КАЛЕРИ. Somebody's Me (Часть 1)

Чикаго, апрель 2005

      ДЖЕЙН: Я не следила за временем и впервые тем утром достала телефон из сумочки уже находясь в стенах колледжа. Твое сообщение провисело всю ночь непрочитанным.        «Ты в порядке?»        Написал ты мне как раз после того, как я выключила звук вслед за ответом на сообщение Саммер. Я пожалела о том, что не проверила телефон еще вчера, хотя бы перед сном, подозревая что оставаться в неведении для любого было бы тем еще испытанием.        Ноги сами привели меня к твоей комнате. Я хотела извиниться и все объяснить. Лично. В нашем с тобой общении в последние дни все вернулось на свои места. И меньше всего мне хотелось с огромной задержкой отвечать на твое сообщение набором слов, которые я долго буду подбирать. Напряжение все так же металось во мне. Я все еще была ошарашена событиями этого утра, потому следовала не то инстинкту, не то собственной глупости.       Патрику пришлось петлять улицами Чикаго, чтобы немного сбить с пути возможно преследовавших нас папарацци, а прощание с Дэниелом было беспощадно коротким и болезненно рваным, не смотря на сладость его губ в прощальном поцелуе, когда мерседес подкатил к внутренней парковке кампуса у центрального входа. Быстрое прощание, на этот раз без проглоченных слез, поскольку мысли были совершенно о другом – что будет дальше и простишь ли ты мое отсутствие в столь значимый для тебя вечер?       Вот потому и постучалась я до того, как внимание мое привлек красный женский носок на дверной ручке, явный сигнал чего-то, о чем я с трудом могла сообразить из-за позднего сна и раннего подъема. А догадалась я лишь когда дверь в комнату приоткрылась, и ты выглянул, сонно моргая и потирая лоб свободной рукой, пытаясь прогнать дремоту.       – Калери?        – Я в порядке, – неожиданно для себя самой произнесла я.       Ты изумленно уперся в меня взглядом, быстро осматривая с головы до ног, после чего брови твои сурово сомкнулись на переносице. Я сжала губы, все еще чувствуя за собой вину.       – Можем поговорить? – спросила я вкрадчиво.        Ты стоял в одних боксерах, частично прикрываясь дверью и не позволяя мне войти. Я испытующе глянула на тебя, продолжая ждать ответа.       – Одну минуту.       Вместо того, чтобы как обычно распахнуть дверь и впустить, ты захлопнул ее у меня перед носом. Практически сразу вернулся в домашних штанах, поспешно натягивая футболку. Я отступила на шаг, позволяя тебе обосноваться перед входом в комнату.       – Извини, что не вовремя. – Мой взгляд ненароком скользнул по дверной ручке, с которой ты тотчас снял носок, скомкав его в кулаке за спиной. Впервые за время нашего знакомства, ты не пригласил меня зайти, и обусловлено это было не чутко спящим Томасом. – Я хотела объясниться лично. И не откладывать.       – Вижу, что ты в порядке, – тихо произнес ты, снова акцентируя внимание на моем внешнем виде.        Я опустила взгляд, раскинув руки в стороны, словно предоставляла тебе возможность осмотреть то, что осталось от моих приготовлений к твоему театральному вечеру. Вчерашний макияж остался в прошлом, я стояла перед тобой в маленьком черном платье и сапогах, сминая пальто и сумочку в руках, волосы пришлось оставить распущенными по совету Патрика, чтобы иметь возможность спрятать лицо от фотографов за раскрытой ладонью.        – Дэниел…       Ты фыркнул, внезапно оборвав меня, и дерзкая ухмылка коснулась твоих губ.       – Ты знаешь, я догадался. С ним у тебя нет времени даже написать сообщение.       – Все было так неожиданно.       – Чертовски точно подмечено.        – Он прилетел без предупреждения, а ты же знаешь, что из-за нового фильма мы не можем часто видеться. Я правда собиралась на премьеру. Я даже надела это чертово платье. Господи! Я не носила платья с выпускного!       – Тебе очень идет.        Твой цепкий взгляд держал меня, ни позволяя уйти, ни продолжить говорить.        – Нет, правда, – тихо произнес ты, выдыхая.       – Мне так жаль, – вновь извинялась я, сдерживая улыбку от произнесенных тобой комплиментов.        – Забей.       – Будут еще спектакли.       – Я потому и говорю – забей. – В словах твоих не ощущалась обида или злость. Равнодушие резало бы больнее, но и оно не почтило нас своим присутствием. Это скорее было похоже на принятие. Ты смирился с тем, что за меня уже не нужно бороться. – Отношения на расстоянии – штука сложная. Ты правильно сделала, что поехала к нему.        Я встала слева от тебя, подпирая плечом стену. Смотреть на тебя в профиль было куда проще и менее волнительно. Кровь все еще кипела по венам, подпитывая мое смятение от событий этого утра.       – Как все прошло? – наконец, спросила я.       – Не знаю. Я был на сцене. Тебе лучше спросить у зрителей.        Если бы я только успела заглянуть в театр хотя бы на один акт, хотя бы на начало, или увидеть тебя в самом конце и поздравить. Я прекрасно знала, что ты ждал меня. И я очень боялась, что мое необъяснимое отсутствие и беспокойство пошатнет твою игру.       – Уверена, ты был великолепен.        Глядя себе под ноги, ты молча кивнул, соглашаясь. Из проема двери выглянула длинноволосая шатенка с небрежно смазанным макияжем. Бирюзовое короткое платье на широких бретелях отлично подчеркивало ее фигуру, образ лаконично заканчивался грубыми ботинками. Своенравность воочию.       Я узнала Хэйли Дорн, хотя готова была поклясться, что сердце мое дернулось в ожидании белокурой шевелюры Астрид. Хэйли была одной из студенток курса театрального семинара Оливии Вуд. Я помнила какие восторженные взгляды она бросала на тебя последнее время. Хотя никогда не замечала, чтобы ты проявлял к ней хоть какой-то интерес. Однако, я не была частью твоей жизни. Больше не была. Впрочем, не была никогда, если быть точной. И мне было неизвестно о твоих похождениях ровным счетом ничего.        – Привет, Джейн! – сладкоголосо пропела Хэйли. Она провела растопыренными пальцами по твоей груди, откровенно ощупывая торс через тонкую ткань футболки. Я на секунду почувствовала себя лишней. – Спасибо за незабываемую ночь, – прошептала девушка и коснулась пальцами сначала своих губ, затем твоих, передавая воздушный поцелуй. Я закатила глаза, надеясь, что это осталось незамеченным.       Хэйли не задержалась, отправившись к себе в комнату. Ты не стал провожать ее взглядом, вместо этого с напускным интересом разглядывая пол и стену напротив. Всем своим видом, ты словно говорил мне – вот он я, такой как есть.        Я наклонилась, заглядывая тебе в лицо, чем привлекла внимание, и ты посмотрел на меня пронзительной глубиной своих темных глаз.        – Не смотри на меня так.       – Это не мое дело, – я пыталась звучать равнодушно, стараясь не выдать своих истинных чувств. – Добрая половина девушек этого колледжа видела тебя обнаженным.       – Ты преувеличиваешь.        Это прозвучало скорее, как предостережение, нежели как утверждение.       Я не имела права винить тебя за разменивание жизни на сигареты, выпивку и девушек, не желающих связывать себя серьезными отношениями. Впору было бы упрекнуть тебя в том, что Хэйли входила в десяток девочек из свиты Астрид Робинсон, считавшейся заочно твоей. Мне никогда не понять руководствующих тобой мотивов. Да и не мне раздавать тебе мудрые советы – я сама была ничем не лучше тебя.       Ты опустил взгляд, переминаясь с ноги на ногу, провел рукой по волосам, взъерошив черные непослушные локоны. Мне хотелось усмирить их легкими прикосновениями пальцев. Я так часто стала ловить себя на том, как в своем воображении жила в параллельной реальности, где могла спокойно касаться тебя, обнимать, вдыхать твой запах, пускай даже тесно переплетенный с дымом сигарет. Мог ли ты видеть все это в моих глазах, я не знала, но где-то в параллельных мирах мы определенно были вместе.         – Как прошло свидание? – очевидно было с каким трудом дались тебе эти слова.       Твой вопрос с грохотом вернул меня в настоящее, где мы стояли у стены друг против друга, с неумолимым грузом ошибок за плечами. Я тотчас вспомнила крепкую руку Дэниела в своей ладони, его заботу, когда он, не реагируя на провокационные крики журналистов и вспышки фотокамер, усадил меня на заднее сидение автомобиля, по возможности прикрывая собой, и как мягко легла его рука мне на макушку, предостерегая от удара головой. Сердце вновь защемило от тоски и от осознания того, что мне было неизвестно, когда мы увидимся вновь.        – Неожиданно. Сумбурно, – со вздохом призналась я, облокачиваясь на стену. Интересно, что бы подумали однокурсники, застань они нас в коридоре подпирающими стену возле твоей комнаты. – Не знаю, когда теперь мы снова увидимся.       – Хочешь поговорить об этом?        – Нет. Я справлюсь.       – Ладно. Но если тебе нужно будет выговориться, обращайся.       Я благодарно улыбнулась, чувствуя близость и тепло твоей ладони к своей – вот просто протяни мизинец и коснешься, но никто из нас двоих не смел совершить подобный жест. Не теперь. Уже никогда.       Мир полнился слухами. Сплетни расползались как тараканы при включении света. Мгновенно. И не самые приятные.        Поначалу создавалось впечатление, что ничего не произошло. События пятницы попросту сменились выходными в компании подруг, а в понедельник, когда началась учеба, то я и вовсе позабыла о случившемся.        Дэниел звонил теперь практически каждое утро. Мой график беспощадно перестроился под его звонки, допустимые исключительно в пять-семь утра, тогда как у него время близилось к полуночи. Сложности нас сближали. Я чувствовала, что он переживает за меня, то и дело интересуясь, заметила ли я какую-либо слежку фотографов, и я призналась ему, что не покидала территорию кампуса с тех пор, как вернулась после встречи с ним.       Едва узнав о том, что обо мне упомянули в каком-то журнале звездных грязных сплетен, о котором я доселе даже не знала, Кэрол тотчас нашла и принесла пресловутый журнал в нашу комнату, прокомментировав:       – Не переживай особо. Ты неплохо получилась. Кстати, почему ты не носишь такие платья чаще?       Я говорила, что обещала не смотреть фото, да я и не хотела читать те пару строк, что обо мне начеркали, чтобы не становиться узницей журналистских инфоповодов, но все же любопытство победило, когда я наткнулась на этот журнал, бесхозно лежащий у Саммер на столе. Тот будто шептал мне, звал меня, манил приблизиться и взять его в руки, словно Кольцо Всевластия, соблазнявшее некогда Голлума.       В небольшой статье под фотографиями, перечислявшими взаимосвязь студентки колледжа и британской кинозвезды: от фото Дэниела в аэропорту О’Хара и его посадки в арендованный мерседес, до моих фотографий возле раскрытой двери того самого мерседеса на фоне колледжа, – говорилось, что любимчик Британии подозревался в отношениях со студенткой Чикагского университета. Якобы я была замеченной садившейся в его автомобиль поздно вечером. Любому чикагцу были знакомы кирпичные стены забора и кованые ворота с гербом нашего колледжа. Автор статьи стремился узнать как можно больше подробностей обо мне, демонстрируя мою увеличенную фотографию над остальными, как будто я была разыскиваемым звеном криминального мафиозного клана.        Я посмеялась, закрывая журнал, а утром следующего дня поделилась с Дэниелом своими впечатлениями от увиденного. Он ласково отругал меня и несколько раз выпросил у меня клятвенное обещание больше так не делать, советуя оставаться в неведении, не слушая и не читая того, что может писать пресса, концентрируясь на нас, учебе и здоровом сне, учитывая, что теперь я тратила утреннее время на разговоры с ним. Дэниел предупредил меня, что в скором времени завершающие съемки продолжатся в Австралии, и у него вряд ли получится прилететь в выходные. В свою очередь я напомнила ему, что жду его на свой неумолимо приближающийся день рождения. Дэн поклялся спланировать все так, чтобы непременно прилететь ко мне на несколько дней.        А между тем я не заметила ничего странного ни на территории кампуса, ни за его пределами, когда выбиралась на встречу с мамой в центре города. Мы договорились встретиться с ней в нашем любимом кафе возле торгового центра, где она успела скупить практически все новые разновидности орхидей перед моим приходом. Их мне потом предстояло рассматривать с небольшой сопроводительной лекцией по приезду домой в выходные.       