Вечная Принцесса

      Когда-то давно, когда вода на вкус была другой, когда музыка слышалась по иному и когда небо было не таким голубым, самой могущественной державой во всём Тейвате был Каэнриах. Представители этой нации чаще других становились великими: кто рыцарем, а кто художником, но принято было считать что именно эти люди наиболее вероятно отличатся чем-нибудь и впишут своё имя в историю.       Отличалась и самая молодая принцесса Каэнриаха происходящая из рода де Иглесиас, что недавно захватили власть в Каэнриахе, где прежде правили люди совершенно другой крови, другой расы и другой веры. Благо нынешняя королева, мать нашей героини, пролила достаточно крови "неверных" чтобы обеспечить себе безопасное правление и отсутствие соперников за власть. Дочь же её известна была своей красотой, которую, как поговаривали, не мог передать на холсте даже лучший художник, от внешнего вида которой мужчины сходили с ума и лишались рассудка, а женщины не могли не завидовать. И будто этого было мало, девушка так же была превосходно образована и изучала разного направления науки наравне с мужчинами её статуса, была искренне предана своему Богу и Спасителю. У молодой принцессы были и старшие сёстры, но самой популярной и любимой в народе считали именно младшую, пусть наследницей она и не была и судьба её была предрешена с самого рождения — выйти замуж чтобы укрепить союз её страны со страной её будущего мужа.       Она знала об этом и вовсе не возражала, говоря что всё случается по воле Всевышнего, и если ей суждено в один день покинуть свою страну раз и навсегда, то так тому и быть — такой путь для неё избрал её Бог. Юностью своей принцесса так же наслаждалась сполна, посещая каждый светский вечер, заводя дружбу со знатными дамами, проводя часы у модистки и делая прочие вещи, которыми занимались обычные пятнадцатилетние принцессы. А потом юность вдруг кончилась.

***

      — Люмин! Люмин, просыпайся, дорогая, просыпайся, — послышался нежный женский голос, принадлежащей Лорене, старшей дочери в семье, той, кому было суждено унаследовать престол Каэнриаха.       Открыв глаза, Люмин обнаружила что Лорена открывает шторы в покоях младшей, а сама она лежит в одной лишь ночнушке под одеялом, обнимая подушку. Приняв сидячее положение, девушка потянулась, что-то сонно и недовольно бормоча себе под нос, кажется возмущаясь о том, что старшая сестра взяла себе за привычку вламываться в её комнаты пока она спит. Но наследнице было не до этого. Заметив что её младшая сестра пробудилась, Лорена тут же присела рядом с ней на край её кровати, аккуратно беря руки младшей в свои. Лицо её было бледным и обеспокоенным.       — Ради всего святого, сестра, что такое? Не дурно ли тебе? — Тут же забеспокоилась Люмин.       — О, мой маленький ангел, — по-матерински вздохнула старшая, обнимая сестру, — моя девочка...       — Прелюдии в сторону, — уже почти что раздражённо ответила младшая, — не томи, просто скажи что случилось, прошу тебя. Почему ты такая бледная?       — Матушка сегодня подписала соглашение, — начала Лорена, чуть ли не плача, — соглашение о твоём браке.       Люмин немного опешила когда сестра перешла сразу к делу, пусть она сама об этом и попросила. Она почувствовала будто её сердце пропустило удар, после чего вновь забилось, только в разы быстрее прежнего. Чтобы того же самого не ощутила и её сестра, юная принцесса не показала своего переживания внешне, просто задумчиво кивнув на эту новость.       — Вот как, — совершенно спокойно выдала она, — и кто же окажет мне честь?       — Это хуже чем ты можешь представить себе, дорогая, — так же негодуя вздохнула Лорена, — это инадзумский принц. Ты можешь такое вообразить? Вопреки всему уважению, что я испытываю к матушке, я начинаю думать что она выжила из ума...       — Лорена, нет, — тут же отдёрнула сестру Люмин, — не говори так. Если Её Величество посчитала это уместным, я не смею и в мыслях своих оспаривать этого решения, пусть пока и не понимаю его.       — Ты, верно, не расслышала? Инадзума. Как я отпущу тебя к этим безбожным дикарям? Хуже того, как я отдам тебя замуж за будущего их предводителя? Матушка заботится только о военной мощи будущего союзника, а не о твоём счастье, — продолжала горевать наследница трона, — ох, если только это решения было за мной, я бы сделала всё иначе...       — Я не смею спорить с Её Величеством, — отрезала Люмин, вставая с постели, — будь любезна, дай мне полчаса одеться, мы обязательно поговорим позже.       