Сёстры

      Поистине дьявольское приспособление. Его придумали садисты давным-давно, а инквизиторы, близкие к садизму как никто другой, возжелали его взять на вооружение, подвергая еретиков его ношению, после которого… плохо им было. Очень плохо. Настолько, что они соглашались стать лоялистами! Какими бы ни были до этого отбитыми на голову фанатиками и безбожниками.       Пояс верности… чем он так страшен? А тем, что не давал почесать интимные места, и когда кто-то не выдерживал (а это происходило всегда, пройди хоть пара дней или пара недель, но происходило!) и заносил уже руку для этого, пояс верности оживал, начинённый магией, и откусывал пару пальцев, а то и всю ладонь целиком! А иногда, может, и локоть у особо быстрых и безрассудных!       Поговаривают, откушенные пальцы и руки этой адской машиной так и оставались там! Начинали гнить и смердеть! Мухи слетались на вонь гниющего мяса, а вонь гнили в придачу к немытым гениталиям вызывал смрад страшнее трупной вони в разы, и когда заключённый в эту адскую машину, вдоволь проблевавшись от смрада, ложился спать, мухи, как по чьей-то команде, слетались и откладывали яйца в гнилую плоть и гениталии, легко попадая под пояс верности.       Личинки быстро вылуплялись, росли и ширились, пожирая гниль и через считанные дни уже не так страшно воняло. Однако, если раб пояса верности не успевал придумать, как избавиться от личинок, когда те завершали гнильную трапезу, они переходили уже на его плоть, интимную плоть, и поглощали её не хуже той, что гнила ранее! Боль кусала невыносимо, смерть в мучениях многим была бы подарком, а в случае пытки поясом верности даже после стольких мучений, смерть редко наступала, за что садисты всех мастей да инквизиторы и обожали эти железные штуки.       После всех пройдённых ужасов немногие выживали, и умирали, но спустя дни и недели от инфекций и заражения. Ну хуже была участь тех, кому всё таки «посчастливилось» выжить! Они были обречены до скончания веков, жить целомудренно! Даже если над ними смилосердились и эту дьявольскую штуку с них снимали! А как ещё быть? Когда ниже пояса ничего не осталось?! Лишь ломоть обглоданного мяса, а не вторая пара губ или ч…       — Кали, хватит! Мне хватит!       — О, но это ещё не всё! — вошедшая в кураж Калиста и не думала сбавлять обороты, — Даже простой поход в туалет, обычное мочеиспускание превращалось в пытку, кою описывали так: словно моча превратилось в битое, мелкое стекло, намешанное с солью, коим приходилось писать!       — А-А-А-А-А! Я СПАТЬ!       — Хе-хе-хе. Сладких снов, сестрица. — старшая пугающее наклонилась к ещё не выбывшей из игры сестре, — А что насчёт тебя, Киллиса?       — Это всё, чем ты можешь меня напугать? — держалась розовая сестра, из последних сил не показывая страха. Хоть в эту ночь страшных историй, но она выдержит, не закричит, не заплачет, не попросит сестру обнять её. Выдержит… выдержит…       — Ну, что же… — с самодовольным видом задумалась синяя, театрально поглаживая подбородок в раздумьях. Она точно всё спланировала, как и на все предыдущие ночи кошмарных историй, — Тогда… как насчёт истории про маленькую девочку и божью коровку?       — Это… должно меня напугать? — Калиста зловеще заулыбалась, словно приходилась самому Сатане дочерью:       — Слушай, не отрываясь, и тогда узнаешь… хи-хи-хи…

.

.

.

