По ту сторону реки

За спинное общение с Милославским принесло свои плоды. Ростислав знал, что ничем хорошим это не закончится, но даже себе представить не мог, как далеко всё зайдёт. В подземелье дома Вяземских уже как десять минут раздавались крики и вопли. Ростислава в знак наказания за непослушание и в буквальном смысле, по мнению Даромила, предательства. Князь беспощадно бил своего родного сына плетьми по спине, предельно привязав его руки железными цепями к замкам у стены. Каждый удар пронзал его душу, словно острые иглы, вырывающиеся из сердца. Кто-то мог бы думать, что это просто удары по телу, но для Ростислава каждый щелчок кожаных лент на спине был как молния, разрывающая небо его младенческих надежд. Сознание переполняли мучительные мысли о беспощадности отца, о беспомощности перед его яростью, о невозможности противиться. Желание остановить этот кошмар было верховным. Испуганный и смирённый, он стоял перед своим диким отцом, моля, чтобы каждый удар стал последним. Но беспощадная плеть продолжала рвать его плоть и сердце на части. Прежде гладкая и чистая поверхность на спине превратилась в окровавленную рану, разрывая кожу на куски, что после каждого зверского удара рассекала часть тела. Стиснув зубы, он старался равномерно дышать, но попадание прямо по только что свежей открытой ране выбивало из него мучительные крики. Ростислав впился ступнями в каменный пол, поджимая пальцы от боли, его ноги тряслись, на руках, в области вен образовались красные полосы от тяжёлых цепей, с каждым рывком царапающих его руки. Даромил наносил ранение снова и снова, желая преподать сыну заключительный урок, дабы тот больше не шёл поперёк ему, а уважал и ценил свою фамилию, семью, родителей, и конечно же, слово отца. – Я тебе, сколько раз предупреждал про Милославского? – ещё один удар просёк кожу юноши, раскрывая новую рану поперёк других телесных нанесений. Ростислав закричал, стиснув зубы, так крепко, на сколько ему позволяли его исходные силы. Молчать, молчать и молчать, он должен молчать, пока тишина и боль не начнёт душить. Он должен быть сильным и отвечать за свои поступки, слёзы, как знак покорения, стекали по его щекам, смешиваясь с солёным потом. И снова удар плетью по спине заставляя его тело вздрагивать и выгибаться назад, но лучше бы он этого не делал, последующий удар зацепил не только спину, но и шею, мгновенно рассекая её до крови, теперь стекающей по оголённой груди. Пот, попадающийся на раны, щипал их, вызывая аллергическую реакцию. – Ты должен быть моим последователем! – и снова сильный удар от источено годами опытной руки князя, невольно проходящим предметом наказания по спине сына. Ростислав упал на колени, не в силах больше стоять на ногах, железные, крепко зажатые на запястьях, цепи обхватили его руки так, что ими нельзя было повернуть. – Вставай! Или мне придётся преподать тебе ещё один урок! Ростислав истощённо поднял голову вверх, глядя в потолок и на маленькое, небольшое окошечко с решётками застеклённое снаружи темницы. Через силу он попытался встать с колен, опираясь на ноги, а не на руки, так как остерегался сильно вывихнуть запястья. Даромил злился, что Ростислав, на его взгляд, такой слабый, и снова прошёлся парочкой ударами по и так уже угробленной спине Ростислава. Вяземский младший закричал, повторно падая на пол и подгибая под себя ноги. Князь наконец опустил руку с плетью, холодно рассматривая свою работу, полуживое состояние родного сына, его жестокое сердце нисколечко не трогало, словно такой тип обращения с Ростиславом для него адекватная точка зрения. Мужчина обошёл со стороны истерзанное пытками тело Ростислава, останавливаясь рядом с ним. Мальчик не мог найти в себе мужество и силы взглянуть отцу в глаза, резкое отвращение и желание порвать с семьёй все узы, было сильнее, чем принимать свою ошибку. Он