По ту сторону реки

Ночь – необыкновенное время суток. Кто-то любит, кто-то тонет в страсти, кто-то мечтает, а кто-то наоборот плачет и падает на дно депрессии и страданий, сгорая, как пепел. Во все времена верили, что если есть чёрная полоса, то за ней всегда будет идти белая, но так ли оно на самом деле? Многие, сталкивающиеся с так называемой чёрной полосой, с неё больше и не выбираются, желая сменить краски своей жизни, хотя бы на серые. С мрачно чёрных они падают на колени перед судьбой, но своеобразная судьба-злодейка только насмехается, коварно истерзывая невинные тела и души до полномасштабного уничтожения. Ростислав стоял на коленях с опущенной головой. Дышать ему не становилось легче, собственно, как и не удобная поза не позволяла, не то чтобы уснуть, но и нормально сесть. Руки и спина затекли, коленки были стёртые в кровь. Пот, пыль и грязь, попавшие на свежие и немного засохшие раны, затемняли эти места, превращая потоки крови на теле в следы от безжалостного издевательства. Где-то на улице, во дворе, ходила стража, охраняя местность, разговаривая друг с другом и натачивая холодное оружие. Ростислав случайно опустил голову от изнеможения. Цепи на руках, как последний враг, сжимали тонкие запястья, от чего он издал мучительный звук боли, и снова поднял голову, теперь опрокидывая её немного назад. Через отёкшую шею в этих местах у него появились слегка синие полосы. – О, Боги…, – голос тихий и низкий, горло раздражалось от сухости. Мысли, переполняющие его голову, были исключительно о воде и желании напиться. – Если я выживу, пожалуйста, пусть в следующий раз я умру быстро…, – он слегка закашлял, стараясь сдерживать себя, дабы горло не разрывало окончательно. – Только бы без таких мучений… а сразу. Ростислав, чтобы хоть как-то промочить гортань, пытался выдавить из себя капли слюны, но и это было тяжелым делом. В итоге он бросил эти попытки, чтобы не провоцировать себя. Его глаза медленно закрылись, но боль в шеи не дала нормально расслабиться. Княжич зашипел от неприятного ощущения и снова поднял голову ровно. – Раз, два, три…, – хрипло он посчитал до трёх, с болью откашливаясь. Раны все открыты, и верить во всевышнее чудо было так наивно. В нос ударял запах соломы и сена, напоминающее о тёплых летних деньках на конюшне, проведённые с Огнедаром и Ярополком. Но это лишь в памяти, и тепло исходящее с подвальной комнаты, теперь не вызывало таких радостных чувств, как в былые времена. Мучительно сердце разрывалось, лютое ощущения свирепости тащило с собой на дно, желая потопить во внутреннем мире хаоса и унынья. На устах багряный свет и минута годом тянется. Ростислав тяжело вдохнул ртом, хватая побольше кислорода, из-за жары и жажды воздуха он практически не втягивал. Эта моральная пытка хуже, чем физическая. Лучше бы уж терпеть удар по раненой спине, чем всю ночь стоять на обтёртых коленях, и молить Богов о смерти быстрой и безболезненной. – Проблем вчера не отыскал, а сегодня их нашёл…, – он тихо прошептал. Сознание замедлилось под ударами головной боли, словно каждая клетка его тела кричала. Жажда пылающей страстью пронзала, как огонь, вызывая внутренний танец агонии и выживания. Каждый вдох наполнял ароматом тяжести и бремя, но жажда оставалась неудовлетворенной, подобно беспощадному лишению отрады. Сбитые стопы ничем не отличались от других бедных, измученных участков тела. Эта ночь пожирательница отнимала все силы, будто бы подношения Богам в образе собственной жизни, точно так же, как свеча-одиночка гасясь на погосте в лунную, грустную ночь, до той поры, пока от её света не останется ничего. Субтильные искры ста кострами рушились на голову, как небезукоризненный мир.

