Бессонница

Нервное покалывание ощущается на кончиках пальцев из-за чего руки наполняются тяжёлой слабостью. До момента их встречи оставалось всего несколько часов, и Сяо считал секунды, нервно отстукивая их ногой, сидя на паре. Этим утром он провёл перед зеркалом гораздо больше времени, чем следовало. Не смел отойти, пока не убедился, что непослушные волосы были начисто вымыты, расчесаны и уложены, подводка нанесена ровной линией, симметрично, а рукавам темной водолазки хватало длины, чтобы скрыть вязь шрамов и заживающих ран. Среди которых, впрочем, не было свежих. Они договорились встретиться в кафе. Чжун Ли сказал: "я знаю место неподалёку, где подают отличный зеленый чай. Зачем же нам дышать пылью в библиотеке?" Мысль о том, что они увидятся за пределами вуза впивалась под ногти крошечными зудящими осколками. Как будто ему доверили крупицу чего-то личного, позволив одним глазом увидеть то, что обычно оставалось скрыто за кадром. За это он чувствовал бесконечную благодарность, но в то же время всем своим естеством понимал: приоткрывшийся на миллиметр занавес тут же захлопнется, стоит ему хоть раз оступиться и выдать себя. И все же, даже кусая губы в кровь в тщетных попытках унять зуд на кончиках пальцев, он сгорал от нетерпения. Стоит паре окончится, он одним движением смахивает тетрадь в сумку, рывком поднимается с места, порывом резкого ветра вылетает из аудитории и едва не падает, потому что кто-то с силой вешается ему на шею, напрыгнув со спины. -Та-а-к, куда это мы так торопимся? Ух, а нарядный-то какой сегодня. Это же парадная водолазка-рукава-до-середины-ладоней! Неужто на свидание собрался? Игривый голос Венти раздаётся над ухом смеющимся колокольчиком. Кровь моментально приливает к лицу. Сяо стряхивает с себя чужие руки и, поправив упавшую на лицо прядь, машинально отводит взгляд,- не говори чушь. Иногда проницательность Венти пугала. Впрочем, в том, что он два часа крутился перед зеркалом ради мужчины, который едва подозревал о его существовании и был лет на десять старше, Сяо никогда бы не смог признаться. Не только Венти, но и себе самому. -Не смущайся, тебе идет,- Венти наклоняется вперёд, чтобы заглянуть ему в глаза, и широко улыбается,- узкий воротник подчёркивает твои изящные плечи. Она всегда передавалась другим. Эта невинная заразительная улыбка. Вот и сейчас Сяо почувствовал, как ее почему-то теплая тень расцвела на его собственном лице. Он вообще любил, когда кто-то описывал его внешность. Сам он этого, по какой то причине, сделать никогда не мог. Дело было вовсе не в том, что он не имел представления о том, как выглядит. Наоборот, он точно знал, что ему нравились зеленые пряди, красные стрелки, липнущие к телу водолазки и черный лак для ногтей. Вот только... Стоило поставить вопрос немного по другому и спросить себя: выразительные ли у него глаза? Изящна ли их форма? Что отличало их от тысячи чужих глаз и делало принадлежащими ему, Сяо? По каким вообще признакам люди могли отличить его лицо от чего-то другого? Вместо внятного ответа на ум приходила лишь эта дешевая красная подводка. Другие черты казались стёртыми или настолько размытыми, что выделить какую-то конкретную не получалось. -Спасибо,- Сяо говорит тихо, но искренне и в ответ получает пару дружеских похлопываний по плечам. -Кстати, я вечеринку устроить планирую. Недели через две, когда пройдут основные экзамены. Отказы не принимаются! Вы, молодой человек, будете обязаны прийти, - Венти пригрозил Сяо пальцем, демонстративно нахмурившись. - Хорошо, но только если у меня не будет работы... И при условии, что я не проснусь в ванной, вымазанный какой-то дрянью. - Ах, ну какой же зануда!