КАЛЕРИ. Somebody's Me (Часть 1)

Чикаго, декабрь 2004

ДЖЕЙН: Я никогда не забуду, как ты стоял неподалеку от входа в общежития, топтался из стороны в сторону, курил одну сигарету за другой, пока не заметил, как я медленно вошла на территорию кампуса. Я никогда не забуду этот счастливый взгляд твоих безумно любимых мною глаз, что чернее ночи, проявившийся, стоило только тебе заметить меня с плетущимся по мощеной дорожке чемоданом. Я не смогла сдержать улыбку, приближаясь к тебе с каждым шагом, и ты улыбнулся мне в ответ, стоило мне только поравняться с тобой. Не знаю, как долго мы вот так стояли и просто смотрели друг на друга, улыбаясь словно два подростка в школьном дворе. Ты отбросил недокуренную сигарету и в один момент, с каким-то надрывом, я оказалась сжатой в твоих объятиях. Я вдыхала твой запах, перемешанный с сигаретным дымом и морозным декабрьским воздухом, вжимаясь в тебя все сильнее, не спеша отпускать. А ты подхватил меня за талию и закружил, все еще крепко прижимая к себе. – Я так сильно по тебе скучала, – робко призналась я в твое распахнутое пальто, надеясь, что мои слова останутся там, в чертогах плотной ткани твоей верхней одежды. Но то, как твои руки крепче сжали меня в объятиях, могло означать лишь одно – ты услышал мой шепот. – Как ты себя чувствуешь? – первое что ты нерешительно спросил, когда разомкнул объятия. – Уже лучше. Голос снова со мной. – Это замечательно. Я соскучился по твоему голосу. – Всего-то вчера вечером разговаривали по телефону. Часа два? – Какая разница – сколько мы говорили по телефону, если мне этого мало. Я не забуду, как сердце таяло от твоих слов, от твоих прикосновений, от того, как ты держал меня за руку. Кожа к коже. Я чувствовала прохладу твоей ладони, и согревала тебя жаром своей. А когда спросила, думаешь ли ты меня отпускать, поскольку ты все еще держал мою ладонь довольно крепко, словно боялся что я призрачно растаю в воздухе, ты смутился, но как всегда нашелся с ответом. – Поклянись, что не уйдешь, если я тебя отпущу. – Я только приехала, Шон, – удивившись, улыбнулась я, оправляя полы куртки и джемпер, подскочившие от наших объятий и кружений. – Куда я денусь? – Нет, Калери, я о другом. Твой ласкающий взгляд и бархатный голос теплым пледом накрыли меня с головой этими словами. Я понимала, о чем ты. Я чувствовала то же самое. Тяжело вздохнув, я прижалась щекой к прохладной ткани твоего бушлата, все еще держась за твою руку. «Он просто друг. Просто друг», – в очередной раз думала я. А потом были твои звонки, сообщения, ночные переписки и разговоры по телефону перед сном. И еще ты читал мне Мелвилла в День Благодарения, когда мой голос практически попрощался со мной из-за болезни. И привезенный в колледж тыквенный пирог твоей бабушки в придачу с целым пакетом самых разных сладостей, купленных специально для меня, чтобы я поскорее выздоравливала и не смела больше заставлять тебя так волноваться из-за моей болезни. Я все твердила себе, что друзья тоже так поступают. Что это чисто по-дружески ты говоришь мне, смеясь, что будешь моим голосом, если я потеряю свой, что будешь моим Эриком для Ариэль[1]. И не важно, что это один из самых моих любимых мультфильмов студии Disney. Я убеждала себя не реагировать, воспринимать твою заботу не более чем проявление многогранной дружбы, держать определенную дистанцию. А потом влюбилась. Я привязалась к тебе всеми ниточками, за которые ты умело дергал с каждым днем, с каждым взглядом, с каждым сообщением и тембром своего голоса на другом конце провода. И вот уже из сотни других галдящих голосов в коридорах университета я могла выделить твой. Я могла почувствовать, что увижу тебя в столовой, в парке или за углом, просто отдаваясь мыслям о тебе. И даже слова Астрид, невольным слушателем которых я стала буквально накануне