.       – Я бы в жизни не поверила, что у тебя не было отношений, – осторожно ответила я. – Ты же Шон Кейн! Это просто немыслимо.       – Так и есть. Я не вступал ни в какие отношения до встречи с тобой.        – Но Астрид – это разновидность отношений.        – Как скажешь. Я не буду делать вид, что был отшельником, да и ты все сама прекрасно знаешь. Но лишь рядом с тобой мне захотелось испытывать другие чувства. Мне хотелось тебя по-другому.        Повисшее в напряжении молчание прерывалось стуком каблуков проходивших мимо чикагцев да шуршанием колес автомобилей по мокрой трассе.       – Почему ты не сказал мне об этом? У тебя было столько возможностей сказать мне все это.        – Не знаю. Наверно, боялся. У меня нет ответа, Калери.        – Если бы ты только тогда мне сказал, все было бы по-другому. Весь этот год... все было бы абсолютно иначе!       Я не то смеялась, не то тихо плакала, произнося эти слова, после чего в порыве нежных чувств прижалась к тебе, а ты сковал меня в своих объятиях. Я бы простояла так вечность, если бы это могло изменить все, что случилось, если бы еще можно было отмотать назад, туда, где ты мог побежать за мной, вылетевшей из твоей комнаты, тогда бы я никогда не встретила Астрид, не подумала, что ты продолжаешь быть самим собой, даже когда я согласилась остаться в твоей жизни, хоть меня и не звали.        – Ты – сумасшедший!       Ладонь твоя внезапно накрыла мою щеку, попутно стирая непрошеную слезу. Прикосновение, в котором было больше слов, чем ты произнес минутой ранее.       Я молча смотрела на линию скул, гладко выбритый подбородок, когда замерла от осознания того, что ты непрерывно смотришь на мои губы. Говорят, если люди хотят поцеловаться, то сначала делают это глазами. В тот момент я почему-то подумала именно об этом. И вот ты нерешительно коснулся моего подбородка, фиксируя томление пересеченных взглядов, словно фитиль догорающей свечи в кипящем воске. Но кто был фитилем, а кто воском, навсегда останется загадкой.        Короткий миг и я придвинулась ближе. А затем твои губы вновь напомнили, что я чувствовала от одной только возможности твоих поцелуев. Робко и смело одновременно. В прикосновении твоих терпких губ было столько извинений, тоски и боли, что нежность внутри меня завибрировала, норовясь вырваться наружу, навстречу к тебе как раз в тот момент, когда кто-то внезапно с силой дернул меня, вырывая из твоих рук, заставляя отступить на пару шагов.        От неожиданности у меня перехватило дыхание. Все еще пошатываясь, я неуверенно смотрела на Дэниела, не особо воспринимая реальность происходящего: он бесцеремонно вручил мне букет длинных белых роз, после чего без предупреждения ударил тебя по лицу. И я впервые в жизни провалилась в кошмар наяву.