- Венти шутливо закатил глаза, и они вместе направились к выходу. Барбатос- размахивая руками и напевая какую-то модную песню-однодневку, Сяо- пряча в ладонях немую улыбку. Чувствуя, как чистый и звонкий голос уносит с собой иглы, что впивались под ногти. *** Бледные лучи остывающего солнца лениво облизывали крыши домов и отбрасывали длинные голубые тени на асфальт, украшенный россыпью тёмных следов от капель редкого дождичка. Он стоял, не решаясь войти. Сверху, поигрывая золотыми бликами глянцевых букв, на него выжидающе смотрела пестрая табличка: "чайная Ваншу". Они ведь просто немного поработают, верно? Почти как обычно, просто вместо целой аудитории будет сидеть он один. Набрав в лёгкие ледяного воздуха, Сяо рывком открыл дверь и шагнул вперед. Теплый, пряный запах окутал его и заключил в невидимые объятия. Чайная дышала пышными травами и душистыми кофейными зёрнами, которые явно были привезены издалека. Он точно знал, потому что в сортах кофе был разбираться обязан. -Добрый день, я могу чем-то помочь?- до боли знакомая, выученная интонация. Его окликнула темноволосая девушка в длинном фартуке и короткой футболке. Почти такой же зелёной. Виновато улыбнувшись, он вежливо отказался и постарался как можно быстрее протиснуться дальше. Она спрашивала лишь потому что должна была, и он отчаянно не хотел заставлять кого-то изображать заинтересованность, добавляя проблем. Естественный свет проникал в небольшое помещение через панорамное окно, у которого в ряд выстроились столики из тёмного дерева. Посетителей было мало, и Сяо не смог найти среди них знакомое лицо, поэтому сам выбрал место. Рядом с окном, из которого хорошо присматривалась улица, но такое, чтобы прямые солнечные лучи не достигали кожаного диванчика, на краю которого он устроился. Было что-то успокаивающее в этой мнимой тени. Как будто она могла защитить его от чужих взглядов и того, что могло произойти, позволь он себе задержать взгляд на длинных шёлковых волосах или грациозно жестикулирующих руках чуть дольше, чем следовало. Палец вдавливает боковую кнопку на телефоне. Экран вспыхивает: 17:30. До назначенного времени 10 минут. Тихий щелчок. Прямоугольник света гаснет, превращаясь в чёрное зеркало. Красная подводка лежит чуть ровнее, чем обычно, вечно-растрепанные волосы аккуратно уложены, вместо бесформенной толстовки- узкая водолазка. Паника медленно подступает к горлу. Какой же он идиот! Конечно, его внезапное преображение вызовет много вопросов. Он машинально убрал чёлку, падающую на глаза. Расчесал длинные пряди пятерней, чтобы удостовериться, что они не выглядели неестественно аккуратными. Снова поправил непослушный локон, норовящий занять свое прежнее место, осталось лишь... -Здравствуй, - мягкий голос раздаётся прямо над головой. Будто ошпарив пальцы, Сяо едва не роняет телефон из рук и чувствует, как из лёгких вдруг вышибли весь воздух. -Добрый день, Чжун Ли... Профессор,- говорит, запинаясь. "Ты жалок"- тонкий голос просыпается внутри и тихо посмеивается. -Прости, не хотел напугать тебя,- Чжун Ли тепло улыбается и садится напротив, сцепив пальцы в замок,- как ты? "Он слишком вежлив, чтобы открыто выразить свою неприязнь"- отдаётся в голове эхом. -Лучше, чем обычно,- Сяо отвечает искренне. Сегодня, вместо привычного плотного тумана- лёгкая сонливость, а крохотная коробочка, что удобно помещалась в руку и открывалась с тихим щелчком, лежала заброшенной далеко в шкаф. Он был готов поклясться, что сегодня ни разу не