поездки домой, не могли остановить мои чувства. Как сейчас помню, я собиралась выходить из кабинки туалета в корпусе С, но задержалась, когда услышала голос Астрид, затронувшей с подружками тему о тебе. Они сплетничали, не думая о том, что кто-то может их подслушать, но может им даже было плевать. – Что значит, мы не вместе? Просто отношения его обременяют. Он птица свободного полета, как и я. Почему мы должны лучшие годы своей жизни провести, цепляясь за одного человека и не попробовав, не вкусив иных партнеров? Кейну интересны интрижки. Я не поведусь на эти провокации. – А кажется, что ведешься… – смело заявила ей одна из подружек. – Мегги, сейчас он зациклился на это рыжей книжнице с третьего курса. Год назад у него был такой же интерес к Рози Кармайкл. Где Рози? Джинни? Бетси? Мидси? Линда? Где они все? Правильно. Переспал, интерес к ним угас, и он снова в родном гнезде. Понимаешь, для Шона секс – неотъемлемая часть жизни. К тому же, позавчера я оставалась у него, и он был вовсе не против, хотя еще неделю назад ходил сам не свой от внезапно растущего интереса к этой Джейн. Но язык его тела и его губы дают мне понять, что этот его очередной флирт с Джейн не более чем увлечение. Он сбежит от нее стоит только ему получить желаемое. А у меня есть время насладиться флиртом с другими парнями. Мир полон приключений, девочки. К тому же, это все так заводит! Они докурили, поправили макияж и весело смеясь удалились из туалета, а я все продолжала слушать громко стучавшее в висках сердце. Все, что Астрид говорила о тебе своим подружкам, ровным счетом не относилось к тому Шону Кейну, которого знала я. С которым я порой после занятий сидела в комнате и выполняла задания, попеременно отшучиваясь, поедая приготовленные наспех бутерброды. С моим Шоном было уютно завернуться в плед и смотреть кино практически каждый вечер, жуя tapas[2]. Мы смеялись, слушали музыку, обсуждали книги, кино и не было конца и края нашим бесконечным разговорам, пока ты нехотя провожал меня в комнату, или Томас не заваливался на свою кровать, чем смущал меня и я тотчас спешила уйти к себе. Как будто существовало два разных Шона в одной реальности. И я никогда не знала того Шона, о котором говорила Астрид. «Мужчины изменяют, когда не удовлетворены. Если ты полностью удовлетворяешь своего мужчину, он никуда никогда не денется», – слова моей мамы, некогда сказанные мне в обсуждении очередного ее ухажера, оставленного в прошлом, громким эхом звучали в моей голове, когда я смотрела на тебя и пыталась понять, где ты был настоящий – со мной или с ней. Тебя не удовлетворяла Астрид или же тебе была нужна я? Я так часто тянулась к тебе, выказывая свое расположение, и мне казалось я правильно подаю сигналы о том, что жду твоего поцелуя вот сейчас, когда ты смотришь на меня и несешь очередную околесицу о каком-то режиссере, фильмы которого я никогда не смотрела. И если в самом начале нашего общения я сдерживала себя, когда мне хотелось смотреть на твои губы, то сейчас я буквально пожирала тебя глазами. Но ты все продолжал тянуться за очередной сигаретой, присаживаясь у распахнутого окна в своей комнате, либо переводил разговор на другую тему, опуская глаза, когда твой взгляд ненароком цеплялся за меня. Я пыталась понять твои чувства – то обнимаешь и просишь не уходить, то избегаешь смотреть на меня, не целуешь, но держишь за руку каждый раз, когда это возможно. Я терзалась от переполнявших меня чувств, но крылья то и дело вырастали у меня за спиной, когда ты улыбался мне, не обращая внимания на свою подружку, проходившую мимо нас. Однажды мы выбрались всей своей компанией на каток в Миллениум-парке, который открыли совсем недавно, кажется, накануне летом. Нам всем была необходима эта вылазка в город, дабы не сойти с ума от подготовки к семестровым экзаменам