Никогда её не отпускать

      Маринетт простучала тонкими каблуками по коридору, сбросила с плеч пальто и скрылась за дверями своего кабинета, на ходу кивнув Бьянке и приглашая её зайти следом. Ассистентка подхватила со стола две увесистые папки и поспешила за руководительницей.       – Здесь полный перечень артикулов летней коллекции. Я всё рассортировала по моделям и цветовой гамме. Составьте список для нашего бутика, а я отправлю его на производство.       – Бьянка! Без тебя я бы здесь пропала, – похвалила ассистентку Маринетт.       – Ну что вы! Я же не только кофе делать умею.       Маринетт наметила улыбку. Она редко позволяла себе эмоции с того дня, как в этом самом кабинете услышала вердикт Габриэля Агреста. Меньше всего она хотела демонстрировать уязвимость и тем более страх.       Слёзы отчаяния высохли. Жизнь офиса закипела. Бутик, хоть и со значительным опозданием, был открыт. Приветствовать почётных гостей приехал сам Габриэль лично, но Адриан так и остался в Париже. Он долго извинялся, шептал в трубку, как сильно соскучился, обещал уладить неприятную ситуацию с отцом. Маринетт же чувствовала, что Габриэль и здесь приложил свою руку. Сердцем она верила словам Адриана, но умом понимала, что их отношения уже обречены медленно раствориться в пучине проблем.       Разговоров о компенсации якобы неустойки Маринетт никогда не заводила. Напротив, она почти убедила себя, что действительно виновата, и теперь стремилась всеми силами угодить Агресту-старшему – приходила в офис ранним утром, засиживалась до позднего вечера, держала руку на пульсе во всех мало-мальски важных вопросах, взваливала на себя тонны чужих обязанностей. Она понимала, что не срывала открытие, что приложила все усилия для организации мероприятия и даже гордилась собой, что не опустила руки. Свою вину Маринетт ощущала лишь за наивную попытку сблизиться с Адрианом и слепое доверие его отцу.       Бьянка смотрела на неё с сочувствием, остальные подчинённые – с равнодушием, граничащим с презрением. Поручения молодой начальницы из Парижа выполнялись, но без особого энтузиазма и не всегда в срок. Но Маринетт не сдавалась, тем более что кроме работы у неё не было ничего.       Сознаться родным и посвятить их в истинные причины своей задержки в Милане, Маринетт не решилась. Родителям пришлось соврать, что руководить зарубежным филиалом оказалось куда увлекательнее, чем разрабатывать модели. Алья Сезар подобралась к правде чуть ближе, но всех деталей не знала. От вопросов, почему она не приезжает домой на выходные, Маринетт поначалу отмахивалась, а позже правдоподобно лгала про загруженность.       На полноценный обман эти фразы не тянули. Она и вправду себя не щадила. Полное погружение в работу отвлекало, но, увы, не решало всех проблем. Маринетт понимала, что их и без того весьма неопределённые отношения с Адрианом трещат по швам. За эти полгода, проведённые в Италии, она не имела ни единой возможности вырваться из-под пристального контроля Габриэля.       Адриан тоже не приезжал в Милан, ссылаясь на бесконечные поручения отца. Он планировал вырваться из-под патологически жёсткого контроля, иногда весьма рьяно, но Маринетт знала, что все эти порывы уже бессмысленны и что за одним наказанием неизбежно последует другое. Она не обижалась, не рыдала в подушку от несправедливости, не обвиняла Адриана во время редких телефонных разговоров, даже просила остаться в Париже и молчаливо корила себя за глупую влюблённость.       Чувства к Агресту снова загнали её в ловушку, шансы выбраться из которой самостоятельно давно сравнялись с нулём. И если в прошлый раз её вытащили, то сейчас спаситель не спешил на помощь. Впрочем, Маринетт предельно ясно понимала, что никакого спасения она не заслуживает. А значит ей оставалось лишь одно – продолжать усердно трудиться.       – Что с рождественским декором? – спросила Маринетт, отодвигая папки.       – Монтаж украшений в витрине завершён. Фото у вас на почте, – отчиталась Бьянка.       – А с корпоративом? Всё готово?       – В лучшем виде. Это будет вечеринка века!       Маринетт наградила ассистентку ещё одной улыбкой, но тут же поспешила скрыть от неё взгляд с отголосками тоски по дому. Впереди маячило Рождество – первое Рождество, которое Маринетт будет встречать вдали от родных.