подумал о ней всерьёз. Впрочем, эти подробности он опускает. -Рад это слышать, - Чжун Ли поднял руку, чтобы привлечь официантку и сделать заказ. Сяо болезненно прикусил губу, отдернув себя. Обычная фраза формальности отозвалась в его теле тёплой волной, которая бежала от кончиков пальцев и сворачивалась неподъемным, тянущим грузом на дне живота. Такую пустую тяжесть ощущает изнуренный голодом человек, когда ему впервые за несколько дней позволяют отведать ломоть хлеба, который, впрочем, никак не помогает утолить голод, лишь заставляет его сильнее вгрызться в воспаленные стенки желудка. Чжун Ли приветливо улыбнулся темноволосой девушке в зелёном, заказал пряный чай с имбирём и уговорил Сяо, который собирался взять обыкновенный латте, последовать своему примеру. "Прошу, попробуй. Чай здесь поистине великолепный!" Когда с выбором напитков было покончено, Чжун Ли обложился кипой исписанных листов, надел очки-половинки и с энтузиазмом щелкнул ручкой,- что ж, приступим! Сяо собирался сделать то же самое, но вдруг заметил кое-что странное. Абсолютно неправильное. Эта белая механическая ручка. Простая, но изящная форма с золотым кольцом, отделяющим подвижную верхнюю часть от нижней. Стержень с чернилами вылетал с тихим щелчком, стоило повернуть один модуль относительно другого. Она выглядела почти новой, но, судя по небольшим царапинам на колпачке, таковой не являлась, потому что стержень бережно меняли несколько раз. На самом верху, словно венец, играл бликами причудливо-изогнутый металлический держатель, без которого не обходилось ни одно механическое перо. На первый взгляд ничего особенного в этой глупой ручке не было. Вот только... Сяо точно знал, что она не была похожа на предмет, который Чжун Ли захотел бы купить. К вещам, принадлежащим учителю, он относился с особым... Трепетом. Поэтому мог отчетливо воспроизвести в памяти форму чашки со стола в его кабинете, карандашницы, кошелька или того чёрного галстука, который был на нем неделю назад. Все предметы, принадлежащие Чжун Ли имели определённую правильную, симметричную форму, нередко украшенную геометрическими узорами. Но это... Ручка состояла из динамичных, пластичных и утонченных форм, конечно, она не могла принадлежать ему. В конце концов она выглядела почти женской. В голове моментально вспыхнул образ светловолосой девушки, которая стояла рядом с Чжун Ли на одной из немногих фотографий, что были на его странице. В груди что-то резануло по живому. -Сяо?- голос Чжун Ли вырвал его из мыслей, звеня беспокойными нотками. "Снова испытываешь чужое терпение"- Сяо мысленно дает себе пощёчину, то ли, чтобы взять себя в руки, то ли, чтобы заставить внутренний голос заткнуться. -Все в порядке. Просто... Устал немного,- он полез за тетрадью, пытаясь унять лёгкую дрожь на кончиках пальцев. Возможно, ему следовало бы незаметно спрятать крохотную иголку из внешнего кармана сумки в рукав, подняться и удалиться в туалетную комнату, щелкнув замком, окружить себя безопасной коробкой фанерных стен и попытаться изо всех сил, не щадя себя, вырезать из головы эти мысли. Ему совершенно точно нужно было сконцентрироваться на деле. Потому что иначе они попусту тратили время. Потому что мысли юркими мерцающими рыбками ускользали из его хватки, стоило протянуть руку. Потому что от Чжун Ли пахло книжной бумагой и чем-то неуловимо нежным, что заставляло обрывки стыдных снов оживать на влажных губах. Потому что он был недосягаемым теплом, которое дразнило бесконечный голод, что червем разъедал грудь по ночам, не позволяя забыться беспокойным сном. Лекарством