Сёстры

      — Пробуждённая? В каком смысле?       Они прекрасно знали значение этого слова, особенно когда то слетело с уст божества. Но… поверить в такое им ещё только предстояло.       Подумать только. Пять лет назад бежали из дома налегке от магистров и их шестёрок, а сегодня у богини на ладони, если не в центре разборок божественных масштабов!       — Тебе нет равных. Даже среди таких, как мы. — объясняла Зорл-Стисса, — Позволь, я покажу тебе.       Глаза богини засияли. Силы, будто поток влаги, завертелись вокруг её ладони, поднятой на уровень груди. Взмах, и сила, будто капельки воды, слетают с кисти, попадая на сестёр. Отошли они, ошарашенные поступком этим, а капли впитались в них, и даже те, что попали на одежду.       Внезапно каждую сестру захлестнула энергия. Они ощущали, как она разворачивается широкими потоками, расползается от живота к макушке и пальцам ног. Рептилии чувствовали, как энергия… совершенствует их. Чувствовали они себя лучше, чем могли вспомнить.       — Что это за могущество? — задались ящерицы вопросом, потирая ладони и ощущая, как нарастает между ними энергия. Кроткой улыбкой одарила всю троицу богиня.       — Я пробудила в тебе огромную силу — такую, владеть которой могут лишь подобные тебе. Ты чувствуешь её, правда? — они не могли не подтвердить этого, — Ощущаешь, насколько редка эта сила? Способная творить — и разрушать миры? Я благословила воду под твоими ногами. Теперь же эта способность доступна тебе самой.       Каждая сестра обладала силой Истока, пусть и по-разному. Сильнее всего им владела Киллиса ввиду врождённой предрасположенности к магии и частым практикам с изучением многих заклинаний. Сейчас же… Калиста чувствовала себя так, будто поравнялась с Киллисой. Будто ей подвластно всё. И богиня её убеждала в том:       — А ведь это лишь первый шаг, лишь тихий отголосок того, что грядёт.       Только первый шаг… только первый… а… а сколько ещё можно раз ступить?.. в магии не была её сила, а теперь… она будто могла не только калечить и гробить, но и лечить страшнейшие раны. Смертельные. Может, даже… спасать от гибели… получи она ещё больше… да. Цель ещё не достигнута, но знает её тревожный разум, куда пустить, на что, на кого, всю силу, что сможет она приобрести. Наконец-то её тревоги и страхи уйдут.       — Такова задача, которую я тебе поставила. — всё ещё говорила Зорл-Стисса, — Она не из простых, но тебе придётся взять её на себя... или отринуть.       — Ты не имеешь никакого права, — выступила необычно разъярённая Кира, — предъявлять нам свои требования. Мы никогда о таком не просили!       «Разве?» — задумалась Киллиса. С такой силой… они могли бы изменить весь Ривеллон. До основания, а затем… построить новый мир, лишённый прошлых недостатков… и от такой возможности следует отказаться? Поступить настолько эгоистично? Отдать такую силу в руки возможного… эгоиста или… тирана?       — Ты раздражена, потому что горда. — знающе оборонила богиня, — Ящерица до мозга костей. Но твои слова — правда. Ты этого не просила. — подтвердила Зорл-Стисса, и повелительно добавила: — Я потребовала этого от тебя. Потому что знаю: это бремя тебе под силу. Я знаю: ты достойна. Это то, что я вижу в тебе, первой из всех моих детей. Надеюсь, я не ошибаюсь. Я буду требовать от тебя очень многого, моя защитница. Но сейчас я требую лишь того, чего ты хочешь и сама: покинь это место. Вырвись из тисков тех, кто желает тебе зла. Ты важнее всех прочих. Даже тех, кого ты любишь.       «Вот так новость…»       Эта мысль посетила одновременно Киру и Калисту. Одна, что и так не плясала от слов божества, сочла такую силу излишней, если ради неё потребуется отказаться от всех, кого любишь. Старшая же, напротив. Посчитала, что с такой мощью, ей удастся… сохранить жизни близких. Не дать их в обиду. Лишний раз уберечь от бед. Наконец-то. За столько лет не беспокоится, что с ними что-то случится. Теперь она глядела на эту силу, как на один из способов достижения собственных целей.       — Меня окружают те, кто мне дорог! — выпалила Кира, — Я их не брошу! Если понадобится, то я откажусь от этой силы!       Зрачки богини сужаются.       — Ты не хуже меня знаешь, что в нашем злополучном мире действуют и другие силы. Твои так называемые друзья, близкие, возможно, в сговоре с теми, кто желает нашей погибели.       — Они не могут…       Зорл-Стисса указала на битву, разворачивающуюся внизу. В бесконечном водовороте жестокости там схлёстываются невиданные силы.       — Грядёт новая эпоха. — жестикулировала она на фоне битвы одних божеств с другими, — Не только смертные ведут войны, боги сражаются тоже. И те, кто одержит победу, установят новый порядок. Нам нельзя оказаться на дне. — она развернулась к своим чадам, обращаясь одновременно к каждой, и ни к одной конкретно, — Я верю в тебя. Я выбрала тебя из всех моих возлюбленных чад, потому что верила, что ты добьёшься успеха, если того захочешь. Ты защитишь нас. Я знаю.       Боги дрались между собой. Каждый искал союзников из колдунов Истока. Самых способных из них. Пробуждённых. И помнили разумы их беспокойные, как из воды на пути ко дну, спаслись не только они, но и другие их спутники. Они могли тоже быть пробуждёнными, а значит… прислуживать другим богам? Быть им соперниками? Из друзей перекачивать за миг в врагов?       Ящеры почти не потели, но сейчас испарина стекала по лбу Киры, как никогда прежде.       — Наверняка должны найтись те, кто окажутся лучше нас! — не сдавалась младшая к скрещённым у груди рукам Зорл-Стиссы, — Должны же! У нас и своих проблем хоть попой жуй! Не говоря про… отсутствие умений…       — Способность — дело наживное, и опыт тоже. — заверила терпеливо нервную пробуждённую богиня, — Мне требуется не мудрость опыта, а искра возможности.       — Ну уж нет! — размахалась руками Кира, — Мы услышали достаточно! Пора и честь знать!       Она ухватилась за руки сестёр, пытаясь тащить их за собой, но они… не спешили уходить. Противились. Осознание вынудило сердце биться сильнее, чем от перспективы умереть в мучениях.       — Тебе не обязательно быть моей защитницей, — снисходительно оборонила богиня. — Но кому-то ей стать предстоит. Для нашего спасения. И если тебе суждено вернуть нашей расе величие, будь бдительна. Будь начеку. Обратись во внимание. Ибо ты... ты вернёшь нашей расе божественность. Ты моя пробуждённая. И, если ты хочешь владеть такой силой, это не потребуется.       Одним плавным движением ладони ошейники, сдерживающие Исток, открылись и опали на пол, состоящий из шестигранников. На полу они дёргались, издавали омерзительное визжание, как живые существа в свой роковой час, а шеи, получившие долгожданную свободу, с нею получили порцию боли, но боли приятной.       Недовольной осталась лишь Кира, чей ошейник не присоединился к двум другим. В честь этого она возмущённо издала «Эй!», но когда и её собственная темница Истока опала, она удовлетворённо произнесла: «О!»       — Твой словарный запас поражает…       — Ты тоже слов знаешь меньше, чем способов надрать задницу!       — И ты даже половину из них не видела.       — Оу…       — Мгу.       Поглаживая освобождённую от влияния ошейника чешую шеи, старшая проворчала:       — А повторить так же со вселенскими проблемами слабо?       — Наша встреча окончена, — она разворачивается к бушующей битве, точно готовясь ворваться в неё. Для борьбы с другими богами.        — Постойте… — Зорл-Стисса оглянулась на розовую защитницу, — Почему вы обращаетесь к нам в единственном числе?       — Потому что лишь одна может заполучить обещанное могущество. К ней и обращены мои слова, — такой простой ответ для божества, и такой мучительный для тройки смертных душ…       — Хм… и разве здесь не одна душа?       Не успели сёстры уточнить последнюю часть сказанного, как их тела напряглись. В груди каждой вспыхнул пожар. Круговорот огня и магии, а мир потемнел, когда богиня ворвалась в битву. Впредь они пробудились в куда более привычном, пусть и не очень приятном месте…