и зачетам по предметам. Мы хотели все дружно покататься, но ты ухватился за пингвина[3] и сделав пару кругов, решил, что с тебя довольно и упорно стоял у бортика, наблюдая за мной, скользящей недалеко от тебя по искусственному льду под открытым небом. Девочки со своими парнями и Саммер наворачивали круги, когда мы покинули лед и присели на скамье возле ледового катка. Ты принес горячий шоколад, согревавший мне руки даже через перчатки, настолько холодно было в тот декабрьский день. Я потянулась развязать шнуровку на ботинке, когда ты присел напротив меня и принялся помогать мне переодеться из коньков в мою обувь, принесенную тобой же из хранилища на входе. Очередной глоток горячего шоколада обжег мне язык, когда ты посмотрел на меня снизу вверх и улыбнулся, как умел только ты. Я думала, что покраснею прямо там, в толпе незнакомых людей, то и дело оборачивающихся посмотреть, как заботливо ты помогаешь мне переобуться. Я все еще не могла понять, почему ты так близко и так далеко от меня. Все чаще я ощущала себя на расстоянии вытянутой руки, но стоило мне принять эту расстановку позиций, как ты невзначай брал меня за руку и нежно перебирал мои пальцы в своих, отчего я напрочь забывала о чем фильм, который мы смотрим на широком экране в зрительном зале, как дышать и где взять лед, дабы утолить жар внизу живота. – Что это было? – неожиданно для самой себя спросила я, возвращая тебе второй стаканчик с шоколадом, что ты вручил мне подержать, пока разбирался со шнуровкой коньков. – О чем ты? – Ты только что на глазах у сотни незнакомцев снял с меня коньки. – Ну я же не оставил тебя сидеть без обуви. Не вижу в этом ничего необычного. Ты лучезарно улыбнулся, устремившись взглядом на каток, где наши друзья продолжали весело катиться, падать и вставать. Я хмыкнула, делая очередной глоток. Наверно это только я видела во всем, что происходило между нами, необычность и выискивала скрытый подтекст. – Почему с нами не пошла твоя девушка? – вдруг спросила я, тоже переводя взгляд на друзей. Периферическим зрением я наблюдала за тобой, хоть и делала вид, что расслабленно наблюдаю за ребятами, весело машущими нам. Мы помахали им в ответ, указывая на стаканчики с горячим шоколадом в руках, давая понять, что наш ледовый сеанс окончен. – Моя девушка? – спросил ты, низко склонившись в мою сторону, все также не отрывая взгляд от людей на катке. – Ну та блондинка с четвертого курса. Ты еще договаривался с другом для выставки ее фотографий. – Ты про Астрид? – Точно. Астрид! – я постаралась максимально сделать вид, что не знаю ее имени и вообще слышу его впервые. Хотя кто не знает Астрид Робинсон в нашем колледже? Твоя улыбка и озорной взгляд выдавали меня с потрохами, но я упорно продолжала делать вид ничего не знающей о твоей личной жизни. – Разве ты не должен был пригласить ее с нами? – Ты бы хотела, чтобы Астрид была здесь? Это определенно не то, чего я хотела. – Не знаю, но будь я твоей девушкой, я бы хотела быть со своим парнем и его друзьями. – Астрид не моя девушка, Калери, – ты бросил на меня быстрый колкий взгляд и отвернулся, делая очередной глоток. – Разве вы не встречаетесь? – Я ни с кем не встречаюсь, Калери. Каждый раз, когда ты произносил мое второе имя, уже ставшее для меня таким естественным из твоих уст, что я перестала обращать внимание на эту маленькую особенность в нашем общении, но каждый раз мне хотелось слышать как ты произносишь его снова и снова. Калери. Калери. Калери. – А как же ваши совместные похождения на вечеринки и… Ты не дал мне договорить о ваших поцелуях, невольным свидетелем которых еще совсем недавно можно было стать в коридорах колледжа. Пересказывать тебе об услышанном в туалетной комнате для девочек я не собиралась, но то и дело продолжала думать об откровениях Астрид на счет вашего