***

Утром, Рогнеда снова пришла на недельное собрание по физике и астрономии, в этот раз без Регулуса. Показав пропуск и свои документы, её пропустили внутрь. Самодовольное выражение не сходило с её лица. Наверняка, сейчас в Хогвартсе Малфой, Кэрроу и Нотт сидят на уроках, а ходьба на научные встречи приносили не только свои плюсы из-за её желаний, но ещё это давало возможность не видеть лица ей так ненавистных слизеринцев. Зайдя в кабинет, её застал уже так знакомый вид: стульев центрального стола, модульной доски и разных книг. Усмехнувшись, она спустилась по ступенькам меж рядами, меняя ноги с левой на правую. Рогнеда выбрала второй ряд и села на второй стул от конца. Закинув ногу на ногу, по привычке, девушка разделила свои волосы на две части и положила по обе стороны плеч. До начала конференции было ещё десять минут, все только собирались: кто-то находился в коридоре и в спешке перебирал купы документов в руках, кто-то разговаривал, а кто-то, как Рогнеда, решили зайти в сам кабинет, чтобы занять понравившиеся места и дождаться начала. Запах в кабинете был похож на самый обыденный аромат в классе школы. Не то чтобы в стенах была исключительная тишина, конечно нет, находились те, кто шёпотом или в полголоса разговаривали с соседями по рядам. – Можно? – над Рогнедой прозвучал голос, она подняла голову и слегка растерялась. Перед нею стояла та сама рыжеволосая девочка, с которой она видела на самой первой конференции. В этот раз на ней надето красное клетчатое платье, а на ногах чёрные ботинки. Её рыжие волосы пышные, но не волнистые и ниже плеч. Видя такой же самодовольный и уверенный взгляд, как и самой Рогнеды, ведьма была приятно удивлена, ей, почему-то, нравилось замечать свой слегка прототип со стороны. – Да, можешь сесть… здесь не занято, – Рогнеда кивнула и указала рукой на рядом стоящий стул. Рыжеволосая девочка улыбнулась и уселась рядом на указанное место, ставя свою чёрную кожаную сумку себе на ноги, а папку с записями кладя на стол. От этой незнакомки приятно пахло духами с ароматом сладкой ванили, так же она почувствовала персик и другие очень приятные нотки. Рогнеде сразу понравился этот запах, такой лёгкий, но отчётливый. – Ты здесь по своей воле или потому что родители заставили? – спросила девушка, обращаясь к Рогнеде. – По своей… а тебя что заставили? – Пятьдесят на пятьдесят, – она зачем-то полезла в сумочку и достала оттуда жвачку со вкусом ванили. – Хочешь? Рогнеда усмехнулась, и пожав плечами, взяла предложенный ломтик жевательной конфеты, мгновенно закидывая его себе в рот. Эта девочка определённо ей начинала нравиться. – Разве здесь можно жвачки? – Рогнеда взглянула на людей, вокруг их всё так же оставалось не много. – Если никто не заметит, то можно… Но я в этом сомневаюсь, здесь камеры. А вообще, что будет за простую конфетку? Ничего, так что не переживай, я почти всегда со жвачкой хожу. – Как тебя зовут? – Рогнеде было интересно узнать имя этой так называемой «стервочки». – Брэнда Уизли, – спокойно ответила та. – А тебя? Уизли… Рогнеда впала в шок от услышанного. Как