.

.

.

      Статуя Зорл-Стиссы взирала безразлично холодными очами на троицу отошедших от произошедшего дочерей. Тех, что беззвучно глядели на статую божества, что ранее было размытым для их глаз       Наглядевшись вдоволь, обмениваются многозначительными взглядами с минуту, и наконец тишину прорезал вопрос:       — Вы тоже это видели?       — Ту высокомерную дамочку? — приподняла бровь за моноклем Калиста. — О-да, её трудно не заметить…       — Я тоже видела Зорл-Стиссу, — выдохнула средняя.       И вновь повисла тишина. Они старательно переваривали весь разговор с матерью всех ящеров, но получалось не очень. Не каждый день встречаешься со столь высокопоставленной персоной…       Первой снова сорвалась к общему удивлению Кира:       — Блин! Девки! Мы только что болтали с нашей, по сути, второй… или даже третьей матерью! А вам?! А вам нечего сказать?!       — А смысл что-то говорить? — отвернулась синяя по направлению к выходу.       — А?       — У нас пока есть дела, — помахала она жезлом избавления. — И, думаю, не одной мне осточертел этот поганый остров.       — Соглашусь с Калистой, — до того, как младшая пошла в разнос, Киллиса приподняла руки: — Нам нужно сперва разобраться с начатым. Тем более осталось не так уж много. Поговорить ещё успеем.       — Вечно нет интересных тем для обещания! А когда она появляется, и прямо вся из себя такая… БОЖЕСТВЕННАЯ, всех как ветром сдувает! Эй! Погодите меня!       И шли они в молчании, в столь же глубоком, сколько и раздумья у них в головах. У каждой разум содрогался от волнения, страхов и перспектив.       Зорл-Стисса, хотела блага для своего народа, и одна из них, могла помочь в этом. Кира в то не верила. Калиста видела в этом шанс для себя. А Киллиса сомневалась. Божественность… для неё? Кем она была для такого? Или её сёстры? Очередные беглянки от закона, что они нарушили ровно в момент рождения. Были их цели приземлёнными донельзя: сбежать от Ордена и домой к матери воротиться. У того же принца были куда более громкие стремления. Но почему-то избирательная длань богини упала на них (или на них в том числе). Или… что страшнее всего — на одну из них.       Пока Киллиса видела возможности для всего мира на преображения, а Кира боялась за дальнейшую их судьбу, впервые по-настоящему сильно, Калиста лелеяла мысль, что вот она — возможность. Вот он — шанс получить то, о чём она давно грезила. Возможность уберечь сестёр от любых бед. Шанс стать сильнее. Ради их же блага.