ничего не сделал, за что ему бы приходилось так расплачиваться, он просто желал спасти своих друзей от смерти. Зная жестокость князя, Ростислав предполагал, что тот решил «возместить справедливость», но такое юноша явно не ожидал. – Посмотри мне в глаза, – строго приказал Даромил, поднимая голову, явно гордый своей работой. – «Как хорошо, что я всё таки умею молчать…» – Ростислав поднял свои заплаканные глаза, что вот-вот закроются, его губы потресканные и пересохшие из-за жары и изнеможения без воды. Фарфоровое личико парня превратилось в более медовую кожу, такой цвет стал последствием потовыделение, пыли и жары. – Ты должен дать мне слово, что впредь не свяжешься с Милославским за моей спиной. Иначе... Дышал княжич через рот, так было легче. Без сил, чуть ли не падая назад на пол, Ростислава придерживали только кандалы на руках, его тело слегка покачивалось взад и вперёд. Он не мог ответить отцу, нет, судьба диктовала единственное условие – только согласиться и тихонько жалеть самого себя в уме. Слабый кивок последовал на приказ отца, Ростислав принял условия, хотя бы для того, чтобы сохранить своё тело и прекратить мучения. – Воды…, – хрипло прошептал он умоляюще, смотря на отца. – П…пожалуйста. – Тебе воды мало? – Даромил покрутил головой, по сторонам. На глаза ему бросались, помимо прикованных к стене цепей, ещё несколько стогов сена, закрученных в круги, голубую покрашенную небольшую скамейку, на ней стояли два ведра с водой и кружкой. Пыточные предметы: одни висящие на крючках, другие же приставлены к углам стен. Князь подошёл к кружке с водой, набрав немного питьевой жидкости с ведра, он подал как милостивый дар сыну. Ростислав не понимал, он издевается или продолжает своё наказание, ведь руки княжича не в состоянии взять кружку из-за кандалов на них. – Ах да… Прости, забыл, – Даромил сунул ко рту истерзанного мальчишки алюминиевую кружку. Ростислав с радостью и жадностью проглатывал долгожданную воду, смачивая пересохшее горло, но вдоволь напиться ему не дали, после четырёх глотков, Даромил забрал кружку. – Хватит, – он вылил воду на пол и поставил кружку на место. – Посидишь так до завтрашнего утра, может поумнеешь и научишься родителей уважать, – за этими словами последовало закрытие двери на ключ с обратной стороны, оставляя Ростислава совсем одинокого в одной из комнат подвала без еды и воды, до наступления следующих суток.

***

Лирия и Хорыв не понимали свою дочь совсем. Владимира явно врала, когда рассказывала про своего якобы родственника Вячеслава, так ещё и потом оказалось, что это был один из восхищённых месяцев. Лирия задумчиво смотрела на неё, совсем не зная верить дочери или же лучше заставить её рассказать максимальную правду. Владимира совсем не собиралась вдаваться во все детали до миллиметра и посвящать родителей во все тайны, не смотря на хорошие между ними отношения. Девочка всё же обещала друзьям, что ничего не расскажет и будет говорить лишь то, что они придумали. Её невинно-наигранный взгляд старался быть как можно убедительней. Блондинка умела врать, и это было одним из её сильных преимуществ, если во время научиться правильно пользоваться такими умениями, то и жизнь становиться проще. Лирия скрестила руки, всеми мелочами показывая свой горделивый вид. Женщина любила свою дочь и готова была ей поверить, не смотря на всю странность ситуации. После раздумий, она опустила руки вниз, подходя и садясь к дочери на зелёный диван, украшенный изумрудными камнями, вышитые по рисунку растущего папоротника. В самом доме распахнулся интерьер в образе величественной языческой постройки, внутри процветало великолепие разноцветных папоротников, покрывающих стены и переплетающихся с зелёными листьями. Воздух наполнялся ароматом свежести и имбиря. Комнаты украшены изысканными предметами, усыпанными зелёным