Strangers

Мир между ними настолько хрупкий, что снова возвращается страх сделать что-нибудь не так. Кайа почти дошел до грани. Он почти смог вырезать Дилюка из груди, как вскрывают в Церкви людей, если нужно удалить из тела чужеродный элемент. И Архонты услышали его, не верящего в их всемогущество. Дилюк что-то понял. Он старается вести себя по-другому. Нужно выстраивать новую линию поведения, а Кайа до сих пор не понимает, как. Доходит до того, что он (снова) (прекрасно это осознавая) начинает действовать во вред себе. Когда Дилюк заглядывает вечером к нему домой, Кайа откровенно не в настроении, он устал и зол, он хочет спать и просто выставить Дилюка подальше. Но не находит в себе сил сделать это. Дилюк, наоборот, весь пышет энергией и жаждой, может, это отблеск ламп, а может, он действительно смотрит на Кайю с желанием. Края его перчаток чуть сбиты, хвост растрепан, а губы отчего-то красные, почти в цвет волосам. Он такой невозможно красивый. И поэтому Кайа, быстро облизнувшись, говорит, надеясь, что удачно скрывает раздражение: — У меня нет сил ни на что. Давай я ртом, — и падает на колени быстрее, чем Дилюк успевает ответить. Он за пару секунд справляется с завязками штанов. Это привычно и понятно, пусть Кайа не делал этого уже долго… и ни разу не делал этого с Дилюком. Пусть наслаждается новым опытом. Сейчас бы дразнить его, поднимать на него взгляд, класть головку на язык, шире открывая рот, показывать все свое умение и заставлять терять голову. Кайа просто хочет, чтобы это закончилось побыстрее. У него и так веки слипаются, он третьи сутки не был в кровати и сейчас хочет оказаться там поскорее, и желательно — не трахаться, а мирно спать оставшиеся до рассвета часы. Поэтому Кайа закрывает глаза и берет сразу глубоко, почти в горло. Это несложно — у Дилюка ещё явно не встало до конца, хотя, судя по резкому вскрику сверху, это ненадолго. Кайа сжимает губы и щеки, мерно двигает головой, сглатывает. Он может делать это, не задумываясь о последовательности действий и засыпая на ходу. Только в привычной комбинации чего-то не хватает. Кайа слепо хватает Дилюка за ладонь и кладет себе на голову — давай, действуй, пользуйся, что тебя останавливает? Тебе понравится, потому что я не оставлю тебе выбора. Дилюк снова издает странный звук, неловко сжимает руку, но не натягивает. Хотя… откуда ему уметь трахать кого-то в рот, его сексуальный опыт хорошо если на пару человек больше, чем один Кайа. Зная Дилюка, он и со шлюхами обращался бы аккуратно. Это с Кайей ему обычно не до вежливости. Движения языка под головкой, слюна начинает переполнять рот, Кайа сглатывает — и всё-таки поднимает взгляд. Обычно это возбуждает людей ещё сильнее — он знает, как выглядит со стороны, какие желания вызывает. Может, у него получится разобраться с этим побыстрее. Однако он получает совсем не ту реакцию, что ожидал. Да, Дилюк весь покраснел, с ним вообще это легко происходит. Да, его возбуждение очевидно усилилось. Но вместо того, чтобы начать двигаться самому, или натянуть Кайю за волосы, или хотя бы застонать, он почему-то только внимательно смотрит, кусая губы. А затем отстраняет его от себя. — Что не так? — откровенно зло спрашивает Кайа, слегка пихая его в бедро, сглатывая проклятую слюну. — Недостаточно хорошо? Это почти обидно, Кайа только вошёл в ритм, словил лёгкое равнодушие к происходящему — и сейчас снова приходится чувствовать. Дилюк вздыхает. Кайа просто ненавидит этот звук, потому что сейчас наверняка последует что-то глупое. — Это я должен спросить, что не так. — Серьезно? — Кайа вскидывает брови, опускаясь всем весом на пятки. — Что тебя не устраивает, поясни? Жаль, ударить Крио зарядом по паху Дилюка — хреновая