South Germany

— О мой Бог! Они убили Шнайдера! Вот же сволочи! — закричал Пауль, подбегая к площадке, на которой его лучший друг возился с детьми. Кристоф поднял голову и усмехнулся, исключительно правдоподобно изображая ужасную мучительную смерть после того, как один из младшеклассников попал ему палкой по ноге во время игры в викингов, которую предложил Шнайдер вместо издевательств над бедным одноклассником малышей, которого, по непонятной причине, они все гнобили. Кристоф ненавидел, просто терпеть не мог несправедливость и жестокое отношение к другим, не мог просто остаться в стороне, когда бедного ребенка просто так калечили, кидая песком в маленькую девочку, что несчастно хлюпала носом, прижимая к себе тканевую куклу. Шнайдер уже несколько раз обращался к директору и к президенту студсовета с этим вопросом, но, видимо, судьба бедняжки была всем безразлична. В том числе и её родителям. Прозвенел спасительный звонок. Младшеклассники с недовольным ворчанием, кряхтя, поправляя пиджачки и галстуки, ушли на урок. Шнайдер облегченно выдохнул, заметив, что и маленькая девочка плетётся на урок вслед за одноклассниками, держась от них подальше, словно отшельница. Она ещё раз благодарно посмотрела на своего спасителя, прежде чем скрыться за дверью. Кристоф и Пауль переглянулись, улыбаясь, сели на качели. На урок они идти не собирались: в Германии 70-х годов искать их бы никто не стал. Тем более на детской площадке. Маловероятно, что учительница бы даже вспомнила про их существование. — Может это потому, что она не местная? — спросил Ландерс, болтая ногами, пытаясь раскачивать качелю сильнее. — С чего ты это взял? — Не знаю, она похожа на еврейку. Кривая какая-то. — Хайко! — возмутился Шнайдер, раздражённо смотря на друга. Пауль невинно улыбнулся, хихикая. Кристоф разочарованно покачал головой, притормаживая качелю. — Маргарет… — задумчиво произнес Шнайдер, словно пробуя имя на вкус. Так звали маленькую хилую девочку, которая подвергалась незаслуженной травле со стороны одноклассников. И так прошёл урок: юноши качались на качелях, обсуждая, почему девочку так не любят в классе. Вроде не уродка, хотя… да, внешностью чуть выходит за рамки стандартов красоты: непослушные светлые, как сено, волосы, слишком глубоко посаженные глаза и впалые щёки. Пауль продолжал ухахатываться со своей шутки про то, что девочка еврейка, пока Шнайдер лишь отводил недовольный взгляд, не находя в этом совершенно ничего смешного. — Шнайдер! Ландерс! Где вы были? — юноши обернулись, заметив весьма грозного на вид, крепкого парня, что был чуть старше их самих, но учился в одном классе. Видимо, умом не блистал. Или его в школу рано отдали. — Тилль! — радостно помахал рукой Пауль, чуть ли не падая с качели по невнимательности. Хайко во всех подробностях, даже чуть приукрасив героизм Шнайдера, рассказал обо всём, что произошло на перемене, да и то, чем они занимались на уроке тоже скрывать не стал. Во всей красе описал смысл своей гениальной однообразной шутки! На что Линдеманн лишь, сдавленно хихикнув, закатил глаза. — Бедная девочка… — несмотря на свой громоздкий вид, Тилль был ужасно чувствительным и добродушным парнем, что всегда приходил на помощь. За своё доброе открытое сердце ему не раз приходилось расплатиться, но даже столкнувшись несколько раз с людской жестокостью, Линдеманн не потерял своё терпение и благодушие. Некоторые люди просто рождены мягкими. Зато он хоть в драке за себя может постоять. Резко раздались детские крики. Троица тут же повернулась в сторону коридора, из которого на улицу хлынула орава маленьких хулиганов: весёлых с грязными лицами и красными щеками, большими светлыми глазами детишек. Тилль нехотя улыбнулся. Ему всегда нравилось возиться с детьми. В конце плелась маленькая хрупкая девочка, всё также прижимая к груди куклу, утыкаясь носом в её сухие потрёпанные волосы. Шнайдер знал, что случится дальше, поэтому тут же поднялся, заметив, как к ней идёт группка мальчишек. Кристоф тяжело вздохнул, чувствуя себя каким-то воспитателем в детском саду, вот только за это ему никто не платил. Один из хулиганов кинул в девочку камень, прилетевший ей в глаз. Шнайдер хотел было закричать, но Тилль остановил его. Одной рукой отпихнув Кристофа, парень оказался на месте событий, прикрывая плачущую от боли девочку своим телом. Казалось, никто вокруг не заметил этой маленькой трагедии. Дети продолжали