      — Как я рад снова тебя видеть, — на секунду показалось, что крыс говорил искренне, да вот только… — Меня бы подкосило известие, что ты, к примеру, заблудилась.       — Килли, у тебя с ним что-то личное?       — Я предпочту не развивать эту тему… — почесала затылок средняя, прежде чем удалиться.       Кире хотелось отвлечься от случившегося. Но все мысли, как назло, фигурировали вокруг встречи с богиней. К разговору уклончивость Киллисы и вон той синей злюки совершенно не располагали. В поисках источника того, на что можно было бы отвлечься, рогатая сестра вспомнила о их маленьких компаньонах, что сейчас активно болтали:       — Слава веткам, мы вернулись! — с сир Лором и не поспоришь. — С каждой секундой, проведённой в этом проклятом месте, Великий Жёлудь становился всё ближе... Интересно? — уставился он на скакуна, под собой, — Ты считаешь, что это было интересно, Кверкус? Знаешь, что интересно? Смотреть, как инфернальные корни примутся душить весь мир! Видеть, как расы великанов падут, как листва в заморозки! Слышать вопли...       Он замолчал, потом вдруг очнулся:       — Я не понимаю, о чём ты. Я более чем спокоен. — повисла тишина и белка сдалась, — Ну ладно. Сколь бы интересным ни был этот морозный кошмар, нашей проблемы он не решает. Мы должны остановить Великий Жёлудь, а не прятаться от него.       — Спасти мир — не травильная задачка. — задумалась Кира, — Я могу поспособствовать?       — Она уже помогает нам больше, чем понимает сама, Кверкус. — шёпотом обратился к костлявому коту бельчонок, — Каждая, ты прав хоть насчёт синей… молчу-молчу! — отвлёкшись от поправок скакуна, заговорил Сир Лора о насущном, — Судьба всего мира зависит от того, найдём ли мы заклинание для защиты Ривеллона. Нам нужно отправиться в путешествие, искать знания, экспериментировать с разными видами магии и найти заклинание, которое сможет уберечь Ривеллон от верной гибели. Конечно, — отклонился он от столь грандиозных планов ближе к текущей реальности, — чтобы это сделать, мы должны не попасться на зуб служителям Великого Жёлудя. И вот тут нам пригодится наш большой и смелый щит.       — Я способна не только убивать исчадий! — топнула возмущённо ножкой Кира. Раздавшийся звук… не вызвал содрогания стен или даже этих двух мелких у неё под ногами. Только приступ неудержимого смеха у обладателя роскошной шёрстки:       — Ха! Кверкус! Кверкус, она думает, что может применять магию на нашем уровне. Я не знаю даже, умиляться или плакать... Нет, — резко ответил костлявому коту наездник, — я не собираюсь делиться с нею нашей магией! Мне нет дела до твоих симпатий, Кверкус, я... — должно быть, аргументы или убеждение неживого кота, убедили сира, — Ну ладно же. Я не могу наделить её магией, но, если это тебя успокоит, я научу её творить одно-единственное заклинание. Одно.       Белка протянула крошечную лапу, коснувшись чешуйчатой ноги. Сознание распахнулось: Кира узрела магические силы и поняла, как сочетать их ранее неизвестными образами.       — Блин… с такими знаниями это скорее к нашей книголюбке…       — Вот так. — похлопал лапами одна об другую сир Лора, — Возможно, так у нашего питомца появится хоть какой-то шанс. Да-да, на здоровье, — отмахнулась белка от Кверкуса, — Но давай уже, ради всего святого, двигаться дальше и спасать мир!       — Кира! Ты чего отстала?       — Эм… Разве? — усмехнулась та, догоняя сестёр.       — Дважды причём!       — А когда? — поразилась шутница.       — «Никогда», а «в чём». — пояснила синяя.       — И в чём же?       — В развитии…       — Кали… — усмехнулась младшая, — Не думала со сцены так шутить? Я была бы твоей фанаткой!       — Нет.       — А если я была бы самой главной фанаткой?       — Хм… дай-как подумать…       — Ну так «да»?       — НЕТ!!!       Казалось, всё возвращается в норму. Две сестры встряли в словесную перепалку между собой, а третья со стороны хихикает над этим. Но увы, память у каждой не настолько короткая, чтобы забыть встречу с богиней и сказанные ею слова…

.

.

.