Я рассказала родителям о том, с кем встречаюсь около месяца назад, умоляя их не задавать миллионы встречных вопросов, поскольку моя история была полной версией развития событий, с одним только отсутствием каких-либо упоминаний о тебе. Разумеется, Бернар подозревал еще с Рождества, что я чего-то не договариваю, но и не допытывался и, лишь оставшись со мной наедине, предостерег:       – Будь осторожна. Чувства ранят глубже, чем ошибки. Мне не хотелось бы собирать твое сердце по кусочкам, – отчим подмигнул мне, похлопав по предплечью. Его черный юмор на сердечную тему был уже привычным в нашей семье.        «Если бы только я мог спасать сердца до того, как мне приходится их зашивать», – он произнес эти горькие слова однажды поздно ночью с бокалом виски у камина в гостиной. Бернар по-своему оплакивал каждую, хоть и редкую потерю пациента уже после успешной пересадки сердца. И каждый раз это давалось ему нелегко. Стараясь абстрагироваться от судеб своих пациентов, но будучи более чутким, чем, возможно, требовалось от кардиохирурга, он привязывался к ним, особенно когда те месяцами лежали в клинике под его присмотром, и они вместе ждали орган на пересадку.        Бернар же подобно сканеру видел мое на скорую руку заклеенное пластырями кровоточащее сердце в Рождество, а затем и аккуратные шрамы, оставшиеся после заботливых встреч с Дэниелом, когда тот словно поливал мое сердце целебным любовным зельем, и оно восстанавливалось. Только вот шрамы никуда не делись.       В какой-то момент наших посиделок в кафе мне показалось, что за мной следят. Я окидывала взглядом улицу и помещение на наличие фотографов и подозрительных лиц, но все выглядело вполне буднично и не вызывало опасений, однако беспокойство меня не покидало. В какой-то момент мне удалось убедить себя в том, что я становлюсь параноиком, если мне чудится, что в Чикаго меня могут выследить ради каких-то замыленных фотографий. К тому же, я не была знаменитостью, а Дэниел давно на съемках на другом континенте, и вряд ли я могла бы вызвать интерес своей персоной.        – В мужчине должно быть все натуральным: чувства, инстинкты, чтобы кровь бурлила, чтобы он мог смотреть на тебя и молчать. Просто молчать, а не трепать языком по любому поводу, – в какой-то момент нашего разговора Айрис вспомнила об одном из своих бывших ухажеров и углубилась прошлое, не замечая отсутствие взаимосвязи с исходной темой нашей встречи.       – Предполагалось, что ты научишь меня жизненной мудрости.       – Милая, за свою жизнь я до сих пор сама не знаю, как жить правильно, но обещаю, как только разберусь, – ты будешь первой, кому я об этом расскажу. Скажу только, что отношения на расстоянии – это хорошая проверка человека и твоих эмоций. А еще безопасная. Всегда можно закончить, просто оборвав связи.       Мама подмигнула мне, наслаждаясь чашечкой кофе. Я сопроводила ее слова улыбкой и откинулась на спинку стула, погружаясь в размышления о сказанных ею словах. Было сложно не знать, к чему приведут эти самые отношения на расстоянии. Мы никогда не касались с Дэниелом этой темы, и все же ненароком каждую его встречу он делился своими планами на будущее, в котором отчетливо видел меня рядом. Я молча соглашалась, по большому счету, особо не веря в то, что такое возможно. Я то и дело ждала подвоха, мне было страшно оступиться и все же я ждала момента, когда это случится и я смогу пробормотать себе под нос «я знала». Мы были из разных миров, с разных стран и даже континентов. И все же, судьба свела нас вместе и щедро одарила взаимными чувствами любви и нежности.        – Вы ведь подружка Дэниела Рейнолдса, да?       Голос, возникший возле нашего столика, ошарашил меня и быстро развеял мои мысли. Я даже поморщилась от неожиданности, встречаясь взглядом с девушкой в длинной не по размеру клетчатой рубашке, джинсах и кедах с разноцветными шнурками. Она была ничуть не старше меня по возрасту, в одной руке удерживая телефон, а другой поправляла сумку на плече.        – Можно мне сделать фото?       – Простите, нет, – ответила я. – Я не знаю кто вы и я сейчас на встрече.       – Я не займу много времени, – девушка поспешно вытянула из сумки небольшой фотоаппарат, увидев который я вздохнула с облегчением, освобождаясь от грызущих меня опасений быть облитой краской или еще чего похуже. Все-таки у Дэниела фанатская база состояла преимущественно из девушек моего поколения и младше, но никогда не знаешь, что взбредет им в голову на почве ревности к их кумиру. – Просто фото.       – Я против. Никаких фото.        – Милая девушка, – Айрис попыталась встрять в наш диалог, однако я пресекла маму одним своим резко брошенным на нее взглядом, говорившим, что нам пора уходить.        – Одно фото и вы тотчас забудете кто я…       – Что вам непонятно в слове «нет»? – резко спросила я, вставая и накидывая пальто на плечи.        Официант уже спешил к нам, чему я была несказанно рада. В тот момент мне была необходима защита нейтрального, непричастного лица.       – Все в порядке, мисс? – озадаченно спросил он, с любопытством переглядываясь со мной и девушкой в кедах.       – Мы уходим. Спасибо за кофе. Сдачи не нужно, – отчеканила я и, подхватив озадаченную Айрис под локоть, направила ее в сторону выхода. Сердце бешено стучало в груди.       – Вот же ж стерва! Ты его недостойна! – последнее, что бросила мне вслед фанатка Рейнолдса, прежде чем я смогла задышать, наконец очутившись на людной чикагской улице.       – Тебя подвезти, я так понимаю, – подытожила мама, когда ноги сами направляли нас в сторону парковки.        Я молча глянула на нее, сжимая за предплечье. Только оказавшись в салоне ее автомобиля, я смогла выдохнуть и обратить внимание на свои дрожащие ладони.        Вечером того же дня я написала Дэниелу сообщение, что нам необходимо поговорить. Я не стала расписывать причину, а потому не была удивлена, что он ответил спустя час, извиняясь, и обещая позвонить, как только получится. Ситуация накалялась, настроение удручалось. Звонок разбудил меня рано утром. И тогда я рассказала ему об этом случае с фанаткой, приставшей ко мне в кафе за ленчем с мамой, немного успокоившись и пообещав себе не зацикливаться на подобном. Я слышала усталость в его голосе, он периодически зевал с извинениями, а затем, когда я закончила свой рассказ, Дэн с раскаянием просил у меня прощения за то, что мне приходится проходить через все это из-за него.        – Все будет хорошо. Ты главное, не верь слухам, – снова повторял мне Дэниел.        – «Простая американка и британский актер», – процитировала я статью из очередного выпуска журнала сплетен, принесенного мне Кэрол спустя еще неделю.        – Ты же знаешь, что ты – не простая, а моя возлюбленная.       Я улыбнулась его словам, уткнувшись носом в согнутые колени на полу ванной комнаты, где привыкла общаться по утрам с ним, чтобы не будить подруг. Для меня уже становилось привычным смотреть на светло-бежевую плитку на стене напротив меня, упираясь головой в дверцу душевой кабины.        – Мне пора. С добрым утром, Джейн! Люблю тебя.       – И я тебя… – гудки в телефоне каждый раз становились равносильны ударам по голове.         Я не рассказала тебе об эпизоде в кафе в тот же день, хотя мы пересеклись за ужином. Не рассказала и на следующий день, уже поговорив с Дэниелом и, как бы, пережив эту ситуацию. А потом просто не было случая заговорить об этом и каким-то образом, я отпустила все случившееся, окунаясь в свою повседневность.        Расписание изменилось. Студентов стали тревожить приближающиеся выпускные экзамены. От их результатов напрямую зависело право абитуриентов проживать в общежитии колледжа или получать стипендию для обучения, не притрагиваясь к денежным счетам с накопленными средствами. Семинары театрального мастерства профессора Вуд до конца года стали проходить раз в две недели. Наше редкое общение ограничивалось кивками при встрече в коридорах кампуса, а также беседами в кафетерии, когда случалось всей компанией собраться за одним столом.        