Уизли вообще могла здесь оказаться? Или это однофамилица… тоже вполне возможно. Но рыжие волосы говорили об обратном. Рогнеда всё ещё удивлённо оглядела Брэнду, поднимая свои глаза теперь на её лицо. – Что-то не так? – спросила та. Лёгкое покалывание от распространённого волнение проскочило по телу Брэнды. Она была не глупой девочкой, догадки промелькнули в её голове, видя, что лицо Рогнеды изменилось сразу после названия её фамилии. – Значит, ты всё знаешь? – без колебаний спросила она, ровно прислонясь к спинке стула, кладя свои руки себе на ноги. – Уизли… Хочешь сказать, что ты… – Да, это так. Мой отец, Фергюс Уизли, он сквиб той семейки. Работает бухгалтером Оксфордского университета, вот поэтому я тут и сижу. Рогнеда не переставала прожаться, как спокойно эта девушка рассказывает о том, про что волшебники, или, по крайней мере, приближённые к ним люди, обыденно не говорят. – А ты общаешься с ними? – мягко спросила она, явно заинтересованная Брэндой. – Нет. Наша семья с ними не поддерживает никакие контакты. Так, если очень редко, и то не всегда, – она махнула рукой. – Я слышала про Артура и Молли, но видела только Молли, и то мне было лет пять. Я уже не помню, зачем она встречалась с папой. – И ты бы не хотела попасть в Хогвартс и познакомиться со своими братьями и сёстрами? Разве тебе не интересно? – Рогнеда придвинулась чуть ближе, запихивая жвачку за язык. – Мне? Смеёшься? Конечно, нет. Я живу обычной жизнью и мне этого хватает. А волшебный мир меня мало интересует. – Ого…, – Рогнеда не осуждала Брэнду, а наоборот, даже поддерживала. Она и сама была в похожей ситуации с Сириусом, не желая его видеть, хоть он ничего ей и не сделал. К тому же, зная с чем эта Брэнда могла бы столкнуться в Хогвартсе из-за крови, может, оно всё и к лучшему, что девочке не интересен магический мир. – А тебя как зовут? Ты же волшебница, ведь так? – поинтересовалась Уизли весьма насмешливым тоном, снова поворачиваясь к Рогнеде. – Я бы предпочла название не волшебница, а ведьма… Я не люблю слова чародеи, и волшебники звучит для меня как-то по-детски. Ведьма и колдун звучит куда более серьёзней, – Рогнеда заметила с каким выражением Брэнда спросила её, но решила промолчать, к тому же, кто знает, может у этой Уизли были на это свои причины. – Есть такое… Так как тебя зовут, ведьма? – Рогнеда Маревна. Я вообще перевелась сюда из Р… Она не договорила, прозвенел звук, который говорил о начале открытия ещё одного дня конференции. Рогнеда и Брэнда тут же повернулись прямо, доставая свои листки и ручки. Пока женщина, расхаживающая по рядам, зачем-то раскладывала каждому на стол лабораторные предметы в виде длинных линеек, чёрных магнитов, больших палок и белых листов с чертежами. – Давай прогуляемся после конференции по городу? – прошептала Брэнда, наклоняясь к Рогнеде, даря округу шлейф своих приятных духов. – Я знаю отличное кафе с вкусным кофе и мороженым. Можем купить чего-то и потом нормально поговорить? – Давай, – Рогнеда ответила так же тихо, вертя ручку у себя в руке и опуская под столом задравшую юбку.