      — Эй, гляньте!       — Эх, неужели так трудно уйти, ни на что не отвлекаясь? — обернулась раздражённая синяя на окрик Киры, что показывала на двери помещения, которое они так легко пропустили ранее. — Только быстро!       Не так мрачно, как в коридоре. Почти уютно. Количество ржавых решёток, клеток, пыточных машин и крови, обесцвеченной за минувшие века, в пределах допустимого. Самое страшное в этой комнате — пыль. Забивающаяся в самые недра лёгких. Ну и рычащий мертвец-долгожитель, торчащий по ту сторону ржавой клетки во весь рост.       — Быстро, осмотрелись и на выход, — командует старшая, вонзая нож в глазницу мертвеца. Тот перестаёт подавать малейшие признаки жизни, окончательно умирая.       Сёстры разделились. Одна у книжных шкафов и стола, другая — у стены рядом с пыточной машиной, пока третья чистит ножик от гнилых внутренностей черепа трупа.       «Легенды рассказывают о кровавой розе — драгоценнейшей из роз, которую стремились заполучить короли и люди древних времён. Кровавая роза растёт лишь на земле, политой страданиями и удобренной мерзостью. Во времена короля Бракка знали верный метод для выращивания этого цветка — метод таинственный и жестокий.       Парфюмер Аванель убедил короля закопать останки запытанных до смерти мертвецов в глубокой пещере. Он посадил семена в их пустые черепа и поливал слезами измученных пленников. В такой почве кровавые розы цвели пышным цветом.       Учёные говорят, что кровавые цветы в этой пещере должны расти и по сей день — вот только никто не знает, где она находится.»       — Уж лучше бы, — захлопнула пыльных фолиант любительница книг, — мы остались в списке незнающих…       — Ого! Глядите чё нашла!       — Ну разумеется, умница моя… — с угрюмостью к младшей подошла синяя, чётка видя, как та указывает на скрытый проход в потайную часть комнаты. — Эта и без того затянувшаяся ересь обзавелась продолжением… и кто об этом проси… опустила руку!       — Хи-хи…       Пробравшись по узкому проходу, сёстры оказались… в поразительно нестрашной комнате для такого-то места. Хорошее освещение магических свечей. Кучи книг, кубков, картин… эту комнату в меру сделать собственным рабочим кабинетом! Не будь она расположено на самых задворках Ривеллона в одной из башен кровавого тирана…       Тут на интересности и полезности оказалось поудачнее. Сумка Киры, и без того на каждом шагу хрипящая на последнем издыхании, всё громче давала о себе знать по мере того, как в неё устремлялись всё новые и новые вещички с драгоценностями.       — Хм, поглядите.       К средней подошла Калиста, что стояла у стола, по центру которого располагался чертёж. Он сильно пострадал за минувшие годы, но всё ещё отдельные части её подавались разбору.       — Подожди-ка… — всмотрелся в него глаз через монокль.        На странице начерчена схема какого-то склепа или хранилища. Под чертежом написаны кажущиеся на первый взгляд случайными слова. «Иллюзии» и «Король Бракк» несколько раз обведены, а одна из комнат помечена стрелкой, вдоль которой крошечными буквами написано «кувшины душ». И множество путей, ведущих в самые разные части хранилища.       — Это же план хранилища душ! — взревела синяя, багровея лицом, — Мы могли по этому плану легко добраться до кувшинов, почти не пересекаясь с этим шутливым костиком! А ещё лучше было бы, не суйся мы туда!       — Но, Калиста… мы обещали помочь некромантам…       — Точно! Это их вина! А если бы они сразу нас впустили, мы бы быстрее и легче освободили их никчёмные душеньки! Тьфу ты!       — Глядите! Тут сундук припрятан! Ой! Он проклят!       — Кира, я уже приводила в пример тебя собаку? Хм?       — Ты как? — Кира отмахнулась от заботливости Киллисы, сказав, что проклятие недолговечное на этот раз. — Если оно слабое… — задумалась розовая, — То его можно снять…       — Про мой палец ты была иного мнения!       — На то он и твой палец!       — То есть?       — Ему лучше без тебя.       Пока они снова вели оживлённую перепалку, Киллиса осмотрела свои руки. Глаза видели силу текущего по жилам Истока, готового вырваться в нужном его хозяйке направлении.       Протянутая к сундуку ладонь стала скопищем бурлящего потока, набежавшего со всего тела. От макушки гребня. От кончика хвоста. От пальцев ног и самого центра груди скопилась энергия, и её властительница призвала ту, велев принять форму благословления. Принял он в себя Истока вспышку, и в сундуке не осталось места для проклятья. То выжгла живительная сила, и стал он чист. И прикоснись к нему кто сейчас, почувствовал бы отголоски сил, вложенных в него.       — К-как ты… — открыла рот Кира. Киллиса бегло объяснила, и после пары попыток у обеих слушательниц получилось благословить ненадолго пару предметов в комнате. — Хм… минуточку!       — Кира, мне не нравится твой тон…       И не зря. Младшая достала проклятое кольцо Бракка, и, несмотря на оживлённые протесты и ругань сестёр, надела то на мизинец и без того пострадавшей ладони. Ойкнула от пронёсшейся вдоль тела проклятой боли, а затем использовала открывшийся дар благословления, и то слетело с пальца, да с такой лёгкостью, с какой не падают люди, случайно вставшие на лёд, присыпанный снежком.       — То есть… — поражённо отвела голубая глаза изумрудные от покоящегося на ладони кольца, — Отхреначивать мне палец было необязательной процедурой?! Следовало только подождать?!       — В следующий раз, будешь умнее, и твой палец никуда не сунется, кроме так хорошо знакомой дырки в жопе!       — Из этой истории я могу сделать только один вывод…       — К какому же… — младшая перебила среднюю, нараспев повторяя, то надевая проклятое кольцо, то снимая после применения на него благословления:       — А я ничему не научилась! Ничему, ничему! Абсолютно ничему! Ой, сучья… походу… мой Исток иссяк…       Похоже на правду. После очередного применения благословения кольцо так и не снялось, доставляя сильную боль своей носительнице, что с робкой улыбочкой и усмешкой спросила жалостливо:       — Не подсобите?       — В этом вся Кира! В этом вся!       В сундуке покоились две вещи: магические перчатки и замызганный лист бумаги. Тяжёлые рукавицы казались холодными на ощупь. Калиста напялила одну, отмечая, насколько те походили на драконьи когти. Каждый сустав собран из отполированной кости…       Вдруг, кроме ощутимого веса самих перчаток, ощутила носительница монокля покалывание в затылке, казалось, что за нею наблюдают. Но она, озираясь, никого не находила. Этим, она только вызывала беспокойство у девочек.       Обрывки воспоминаний явились ей. Она жаждала одиночества. В носу свербело от запаха пергамента, кончики пальцев в чернилах. Воспоминание исчезло, испепелённое жаром. Пепел сыпался с небес. Рычащий шёпот взывал к ней:       — Я вижу тебя. В тебе живёт та сила, которую я искал.       — Ты кто, на хер?!       — Терпение. Сперва докажи, что достойна таких ответов. Место сих устремлений ты найдёшь в доме юного учёного. Там я наберусь сил, чтобы снова заговорить.       Жар вокруг спал, и отчаянное воспоминание вернулось. Оно цеплялось, пытаясь задержаться — и наконец пропадает. Само по себе, или этому способствовали попытки Калисты, кто знает.       — Кали? Всё норм?       — Да, — ответила та, — Ссаные перчатки забиты магией под завязку. А, может, ещё и дух в них заточён. Я хер его знает…       — Хм… — Киллиса пробежалась глазами по листку бумаги, обнаруженном с перчатками:       «Заметки о броне Пожирателя. Комплект брони был изготовлен в Древней Империи между 500 и 400 годами до нашей эры. Но не имперскими мастерами, о нет. Её создали, чтобы возвысить новую владычицу.       Её смастерила та, кого звали Изгнанной Императрицей. Её изгнали из высшего света Империи за дефект в изгибе челюсти. Полное безумие... но мне так даже лучше.       Комплект брони состоит из пяти частей: перчаток, сапог, поножей, шлема и нагрудной пластины. Мне удалось найти перчатки, но стоит к ним прикоснуться, как на меня накатывает странное чувство. Из самой тьмы ко мне взывает голос, горя словно...       Неважно. Я нашёл сведения о культе Изгнанной Императрицы. Она служила «гласом Дракона». Последователи её культа отмечали потайные места встреч символом в виде горящего наконечника стрелы. Интересно, какие ещё секреты мне предстоит узнать... Так или иначе, чтобы открыть «истинный путь», мне нужно найти огненную руну.»       — Что там накарябано? — спросила владелица монокля, стягивая перчатки.       — Ну… — Киллиса честно призналась с растущей улыбкой, — Кире это понравится.       — Уи-и-и-и! Мне предстоит собрать ещё один комплект доспехов!       — Бл…       — Нет, Кверкус. Ты ошибаешься. Я скорее за, чем против. Если это поможет нашим щитам в борьбе с надвигающимся злом, то ладно, пусть тратят время на поиски! Лишь бы сбор полезностей в борьбе с Великим Жёлудем они не превратили в основную цель! А то это рогатая и не на такое горазда! Ох… Ну хоть тут ты можешь не защищать их?!