В какой-то момент, я стала чувствовать, что за мной наблюдают. Куда бы ни пошла, я чувствовала на себе чужие взгляды. Занятия, вычитка текстов с одногруппницами в библиотеке, прогулки в парке с подругами – все, ну просто все смотрели на меня. Не осознавая причины подобного интереса, связывая ее исключительно с общением с тобой и, возможно, вновь вспыхнувшей ревностью Астрид, я испытывала огромное давление, зная, что меня оценивают по внешности. Я не могла даже предположить, что практически весь колледж читает журнал сплетен, специально добытый моими подругами в одном из ларьков с прессой в центре города. И, конечно же, я видела неприкрытый интерес во взглядах окружавших нас студентов, когда нам с тобой случалось перекинуться парой слов в коридорах колледжа, наедине или же в компании друзей. Для всех ты – Шон Кейн, самый популярный парень в колледже, гроза театральной сцены и будущий великий режиссер, а я всего лишь Джейн Фостер, таинственная девушка Дэниела Рейнолдса, на месте которой наверняка хотела быть каждая.       А затем случилось это.        Дэн пропал на неопределенный срок. Он был занят завершением съемок в Австралии и начинавшейся следом за этим рекламной кампанией фильма, не всегда теперь имея возможность ответить на мои звонки и сообщения.       Я не видела его практически две недели, потому моя ревность стала подогреваться слухами о его романе с партнершей по фильму, продвижением которого они активно занимались. Однажды я спросила его напрямую – стоит ли мне о чем-то переживать, дублируя его слова, произнесенные им же в моей комнате месяцами ранее. На что Дэниел лишь в очередной раз просил доверять ему, не читать прессу и держаться подальше от водоворота событий и информации, бурлящей вокруг него в эти дни.       И уж точно я не ожидала, рыская по просторам интернета в поисках новых фотографий Дэниела (вот настолько сильно я скучала по нему), увидеть фото своего парня с очередного мероприятия, на котором он стоял в обнимку с привлекательной шатенкой. Та в соблазнительном сверкающем платье с не оставляющим места для фантазии декольте что-то шептала ему на ухо, и он смущенно улыбался, а на некоторых фото так вообще практически любовался ею, словно ничто и никогда не приносило ему больше счастья. Практически на каждой фотографии они стояли очень близко друг к другу: она держала его под локоть, за руку, либо касалась ладонью его плеча.        «Я не справлюсь», – подумала я.        В тот момент я растерялась и не знала, что мне делать. Я не могла смириться с мыслью о том, что мне постоянно придется делить его с масштабом популярности, с фанатками, с камерой и фотовспышками. И уж тем более с другими актрисами. Я честно не думала об этом до того момента, пока не оторопела от провокационной фотографии и небольшой статьи под ней, автор которой высказалась о предположительно закрутившемся романе между двумя звездами по сцене.        Сердце сжалось, грозясь разорваться в тех же местах, что так долго заживали. Да, мы своевременно условились, что в отношениях на расстоянии могут быть свои сложности, но я никак не ожидала что эти самые сложности настигнут меня так скоро.        Я часто заморгала, смахивая непрошеную слезу и мысленно прогоняя щемящую в груди боль. Я убеждала себя, что все хорошо, что это только мои фантазии. Однако захлопнув крышку ноутбука, я резко встала и зашагала по комнате. Мне не хватало воздуха, хотя окно в комнате было широко распахнуто и теплый весенний воздух проникал внутрь.        В следующую минуту я уже держала в руках телефон, перебирая имена в списке контактов. Я не знала, хочу ли звонить ему, чтобы убедиться, что все хорошо. Однако мой палец уже неоднократно замирал над кнопкой вызова с твоим именем. Я удалила тебя из «Избранных», когда приняла решение быть с Дэниелом. И вот теперь твой контакт был первым из тех, кого я хотела набрать.       – Калери? – твой голос прорвался сквозь казавшиеся бесконечными гудки в телефоне.        – Не помешала? – выдохнула я, опираясь спиной о дверь в своей комнате.        – Никогда. Я в раздевалке спортзала. Не мог подойти к телефону сразу.        – Хорошо.       Неловкая продолжительная пауза в довольно странно начатом разговоре.       – Калери, что-то случилось?       – Нет. Просто… просто захотелось услышать твой голос.        Твой тихий смех согрел меня изнутри, обволакивая теплом и нежностью.       – Где ты сейчас?       – У себя в комнате. Сегодня еще не выходила.       – Будь готова через десять минут, я выведу тебя прогуляться, если ты не против.       