***

Утром двери в подземельную комнату со скрипом распахнулись, и Даромила впустила охрана. Гордой походной, он вошёл, рассматривая Ростислава. Тот сидел на прохладном полу с опущенной головой, не двигаясь. Кровь мерзко застыла на его теле, прилипая к потной коже. Князь поднял вверх один палец, крутя в воздухе, показывая охране, чтобы те закрыли двери за его спиной. Подойдя к голубой скамейке, он взял ведро с уже за ночь нагретой водой и вылил его полностью на сына, чтобы разбудить. Ростислав резко открыл глаза, хватая ртом воздух, и сырые капли, что успели попасть к нему на лицо, стекая ко рту с потом и осевшей пылью. Вода будто иглы колющие его тело, заставляя встряхиваться, словно животное на цепи. Даромил бросил ведро на пол с грохотом, разносящимся по каменному полу, в тишине рассматривая Ростислава. Нет, никакой жалости он не питал, а скорее наоборот, ему казалось, что урок был недостаточен, но заходить слишком далеко он не собирался. В конце концов, сегодня вечером будет собрание Совета. Ростислав там должен присутствовать, а синяки, ссадины, раны на его теле и лице будут не кстати. – В глаза мне посмотри! – строго приказал он, наблюдая, как полуживой Ростислав поднял свои почти закрывавшие глаза на отца. – Ты всё понял? Или мне ещё раз тебе продемонстрировать, что будет, если ты меня ослушаешься? – Я…, – кашель перебил его фразу, и ему пришлось замолчать на пару секунд, скривив лицо от боли, чтобы проглотить собравшуюся слюну. – Я всё понял… Даромил подошёл ближе, присаживаясь на корточки, его крепкие руки ухватили Ростислава за подбородок, жестоко сжимая участок лица пальцами. Мальчик от боли открыл рот, издавая мучительный звук. – Ещё один раз… ещё хоть раз! Ты! Меня ослушаешься, я тебя лишку воды и еды, прикую цепями к стене, не только твои руки, но и шею, и высеку твою кожу до каши, пока ты лежать не сможешь на полу, а потом высеку за то, что не стоишь на ногах! Понял? – хватка на подбородке стала ещё жестче, явно оставляя там след. Ростислав послушно закивал, слёзы на его щеках покатились тем же путём, что и прежние во время ударов. Пальцы Даромила садистки побелели от крепкого сжатия, раздражённо он откинул голову сына в сторону, слыша его слёзы и всхлипы. – И ныть перестань! Ты будущий князь, а не плакальщица. Ростислав всхлипнул, ртом выпуская воздух. Руки затекли настолько, что он практически их не чувствовал, в районе локтей проскальзывали неприятные болевые ощущения. Даромил раскрыл кандалы ключом на запястьях сына, парень бессильно рухнул прямо на пол, ударяясь головой об твёрдую поверхность, руки не в силах были сдержать напряжённость вроде его тела. Князь поднял с пола грязную рубашку Ростислава, что валялась здесь со вчерашнего вечера, в углу на полу, и швырнул её в него. – Одевайся! И по-быстрее. Совет сегодня будет. В порядок себя приведи, а то выглядишь как…рабитич. Ростислав закрыл глаза. Его душа радовалась окончанием мучений, но что его ждало дальше впереди, с большим порывом загоняло в угол. Совет… Снова Совет и снова нужно быть покорным сыночком князя, на виду у всех, соглашаться с каждым словом своего ненавистного отца. А что будет дальше Ростислав и представить не мог. Ему оставалось лишь смирённо следовать за временем, беспощадно бившим его по самым болезненным ранам. Нормально одеться Ростиславу было трудно, руки его не до конца слушались, а Даромил злился. Князь, от злости, поджав губы и схватив сына за руку, самолично надел на него эту рубашку, сильно её опуская на низ, пока ткань не прижалась к свежим, открытым и разорванным ранам, пропихивая болевые и горящие ощущения по грязной коже. – Вперёд! – Вяземский пихнул Ростислава в сторону, тот чуть не споткнулся, пока его ноги еле передвигались. Охрана открыла двери, но стражники даже не взглянули на избитого княжича. Ростислав понимающе кивнул, он не мог судить тех, кто находился на посту, его правая рука нежно тёрла левое