Лорена, и без того расстроенная и оскорблённая и решением мамы, и строгостью младшей сестры, не стала спорить дальше, и показав всем своим видом что она не переубеждена, покинула покои. Младшая на это лишь вздохнула, немного сожалея о том, что не умеет быть мягче и что никогда не избегает острых углов, но в конце концов, они же сёстры, нет ничего что сёстры, самые близкие друг другу люди на свете, не простили бы второй половинке своей души.       Люмин ещё раз сонно потянулась, разминая спину, а после и шею. Сегодня уроков музыки, танцев или языков у неё не было, так что из планов у неё были разве что прогулки с фрейлинами и пара часов в церкви, из которой она редко вылезала и в другие дни, когда у неё и были какие-то занятия. День обещал бы быть таким же тихим, спокойным и неторопливым, как и все подобные ему, если бы теперь у неё в голове не сидела бы мысль о том, что скоро её вышлют с Родины, чтобы продолжать исполнять роль пешки в руках её матери, той, кто держит весь континент в страхе, только теперь из другого конца Тейвата. Люмин знала что мать любит её, любит больше чем Лорену и Лукрецию, её старших сестёр, но она так же знала что любовь Её Величество к власти и могуществу больше чем та, что она испытывает к своему мужу или своим детям. Она знала что они все лишь средство достижения её великой цели вписать своё имя в историю и сделаться навсегда великой, сделаться кем-то, чьё имя будут вспоминать ещё сотни лет. А они лишь средство. Что же, так тому и быть. Против воли матери она бы не осмелилась пойти, особенно потому что знала что она часто совпадает с волей Божьей.       С потолка свисал небольшой колокол, предназначенный для того, чтобы звать слуг. Слегка приподнявшись, Люмин дважды дёрнула за торчащую верёвку, тем самым давая своим фрейлинам понять что она проснулась и желает их видеть. Ждать пришлось не более пары минут: вскоре двери её покоев открылись, впуская внутрь определённое количество женщин. Впереди шли фрейлины, самые близкие из служанок принцессы, а за ними и другие девушки, так же находившиеся в услужение госпожи. Последние несли с собой одежды, туфли, зеркала и прочие вещи, что могли бы пригодиться во время сборов. Первые несли чаши с водой для умывания их хозяйки и прочие небольшие предметы, необходимые для сборов принцессы. Люмин помогли подняться с постели, её умыли, расчесали, одели и накрасили, сама она еле мизинцем пошевелила, и то, только чтобы указать на платье и туфли, которые она хочет надеть сегодня. Корсет сидел на ней так же туго, как и обычно, стягивая грудь, пряча все выпуклости женского тела, а пудра была такой же белой как и обычно, придавая ей болезненный вид. Золотые волосы были зачёсаны вверх в тугой пучок, а голова покрыта мантильей. Ну не эталон ли она красоты?       Пусть фрейлины Люмин и успели превратиться в её верных подруг за время служения ей, пока она решила не рассказывать им о своём скором бракосочетании, о котором и сама узнала не из первых уст. Прежде всего она хотела лично поговорить с матерью и убедиться что её решение окончательное, ведь как ни крути, а выйти за инадзумца действительно звучало не слишком привлекательной затеей. Да, страна была известна своей военной мощью, своим непобедимым флотом и своими бесстрашными солдатами, но в то же время они были известны и своей безмерной жестокостью, ведь именно оттуда и разлетались всё новые и новые методы пыток и казней, регулярно приходили новости об очередном убийстве или отравление при дворе, да и в целом инадзумский народ считался очень холодным и не слишком приветливым. Для Люмин, молодой, оптимистичной, дружелюбной и вечно бодрой девушки, такая среда обитания была бы не слишком благоприятной. Она воистину была дитя Каэнриаха: солнечная и излучающая энергию. Вдобавок к этому, девушка так же слышала что принц, что вполне мог стать её будущим спутником жизни, не был особо привлекательным и женщины его не сильно то и любили. Его описывали как не слишком высокого и не сильно спортивного молодого человека, не слишком общительного, разговорам предпочитающего чтение книг или наблюдение за звёздами. Люмин, несомненно, любила и то и другое, но по натуре она была общительной и отсутствие той же черты у её будущего мужа стало бы проблемой, большой проблемой, она бы просто сгнила со скуки рядом с таким человеком.       