цветом и покрытыми мозаикой из папоротников. Висели кованые светильники, рассеивающие мягкий свет, создавая уют. Зелёные ковры из натуральных волокон придавали теплоту полам. В каждом уголке дома можно было заметить ухоженные горшки с папоротниками разных видов – от изысканно изогнутых листьев до утончённо узорчатых. – Владимира, ты точно ничего не скрываешь? Доченька, ты же знаешь, мы с отцом готовы тебя выслушать, – женщина аккуратно погладила белые локоны дочери. Девочка приоткрыла рот, желая что-то сказать. Стыд накрыл её, когда осознанность промелькнула с мыслью, что она врёт своей семье, но рассказать и подставить ребят она не могла, поэтому Владимира просто и молча отрицательно замотала головой. – Нет, правда, нет… Хорыв отстранился от стены, меняя положение ног, его руки скользнули в карманы за сакральной курящей смесью. В княжествах курили не часто, в особенности такое не любили чародеи, работающие на погосте, поскольку тело нужно было оставлять чистым, без загрязнения вроде сигарет или алкоголя, но бывали случаи, когда всё же пользовались курящими веществами. Одним из таких методов был хмель, который не только употреблялся как успокаивающее средство, но и играл роль в обрядах возвышения сознания. Ещё одним растением, которое могло употребляться, был конопляный дым, его же курил отец Владимиры. Мужчина выдохнул, выпуская дым наружу, слегка покручивая сигарету в пальцах. Он не так волновался, как Лирия. Владимира была достаточно самостоятельной девочкой, к тому же умной, переживать за такого человека, как его дочь, было не самым для него разумным занятием. Конечно, желание узнать, где она была, и не попала ли в слишком плохую историю, он хотел, а когда увидел её целой и не поврежденной, то все вопросы сами по себе куда-то испарились. Это Лирия, рвя волосы на голове, переживала за дочь, в отличие от мужа, у неё нервы всегда сдавали. – Ну, что… дочь, если тебе понадобятся деньги, то обращайся, – он выдохнул дым, пряча в карман оставшееся сигареты. – А я пойду во двор. Покурить, чтобы запах не распространялся. – Хорыв, спокойной походной, направился к выходу двери. – Вот чёрт, старый. Вечно бегает, как петух недорезанный, чтоб тебе та сигарета по поперёк горла стала! – прошипела Лирия, обнимая Владимиру за плечи. – Мама! – блондинка подняла голову, посмотрев на мать, не понимая, зачем она так. – Почему ты так с отцом? Он же ничего плохого не сделал. – Отец твой бесполезный осёл. Твоя мама знает лучше, поэтому слушай меня. В конце концов, ты знаешь, кто в этом доме, – Лирия намёком подняла брови. – Имеет больше власти и силы… А моя дочь займёт это место после меня, – женщина приподняла подбородок девочки вверх, любуясь ею. – Да, мама, – согласилась Владимира, слегка улыбаясь. Увидев ответ, Лирия усмехнулась, убирая руку от лица Владимиры и довольно кивая. – Вот и умница. Моя дочь, – Орлова высокомерно подняла голову, её взгляд наполненный одобрением и поощрением, словно говорил Владимире о полном покровительстве со стороны матери. Всю дорогу Лирия хотела родить именно дочь, похожую на неё саму, а не сына-наследника, как многие хотят. Желания рожать мальчика у неё не было с детства, несмотря на то, что её родители говорили о важности первенца-мальчика, о том, что фамилия передается по отцовской линии. Лирию это не волновало, у неё был старший брат, Олав, но он умер до того как женился, и всё наследство семьи Розолеевых было передано, как единственному ребёнку в семье Лирии, после она вышла замуж за Орлова, но не переставаемым стремлением женщины было родить дочь для наставления на путь и обучения своим хитростям. Видя, что с Владимирой сейчас всё в порядке, она немного успокоилась, хотя ещё несколько часов назад женщина не могла найти себе места от переживаний и готова была уже идти на самые крайние меры, благо, Владимира нашлась.

