Dust

США, штат Вест Элизабет, поместье ДеГрут

— Господин ДеГрут, вот все что я смог найти, — Чернокожий слуга подходит к Тавишу, сидящему за своим столом в кабинете и кладет перед ним папку. Мужчина кивает слуге и открывает папку, зажав сигарету зубами. — Спасибо, Сэм. Можешь идти. — Хорошо, сэр, — Слуга коротко кланяется и выходит из кабинета. Тавиш пробегается по строкам глазами, изучает предоставленную информацию. И обнаруживает также среди документов из полицейского участка плакат о розыске. Вынимает его и рассматривает. Хмурые брови, темные глаза, длинные волосы по плечи, эспаньолка, крючковатый нос. Очень похож на своего отца. Тавиш помнит плакаты о розыске, которые были развешаны по всему Блэкуотеру, когда Альберт был еще совсем маленьким. И имя такое же. Точно… Яблочко от яблоньки. — Джон «Джек» Марстон младший… — Тихо читает Тавиш вслух, надменно подняв брови и опустив веки, — Награда за голову… 300 долларов. Разыскивается живым или мертвым… Так-так-так, — Тавиш читает послужной список и прыскает себе под нос, с презрением качая головой, — Ограбления дилижансов и лавок, многочисленные убийства, нарушения общественного порядка, разбой, воровство… Надо же, и правду говорят — яблочко от яблоньки… — Тавиш? — Анна стучится и заходит в кабинет, — Вы не заняты? — В чем дело, Анна? — Не отрываясь от постера, спрашивает Тавиш, стряхивая пепел с сигареты в пепельницу тихим постукиванием пальца по ней. — Вы не знаете, когда вернется Альберт? Я волнуюсь за него… — Анна… Вы что-нибудь слыхали о Джоне Марстоне? — Вдруг спрашивает Тавиш и поворачивается к ней. Женщина скромно складывает руки перед собой в замок, пожимая плечами. — Нет. — Чтож… Кажется, я знаю, где Альберт. Я поеду, поищу его. — Кто такой этот… Джон? — Неважно, — Тавиш закрывает папку, берет ее себе подмышку и выходит из кабинета. Спускаясь по лестнице, он кричит слуге, — Джеральд! Джеральд, черт побери, скажи мистеру Смиту, чтобы поседлал мне лошадь! — Уже иду, — Слуга подрывается с места и быстрым шагом выходит из поместья, устремляясь в сторону конюшен. Едва Тавиш достигает конца порогов, к нему подходит Несси и смотрит снизу вверх на отца. — Папенька, куда вы? — Попробую отыскать Альберта. В чем дело? — А он написал письмо Фионе, сегодня привезли! — Фионе? Почему не матушке? — Тавиш нахмурился и посмотрел на Несси, остановившись у лестницы. Несси пожала плечами и улыбнулась. — Но он написал, что останется у своего друга ночевать! — Несси, — Тавиш присаживается на корточки, берет ее за плечи и сурово смотрит ей в глаза. Девочка улыбается отцу и непонимающе кивает движением вверх, немо вопрошая его в чем дело. Отец продолжает, — Фиона не читала тебе в письме где именно живет этот его друг? — Ранчо… Как-то называется… м… — Несси задумалась и чуть нахмурила тонкие брови, отведя глаза, чтобы попытаться вспомнить, — А! Бучерс… Нет. Бичерс Хоуп! — Бичерс Хоуп? Ты уверена? — Вроде да… — Несси пожала плечами, — Вы поедете туда? — Видимо, да. Спасибо, дочь, — Тавиш поднимается с корточек и, накинув на свою жилетку сверху пальто и котелок, выходит из поместья, чтобы подойти к конюшням. Лошадь его уже ждет.