Разумеется, Люмин понимала что её будущий супруг не может совпадать со всеми её критериями, не настолько ей повезло в этой жизни. А вот её сестре, Лукреции, второй по счёту, повезло в этом плане. Матушка с самого начала не ожидала от средней дочери многого, не стесняясь называть её разочарованием и недвусмысленно намекая что та не удалась ни лицом, ни разумом. Зато именно такое равнодушие со стороны родительницы позволило Лукреции самой выбрать мужа, которого она действительно любила. Он не был особо богат и по титулу был всего навсего виконтом, но абсолютно любому было ясно что между ними была настоящая любовь. Замуж она за него вышла когда ей было семнадцать, а ему двадцать один, и пусть это было рано для классического брака по любви, даже сейчас они казались очень счастливыми. Тогда ещё тринадцатилетняя Люмин уже знала что в их семье Лукреция будет первой и последней, кто вышла замуж по любви. Лорена, которой предстояло стать королевой, не могла позволить себе выйти за кого-то, кого любит, если он не соответствует многочисленному списку критериев, если соответствовать которым, человек превратится в куклу, задача которой сводится к посещению светских мероприятий и оплодотворению супруги ради продолжения королевского рода, а такую оболочку человека, его подобие, едва ли можно полюбить. А что касается её самой, младшая была самым любимым оружием своей матери, в глазах которой являлась просто фарфоровой куклой, которая должна была исполнять её приказы и не показывать своих далеко не фарфоровых зубов в лишний раз. Люмин любила мать как никого другого и ослушаться не осмелилась бы ни в чём. Да, с сёстрами, подругами и прислугой она могла позволить себе не следить за языком и не стесняться обидеть их, но не уважать и не бояться свою королеву она не могла.       Даже сейчас, идя в рабочий кабинет матери, девушка делала это на носочках, стараясь не создавать лишнего шума и уже продумывая как бы поговорить с родительницей о том, что она хотела бы пересмотра решения об её будущем супруге. Уже вскоре Люмин стояла перед громадными дубовыми дверьми, за которыми должна была находиться правительница Каэнриаха. Сделав глубокий вдох и прохрустев косточками пальцев, она постучала.       — Войди, — услышала она слегка приглушённый дверью женский голос.       Оглянувшись на сопровождающих её фрейлин, девушка жестом руки дала им понять чтобы они оставались здесь, после чего открыла двери и не поднимая головы, вошла. Склонившись в низком поклоне, выказывающем уважение, она стала ждать какой-либо реакции матери. Боковым зрением Люмин видела что та даже не подняла взгляда на вошедшую дочь, продолжая читать какой-то документ и только через минуту или две она его отложила и удостоила принцессу своим взором.       — Доброе утро, Люмин, — услышала она властный женский голос, в котором едва ли были нотки материнской нежности.       Девушка наконец выпрямилась и одарила свою королеву лёгкой улыбкой.       — Доброе утро, Ваше Величество, — ответила она, — я могу сесть?       — Конечно, — женщина указала на кресло для гостей, находившиеся напротив неё через стол.       Люмин быстро уселась в кресло, складывая руки на коленях и глаза её забегали от того, как нервно она себя чувствовала. Мать, просто глядящая ей в лоб в ожидании начала диалога, успокоиться совсем не помогала. Ещё недолго помолчав, принцесса набралась смелости говорить, но делала это так мягко, как это было возможно, не желая разгневать королеву, по своему опыту зная что это пяти-минутное дело.       — Я надеюсь я не отвлекла вас от работы, Ваше Величество, я лишь хотела поговорить о том, что я сегодня услышала от сестрицы, потому что новость, которую она мне объявила... мне сложно в неё поверить, я бы хотела вашего подтверждения мною услышанного, — осторожно стала приближаться к сути разговора девушка.       — Что же Лорена тебе сказала? — прямолинейно поинтересовалась королева, — О твоём скором браке? Это тебя волнует, верно?       — Верно, Ваше Величество, — согласилась Люмин, чувствуя как её сердце так и норовит выскочить из груди от всего этого напряжения, что она сейчас испытывает.       — Да, я посчитала разумным рассказать ей раньше чем тебе, — совсем не оправдываясь поделилась женщина, — через две недели ты должна будешь отплыть и приблизительно через пару месяцев — находиться в Инадзуме. Мы уже договорились о приданом, так что смысла задерживать процесс я не вижу.       Люмин вновь опустила глаза вниз. Она не осознавала что решение матери уже настолько точное, она думала что Лорена преувеличивает и это решение пока лишь на стадии обдумывания и правительница ещё может изменить своё решение. Девушка поджала губы.       — Это всё? — не заинтересованно вопросила королева, возвращаясь к чтению какого-то документа, которым занималась и до прихода дочери.       — Это ваше окончательное решение, Ваше Величество? — не поднимая глаз робко спросила принцесса, — Вероятности что оно изменится нет?       — Нет, — без промедлений ответила женщина без капли сочувствия в голосе.       — Хорошо, — смиренно ответила Люмин, слабо кивая, — спасибо что приняли меня, с вашего позволения я удалюсь.       — Да, — лишь махнула рукой правительница, давая дочери разрешение удалиться.       Люмин встала и поправив платье, вновь склонилась в поклоне, после чего оставила мать наедине с собой, покидая её покои. Девушка чувствовала как голова её потяжелела от осознания что это всё не шутки и ей действительно придётся покинуть её родной Каэнриах совсем скоро, причём ещё и, вероятно, навсегда. На сердце скреблись кошки от мысли что она раз и навсегда оставляет место где родилась и выросла, пускай именно к этому её и готовили всю её жизнь: что осознанную, что нет. Просто она не знала что это всё случится так... резко.       Фрейлины, ждавшие её у дверей, сразу же заботливо начали интересоваться о том, что же ей сказала матушка и о чём же в целом был разговор. Принцесса никак внешне не показала своего неоднозначного самочувствия, сохраняя достойный вид. Спокойно оглядев своих девочек на побегушках, она почти даже гордо объявила:       — Её Величество приняла решение выдать меня замуж.       Служанки через силу сохранили внешнее спокойствие, следуя примеру принцессы. Конечно они тоже знали что Люмин с первого дня своей жизни должна была стать самой завидной невестой всего Тейвата, а после и выйти замуж за наиболее приглядевшегося матери правителя ради союза стран. Девочку с детства готовили к становлению королевой-консортом, а не просто женой короля, её обучали всему необходимому чтобы в один день она стала "иноагентом". И вот теперь она близка к этому как никогда.

***

      — Люмин, ну я тебя молю, не расстраивайся так сильно!       Лукреция села рядом с младшей сестрой, прижимая её ближе к себе, не взирая на то, что та плакала и пыталась её оттолкнуть. Старшая гладила её по волосам, уверяя что всё будет хорошо.       — Нет! Как всё может быть хорошо если тебя здесь больше не будет? — всхлипывала тринадцатилетняя девочка.       Её любимая старшая сестра выходила замуж и переезжала в его владения, покидая дворец где они обе родились и выросли.       — Почему это Лорд Герреро не может переехать сюда, почему же ты вынуждена покидать дом? — причитала Люмин, стуча кулаками по собственным ногам, — Несправедливо!       — Потому что жена должна переезжать к мужу, а не наоборот, ты ведь знаешь, душа моя, — не прекращала утешать её Лукреция.       — А папа переехал в матушкины владения после их женитьбы, — привела аргумент девочка.       — Мама — королева, — с грустной улыбкой объяснила невеста, — думаю ты сама понимаешь разницу.       Конечно Люмин понимала. Побеждённо вздохнув, она положила голову на плечо сестры и обняла её покрепче. Наверное это последний раз когда они вот так сидят вместе в расправленной постели Лукреции в их общем доме, обе незамужние, молодые, красивые, бездетные и ещё не выпорхнувшие из родительского гнезда. В тот день старшая решила всё таки не говорить что она буквально на коленях умоляла мать позволить ей остаться во дворце и чтобы её будущий муж переехал к ней, но решение королевы выгнать среднюю дочь за то что она приняла предложение "безродного нищего виконта" было твёрдым. Люмин так и не узнала что Лукреция не навещала её не потому что не хотела, а потому что мать запретила ей появляться при дворе, заявив что она сама выбрала такую жизнь — вдали от дворца, спокойную и людскую. Обида матери на среднюю, по мнению последней, не должна была никак касаться младшей девочки, так что Лукреция всегда находила отмазки чтобы не появляться при дворе в лишний раз, будто бы она сама не хочет, чтобы не пришлось говорить Люмин в лицо: "твоя любимая мамочка бесится из-за того что после того как она пообещала не выдавать меня замуж самой, я выбрала не богатейшего мужчину на планете, а всего лишь любовь всей моей жизни, и теперь за это, она запретила мне появляться при её дворе и пообещала что этот запрет будет пожизненным если я вдруг посмею пригласить тебя к себе, потому что я подаю тебе плохой пример, вдруг ты тоже захочешь счастья, а не статуса иноагента и марионетки в её руках". Хотя в определённые моменты Лукреция всё же хотела сказать именно это.       Люмин уже в то время знала что её жизнь будет совершенно другой: от неё мама хотела и ожидала большего, ей бы она никогда не позволила согласиться на жизнь хуже идеальной.

