Никогда её не отпускать

      Маринетт, с трудом нашедшая в себе силы оторваться от окна и вернуться на рабочее место, желала одного – бесследно испариться, словно она и не врывалась в тщательно спланированную жизнь семейства Агрест. Взгляд Габриэля заставил оцепенеть. Его ломаная улыбка не предвещала ничего хорошего.       – Наслышан о ваших успехах, Маринетт Дюпен-Чен. Если быть точнее, о неуспехах, – заговорил Агрест, приближаясь к рабочему столу. – Я возлагал на избранницу моего сына весьма большие надежды. И я дал одно лишь задание. Как вы сами оцениваете свою работу?       Маринетт невольно сгорбила плечи и затравленно взглянула на Габриэля из-под чёлки. Ещё несколько минут назад она смогла бы найти с десяток весомых аргументов в свою защиту, но теперь все толковые мысли рассеялись подобно ночному туману с первыми солнечными лучами. Звенящая тишина оглушала. Во рту пересохло. К горлу подступил комок несказанных слов.       – Не молчите, Маринетт. Я здесь, чтобы выслушать вашу позицию, – притворно-мягкий тон Габриэля нагонял неподдельный ужас.       – Я... я сделала всё, что в моих силах.       – То есть вы признаёте, что не справились с задачей.       Маринетт виновато опустила голову и теперь разглядывала носки собственных туфель, опасаясь ещё раз столкнуться со взглядом Габриэля. Она и сама не понимала, почему так легко признала поражение. Да и едва ли нашлась бы хоть одна причина оспаривать мнение Агреста-старшего, который, судя по открывшимся фактам, всё решил ещё до прибытия Маринетт в Милан, возможно даже до того самого злополучного ужина, когда она позволила себе размечтаться о совместном будущем с Адрианом и успешной карьере под крылом его отца. Пришла пора расплачиваться за беспечность.       – Я... – Маринетт судорожно вдохнула, – я не справилась.       Намёк на ухмылку на лице Габриэля превратился в откровенно довольную улыбку, но взгляд так и остался колючим. Словно мужчина уже торжествовал от осознания собственной победы, но ещё не выложил все припасённые в рукавах козыри. Маринетт покорно ожидала вердикта, мысленно прощаясь с Италией и перспективами.       – Это провал, мадемуазель Дюпен-Чен. Фиаско. Крах. Ваш персональный и моей репутации, что я выстраивал долгие годы, – гневно зашипел Габриэль, упираясь напряжёнными пальцами в столешницу. – Вам дорого это обойдётся. Очень дорого.       Маринетт непроизвольно содрогнулась. В кабинете стало невыносимо душно. Захотелось распахнуть окно и утонуть в потоке свежего воздуха, но ноги налились свинцом, не давая возможности встать и сделать хотя бы один шаг. Слабая надежда, что Габриэль просто снимет Маринетт с должности и позволит вернуться к прежней жизни, таяла. Интуиция подсказывала, что Агрест-старший сейчас разыграет такую партию, что ей придётся забыть про его сына раз и навсегда.       Но она уже через это проходила, а потому отлично знала, что выбросить Адриана из головы нереально. И не помогут ни психологи, ни друзья, ни пресловутый и явно переоценённый лекарь по имени время.       – Маринетт, вы слышите меня? – Габриэль наклонился ближе. – Складывается впечатление, что вы где угодно, но не здесь. Возможно, ваша отстранённость и стала причиной неудач?       Слова звучали как откровенная издёвка, и Маринетт всё больше убеждалась в своей правоте. Ей не рады ни в бизнесе Агрестов, ни в их доме. А она так наивно клюнула на приманку.       «Дура!»       Хотелось хлопнуть себя по лбу и расплакаться. Но Габриэль и так упивался её слабостью. Не хватало ещё демонстрировать, что она места себе не находит от досады за собственную глупость.       – Что я должна сделать, чтобы исправить ошибки? – Маринетт тряхнула головой, пересилила себя и задала вопрос, от которого на языке остался почти реальный вкус горечи.       – Компенсировать упущенную по вашей вине прибыль, – незамедлительно ответил Габриэль, словно ждал, что девушка сама инициирует этот разговор.       – К-каким образом? – чуть запнувшись от волнения, пробормотала Маринетт.       – Я вычту сумму, равную моей безвозвратно утраченной выгоде, из вашей заработной платы. Останетесь здесь, в миланском филиале.       – Надолго?       – Хороший вопрос, – Габриэль одарил Маринетт ещё одной едкой ухмылкой. – По моим примерным подсчётам, на три года. Уточню это в бухгалтерии.       – Что? Три года? – Маринетт вскочила из-за стола, более не в силах сдерживать бурлящие эмоции.       – Вы сорвали открытие бутика бренда мирового уровня. Это непозволительная оплошность.       