от сводящей с ума бессонницы и звонкой пощечиной, что помогала вернуть утраченное чувство реальности. Монотонно выводя на листе буквы мёртвого языка, Сяо читал немую молитву: "Пожалуйста, посмотри на меня" "Пожалуйста, спроси, что я ел сегодня на завтрак" "Пожалуйста, произнеси мое имя" "Пожалуйста, позволь. Прикоснуться. Всего. На мгновение" Губы искусаны в кровь. Но так, чтобы никто не видел- с изнанки. Крохотную иголку, случайно поймавшую блик, было легко заметить. Сяо сейчас рисковать ни к чему. Поэтому он отчаянно пытается привести себя в чувство, как может... Доступными способами. Единственными, что он когда-либо знал. -Сяо,- Чжун Ли вдруг неторопливо берет один из черновиков который они забраковали, как нерабочий,- позволь тебе кое что показать. Изящные пальцы ловко сгибают лист пополам, разворачивают, отгибают верхний левый угол, затем правый. Сяо эти движения кажутся смутно знакомыми. Что-то из глубокого детства. Два изгиба снизу. Получившийся квадрат сложить лодочкой. Отогнуть верхний треугольник. Продавить так, чтобы получился крохотный клюв. Вдруг он все понимает. Ком встает в горле тугим узлом. Почему Чжун Ли делает это? Сяо был ему никем. Просто мальчишкой с пустыми глазами, который клевал носом на заднем ряду. Крохотный бумажный журавлик широко расправляет крылья на ладони учителя. - Сяо, ты ведь знаешь, что они символизируют?- Чжун Ли спрашивает, слегка склонив голову набок. Длинные шелковые пряди скользят вниз, обрамляя лицо, и оранжевые лучи закатного солнца целуют его лоб пламенным золотом. - Счастье и благополучие,- Сяо непроизвольно отводит взгляд, потому что голос звучит неожиданно хрипло. - Абсолютно верно!- журавлик занимает свое место рядом с юношей, -ты ведь не против, если он составит нам компанию? - Нет. Не против. Совсем,- Сяо изо всех сил пытается улыбнуться, жалея, что не умеет делать это так же, как Венти. Все бы отдал, лишь бы узнать, как в одном жесте передать ту нежную благодарность, описать которую не смогли бы слова ни одного языка. Два бумажных стаканчика опускаются на стол с тихим стуком. Девушка оставляет их и, коротко кивнув, удаляется. В тонкой струйке витиеватого пара- пикантная острота имбиря и сладковатые нотки мелиссы. У самого дна крохотными бабочками кружатся в танце чаинки. Их плавные движения обращают воду в янтарь, играющий озорными бликами. Один глоток, и пышный букет вкуса расцветает на языке. Лёгкий, душистый, слегка покусывающий язык пряной остротой, гармонично сочетая сладость корицы и едва отдающий лимонной терпкостью. Оставляющий долгое уютное послевкусие, которое тянется к кончикам пальцев, согревая их изнутри, унимая дрожь. Вот, значит, каков любимый напиток учителя. Сяо глубоко вдохнул. Впервые за долгое время ему было тихо. В голове никто не кричал, и ему казалось, что в мире не осталось ничего, кроме пряного чая, тихого бархатного голоса, шуршания механического пера и эфемерно-мягкого света вывесок, которые зажглись на смену догоревшему солнцу. Работалось легко, и они управились быстрее, чем Сяо рассчитывал. Он вдруг поймал себя на мысли, что, если бы откуда-то вдруг возник лишний пассаж с несколькими словами, требующими описания, он не стал бы возражать против того, чтобы задержаться. И все же, зябкие сумерки уже опустились на город плотным тюлем. От мысли о возвращении домой едва заметно мутило. Ежедневная контрольная точка, после которой наступал очередной виток в слипшейся череде серых будней. Чжун Ли стоял, лениво затягиваясь сигаретой. В вечерней синеве ее кончик тлел крохотной апельсиновой точкой. - Спасибо