***

      Поправляя огромный круглый воротник своего платья, Люмин смотрела в зеркало, проверяя как она выглядит. Сегодня она впервые за два года встретится со своей замужней старшей сестрой. Наконец-то Лукреция изволила уделить ей один день своей счастливой жизни, и то, наверняка, только потому что через неделю младшей здесь больше не будет.       — Хороши вы, хороши, госпожа, — заметила одна из служанок, заметив как принцесса всё попровляет и попровляет свою и так превосходно выглядящую одежду.       Люмин мягко улыбнулась и посмотрев в зеркало в последний раз, вышла из своих покоев, направляясь в обеденный зал где сегодня и должна была собраться вся семья, что происходило чрезвычайно редко в меру занятости главы семьи в лице матери. Сегодня она всё же решила уделить немного времени и семье, разумеется, лишь потому что скоро ещё один её член покинет родительский дом возможно навсегда. Посередине огромного зала стоял длинный прямоугольный стол, если сидеть по разные стороны которого, можно друг друга и не услышать. Благо у них у всех в крови была привычка разговаривать на повышенных тонах, так что услышали бы друг друга даже из разных частей дворца, не то что стола. К моменту прибытия младшей дочери семейства, все уже собрались.       И вот перед ней сидела Лукреция, будто бы такая же как и два года назад: на её лице всё та же яркая улыбка, на щеках те же ямочки, в глазах тот же блеск. Ничего не говоря, средняя из сестёр соскочила с места, крепко обнимая Люмин, которой в тот момент хотелось плакать от всего что она чувствовала. Сестра, которая однажды бросила её на два года, выбрав беззаботно жить с любимым мужем вновь здесь, она здесь, живая, не портрет на стене, а живая, настоящая, она здесь. Принцесса сначала неуверенно, а после со всей силой обняла вернувшуюся сестру, так, будто боялась что если будет держать недостаточно сильно, то та пропадёт. В её сердце не было места обиде на самого родного человека, в нём лишь было место ноющей тоске, а новообретённое чувство окрылённости от воссоединения, вымещало и её. Отец и Лорена переговаривались между собой, не сильно обращая внимания на воссоединение младших детей, а королева со вздохом закатила глаза.       — Здравствуй, Люмин, — поздоровалась она немного раздражённо, наверняка недовольная и оскорблённая тем, что с ней дочь поздоровалась не первой, — ты припозднилась, садись за стол.       — Да, Ваше Величество, — неохотно разорвав объятия с Лукрецией, младшая склонилась в поклоне полном уважения, после чего шёпотом обратилась к сестре, — я очень, очень-очень рада тебя видеть, Лукреция.       — И я тебя, душа моя, — отозвалась та, после чего сплела их пальцы вместе и потянула её к месту за столом рядом с собой, — садись, пожалуйста.       В углу стояли музыканты, звуки скрипок которых сливались в красивую, нежную мелодию, задавая настроение на вечер. Теперь, так как все были в сборе, можно было начинать ужин. Первой это, разумеется, сделала королева, а после неё и остальные присутствующие: все они уже были натренерованы не делать чего-то, пока этого не сделает глава семьи: они всегда должны быть за ней.       Поначалу Люмин не могла есть, она могла лишь смотреть на Лукрецию, в реальное присутствие которой до сих пор едва ли могла поверить. Её сестра вышла замуж, родила дочь, почувствовала вкус свободы вне контроля матери, наверняка интересную жизнь она живёт. Смотря на неё, младшая надеялась что и она заживёт так же после брака, всей душой надеясь что этот инадзумский принц окажется хорошим человеком, не смеющим пытаться ограничивать свою жену в чём-либо. А станет ли мама относится к ней так же как к Лукреции после её замужества? И слепой, и глухой, и глупый мог ощущать это презрение с которым королева относилась к средней дочери после того как та выпорхнула из родительского гнезда, так произойдёт ли то же самое с Люмин? Ох, если бы она только могла знать всё наперёд.       