Я была счастлива отвлечься на прогулку с тобой по территории университета. Весна буйными красками пробуждалась, прорываясь в серость снежных будней россыпью свежей зелени. В парковой зоне кампуса вскоре станет больше студентов, проводивших свободное время на воздухе за учебой, либо просто зависая небольшими группками по интересам.        Мы бродили по узким тропинкам чуть меньше часа, когда сделали привал на скамейке напротив студенческого кафе. Я сидела там, а мыслями была где-то далеко, все еще возвращаясь к увиденным мной фотографиям. Ты вернулся с двумя стаканчиками, протягивая мне горячий напиток.        – Если эта чашка кофе не сможет поднять тебе настроение, я откажусь от него и подам в суд на это заведение, – с наигранной серьезностью произнес ты после небольшого молчания.       Я улыбнулась, делая глоток сладковатого сливочного кофе.       – Вот. Ты уже улыбаешься. Ты только что спасла их от суда.        Тихонько посмеиваясь над твоими комментариями, я подтянула колени под себя, бочком устраиваясь на скамейке. Весеннее солнце ласково грело, не смотря на прохладу легких порывов хаотичного ветра. Ты сидел в профиль прямо передо мной, рассматривая листья на деревьях, безоблачное небо и проходящих мимо студентов. Единственными звуками вокруг нас были шорох гравия под их стопами, смех, обрывки нелогичных фраз и звон колокольчика из кофейни, напротив которой мы сидели.        Ты не спешил задавать вопросы, хотя, несомненно, видел мою невысказанную тревогу. Невозможно было не заметить мое волнение, я периодически возвращалась мыслями в последние разговоры с Дэном, перед глазами то и дело непрошено мелькали те фотографии. Пару раз мне удалось сдержать едва не прорвавшиеся слезы, и тогда ты понурился, глядя вниз, перед этим быстро окинув меня взглядом, но не стал ничего спрашивать. За это я была благодарна. Неизвестно как бы я могла отреагировать, позволь ты мне произнести хотя бы слово сомнений в тот момент. Прежде чем строить догадки, нужно было поговорить с Дэниелом. Даже если исход разговора принесет много боли и разочарования.        Ты достал плеер из спортивной сумки, с которой ходил все это время нашей долгой прогулки, так и не закинув ее в комнату, и протянул мне один из наушников. Ты примчался ко мне после игры в баскетбол с парнями, понимая, что нужен мне. И за это я тоже была благодарна. И вот мелодии, песни, тексты полились одна за другой, когда я поняла, что уже больше не думаю про Дэна и ту девушку. Я словила волну внезапного вдохновения. Герои в моем воображении начали действовать, нагло врываясь ко мне в голову.        – Могу я узнать, что это за песня? – неожиданно спросила я, держа наготове телефон, чтобы записать исполнителя и название.        Ты озадаченно глянул на меня, еще не до конца выныривая из собственных мыслей.        – Мне кажется, это то, что мне нужно, чтобы продолжить писать рукопись.       Скажи мне, что за песня? И еще до этого была… кажется, через одну… тоже, думаю, подойдет для вдохновения.       Сияние твоей очаровательной улыбки ослепило меня. Я вторила твоему смеху, когда ты неотрывно смотрел, слушая мою сумбурную речь о том, на что вдохновила меня музыка из твоего плейлиста.       – Тебе я готов даже отдать весь плеер вместе с наушниками, только бы всегда видеть тебя такой окрыленной и счастливой. О чем пишешь?       Вопрос, который я так ждала от своего парня, прозвучал от моего друга. Я хотела рассказать тебе в тот же миг, но мысль о том, что если Дэниел не знал, о чем я пишу, то и тебе не стоило рассказывать, остановила меня. Это было столь интимным жестом. Я пока не готова была поделиться.        – Я расскажу, когда поставлю последнюю точку. Есть такая примета, – отшутилась я и, смущаясь, следом спросила: – Ты не против, если я побегу писать?       Все еще улыбаясь, ты отрицательно мотнул головой, разведя руками, без каких-либо слов давая мне разрешение сорваться в свою комнату, открыть ноутбук и продолжить писать, вслушиваясь в слова героев истории. Твой плеер тотчас оказался в моих руках, и я поспешила по дорожке к общежитиям.       – Эй, Калери!        Я повернулась на твой оклик, замерев на полпути.        – Плеер в обмен на первое прочтение рукописи. Знаешь, да?