***

Огнедар наливал Ярополку чай в кружку, следя, чтобы он был по горячее, так как его друг любил очень горячие напитки. После случившегося родители Огнедара решили забрать ребят к себе на небольшое время, чтобы те смогли нормально помыться, выспаться и поесть. Им нужен был сейчас крепкий сон, мятный чай и тёплая баня. Мирослава отказала родителям Огнедара в предложении поехать с ними, девушка решила остаться в Колдовстворце, ей нужно было побыть наедине и всё обдумать, а дома у Огнедара всегда полно народу, ей не подходил такой вариант. Сидеть в холодной комнате в Обсидиановом дворе было для её души куда заманчивее. Ярополк и Огнедар помылись и сейчас сидели на кровати Солвецкого с мокрыми волосами и пили успокаивающий чай. Одежду обоих Огнедар отдал служанке Любаве, чтобы она всё постирала и высушила, а Ярополку он предложил свою сухую одежду, взятую со шкафа, повезло, что Ярополк и Огнедар были практически одинакового телосложения, и брюки с рубашкой друга на него хорошо сели. – Да-а…, – Огнедар отпил чая и поставил кружечку на разноцветное блюдце. – Никогда бы не подумал о такой судьбе. – У нас с тобой ещё ничего страшного. А вот Мире как нелегко? – Ой, да брось ты это со своей Мирой, – Огнедар свёл брови к переносице. – Если честно, то она сама во всём виновата. Надо было головой думать, а не…. – Огнедар, – Ярополк взглянул на него, желая прекратить такой манеру общения. – Она же не думала, что всё так будет. – Вот тут, мой друг, ты прав. Она вообще ни о чём не думала, бежала за поездами и опоздала, можно и так сказать, – Огнедар снова сделал глоток в этот раз ставя чашку себе на ногу и обхватывая её руками. –Мы из-за неё перед Данишевским опозорились, потом Властелина угрожала нашим жизням. – Может, ты и прав. Но вот её последний танец с Богданом меня немного удивил. Она словно хотела меня подразнить, – Ярополк пожал плечами, опирая голову себе на правую руку. – В каком плане? Ты мне ничего не рассказывал про эти догадки. – Это не догадки, – он оторвался от руки, поднимая голову, пока его чёрные, волнистые волосы прилипали к лицу. – Это факт. Она назло мне пошла танцевать с Богданом. Когда ты пошёл за Горданой, я пригласил Сияну, зная, что Мирослава всё равно меня пошлёт куда по дальше, – видя, как брови Огнедара удивлённо поднялись вверх, а его рука закрывала рот, Блэк продолжил. – Но она зачем-то прошлась мимо меня и Сияны с таким взглядом, будто я ей изменил. А потом, когда вернулась назад на праздник, я решил с ней поговорить и сел рядом с нею на скамейку, вот только она постоянно злилась, после с толпы вышел Богдан, и она, как бабочка на пыльцу, побежала с ним в круг на танец. Огнедар молча смотрел на Ярополка, не моргая, слегка покачиваясь в сторону. Ему рассказывал Ростислав, что произошло, но не так подробно, как это мог сделать Ярополк. Сама эта ситуация сложилась именно из-за Мирославы и её нрава. Если бы она меньше показывала свой характер, возможно, всего могло бы и не быть. Огнедар убрал руку от своего рта и сел ровно, тяжело вдыхая. – Знаешь… я бы тебе посоветовал, куда её послать, но ты меня не послушаешь. К сожалению… – Огнедар, ты же знаешь, что ошибки допустимы каждому. – Каждому? Блэк, ты смеешься? Ошибки? Она чуть нас всех не погубила из-за своего характера. Как осознанный выбор можно назвать ошибкой? – Но ты ведь мог бы ей и не помогать… – А я ей и не помогал. А тебе, – Солвецкий усмехнулся, снова поднося кружку чая к губам, отпивая кипяток. – Не то чтобы я желал ей зла, нет, просто в эту дыру попал и ты. – Хочешь сказать, ты бы не помогал Мире, если бы не я? – Ярополк удивлённо покосился на сидящего рядом друга и усмехнулся. – Как сказать… Может и помог бы, но явно не так энергично, – Огнедар расплылся в улыбке, ставя чашку на стол. Его руки нагрелись достаточно, аж покраснели. – Если ты вдруг захочешь узнать моё мнение по поводу Миры, то оно останется прежним. Я считаю, что она очень горделивая и слегка занозливая. Тебе с твоим характером будет с ней сложно. – Не думаю, что разные характеры это прям плохо. Но она ещё подросток, вдруг повзрослеет так же, как и мы с тобой. Наверняка каждый из нас будет смотреть на все эти вещи через пару лет по-разному. – Я очень сомневаюсь, что поменяю своё мнение, – Огнедар потянулся, закрывая глаза. Он устал достаточно за последние часы, хотя то, что сейчас происходит с Ростиславом, ему было интересно. – Слушай, а что ты думаешь на счёт Вяземского? Как князь отреагировал на новость про то, что мы имели связи с Милославским? – Огнедару вдруг стало не по себе от неточного осознания исходного положения Ростислава. – Честно? – Ярополк взял паузу на несколько секунд, размышляя. Ему нужно было предположить хоть что-то про здешнее положение их общего с Огнедаром