запястье. – Пошевеливайся…. Пусть слова отца оставались холодными, словно лёд в январе, а поступки жестокие, будто огонь пожиравший сухое сено, Ростислава сейчас волновало собственное состояние. Стражники могли думать, что хотели, отец мог терзать его плоть, но завоевать его душу было невозможно. Ростислав босиком пошёл по полу, пока его ноги отходили от затеканий. Даромилу не нравилась эта медлятина, он ухватил юношу за руку и потащил с собой, набирая скорость, ведь очень торопился успеть к времени собрания Совета. – Сейчас примешь ванную, твои раны залечит Августин. Дальше нормально оденешься и будешь поддакивать мне на каждом слове, – хватка усилилась на и так нежной руке парня, заставляя эмоции Ростислава снова вспыхнуть, как горящий вулкан. – Понял? – Даромил наклонился чуть ниже к уху сына, желая, чтобы тот изъяснил всё о чём он говорит. Ростислав старался не заплакать вновь, дабы не получить новую порцию плети, его голова маленьким кивком дала знак о согласии. – Отлично, а сейчас идти к себе в комнату, – выйдя с холодного и затруднительного подземелья, где, пока они проходили мимо комнат для заключённых, нависала среда холодных сумраков. Княжич и подумать не мог, что когда-то окажется в одной из таких, будучи главным наследником на правления Соленска. Поднявшись на вверх, Даромил вытолкал Ростислава на лестницу, а затем так же, как собачонка, потащил за собой к комнате. Открыв двери, он затолкал Ростислава внутрь, его рука предварительно отскочила от родного ребёнка, неприязнь настолько сильная, что князю не хотелось и прикасаться к нему. – Помойся! Смотреть страшно. Руян должен с минуты на минуту прибыть, – после последних слов, Даромил вышел с комнаты, хлопая ею, даже не боясь, что из слуг это кто-то мог увидеть, ещё на лестнице. Ростислав рухнул на колени, истощённо то нагибаясь головой к деревянному полу, то медленно плача, поднимая её вверх. Пальцы сами по себе касались конца ткани рубашки, пробегая по шву. Чувство, что он один, понимания в разуме о фатальной беспомощности, будто птица в клетке не знает, о том, что умеет летать, давило на грудь с каждым вздохом. Медленно закрыв глаза, он даже не сдерживал слёзы, на данный момент, это было единственным методом выпустить горящие изнутри эмоции. Медленно юноша поднялся с колен, целитель должен скоро прийти, а Ростислав не хотел, чтобы тот застал его в таком виде и ещё немытым. Банная комната у него, как у сына князя, находилась прямо в его покоях, и этому парень был очень благодарен, что не приходится делить одну комнату, чтобы помыться со всей семьёй. Зайдя в неё, легонькое тепло тут же нахлынуло на Ростислава. Банник всё подготовил для него, значит, Даромил заранее всё предусмотрел. Не раздумывая, Ростислав скинул с себя рубашку, на ходу расстегнул молнию на брюках, снимая их и забираясь в тёплую, совсем летнюю водичку в деревянной банной ванне. Вода по температуре наведена такая, специально, чтобы кипяток не обжёг раны Ростислава. Повернув голову в сторону, он дотянулся до кружки с холодной водой, залпом выпив содержимое, его тело словно остыло от огня, возвращая более прохладные ощущения. Горлу стало легче, но даже после утоления жажды, горло просило больше влаги. Ростислав сделал ещё один глоток, чувствуя, как от прохладной воды вокруг его обнажённого тела начинают пробиваться мурашки. Отставив кружку в сторону, он опустился до плеч в воду, будто пытался скрыться от жестокого мира вокруг, как маленький ребёнок, прячущийся под столом от самопридуманных монстров. Пока грязь отлипала, Ростислав закинул голову назад, еле касаясь деревянной поверхности, шея всё ещё болела, но расслабиться очень хотелось. Правая нога изогнулась, поднимаясь над водой в ванне. – Боги… Я же самолично подписал контракт со смертью…Он же меня убьёт, если я не буду поддерживать все пришедшие в голову идеи, – Ростислав почти незаметно пошевелил головой, пока разбитое сердце не