Ужины всей семьёй чаще всего проходили в тишине за исключением пары фраз на какие-то поверхностные темы или небольших разговоров о последних новостях, например о замужестве младшей дочери.       — Я обязательно буду навещать тебя, когда ты освоишься на новых землях, — начала Лукреция, поднимая взгляд на Люмин.       — Я очень благодарна за твои добрые намерения, сестра, — улыбнулась она в ответ.       Интересно, она будет навещать её так же часто как последние два года или действительно приедет пару раз?       — Обязательно присылай письма, — попросила Лорена, — чтобы даже в твоё физическое отсутствия, частичка твоей души всегда была с нами.       — Разумеется, — кивнула младшая.       Конечно она будет писать на Родину до тех пор пока её руки будут работоспособны, а мозг не забудет букв.       — Инадзума наконец увидит достойную принцессу-консорта, а позже и королеву, — гордо провозгласила мать.       — Аминь, Ваше Величество, — вежливо улыбнулась Люмин.       До неё уже доходили слухи о том, что и нынешняя правительница не размазня, пусть монархом она не являлась. Это дарило надежду что Инадзума — страна, в которой можно обрести огромное влияние, даже будучи не королевской крови, о количестве которой в своих венах Люмин могла не волноваться.       —Да пошлёт вам Господь здоровых наследников, — добавил король.       — Благодарю, отец, — ответила принцесса.       Вот этим чаще всего и ограничивались семейные разговоры королевской семьи де Иглесиас. Люмин, пусть постоянно и говорила самой себе что её раздражает недостаток общения, уже знала что уехав в Инадзуму, будет безмерно скучать по своим молчаливым родственникам. Музыканты играли на своих инструментах, огонь от свечей танцевал, производя интересные тени, еда была как всегда безупречной. Ничего из этого не спасало девушку от ужасной тоски, вызванное мыслью что она может больше никогда не вернуться на свои родные земли. Да, она знала что это её судьба, знала что так решил её Бог, а значит она не имеет права спорить или сопротивляться, но эта невыносимая грусть всё ещё камнем висела на её сердце и избавиться был от неё лишь один способ.

***

      — Господи, Боже наш, храни всегда Твою Церковь, оберегая ее от всех трудностей на пути ее земного странствия. Соблюди ее в мире, и да будет она в этом мире живым знаком Твоего присутствия, — выждав небольшую паузу, Люмин закончила, — Аминь.       Не вставая с колен, девушка подняла взгляд на ангелов, коими были расписаны стены церкви, напоминая себе что они всегда будут присматривать за ней, неважно где она и с кем она, Они никогда не оставят её без своей защиты. Перебирая в руках крест, что висел у неё на шее, принцесса неспешно встала на ноги.       — Господь, я, твоя верная слуга, молю тебя даровать мне терпения и, если ты посчитаешь угодным, лёгкости в пути, — шёпотом произнесла принцесса, не выпуская креста из рук, — позволь мне пройти этот путь с достоинством. Позволь мне стать покорной женой супругу своему и произвести на свет здоровых сыновей, чтобы муж мой и страна моя были мною довольны. Аминь.       Взгляд её забегал по изображениям святых, которые успокаивали её душу, когда она вспоминала что даже они когда-то сталкивались с трудностями и тягостями жизни, но их всех объединяло одно — они были спасены Господом Богом. Так же будет и с ней.       — Ваше Высочество, корабль прибыл, — позвала её служанка.       — Одну минуту, — вежливо попросила Люмин.       Служанка понимающе кивнула и вышла из церкви, вероятно оставшись ждать свою госпожу у дверей снаружи. Принцесса сделала глубокий вдох и подошла к статуе Ангела Селафиила, главного из посланников Божьих на земле, и привстав на носочки, запечатлила поцелуй на его подбородке, ведь доставала только до него, и то с трудом. Покинув церковь, Люмин неспешно направилась к причалу, у которого уже стоял огромный парусник, что должен был переправить её через бескрайнее море в Инадзуму. Оглянувшись на свои земли в последний раз, девушка уверенно взошла на корабль.       Теперь дороги назад точно не было, о чём уже взрослая Люмин, будучи при смерти, очень пожалеет.