друга. – Думаю, ему будет очень серьёзный выговор, но не более. Даромил строгий, но не такой уж и глупый. С Ростиславом всё нормально, просто ему скорее всего снова придётся выслушивать однотипные нотации от Даромила Вяземского. – Надеюсь… Вообще, так или иначе, мы на крайний случай спросим его лично, как его черствый отец отреагировал на случайное взаимоотношение сына и практически соперника. Ярополк задумался об отце. Действительно, Регулус скорее всего даже и не знал, что с ним произошло, хотя может, это и к лучшему. Наверняка у него с Рогнедой в Великобритании сейчас всё хорошо, его сестра учится, как и мечтала. Ярополк скучал по ним, хотя последние дни заставили его разум забыть о семье напрочь, было не до них. Ярополк не собирался рассказывать отцу о произошедшем, но так было нельзя, рано или поздно Регулусу всё равно кто-то да поведает, а значит, лучше первому признаться, чем потом получать попреки в самых последних рядах. – О чём задумался? – практически в сонном состоянии спросил Огнедар, не желая допивать до конца чай. – Да, это я об отце… Что-то грустно даже стало. – А это да, – Огнедар щёлкнул пальцами у уха Ярополка, вызывая у того лёгкое раздражение на лице. Солвецкий усмехнулся и откинулся на матрас кровати, раскидывая руки в стороны. – Регулус будет не очень обрадован узнав, что его сын чуть не умер от сил давно убитого призрака, потому что побежал за девочкой, которая вертит им как куклой. – Огнедар! – Ярополк пихнул его в рёбра, специально проводя по ним пальцами, чтобы пощекотать. Огнедар тут же подпрыгнул, поворачиваясь на живот, смеясь. – Ну, Блэк…, – он ухмыльнулся в одеяло и устало положил две руки себе под подбородок, поворачиваясь лицом к другу. – Ты же знаешь, как я не люблю щекотку. – Знаю, поэтому и щекочу, чтобы ты перестал меня доводить. Ты же знаешь, что отчасти мы почти все виноваты в этом. – Не-ет. Нет виноваты только те, кто это придумал, и твоя Мира, а не я или кто-то другой, – Огнедар покрутил указательным пальцем в воздухе. – Нужно просто признать, что твоя Мира не идеальный ангелочек. – Я это и не отрицаю. Просто…, – он замолчал, размышляя, как лучше закончить свою мысль, чтобы Огнедар снова не стал шутить или разговаривать с ним сарказмом. – Просто ты всё прекрасно понимаешь, но пытается защитить Миру в моих глазах, дабы не ты и не она не выглядели глупо? – Солвецкий усмехнулся, поворачиваясь на спину и закидывая руки себе над головой. – Не надо кого-то выгораживать, Ярополк, я же не дурак. Ярополк с грустью взглянул на лежащего Огнедара. Нелегко было принять и подтвердить слова Огнедара, но и ещё труднее было согласится с ним вслух. Поэтому чтобы не спорить, он решил защекотать Огнедара, нагибаясь к нему и проводя руками по обе стороны его рёбер. Огнедар рассмеялся и закрутившись на одеяле, его руки попытались остановить Ярополка, но тому, походу, наоборот, было весело, и останавливать игру Блэк не торопился. – Так ладно…, Ярополк, хватит, ну хватит, – Огнедар лёг на живот снова, и это была ошибкой, теперь мешать Ярополку его щекотать было труднее. Дыхание перебивалось, а смех не переставал атаковать. – Ну, прекращай… – Тебе до сих пор смешно? А? – Ярополк перебрался к его шеи, чтобы и там пощекотать, зная, что Огнедар реагирует на щекотку во всех местах тела. Сам же Огнедар быстро убрал руки друга от шеи и прижал их к поверхности кровати. – В том то и дело, что мне от щекотки смешно! – Огнедар быстро перевернулся на спину, пихая Ярополка в сторону на другую часть кровати. Ложась рядом с ним, Солвецкий специально взъерошил чёрные волосы рукой, путая их. Блэк убрал голову в сторону, но рука Огнедара продолжала накрывать его волосы; он усмехнулся, продолжая в шутку сопротивляться другу. – Теперь тебе смешно? – Ну, как видишь, да, – Ярополк рассмеялся вместе с Огнедаром; тот перестал трогать его волосы и улёгся рядом с плечом Ярополка. Глаза сами слипались от усталости, и даже мелкая шалость не смогла отогнать желания выспаться. Ярополк, поняв, что Солвецкий скорее всего скоро заснёт, тоже решил выспаться, а все проблемы с Мирой и отцом решить позже, но явно не сейчас. Он накинул левой рукой одеяло на них двоих, попутно повторяя за Огнедаром, опуская свои веки и расслабляясь в теле, чтобы наконец отдохнуть от тяжести, накатившейся на них, грёз. Розалия зашла в комнату к ребятам уже после того, как они оба заснули. Женщина сначала притормозила у дверей, но потом её шаг стал быстрее. Она, чтобы не разбудить мальчишек, тихо достала одеяло со шкафа сына и накрыла им Ярополка с Огнедаром. Плед, который лежал на них, не до конца их укрывал, и скорее всего, парням было прохладно. Затем Розалия забрала чашки с недопитым уже немного остывшим чаем и покинула комнату, позволяя друзьям выспаться и набраться сил.