***

      Уже темнеет. На небе сияют звезды, вдали воют кайоты, где-то в Толл Триз кричит олень. Ухает сова. Альберт прикрывает глаза, ощущая, как теплый воздух окутывает его лицо, а затем легкий и свежий, уже ночной, ветерок обдувает его скулы и волнует пышные черные волосы. Он стоит на крыльце Бичерс Хоуп. Собирался насладиться сигаретой, но залюбовался на чудесную степь на фоне очаровательного ранчо, на луну и звезды. И совсем позабыл о сигарете. Он слышит стук каблуков ковбойских сапог по полу, скрип двери и бряцанье шпор. Юноша оборачивается и видит Джона. Он сует в рот сигарету и кивает парню. ДеГрут в ответ очаровательно улыбается. — Мистер Марстон, — Он кивает Джону. Тот садится на скамейке на крыльце и закуривает. — Ну, садись, покурим. — Сейчас, — Альберт садится рядом, вынимает портсигар из внутреннего кармана и закуривает дорогую сигарету. Джон внимательно наблюдает за его движениями рук. Они легкие, как вечерний ветерок и изящны, как прыжки оленя. Удивительно, а движения Джона-то наоборот более четкие, хотя в той же мере уверенные. — Джек сказал, у вас там вышла… Неприятная ситуация с твоим отцом. В Сен Дени. В чем дело? — Я просто не хотел разговаривать с ним, — Альберт жмет плечами и затягивается сигаретой. Джон прищуривается и хмыкает, качнув головой. — Почему? — Видите ли… — Альберт заметно заволновался, понимая, что Джон открыто намекает на то, чтобы юноша поделился причиной конфликта с отцом, — У нас небольшое недопонимание… По жизни, скажем так. И отношения наши не самые гладкие. — Расскажи о своем отце, если хочешь, — Джон затянулся сигаретой и уставился на пейзаж, открывающийся с крыльца ранчо. Альберт помялся, ощущая, как нарастает волнение в его груди, как сердце бьется быстрее, а сигарета в руках начинает мелко дрожать. — Мистер Марстон, я… Даже не знаю с чего начать. В общем… Мой отец, он… Ну… Он… — Альберт мнется, не знает как сказать, о чем сказать. Вздыхает, поджимает раздраженно губы и отводит голову вбок, хмурясь, — Он нормальный человек. Я имею ввиду, для других… Но как отец… Простите, можно я выругаюсь? — Да хоть матом. — Как отец он полное дерьмо. Простите, — Вежливо извинился Альберт, приложив руку к груди, а затем продолжил, — Я всегда должен быть идеальным везде и во всем. К моим сестрам нет такого отношения, но Я! Ох, это же Я! Первенец! СЫН! — Альберт повышает тон голоса и всплескивает руками, раздраженно затягиваясь сигаретой, затем встает со скамейки, активно жестикулирует во время своего рассказа, — В смысле… Почему я не могу быть просто собой? Вы понимаете?! Я не могу быть СОБОЙ! В доме, где я родился! Потому что, видите ли, когда я веду себя так, как мне нравится, у моего отца сразу лицо такое, будто ему мяса в тарелку не доложили! — Альберт подходит к перилам и опирается на них руками, раздраженно качая головой. Проводит по волосам от лба к затылку, затягивается снова сигаретой, — Просто… Я не знаю. Он просто ведет себя со мной как козел. Я всю жизнь пытаюсь вписаться в его представление идеального сына, но я туда не помещаюсь. Никак! Как треугольник запихнуть в круг, черт его побери! — Углы пообламывать, — Ухмыляется Джон. Альберт оборачивается к нему и жестом показывает ему что согласен с этим, взмахивает рукой. — Вот именно! Это он и пытается сделать! Но тогда это будет все еще не круг! Я всю свою жизнь учился всему, что нужно было ОТЦУ! Я пою для него, я играю на пианино для него, я занимаюсь чертовой выездкой для него, я стреляю из револьвера для него, я хожу на эту чертову охоту для него, я… Да я все делаю! А сам… Я не знаю