играть, как ни в чём не бывало, видимо, уже привыкшие к этой картине. Но Линдеманн не собирался считаться с тем, что дети ещё в детстве так жестоко. Сурово отчитав хулиганов, доведя их предводителя до слёз, Тилль повернулся к девочке. Мальчишка побежал к площадке, размазывая по щекам слёзы, смешавшиеся с грязью. — Ха! Беги поплачь своей мамке, козленыш! — крикнул ему вслед Ландерс, которого Шнайдер тут же одернул за руку. — Ты приучаешь его к таким мерам. Детям нужно подавать пример, — Хайко лишь закатил глаза, надушившись, сердечно всё же признавая, что Кристоф прав. Тилль достал из кармана потёртых брюк платочек, отдавая его девочке. Та приложила его к глазу, тихо всхлипывая, но её глаза светились от благодарности к своему спасителю. Линдеманн погладил её по русым волосам, поцеловав в лоб. — Всё будет хорошо. Ты всегда можешь рассказать мне. В следующий раз я накажу их, хорошо? Только не плачь, — мягким, почти неслышимым шепотом, говорил Тилль, успокаивая крошку. Она кивнула, проглатывая оставшиеся слёзы. — Ты должна быть сильной, — продолжил Тилль, — не давай им издеваться над собой. Бей мальчишек между ног, хорошо? — хитро подмигнул ей Линдеманн, поднимаясь, — гарантирую, им будет очень больно. Она улыбнулась, словно маленький ангелочек: хрупкая и нежная. Казалось, слабейший порыв ветра сможет снести её с ног. Тилль решил стать её хранителем. Если он не может помочь всем, он хотя бы сможет сделать лучше жизнь маленькой девочки. Девочки, что осталась в мире совсем одна. Казалось, даже ее семье было не до дочери. Иначе они бы уже давно вмешались, не так ли? Но, глядя на её мятую рубашку, что явно была ей велика, неопрятную юбочку и рваные кроссовки, Тилль понимал, что семья явно не из богатых. Он тоже жил не роскошно, но ему стало её так жалко. До боли в сердце. Будто грудь сжимают тиски. Вся его душа болела от осознания, что ей, уже в таком малом возрасте, пришлось столкнуться с холодом этого мира. Он не мог позволить суровой реальности разбить ребёнка. Он не будет просто стоять в стороне. Тилль вышел из школы. На улице шёл дождь. Линдеманн вышел чуть позже остальных, желая насладиться тишиной. Но не тут то было. Тихие всхлипы прервали его покой. Тилль присмотрелся, пытаясь понять, что было их источником. У ворот стояли двое. Маленькая девочка и юноша. Маргарет! Линдеманн ускорил шаг, чтобы услышать, что происходит. — Опять у тебя всё порванное, — беззлобно, но и явно не любя, лепетал бледный юноша. Он выглядел не намного лучше девочки: такая же потёртая одежда, непослушные волосы, чёрной лентой затянутые назад в пышный пучок, такой же хрупкий и худой на вид. Парень склонился над девочкой, поправляя её рюкзак. — Сама зашивать будешь, — бухтел юноша, — что это у тебя? А ну дай сюда, — он вырвал из рук девочки платок Тилля. — Цвен, — резко подал голос Линдеманн, и юноша поднял взгляд, выпрямляясь. Действительно, Тилль не прогадал. Он мало что знал о Цвене, кроме как его имя. Мальчишка из параллельного класса, известный на редкость скверным характером. Линдеманн и подумать не мог, что такая милая девочка может быть его сестрой. — Верни ей платок. Я ей его дал, — железным голосом сказал Тилль, чуть ли не вплотную приближаясь к Цвену, который недовольно нахмурился. Линдеманн действительно выглядел угрожающе. Круспе помялся, думая, что ответить. — Будем мы принимать подачки от кого-то вроде тебя, — сплюнул мужчина, порываясь откинуть платок. Глаза девочки заслезились. Тилль сжал кисть Цвена стальной хваткой, смотря прямо в его глаза. Серо-голубые, как штормовое море. — Верни ей платок, — строго повторил Линдеманн. Цвена уже чуть ли не трясло от гнева. — Это моя сестра! К тебе отношения не имеет! Проваливай сейчас же! — возмутился Круспе, резким движением вырывая руку из хватки Тилля. — Значит меня состояние твоей сестры заботит больше, чем тебя, — всё таким же ровным тоном отвечал Линдеманн, протягивая руку к платочку, возвращая его девочке. — Дома чтоб вернула мне, — Цвен сжал девочку за кисть, уходя с ней в сторону дома, будто утягивая бедняжку за собой, пока та еле успевала перемещать ноги, хлюпая кросовками по лужам. Ноги мокрые будут. Тилль тяжело вздохнул, смотря им вслед. Линдеманн не держал обиды на Цвена, уже примерно представляя, в каких условиях живут Круспе. Юношу было, в какой-то степени, даже жалко. Тилль посмотрел в серое небо. Да что же не так с людьми здесь?