вам, мне было приятно с вами работать,- Сяо протянул руку в неловком жесте прощания. Чжун Ли кинул короткий взгляд на раскрытую ладонь, выпустил изо рта облачко сизого пара, на его лице отразилась лёгкая задумчивость,- дождь собирается. Тебе в какую сторону? Может, подвести? Это будничное "подвезти" рассыпается в голове звоном тысячи тревожных колокольчиков, но все они замолкают, стоит пальцами машинально с уверенностью сжать сумку, в которую аккуратно уложен крохотный бумажный журавлик. - Да, я бы, наверное, не отказался. Небольшая, но ухоженная машина ждала их за поворотом. В салоне пахло искусственной кожей и едва уловимой цветочной свежестью. Сяо устроился на переднем сидении, прижавшись к краю, чтобы не занимать много места. Неосознанно, по привычке. Они ехали молча, но в этом молчании не было ни капли неловкости. Делая вид, что смотрит в окно, Сяо прятал в чёрных рукавах глупую улыбку, что никак не хотела сходить с лица, но, почему-то, в тот момент его совсем не смущала. И он продолжал улыбаться до тех пор, пока взгляд случайно не упал на заднее сидение и не выхватил из полутьмы букет белых лилий. Пышный, аккуратно уложенный в замысловатую композицию, обернутый слоями подарочной бумаги с узором, напоминающим изящные изгибы белой механической ручки. Значит, сразу после их встречи учитель поедет к... Не важно. Это не его дело. Просто еще одна вещь, которую нужно принять. *** Дома, не раздеваясь- стол, ручка, крохотная стопка клейких листов. Дни бывали хорошими и плохими. В хорошие, пока голова не была запятнана плотным туманом, он торопился написать их. Крохотные послания самому себе. "Не завидуй улыбке лучшего друга"- первая записка выходит из-под дрожащей руки. Расклеенные по углам клочки разноцветной бумаги. В основном-  простые бытовые указания с мелочами, которые не могли удержаться в голове в иные дни. Реже среди них встречались послания, которые он записывал мантрой и перечитывал, беззвучно шевеля губами, лежа без сна в темноте. "Убери молоко в холодильник" "Найди в себе силы найти в себе силы" "Не ложись спать, пока не развесишь одежду" "Все пройдёт" Ложь. В которую он безнадежно хотел бы поверить. Которую шептал себе под нос, укладывая зелёную кофту, зарядник и пачку сигарет в чёрную сумку. Вливая в себя остатки горького кофе и проверяя, что на завтра установлено несколько следующих друг за другом будильников. Чтобы-наверняка-не-проспать. Сегодняшний вечер казался далёким и, если бы не крохотный бумажный журавлик, укромно упрятанный во внутренний карман, возможно, Сяо посчитал бы эту встречу одним из тех снов, в которых он с недавних пор находил странное утешение. Бережно, с закрытыми глазами, он прислоняет фигурку к щеке, и ему кажется, что бумага еще хранит крупицу тепла его рук. Эфемерное, оно проникает под кожу, и Сяо как будто чувствует себя немного сильнее. Губы едва касаются раскрытого крыла, оставляя невесомый поцелуй, кричащий немое "спасибо". Завтра он не пойдет в университет. Грядёт праздник, и город будет шуметь пёстрой толпой, торопящейся воссоединиться с близкими под разрывные цветы фейерверков. Желая опустошить кошельки с деньгами, в которых он так отчаянно нуждался. Завтра будет лишено единой свободной минуты, и он знал: когда плотный туман запустит длинные узловатые пальцы в изнуренный мозг, когда усталость сведёт ноги, ее голос сольётся с его собственным и начнёт петь ядовитую песню о стертом лице, никчёмной улыбке, белых лилиях и маленькой коробочке, что лежит заброшенной, чтобы случайно не зацепился взгляд, в самый дальний угол темного шкафа.