толком чего я хочу! Но я точно знаю, чего я не хочу. — И чего не хочешь? — Жениться не хочу. Вот чего, — Альберт отворачивается снова и затягивается. Джон встает и подходит, чтобы встать неподалеку от юноши. — А чего так? — Потому что… — Альберт осекся и посмотрел на Джона взволнованно и испуганно. — Ну? — Скажите, а можно задать вопрос вне темы? — Да, конечно, — Марстон прищурился, затягиваясь сигаретой. — Как вы относитесь к… Ну, к мужчинам, которые предпочитают мужчин? — Мне наплевать, — Джон пожал плечами, — Да в общем-то никак. Спокойно. — Ну, в этом и есть моя проблема. — Ты не виноват, сынок. Случается, — Джон пожал плечами безразлично и затянулся сигаретой, — Он знает об этом? — Да… Увы, да. И ненавидит меня за это. — Что? Бред. Он твой отец. Он никогда не будет тебя ненавидеть. Поверь мне, как отцу. — Вы, сэр, очень хороший отец для Джека. — Ну, — Джон покачал головой, — Спасибо конечно, но я не уверен в этом… — Он взглянул на тоскливое лицо юноши и хмыкнул, — Ну только не реви, ладно? — Джон приобнимает парня за плечи и улыбается, — Ты же… Знаешь что ты не плохой человек? — Наверное… Я ведь делаю… хорошие дела, по большей части. — Ну и все. Остального мне о тебе знать не нужно, сынок, — Джон улыбается и ловит на себе несколько удивленный взгляд Альберта, — Если ты хороший человек — то и я буду к тебе хорошо относиться. — Спасибо вам. — Ой, да за что? — Джон тихо смеется и закуривает новую сигарету, — Я всего лишь не осудил тебя. Это такая мелочь… — Но в этот момент Альберт бросается к нему и крепко обнимает. Джон не любит такой тесный физический контакт, поэтому на мгновение опешивает. Но, осознавая, что парню это нужно, Марстон решает все же не вредничать, а приобнять в ответ. Он осторожно хлопает парня по худым лопаткам и кивает, — Ну-ну… Все в порядке.       Альберт тихо вздыхает и кивает, отстраняясь от Джона. — Спасибо. В любом случае, вы со мной… Ведете себя как настоящий отец. Лучше, чем мой родной. — Ну… — Марстон смущенно чешет затылок, — Ты ровесник моего сына, как еще я могу к тебе относиться?       Тавиш подъезжает к крыльцу и тормозит лошадь. Альберт, завидев его, замирает и смотрит на отца ошарашено. Как он его нашел? Зачем он приехал? Юноша переводит взгляд на Джона, который явно был не рад непрошенным гостям на своей земле. Старший ДеГрут спешивается и подходит к крыльцу, не ступая по порогам наверх. — Добрый вечер, сэр. Прошу меня простить за вторжение. Меня зовут Тавиш ДеГрут. Я просто хочу поговорить со своим сыном, если позволите.       Джон оборачивается на Альберта, затем переводит взгляд на Тавиша. — Ладно. Говорите, — Марстон уходит с крыльца, оставляя их наедине и идет кормить животных, так что он достаточно далеко и не услышит их разговора. Тавиш завел руки за спину, осматриваясь по сторонам. — Приличное ранчо. — Верно, папенька, — Тихо говорит Альберт, оттянув галстук пониже, который начал давить на горло, — Зачем вы, если позволите спросить, приехали? — Это твой новый дом, Альберт? — Холодно спросил отец, повернувшись к сыну. Юноша забегал глазами испуганно и почувствовал, как от общения с отцом у него проступает холодный пот на шее и лбу. — Что вы, нет… Я просто приехал в гости к своему другу! Простите, что не уведомил, совсем запамятовал об этом… — Хм. Друга зовут Джек Марстон, да? — Ну… Да. Откуда вы знаете? — Альберт непонимающе прищурился и Тавиш молча показал ему плакат о розыске Джека. Парень вздрогнул плечами и сделал вид, что совсем не знал этого, включив весь свой артистизм, — Ох, Боже мой… — Он приложил руку к груди, — Я же даже