Маринетт похолодела. Три года работы в чужой стране без возможности вернуться домой показались ей слишком жестоким наказанием. Впрочем, чего ещё она ждала от человека, который запирал собственного сына дома и запрещал ему видеться с друзьями?       – Я... могу работать в Париже... даже дольше трёх лет.       Маринетт пыталась сопротивляться, искала способы выпутаться из липкой паутины. Но её плёл сам Габриэль Агрест. Всё усилия были заранее обречены на провал.       – Исключено. В Париже нет проблем с кадрами. Мой сын прекрасно справляется с делами.       – Но разве это законно? Разве так можно? – ухватилась за последнюю возможность спастись от гнева Агреста-старшего Дюпен-Чен.       – Милая Маринетт, – Габриэль смягчил тон и заговорил так, словно отвечает на сложный вопрос маленькому ребёнку. – У вас на руках договор, где ясно прописано, что предусмотрено на случай вашей некомпетентности.       Маринетт вспомнила, как подписала и отшвырнула скучные бумаги в сторону, радуясь одной только мысли, что произведя впечатление на Габриэля сможет ещё больше сблизиться с Адрианом. Следующая мысль ещё сильнее омрачила сознание. Агрест-младший был рядом с ней в момент подписания договора. Неужели он настолько доверял отцу, что не настоял на скрупулёзном изучении каждого пункта? Маринетт вздохнула и сжала пальцами уголки глаз, не давая слезам испортить макияж.       – Маринетт, ваш паспорт, – Агрест-старший протянул руку.       – Что? – изумилась девушка – Зачем?       – Мне нужны гарантии, что вы не сбежите, – равнодушно ответил Габриэль. – Я жду.       Маринетт нехотя вытащила из сумочки документ и со сжимающимся от страха сердцем вложила его в ладонь Агреста-старшего.       – Вот это уж точно незаконно, – буркнула Маринетт.       – Верно. Но кто меня накажет? – Габриэль откровенно смаковал своё превосходство. – Мне не до конца понятно ваше недовольство, мадемуазель Дюпен-Чен. Смотрите, как я великодушен. Разве не о такой работе вы мечтали? Получить руководящую должность в одной из самых перспективных компаний фешн-индустрии практически без опыта... Вы должны быть как минимум благодарны. Кстати, о жилье можете не переживать. Ваша квартира оплачена на год вперёд. А что касается моего сына... Полагаю, он захочет вам помочь, но, – Агрест-старший щёлкнул пальцами в воздухе, – лучше бы ему этого не делать. Иначе задержитесь здесь ещё на пару лет.       Габриэль развернулся и зашагал к выходу, унося в руках паспорт Маринетт, а с ним и надежды на благоприятный исход. Едва за Агрестом-старшим захлопнулась дверь, Дюпен-Чен прижалась лбом к столешнице и что есть силы прикусила губу.       Теперь, с уходом источника всех её проблем, разрыдаться хотелось ещё сильнее, но она понимала, что слёзы сделают лишь хуже. Маринетт поднялась, пару раз обмахнула лицо ладонями, встряхнула волосами в попытках привести себя в чувство и потянулась к телефону. Слушать гудки было невыносимо, но к счастью вскоре они сменились тёплым приветствием и потоком нежной заботы.       – Маринетт? Как успехи? Всё получается? Нужен совет или просто соскучилась? – Адриан начал разговор с ни к чему не обязывающих вопросов и пытался шутить, но девушке было не до смеха.       – Адриан! – несдержанно прокричала Маринетт в трубку. – Адриан... Адриан... – добавила уже шёпотом. – Адриан...       Слов не находилось. Сил собрать мысли воедино и решимости раскрыть истинное лицо Габриэля тоже. Маринетт глотала воздух, сжимая ладонями шею, и понимала – весь её маленький мирок, который она возвела собственными руками во имя счастья, превращался в пыль. Она хотела поведать о всех своих злоключениях, но слова снова застряли в сдавленном спазмом горле. Адриан услышал лишь приглушённый всхлип.       – Ты... плачешь? – забеспокоился Агрест-младший. – Марине-е-етт? Что случилось?       – Твой отец был здесь. И он... откровенно недоволен. Но я... Здесь... Это нереально, – слова путались, мешая Адриану уловить нить повествования. – Я была обречена заранее.       – Не совсем понимаю. У тебя проблемы?       – Да! – окончательно поддавшись эмоциям, выкрикнула Маринетт, но с удивлением обнаружила, что теперь может почти связно говорить. – Большие. Отец рассказывал тебе о планах на открытие? Говорит о сроках?       – Почти ничего... Я интересовался, но он отвечал уклончиво. Маринетт, я попробую разобраться, – отчеканил Адриан. – Но не смогу помочь, если ты не поделишься подробностями.       