***

      Париж, укутанный снежной шалью, тоже готовился к череде праздников. Витрины пестрели сказочными композициями, на каждом углу продавались рождественские сувениры, бенгальские огни и хлопушки, окна домов украсились бумажными снежинками, в воздухе витали ароматы корицы и мандаринов. Приближалось волшебство. Все вокруг суетились, куда-то спешили, неосторожно задевали друг друга локтями или объёмными сумками, но не ругались, а тут же раскаивались и просили прощения. Чудеса, не иначе.       Лука Куффен огибал прохожих, всё больше раздражаясь от приторных улыбок и беспрестанного мигания разноцветных лампочек. Он хотел спокойствия, но ни старательное избегание шумных мест, ни третья подряд выкуренная сигарета, ни наброшенный на голову капюшон от внешнего мира его не отгораживали. Он с превеликим удовольствием остался бы дома, но бездействовать больше не мог.       Лука отчаянно желал узнать, что у Маринетт, полгода назад окончательно пропавшей с радаров, всё в порядке. Казалось, ничего странного в том, что бывшая не даёт о себе знать, нет, но внутреннее чутьё подсказывало Куффену, что ситуация несколько сложнее. С того самого дня, когда Лука вытащил из-под кровати запылившуюся совместную фотографию, он засыпал и просыпался с мыслями, что произошло нечто, чего Маринетт не желала и даже боялась. Он рискнул зайти в пекарню её родителей, но Сабин разговоров о дочери уклончиво избегала, а спрашивать прямо в лоб сил не находилось. И лишь один человек во всём мире мог предельно честно ответить на роящиеся в голове вопросы.       Лука направлялся к дому Альи Сезар. Подоспел он как раз вовремя. Алья, ругаясь себе под нос, что неплохо бы иметь третью руку, вытаскивала из багажника многочисленные пакеты и едва не уронила в снег сетку с мандаринами.       – Я помогу, – Лука подскочил, одной рукой перехватил у Сезар часть покупок, а второй стянул капюшон, чтобы девушка не успела поднять панику при виде настойчивого незнакомца.       – Лука? – Алья замерла, удивлённо хлопая ресницами. – Привет и... спасибо...       Куффен забрал оставшиеся пакеты из её рук. Алья закрыла багажник, заперла машину и кивнула в сторону подъезда.       – Нино весь в работе перед праздниками. А у нас ужин намечается человек на пятнадцать, не меньше, – затараторила Алья, оправдываясь за свои тяжёлые пакеты.       – Брось, мне не сложно, – ответил Лука, ныряя в подъезд.       – Это же не случайная встреча, – спросила Алья, отпирая замок и приглашая Куффена войти.       – Ты как всегда проницательна, – Лука тряхнул волосами, слегка намокшими от растаявшего снега. – Мне нужно знать, что происходит с Маринетт.       Алья примолкла, про себя размышляя, стоит ли ей делиться информацией о жизни подруги. Куффен не торопил, не давил – ждал. Он был готов к сокрушительному поражению. Он прекрасно понимал, что Сезар имеет право выставить его за дверь, но всё же надеялся услышать хотя бы часть правды.       Алья перевела взгляд с покупок на мокрую чёлку Луки. Сердце болезненно сжалось от осознания, что он до сих пор волнуется за её подругу. Знает, что она так и не научилась отвечать на его любовь, но всё равно рвётся на помощь. Он заслуживал, чтобы его как минимум не обманывали. Но ведь и Маринетт не спешила делиться подробностями новой жизни с Альей. Сезар была вынуждена собирать информацию по крупицам и делать выводы, но что, если они ложные?       – Алья, мне давно не пятнадцать. Убиваться не стану. Просто скажи правду, если что-то знаешь, – тихо заговорил Лука. – Что у неё случилось?       – Ты уверен, что сможешь помочь?       – Нет. Но я сделаю всё, что в моих силах. Не хочу, чтобы дошло до затворничества и антидепрессантов, как в прошлый раз, – вздохнул Куффен. – До меня доходили кое-какие слухи о ней. Уж не знаю, насколько они правдивы. Но сейчас... никакой информации, вакуум. Это... настораживает.       – Послушай, Лука, – Алья стянула пальто, – всей истории я не знаю. Маринетт подробностями не делилась. Не хотела, не могла – мне не известно. Ты проходи, я чай заварю.       – Спасибо, но не нужно, – Куффен снимать куртку не спешил, а лишь расстегнул молнию. – Давай вкратце, самую суть. Не стану отнимать твоё время.       – Маринетт устроил на работу сам Габриэль Агрест. Она уехала в Милан, как предполагалось, для открытия бутика. Но... – Алья замялась, не зная, как сформулировать мысль, – она уже полгода там и вернуться не может. Говорит об этом неохотно. Один раз обмолвилась, что сильно ошиблась, и по её вине компания понесла убытки. Больше к этой теме не возвращалась. Убеждает меня, что работать ей нравится, но...       – Что тебя смущает? – Лука зацепился за эмоции на лице Альи.       – Тебе ли не знать, как она относится к делам. Я не очень то верю, что она могла настолько крупно облажаться.       – Верно. Верно... – Куффен побарабанил пальцами по стене. – А Адриан? Он где? С ней?       – Здесь, в Париже, – мотнула головой Алья, спешно отводя взгляд.       – Не находишь этот факт... странным?       – Я всё это нахожу странным, но Маринетт правда почти ничего не рассказывала. Она звонит мне, но редко.       – Они встречаются? Маринетт и Адриан?       – Да, – Алья поёжилась от прямого вопроса, но говорить не перестала. – Хотя отношения на расстоянии поддерживать сложно. Мне кажется, они несколько отдалились друг от друга.       – Ясно, – Куффен бросил взгляд на дверь, словно стремился побыстрее закончить этот неприятный разговор и уйти. – Ты разговаривала с Адрианом?       – Пыталась. Он или переводил тему или отвечал что-то невнятное.       – Телефон его есть?       Алья скользнула взглядом по Луке. Какова вероятность, что Агрест-младший заговорит с бывшим парнем Маринетт, если уж ей, лучшей подруге, ничего толком не сказал? Сезар знала, что Куффен умеет добиваться своего. Ей и самой не нравилась ситуация. Но раз и Маринетт, и Адриан предпочитали не распространяться о подробностях, то может не следовало копать глубже? Однако в глазах Луки читалась неприкрытая тревога, которая передавалась и ей.       – Записывай, – решилась Сезар.       Лука сохранил номер Агреста. Звонить ему не хотелось совершенно, но лишь он сейчас мог подтолкнуть к разгадкам. Кивком поблагодарив Алью за помощь, он толкнул дверь, на ходу застегнул куртку и поспешил вниз.       – Лука! – окликнула парня Алья, выглядывая из квартиры.       – Да? – Куффен обернулся, прежде чем преодолеть следующий лестничный пролёт.       – Она ушла не из-за него. Не совсем из-за него...       – Знаю, – отозвался Лука. – Иначе бы она мне сказала.       Откладывать звонок Адриану Лука не стал и набрал сохранённый номер сразу, как только опустился на водительское сиденье. Он прикрыл веки в надежде усмирить нервозность. Ожидать ответа человека, который, сам того не понимая, рушил жизнь Маринетт, оказалось невыносимо. Хотелось сбросить вызов, швырнуть телефон в снег и убраться отсюда подальше. Но Куффен не мог позволить себе ни горячий чай, ни тёплую постель, пока не убедится, что его тревоги напрасны. Или пока не найдёт способ помочь Маринетт, если она действительно нашла на свою голову неприятности. Лука уже потянулся за сигаретой, когда гудки сменились хриплым голосом.       – Слушаю.       – Адриан Агрест? – Куффен зажал сигарету зубами, но так и не чиркнул зажигалкой.       – Да.       – Нужно обсудить кое-что. Это касается Маринетт.       – Кто вы? И почему я должен обсуждать с незнакомыми людьми свою девушку?       – Лука Куффен. Думаю, ты меня вспомнишь, если постараешься.       Повисшая тишина беспокоила обоих собеседников. Лука понимал, что последний шанс докопаться до правды ускользает из рук. Адриан закипал от одной мысли, что кто-то посторонний пытается разворошить осиное гнездо его собственных проблем.       – Я ужинаю в «Le Сiel de Paris». Если успеешь в течение часа, поговорим. Но на откровения с моей стороны не рассчитывай, – Адриан сам до конца не понял, почему согласился на эту встречу.       – Не настроен я ходить по ресторанам, – хмыкнул Лука. – Подъеду на парковку. Поговорим в машине.       – Что, поклонницы досаждают? – не удержался от едкого комментария Адриан. – Ладно, парковка так парковка.       Адриан отложил телефон, пригубил чай и бросил разражённый взгляд в окно. С возвращением из Италии образ Парижа у него ассоциировался исключительно с мягкой, едва заметной улыбкой Маринетт. Из головы никак не уходила картинка девушки из парка, что обхватывала себя за плечи и разглядывала воркующих рядом голубей. Или девушки, что хватала воздух ртом, не зная, как ещё можно отреагировать на предложение работы мечты.       Но отец вновь показал, что и сам Адриан, и всё его окружение не более чем пешки, которыми можно двигать по шахматной доске как заблагорассудится, и если понадобится, то и вовсе принести в жертву.       И вот он здесь, она там. Адриан не раз пытался вразумить отца, но натыкался лишь на ледяной взгляд и коротко брошенные отказы. Он всерьёз намеревался оставить Париж и поехать вслед за Маринетт, но Габриэль предельно ясно дал понять, что эта стычка станет последней в истории их семьи. Дальше само слово «семья» потеряло бы всякий смысл. И Адриан, покорно опустив голову, выполнял поручения отца, позволяя себе лишь думать о Маринетт. Он не знал, правильно ли поступает, не мог предугадать, к какому исходу придут их отношения, но хотел верить, что даже три года разлуки – ничто по сравнению с вечностью, которую он уже прожил без неё.       Сама Маринетт от порывов рвануть к ней вопреки воле Габриэля, Адриана настойчиво отговаривала, аргументируя решение своим собственным желанием оставить всё как есть. Адриан верил, что она действительно ошиблась и непременно должна исправиться. Настойчивость, с которой Маринетт бросилась в работу, восхищала. И проблема осталась лишь одна – девушка звонила всё реже и старалась завершать разговоры всё быстрее. Убегала, исчезла, оставляя Адриану не приятное послевкусие от беседы, а шлейф новых вопросов. И судя по звонку Куффена, Маринетт заставляла волноваться не его одного.       Телефон едва слышно пикнул. Адриан бросил взгляд на сообщение, рассчитался за ужин и, на ходу застёгивая куртку, поспешил на парковку.       – Ещё раз поясни, будь добр, почему я должен посвящать тебя в личные дела моей девушки? Знаю, прежде вы дружили, но, как по мне, мотивация слабенькая, – заговорил Агрест, едва приземлившись на пассажирское сиденье автомобиля Луки.       – Мы не только дружили, – спокойно пояснил Куффен.       – Так это разрыв с тобой она так болезненно переживала?       Лука одарил Адриана снисходительной улыбкой, но озвучивать мысли, что вертелись в голове, не рискнул. Адриану вовсе не обязательно знать, насколько тяжело Маринетт восприняла его отъезд в Италию. Да и Лука вряд ли бы удержался от соблазна схватить Агреста за ворот и хорошенько встряхнуть за то, что заставил Маринетт страдать, пусть и непреднамеренно, а потому сейчас предпочёл закрыть глаза на старые обиды. В конечном счёте всё сводилось к одному – если у Маринетт проблемы из-за Габриэля, то лишь Адриан мог их решить.       – Не разрыв ли со мной дал тебе шанс быть рядом с ней? – Лука выгнул бровь. – Но мы же не станем сейчас выяснять отношения? Я здесь за другим.       – Зачем? – Адриан отвернулся к окну и принялся рассматривать автомобили вдалеке, старательно демонстрируя незаинтересованность.       – Ей нужна помощь, так? Она не может вернуться домой?       – С чего ты взял, что она хочет возвращаться? Для чего ей это?       – Как минимум, чтобы быть с тобой.       