не знал об этом! Джек так добр ко мне, это точно не ошибка? — Выключай артиста погорелого театра, Альберт, — Строго оборвал Тавиш, — И садись на Гермеса. Поедем домой. — Но… — Альберт опустил глаза, — Папенька, может, Джек изменился? Ну, в смысле, может, он не такой плохой? Если бы вы видели его, вы бы поняли о чем я! Джек добрый парень, он мой друг! — У тебя много друзей, Альберт. Найдешь замену. Пойдем, не хочу чтобы ты якшался с такими как он. — Это с какими?! — Вклинивается в диалог Эбигейл. Она выходит из дома, громко хлопнув дверью и скрещивает руки на груди, сурово глядя на Тавиша. Тавиш снял вежливо шляпу и кивнул. — Мэм. Прошу прощения за шум, который мы подняли и потревожили вас. Полагаю, вы миссис Марстон? — Вы верно полагаете, — Строго сказала Эбигейл и взглянула на Альберта, — Скажите, сколько вашему сыну лет? — Двадцать, мэм. — Вот и дайте взрослому мужику самому решать когда приходить домой. Он будет нашим гостем столько, сколько захочет. Это его выбор. Он мужчина. — Он… Мадам, при всем уважении, разве вы видите здесь мужчину? — Тавиш надевает котелок на голову и сурово смотрит на Эбигейл. Но ее взгляд прожигает в нем дыры, острый взгляд ее небесно-голубых глаз давит, как будто обдает холодом. И Тавиш пытается потягаться с ней: у кого мрачнее и страшнее взгляд. Альберт ощущает напряжение и решает его разрядить. — В самом деле, право, миссис Марстон, я поеду домой, не пробле- — Заткнись, Альберт, — Строго сказала Эбигейл, пихнув его в сторону дома, — Иди, помоги Джеку накрыть на стол, — Она затолкала Альберта силой в дом, хлопнула дверью и обернулась на Тавиша, — А вы, мистер ДеГрут, дайте ему жить своей жизнью. Было бы ему здесь плохо — уехал бы. Не думаете? — Эбигейл уперла руки в бока и Тавиш не смог более «сражаться» с ней, да и не считал что это достойно его — ругаться с барышней. Мужчина сделал пару шагов назад и услышал позади себя щелчок курка револьвера. Обернулся на Джона, что стоял с револьвером в руках. — Чтож. Тогда я сообщу властям, где живет преступник Джек Марстон, — Тавиш сел на лошадь. Эбигейл охнула испуганно и уже хотела закричать на Тавиша, но Джон подошел к нему и схватил лошадь аристократа под уздцы и грубо дернул кобылу за рот. Та вздрогнула и раскрыла рот, согнув покорно шею вопросительным знаком, дернулась под Тавишем… Джон сделал ей больно. Трензель неприятно ударился о зубы и придавил язык. Марстон строго посмотрел на отца Альберта и поднял револьвер дулом к небу. — Сэр, подумайте дважды. Мои поля уже топтали агенты Пинкертона, по мне не раз стреляли, меня не раз вешали и сажали в разные тюрьмы всех штатов Америки. Разве вы думаете, что я позволю тому же случится с моим сыном? Вот… — Он вынул из нагрудного кармана пять сотен и протянул Тавишу, — Молчите. И я не заставлю вас молчать в могиле. Тавиш молча смотрел на Джона, но решил сдаться. Он забрал деньги и убрал в карман. — С таким аргументом не поспоришь, сэр. Передайте Альберту, что я не жду его в своем доме больше, — После этих слов Джон отпускает поводья и Тавиш уезжает. Джон и Эбигейл заходят в дом, где на них ошарашено смотрит Альберт, стоя перед дверью. — Что? — Непонимающе спрашивает Джон. Эбигейл поднимает бровь, уперев руки в бока, еще не остыв от эмоций. — Спасибо… — Тихо сказал аристократ, таращась на них изумленно. Они… Повели себя так, как должны вести себя родители, оберегающие СВОЕГО ребенка. Они вгрызлись мертвой хваткой и не позволили обидеть «малютку» под их опекой, — Никто еще не защищал меня так. — Ой, да брось, — Эбигейл проходит мимо Альберта, — Пойдем кушать.