Маринетт молчала, лишь изредка едва слышно всхлипывая. Адриан, следуя за девушкой, тоже не издавал ни звука. Каждая его попытка возобновить разговор грозила превратить сдавленный плач в неконтролируемую истерику. В конце концов он бросил затею выяснить, что происходит, и терпеливо ждал.       – Адриан, я... расскажу, но позже. Ладно? Не обижайся, – прервала молчание Маринетт.       – Уверена?       – Да.       – Я соскучился по тебе, – попытался приободрить собеседницу Адриан.       – Я тоже, – Маринетт почувствовала, что не продержится больше ни секунды.       – Мы увидимся уже на выходных. Потерпи пару деньков. Обещаю, мы справимся со всеми сложностями. Веришь мне?       – Хочу верить, – Маринетт снова со всей силы прикусила губу и стёрла кончиком пальца капельку крови. – Очень хочу, но...       «... знаю, что отец вновь спрячет тебя под замок».       Озвучивать откровенно неприятные мысли об истинном положении дел она не стала, решив, что Адриану лучше пока оставаться в неведении.       – Никаких «но». Я приеду, и мы вместе решим все твои проблемы.       – Хорошо, – кивнула Маринетт, понимая, что лучше от приезда Адриана ей не станет. – Буду ждать тебя.       – Я позвоню вечером. И, Маринетт, понимаю, ты расстроена. Отец... он может быть слишком суров. Но я не хочу, чтобы ты смотрела на меня как на его часть. Меня все так воспринимают. Я другой человек.       – Я знаю, Адриан, знаю...       Она не лгала. В первый же день знакомства с Габриэлем она поразилась, насколько непохожи отец и сын. И с годами эта разница лишь крепла. Маринетт верила, что Адриан унаследовал больше материнских черт, хоть и не знала Эмили. Другого объяснения у неё не находилось. Впрочем, сейчас это не было важно. Хотелось лишь поскорее закончить разговор.       – У меня... кое-какие дела, так что...       Маринетт даже не поняла, обманывает она Адриана или нет. Дел, если принять во внимание все претензии Габриэля, действительно было невпроворот. Но она прекрасно понимала, что рабочий настрой безнадёжно сбит. И если ещё вчера она рвалась в бой, то сейчас каждая мелочь выбивала из колеи.       Маринетт себя знала. Да, сейчас ей хотелось забиться в убежище и выплакать рвущиеся наружу слёзы, но позже она бы обязательно воспряла духом. И доказала бы расчётливому Габриэлю, что её профессионализм невозможно поставить под сомнение. Но не сейчас. Пока ей нужна тишина. К счастью, Адриан либо понял эту нехитрую потребность, либо проглотил не слишком изящную ложь.       – Не стану больше отвлекать. Но знай, что я думаю о тебе каждую минуту.       Он отключился. Маринетт отбросила мобильный подальше, лишая себя шанса вновь набрать номер Адриана. Её ожидала пугающая неизвестность. Та самая, что незримой тенью бродила за ней по пятам с рокового ужина у Агрестов. Три года в чужом городе – официально на престижной должности в компании, которая не нуждается в представлении, но фактически на привязи у человека, давно утратившего последние капли чуткости. Маринетт в попытке выплеснуть боль от обиды стянула туфли и швырнула их в дальний угол кабинета. Легче не стало.       – Всё в порядке? Я слышала шум, – на пороге появилась растерянная Бьянка.       – В порядке, – Маринетт подняла на ассистентку заплаканные глаза. – В полном. Если бы не один факт.       Бьянка тут же скрылась, аккуратно прикрыв за собой дверь, но быстро вернулась с чашкой кофе в руках. Маринетт сделала глоток и благодарно кивнула. Ассистентка едва заметно улыбнулась и позволила себе коснуться плеча руководительницы.       – Кажется, я остаюсь у вас надолго, – прошептала Маринетт.       – Может, всё не так плохо? – Бьянка вернула брошенные в угол туфли к столу.       – Может быть, может быть...       Бьянка вышла, позволяя Маринетт в полной тишине совладать со своими мыслями. Не осталось больше ни недосказанности, ни щемящего чувства тревоги, ни необоснованных волнений. Цепочка замкнулась. Теперь легко объяснялась показная вежливость Габриэля, его неслыханная щедрость и желание поучаствовать в судьбе подруги сына. Маринетт как мелкая глупая рыбёшка попалась на крючок. И винить теперь могла только себя.       Разговор с Адрианом не вызвал ни трепета, ни надежды. Она помнила его руки, его губы. Она отчаянно желала к нему прикоснуться, дотянуться до него сквозь километры. Но знала, что именно тёплые чувства привели её сюда – в незнакомый город без права принимать самостоятельные решения. Ей хотелось закричать что есть силы, разбросать по кабинету идеально сложенные документы, разбить висящее на стене зеркало и под звон стекла захлебнуться собственной болью. А ещё лучше – забыться сном и очнуться в мире, где нет людей с фамилией Агрест.