хотело жить, а разум диктовал условия о предначертанности и обязанностях, лежащих на плечах. Рука потянулась за медовым мылом, оно скользнуло по телу, от щеки до груди, оставляя мыленный и скользкий след. Ростислав без малейшего интереса провёл по тому следу влажной рукой, чтобы смыть пену. – У меня два пути и оба они держат пистолет у обоих висках… Если я последую всем желаниям отца без разбирательств, это меня погубит, – пока его губы медленно шевелились, ведя монолог, мыло продолжало скользить по не самым раненым участкам. – А если всё же пойду против этого течения, то тоже погибну, ведь отец не посмеет терпеть моё «неуважение». Опустив брусок мыла на блюдце рядом с собой, его руки нежно поглаживали намыленные участки, дабы всё смыть. С каждой проведённой минутой в ванне, вода остывала, учитывая, что она и так была не горячей, холод постепенно полонял. Ростислав хотел посидеть ещё немного, но времени не было. Безэмоционально дотянувшись до одной из бутылочек с травами и мыльными средствами, он взял белую баночку с пенистым раствором, намазывая его себе на волосы. В воздухе запахло лавандой. Раствор был не едким и глаза не щипал, поэтому парню было всё равно, попадёт ли оно на лицо или нет. Ложиться в ванную ближе ко дну он не мог из-за раненой спины, поэтому, пришлось брать рядом стоящую кружку, набирать в неё воду с ванны, и смывать волосы таким образом. Летняя водичка быстро скатывалась по Ростиславу, немного согревая его. Услышав стук в двери, парень сообразил, что это Августин Руян. Отставив кружку в сторону, он провёл руками по волосам, немного выжимая воду. – Сейчас! – крикнул он хриплым голосом, за что сразу пришлось откашляться. Аккуратно, чтобы не потерять равновесия и не упасть, он встал с ванны, мокрые ноги наступили на пол, оставляя следы влаги. Лежащее рядом полотенце, на сквозь пропитанное запахом бани, он использовал, чтобы поверхностно пройтись по телу, дабы хоть немного вытереть воду, но так, чтобы не царапать свежие и немного распарившиеся раны. Кое-как натянув на себя штаны, которые бросил на пол перед купанием, он, держа полотенце в руке, вышел с ванной комнаты. Увидев не Августина, а Севастьяна, Ростислав застыл на секунду, широко раскрывая глаза. Он не был готов, что придёт не целитель, а его сын. Севастьян и сам был малость в шоке, увидев далеко не крошечные раны на своём пациенте. – Севастьян? – Ростислав снова лёгкими похлопываниями протёр шею полотенцем. – Ты что тут делаешь? – Отец не смог прийти, поэтому, как своего под приемника, прислал меня. Князь знает… Кстати, а ты… – Да знаю, – Ростиславу было стыдно показываться перед сыном лекаря в таком виде, наверняка тот уже даже и знал, откуда такие раны на его теле. – Ты же не расскажешь Муромцу? – обнадёживающе спросил он, опуская полотенце вниз. – Нет… я нет, – Руян ответил максимально спокойным и точным голосом, хотя в глубине души он был довольно таки поражён. – Я не должен. Права на неразглашение лечений своих пациентов, мы соблюдаем, – молчание воцарилось в комнате, просекая между ребятами неловкую паузу, сдерживая в кулаке их эмоции и слова. – Ну… может ты присядешь на кровать? – Севастьян, видя насколько княжичу было трудно и неловко, он, как целитель, решил первый проявить инициативу и разбить оковы этого беспокойного молчания. – Да, прости, – Ростислав, подойдя к кровати, сел на неё в пол-оборота. Руян, подойдя сзади, и увидев, насколько его задача сложная, замер. В жизни он не видел такой рассеченной спины. Молча, почти не сводя своих тёмных глаз со спины Ростислава, он распахнул огромную, чёрную, матовую шкатулку, в которой вмещались маленького и среднего роста колбы с зельями, травы завёрнутые в платки, разные виды стеклянных, лечебных предметов и деревянные опоры. Севши рядом, Руян смочил обезболивающим зельем голубой платок, мелкие брызги неосторожно упали на пол. Поднеся платок к телу, Севастьян аккуратно прижал его и