недавнего секса и ее уверенности в том, что ты всегда возвращаешься к ней. – Мы просто друзья. – Друзья значит? Как мы с тобой? – Нет. Мы с ней давние друзья по сексу. – Давние друзья по сексу? А она об этом знает? – Такая дружба не предполагает уточнений. Это секс без обязательств. – Никогда бы не согласилась на такое, – хмыкнула я, шмыгнув оттаявшим после горчащего напитка носом. Декабрь изрядно морозил нас этой зимой, мы все дружно ждали снег. Со снегом всегда был мягче климат и становилось немного теплее. Парадоксально. – Я бы никогда не предложил тебе нечто подобное. Мы посмотрели друг на друга, все также сидя на скамейке в ледовом парке. – Понятно. Я не так хороша? – Нет, ты слишком хороша, Калери, – ты перебил меня, продолжая сверлить взглядом своих черных глаз. – Я бы тоже никогда не предложила тебе подобное, – соврала я, когда пауза слишком затянулась. Ты рассмеялся, допил остатки шоколада и выбросил стаканчик в урну слева от нашей скамьи, и скрестил руки в замок. Мы просидели некоторое время в молчании, нарушаемом криками сновавших мимо нас людей и музыкой из колонок над ледовым катком. В кармане куртки пиликнул телефон и я, избавившись от перчаток, достала его и посмотрела на экран. Принято новое сообщение от Дэниела Р. Мне все еще иногда писал тот парень, с которым мы познакомились в книжном (или же мы познакомились в баре?). Ни к чему не обязывающее общение, простые «привет, как дела» и все иже следующее в такой вот ненавязчивой переписке. Признаюсь, я не особенно верила в то, что из наших сообщений может что-то получиться, хотя девочки часто спрашивали меня о том, не написал ли Дэниел и что именно он написал, что я ответила и так до бесконечного анализа нашего общения. Порой мне казалось, что моя личная жизнь их волнует больше собственной. Я попыталась нажать озябшим пальцем кнопку «прочитать», когда внезапно ты взял меня за руку, забирая у меня полупустой стаканчик и перчатки. От неожиданного прикосновения тепло разлилось по щекам и в животе. Внизу. Казалось, что даже ноги за мгновение нагрелись на пару градусов. Я с робким удивлением глянула на тебя, когда ты раскрыл мою ладонь в своей руке, продолжая нежно держать ее. Снежинки. Первые снежинки медленным танцем опускались на город в сумерках. Первый снег. Долгожданный, любимый, ежегодный первый снег. Затолкав телефон глубоко в карман куртки, я вскочила и принялась ловить снежинки раскрытыми ладонями. Я не заметила, как пошел первый снег, но ты помнил, как сильно я ждала этого момента. Смеясь, я прыгала от радости и танцевала под набиравшим скорость снегопадом, с каким-то детским восторгом и благодарностью глядя на тебя, словно это ты организовал снег для меня, а не погодные условия. – Я где-то читала, что снежинки – это зимние феи. Своим танцем они наводят красоту в серых холодных буднях нашей реальности. Ты так искренне рассмеялся после моих слов, а затем встал и не преминул поправить мою шапку, проверить застегнута ли куртка. А я стояла и радовалась этомуснегу. – Ты – сумасшедшая! И было в этих твоих словах и действиях что-то волшебное, что-то очаровательно притягательное. Твоя улыбка была такой искренне заботливой, а руки твои остановились на широком вороте моей куртки. За твои густые ресницы цеплялись танцующие снежинки, но ты не моргал, не пытался сбросить их. Ты смотрел на меня, словно видел впервые, но по-особенному. А затем твои губы коснулись моих в осторожном и нерешительном поцелуе. Словно тебя что-то останавливало. Неуверенно и осмотрительно ты целовал меня, в то время как я неожиданно для себя самой накинулась на тебя и вложила всю свою накопленную страсть с этот единственный поцелуй. Поцелуй, от которого сносит крышу. И уже через минуту мы взволнованно смотрели друг на друга, касаясь лбами, хватая воздух и не веря в происходящее.