Адриан дёрнулся, поправил ворот куртки. Слова Куффена прошлись по телу электрическим разрядом. В последнее время Маринетт охотно разговаривала разве что о работе. Любое обсуждение их и без того неясных отношений она пресекла на корню. Адриан смирился – выбрал лёгкий путь, предпочитая думать, что всё в порядке, чем искать проблемы.       Лука же прямо указал на то, о чём Агрест пытался не думать. Они с Маринетт не могли быть рядом, а разлучил их его собственный отец. Не расстояния, не занятость, не проблемы, а отец – единственный родной человек. И добивало прозревшего Адриана осознание, что сама Маринетт, кажется, добралась до сути гораздо раньше, потому и замкнулась. Даже Куффен понял, а он нет.       – Как ты узнал? Она звонила тебе? – разгладив залом между бровей, заговорил Адриан.       – Нет, банальное предчувствие. Я слишком хорошо узнал Маринетт за годы, что мы были вместе. А твои взгляды и нежелание говорить лишь подтверждают мои догадки.       – Годы?       – Ты опять думаешь не о том, – Лука закурил. – Ты здесь, она в Милане будто на цепи... Выкладывай подробности.       – Какая тебе от этого выгода? – Адриан поморщился и отмахнулся от дыма. – Я думал, курение плохо влияет на голос.       – Ерунда, – пожал плечами Лука. – Почему для меня обязательно должна быть выгода? Маринетт дорога мне. Я лишь хочу, чтобы она была счастлива. И, поверь мне, будь она хоть на другом конце света, я всё равно бы почувствовал её страдания. Так что говори, если хочешь, чтобы я поскорее исчез из твоего поля зрения.       – Отец сказал, что из-за Маринетт сорвалось торжественное открытие первого бутика в Милане. А это не тот город, где можно без последствий срывать сроки, – Адриан сдался под напором Луки. – Юридически всё грамотно. В договоре пункт про неустойку и её размер есть. Да она и сама постоянно твердит, что это её вина. А так как требуемой суммы у неё, конечно же, не оказалось, она осталась работать в Италии. По словам отца, на три года. Но гарантий, что позже он не придумает что-нибудь ещё более коварное, нет.       – Дай угадаю. Твой отец против ваших отношений?       – Об этом я с тобой разговаривать не намерен, – жёстко отрезал Адриан.       – Допустим, – Лука хмыкнул и бросил окурок из окна. – Но почему ты бездействуешь?       – Ты один такой умный? Я тоже хочу, чтобы она освободилась! – вспылил Адриан.       – Так помоги ей! – Лука не остался в долгу и вслед за собеседником перешёл на крик.       – Неужели ты думаешь, что я не пробовал говорить с отцом? Не предлагал ей бросить всё и уехать? Не собирал вещи, чтобы рвануть к ней? Она себе в голову вбила, что виновата перед отцом и обязана выплатить долг!       Лука сжал губы, шумно выдохнул воздух и потянулся за новой сигаретой. Разговор шёл гораздо сложнее, чем он полагал. Выводы не утешали. Адриан верил Маринетт, которая всего навсего не желала его расстраивать и ссорить с Габриэлем. Адриан беспрекословно слушался отца и боролся за чувства, на взгляд Куффена, уж слишком вяло. Кто-то со стороны явно должен был вмешаться и подтолкнуть младшего Агреста к активным действиям.       – Если дело только в деньгах, то почему бы тебе за неё не заплатить? – спросил Лука, выдыхая дым в приоткрытое окно.       – Отец озвучивал сумму, – Адриан задумчиво потёр бровь. – За раз столько не собрать даже мне. И потом... он не примет деньги от меня. Он прямо об этом сказал. И уж точно узнает, если я попытаюсь перечислить крупную сумму Маринетт.       – Ясно, – устало вздохнул Лука. – Ей нужна помощь, но ты связан по рукам и ногам. Что ж... спасибо за всё же состоявшуюся откровенность.       Адриан кивнул и, понимая, что разговор окончен, толкнул дверцу. Лука проводил Агреста хмурым взглядом, бросил недокуренную сигарету и вытащил из кармана ту самую фотографию, что побудила его начать поиски Дюпен-Чен.       – И как после этого отпускать тебя одну в этот огромный жестокий мир? – пробормотал Лука, разглядывая улыбку Маринетт на снимке. – Ох, надеюсь, я не совершаю ошибку.