легкими движениями опустил до конца, так он обрабатывал рану несколько раз. Ростислав не чувствовал боль, зельё направленно на снижение болевых ощущений с первого применения. – Огнедар и Ярополк знают? – спросил Севастьян, продолжая гладить раны княжича. – Никто не знает…, – ответил он. От кома в горле процвела лёгкая боль. – Я так понимаю, и не должны узнать? – парень отложил платочек в сторону, беря со своей шкатулки маленькую колбу зелёного цвета. – Не должны… Не продолжая расспрос, Руян налил очень густое зелье себе на пальцы и массажными движениями начал вмазывать их в раны парня. Левая рука легла на плечо Ростислава, слега расправляя его спину. Когда густая смесь начала стекать как масло по спине, раны медленно на глазах стали засыхать, но не затягиваться. – Боюсь, у тебя могут остаться шрамы на спине… – Всё равно, – тихо ответил Ростислав, явно внутри сломленный от новости. Мысль об изуродованной спине ранила его ещё сильнее, теперь он не должен был показывать её при людях, считая себя испорченным монстром. Севастьян прекрасно понимал, что Ростиславу далеко не всё равно, и жить с такими шрамами в мире, где буквально всё решает внешность, очень сложно. – Я это… не умею поддерживать, но…, – Севастьян замялся, его пальцы замедлились и скользнули к бокам раненого. – Но, желаю тебе справиться с этим. – Спасибо, – в своей же манере, ответил Ростислав. Руян, закончив со спиной, перешёл нежными движениями холодных пальцев на его шею. Лекарство расплывалось по раненой коже утомлённого юноши. – Давай теперь руки. Ростислав, повернулся к целителю, поднося свои запястья, обхватившиеся синяками и красными полосами. Это выглядело больно, и Севастьяну было немного неприятно смотреть на состояние рук Вяземского. Он сглотнул, налил зелье прямо на синяки и ссадины Ростислава. Кончики его пальцев размазали лекарство по запястьям, ладоням и шершавым костяшкам. Так же верно и спокойно его пальцы с лекарственным средством прошлись по груди раненого, по тем местам, где, к сожалению, красовались раны. Ростислав слегка зашипел; обезболивающее лекарство на груди Руян ему не наносил. Услышав болезненный звук, парень остановился. – Больно? Я могу…. – Не нужно, – Ростислав отвернул свой взгляд, сглатывая. – Продолжай. Не хочу показаться слабым. Севастьян медленно покачал головой, осуждая ситуацию, но исправить её было невозможно, лишь залечить жалкими зельями тяжёлые раны. Жаль, что не придумали зелье от внутренних увечий и страданий. Видя, что в этих местах больнее всего, чародей старался допускать прикосновение как можно легче, лишь бы зелья побольше попало на нужные части. Наконец-то, закончив с этим, сын целителя развернулся, чтобы достать новую колбочку, в этот раз более тёмного цвета. Там оказалась мазь. Зачерпнув себе на кончики пальцев эту мазь, совсем немного, он втёр её в поражённые участки тела, придерживая Ростислава за руку. Сама по себе мазь – Холосфиз, очень сильная, и её применяют не в больших количествах. – Я дам тебе ещё одно зелье, называется Целей, будешь пить его перед сном. Оно снимает воспаление, это на случай, если из-за этих ран поднимется температура. Есть ещё одно средство, уколы, его потусторонние используют… – Нет, не нужно. Думаю, зелья мне вполне хватит, – Ростислав забрал маленькую, красную колбочку со снадобьем, сжимая её в кулак. – Спасибо тебе, Севастьян. – Это моя задача, за что тут благодарить? – кладя в шкатулку зелье, промолвил он. – К тому же, я вижу, что и стопы у тебя не в самом лучшем состоянии… – Не переживай, они не так пострадали в отличие от других участков. На крайний случай, я сам смогу их залечить, они просто растёртые, – несмотря на это, они всё равно болели, парень надеялся, что найдёт среди своих лечебных зелий что-то от снятия раздражения и небольших ран. Конечно, у него явно не такой обширный выбор лекарства, как у Руяна, однако что-то для лечения стоп Ростислав уж точно отыщет.