***

      Эбигейл играла на губной гормошке, что делала редко, да и получалось у нее обычно не очень, но сегодня она от души играла, пока Альберт и Джек танцевали. Они сцепились локтями и кружились прыжками, смеясь. Затем расцепились, встали друг на против друга. Джек весело хлопнул в ладоши. — И обратно! Йииииха! — Парни снова сцепились локтями, но других рук, прыгая по кругу друг за другом. Альберт громко смеялся, его щеки розовели, было так весело. Эти простые ковбойские танцы очень веселили, хлеще, чем роскошные балы и утонченный вальс, это уж точно. Здесь можно не следить за поднятым подбородком, не нужно улыбаться насильно, ведь улыбка сама на ползет к ушам, здесь можно быть одетым как угодно и не контроллировать точность движений — от забавных конфузов вроде покачнулся вбок, чуть не рухнул на землю, споткнулся или задел кого-то рукой только смешнее и веселее!

***

— А давайте споем что-нибудь? — Эбигейл, уже когда они просто разговаривали сидя у костра подле дома, спросила и обняла Джона за локоть. Марстон согласно кивает. — Хм. Джек? — Отец смотрит на парня и тот, отпив пива и вытерев усы, берет в руки гитару, прочищая горло кашлем. Альберт улыбается и отпивает виски из стакана, с любопытством глядя на свою… семью. Они для него вторая семья. Так приятно с ними проводить время. Они такие искренние, добрые, честные. Они очень хорошие. Альберт счастливо улыбается, ожидая, чего же они начнут петь. И вот Джек начинает перебирать струны и запевает. А затем подтягивается сиплый голос Джона и звонкий певчий голос Эбигейл:

«O Mollie, O Mollie, it's for your sake alone, That I leave my old parents, my house and my home. My love for you, it has caused me to roam I'm a rabble rouser and Dixie's my home.

Jack o' diamonds, Jack o' diamonds I know you of old You rob my poor pockets Of silver and gold O Whiskey, you Villian You've been my downfall You've kicked me, you've cuffed me And cause me to brawl.

My foot's in a stirrup, my bridle's in my hand I'm leavin' sweet Mollie, the fairest in the land. Her parents don't like me, they say I'm too poor They say I'm unworthy to enter her door.

They say I drink whiskey, my money's my own And them that don't like me can leave me alone. I'll eat when I'm hungry, I'll drink when I'm dry And when I get thirsty, I'll lay down and cry.

It's beefsteak when I'm hungry, and whiskey when I'm dry Green backs when I'm hard up And hell when I die.

Rye whiskey, rye whiskey Rye whiskey I cry If I don't get rye whiskey I surely will die.

O baby, O baby, I've told you before Do make me a pallet, I'll lie on the floor. I've rambled and trambled this wide world round Raisin' hell with the gang, that's where I am bound It's with these gunslingers, dear Mollie, I'll roam I'm a rabble rouser and Dixie's my home.

If the ocean were whiskey, and I were a duck I'd dive to the bottom and get one sweet sup But the ocean ain't whiskey, and I ain't no duck So I'll play Jack o' diamonds and then we'll get drunk.

O baby, O baby, I've told you before Do make me a pallet, I'll lie on the floor.»

      После песни они все вместе смеются, а Альберт хлопает в ладоши и улыбается с теплотой в глазах. — Ох, браво-браво! Миссис Марстон, у вас очаровательный голос, вам бы на сцену! — Альберт смотрит на женщину и та отмахивается, звонко смеясь. — Скажешь еще! Куда уж мне… Но петь я люблю! А ты спой чего-нибудь, Альберт, ну, чего молчишь? — Я… Ну, могу попробовать. Знаю одну песню. А есть пианино? — Так в доме, — Джек улыбнулся и поставил гитару на земле рядом с собой, — Пошли, Паганинни, — Он последовал за Альбертом в дом и вдруг аристократ остановился и обернулся, повернувшись к Джеку с серьезным видом. Парень даже смутился, — Че?.. — Ни «че», а «что». Паганинни был скрипачом, — Строго сказал Альберт. Повисло неловкое молчание. Затем аристократ громко расхохотался и пихнул слегка Джека в плечо. Джек тоже засмеялся и стукнул Альберта меж лопаток ладонью и они зашли все вместе в дом, где Альберт сел за инструмент, размял пальцы и, держа спину очень ровно, приступил к игре. Его мелодичный тенор затянул красивую песню, которую точно знают и Джон, и Эбигейл, и Джек, потому они начали подпевать.

«I ain't got no father I ain’t got no father I ain't got no father To buy the clothes I wear I'm a poor, lonesome, cowboy Poor, lonesome, cowboy I’m a poor, lonesome, cowboy A long way from home I ain't got no mother I ain't got no mother I ain't got no mother To mend the clothes I wear I'm a poor, lonesome, cowboy Poor, lonesome, cowboy Poor, lonesome, cowboy And a long ways from home I ain't got no brother I ain't got no brother I ain't got no brother To drive the steers with me

I’m a poor, lonesome, cowboy Poor, lonesome, cowboy Poor, lonesome, cowboy And a long way from home»

— Ох, браво! — Альберт засмеялся, снова аристократично хлопая, — Спасибо, дорогая публика, мне приятна ваша поддержка! — Он встал из-за инструмента и артистично поклонился в ноги слушателям. Эбигейл громко засмеялась и снова махнула рукой на Альберта. — Ну артист, тоже мне!