идея, он сам потом пожалеет. — Ты… — Дилюк снова вздыхает, а потом заправляет уже крепко стоящий (!) член обратно в штаны. — Ты выглядишь так, будто делаешь это через силу. — Так, — недобро говорит Кайа и вскакивает на ноги… пытается сделать это, потому что ноги подкашиваются, и он едва не падает, опираясь в последний момент на стенку. Дилюк ловит его за талию. Удерживает его вес. Прижимает его к себе, приятно горячему. Ладно, может, Кайа не против затащить Дилюка в постель исключительно как грелку, но это что-то из области нереальных фантазий. — Ты не в порядке, — хмуро говорит Дилюк. — Я не помню, когда я спал, — огрызается Кайа, хотя все он прекрасно помнит, конечно. — Слушай, разве ты не хочешь просто разобраться с этим побыстрее? Дилюк ставит его на ноги (почти обидно) и делает шаг назад. — Я не заставляю тебя делать хоть что-нибудь, — холодно произносит он, складывая руки на груди. — Я знаю, — в тон ему говорит Кайа, поправляя рубашку и вытирая, наконец, подбородок. Мерзко. Дилюк смотрит на него, будто он ляпнул какую-то глупость. Что, во имя неба, с ним не так? — Ты… — он снова вздыхает. — Можешь мне отказать. — Я. Знаю, — как для глупого, максимально четко повторяет Кайа. — Тогда почему не отказываешь? Слишком много мыслей для такого усталого тела. Потому что хочу тебя, потому что мне приятно к тебе прикасаться, потому что я заслужил, потому что, кто тебя знает, не уйдешь ли ты после этого к какой-нибудь Донне. Потому что я хочу, чтобы ты снова приходил ко мне, я устал трахаться в баре, я хочу тебя в своей постели, на своем диване и, возможно, вон у той стены. Потому что я хочу, чтобы тебя было больше в моей жизни, а ещё хочу оттолкнуть навсегда, потому что ты делаешь мне больно, или я сам это делаю, я так и не понял. Кайа устало трёт глаза. — Это неважно. — Важно, — упрямо надавливает Дилюк, и Кайа издает горестный звук полного разочарования и утыкается лбом ему в плечо. Понимай это как хочешь. Дилюк замирает, явно не ожидая такого прикосновения, но не отстраняется. Теперь уже нет. Он только осторожно кладет руку на его плечо, потрясающе горячий. Кайа хочет его обнять, Кайа знает, что после уже не отпустит. — Иди спать, — слегка отстраненно говорит Дилюк. — Потом поговорим. — Спасибо за разрешение, мастер Дилюк, — привычно протягивает Кайа и отталкивается лбом, принимая вертикальное положение. Не поговорим. Мы с тобой давно разучились разговаривать. Дилюк коротко кивает и разворачивается, почему-то замирая у двери. Может, он ждёт, что Кайа передумает и остановит его. Может, он просто задумался. Кайа разворачивается сам, не сомневаясь, что дверь откроют без его помощи, отгоняя от себя мысли о том, что, возможно, снова все испортил. И получает в спину тихое: — Ты в последнее время будто ненавидишь меня. О, гребаные разговоры, почему именно сейчас. — Я никогда тебя не ненавидел, — если сказать нечего, говори правду. Какая бы ярость ни разбирала Кайю, он всегда знает, что чувствует на самом деле. Дилюк коротко хмыкает — и всё-таки уходит. Кайа находит в себе сил достаточно, чтобы свалиться на диван, утыкаясь щекой в подлокотник, и закрывает глаза. Переворачивается. Вытягивает ноги. Мерно дышит на счёт. Проходит пятнадцать минут, и сна до сих пор ни в одном глазу. — Да чтоб тебя, — тихо выдыхает Кайа, жмурясь, и, пошатываясь, встаёт, чтобы всё-таки дойти до кровати. Лежать — так на удобном. Он всеми силами пытается отогнать роящиеся в голове мысли, слова путаются, не складываясь до конца. Каждый шаг даётся с трудом. Кайа залезает под одеяло, снимает повязку, отбрасывая ее куда-то в сторону, накрывает голову подушкой и мерно дышит, слишком уставший, чтобы всё-таки заснуть. Завтра будет очень долгий день.