***

Мирослава крутилась под синим одеялом, пытаясь согреться. В комнате, кроме неё, больше никого не было. Черномир и Аскольд решили вернуться домой ещё, когда главная наставница всех отпустила. А уроки Колдовстворец ещё официально не объявил снова начавшимися. Девушка снова повернулась на другую сторону, подкашивая одеяло себе под ноги, обнимая себя. Её размышления делились на две категории. Первая посвящена Богдану, а вторая – Ярополку. Оба парня внесли свой вклад в её жизнь, и вроде, та же самая жизнь расставила всё на свои места, но боль резала по сырой душевной ране. Слёзы несдержанно потекли по её лицу, она смахнула их, всхлипнув и поменяв позу, обняла подушку, чтобы уткнуться в неё лицом и заплакать. Разум очень хотел не плакать, не печалиться, не грустить и не рыдать, но сердце, к огромному сожалению, шло не на перевес ума. Через год, как зацветёт сирень в тихом вечере, она снова вспомнит ту ночь. Единственное, что нужно извести с этого урока – так правило: нужно знать, как в парней влюбляться, и как верить в их слова. Владимира, Сентябрь, и даже Рогнеда её предупреждали, но Мирославе было не до их слов, не смотря на то, что она сама в осознанном состоянии приняла своё решение. Девушка не единоразово соглашалась с мнением тех, кто пытался её предостеречь, а потом своими же руками всё испортила. – Дура… дура, какая же я всё таки наивная, – она потёрлась лицом об подушку, вытирая капли слёз, наволочка намокла, оставляя после её рыданий влажное пятно. – Всё… я всё испортила. Из-за моей глупости, чуть ли не стала сроком давности вся моя жизнь. После победы над Властелиной, казалось, что паутина туманных дней разорвалась, и теперь возможно всё станет лучше, но жить с мыслями о смерти первой любви в таком ключе было невыносимо. Как теперь на неё будут смотреть другие, зная, что она будет «непригодной» для замужества после того, как её бросили во время танца? Да, легенда памяти живая, и она оправдалась. Властелина сбила не только сердце в кровь, но и тело. Девочка коснулась одной рукой свою вторую руку, на них были царапины от падений. За окном сжигает темноту солнечные осенние лучи. Грубая осень, на время, превратилась в мягкие первоначальные осенние деньки. Мира продолжала обнимать подушку, осенний дождливый туман в её глазах развеивал боль, но совсем не лечил. Холод кружился в потолок, по пустой, тёмной комнате двора, и последний огонёк гас в её маленьком внутреннём мирке. Богдан ушёл из её мечтаний, только жаль, на вечность. А Ярополк же, был хорошим юношей, только вот, она сама не могла разобраться, нравился он ей серьёзно или это иллюзия и очередная игра разума; чего она боялась – повторить прошлый опыт. Не смотря на то, что Ярополк показал себя с другой стороны и продемонстрировал свои намерения, ей всё ещё было трудно доверять кому-то из парней. Намного лучше, если она пока что просто будет избегать свои чувства и желания, какое-то время, не на совсем, а лишь частично, на время. Чтобы розы замерзшие на морозе смогли расцвести снова, погода должна поменяться с холода, вьюги и снега, на свежие капли тепла и первые лучи весеннего, милого солнышка.