.

.

.

      — Так, больше трактиры в этом городе не посещаем!       — Ну почему?! — возмутилась младшая, — Классное местечко было!       — В «классных местечках» принято постоянно слышать об услугах сексуального характера?!       — Эм… а в каких нет?       — В цивилизованных!       — Ну там совсем скучно… и подумаешь, та дамочка…       — Блудница… — поправила старшая. Кира отмахнулась, — Я бы ещё вытерпела то место, не предложи та… пошлячка… лизнуть мой… Да с таким похабным видом!       — Ну подумаешь, предложила она лизнуть твой монокль… чего ты вся в краску ударилась?       — Не монокль она предлагала лизнуть, идиотка! А что-то совсем другое!       — Оу. Оу… Оу! Хотя, нет. Ничего не поняла.       — Тупица…       Киллиса лишь посмеивалась с их перепалки. Что давно не казалось чем-то необычным.       Новый город, свежие лица, улицы со своей историей… как привычно… скучно. Всё это из раза в раз… просто осточертело.       Даже полгода не прошло их жизни вне дома, а некоторым всё настолько приелось, что хотелось просто осесть где-нибудь и надолго, на очень продолжительный срок забыть о любых вылазках и остаться там, пока в мире отношение к колдунам Истока не изменится.       Но о годах речи не шло ни в каком виде. Тут бы хоть на неделю-другую забыть о странствиях, но вездесущие магистры и охотники на колдунов не давали ни дня отдыха.       По своей глупости они первые недели вне крыши родного дома и едва ли не каждый день натыкались на тех, кто был не прочь нацепить на них ошейники или передать их троицу за кругленькую сумму организации специализирующейся на ловле колдунов.       На своём опыте они научились нигде надолго не задерживаться. Особенно в городах и вблизи дорог. Обычно леса и глушь были теми, кто с радостью или сдержанностью принимали их к себе больше чем на сутки. Города же они посещали ради припасов, новостей и нормального отдыха, но если только в том не было обильного числа магистров и город не был богат на имена известных ловцов колдунов Истока.       — Эх.       Выдохнула Кира, оглянувшись с горечью на покинутый ранее трактир, что с каждым шагом казался всё дальше, всё недоступнее, как и то, что он мог предложить путешественникам.       — Раз мы и пары минут там не погуляли, а к тебе, сестрёнка, успело подкатить пол-бара (чему мне завидно всей душой), выпьем на улице. — она достала флягу, неспешно откручивая пробку.       — Кира… что там у тебя? Что-то крепкое?       — Не-а. Там: пивка для рывка!       — А, хорошо… — Киллиса достала записную книжку, что-то записав в неё.       — Что это у тебя?       — Да так…       — Дай сюда! — Калиста отобрала блокнот сестры, проглядев первую же страницу.

«Пивка для рывка

Водочки для блатной походочки

Винца для цвета лица

Вискаря чтоб «ой зря»

Для форса выпью-ка я морса

Виски для удачной вписки

Рома, для приключений вне дома

Настойки для «нах..ен было пить-то столько»

Самогонки для разгонки

Самбуки от скуки

Винишка для умишка

Коктейля для «с..ка где я»

      — И… что это? — покосилась она на розовую сестру с подёргивающимся глазом.       — Коллекция изречений Киры. Записываю каждую новую фразу, но только когда она тянется за флягой.       Калиста ужаснулась, пролистав ещё с десяток страниц с подобными изречениями.       — И как давно это твоё хобби появилось?       — Да вчера начала.       — ЧТО?! — прохожие нервно огляделись на синюю ящерицу, выгнувшуюся прямой линией, — Когда она всё это успевает?! — Калиста вышла вперёд, раздражённо махая руками, а сёстры за её спиной, усмехаясь, дали друг дружке «пять». Нечасто удаётся подшутить над ней, да ещё и выбесить в процессе.       Идя по оживлённой улице города, сёстры увидали вдали патруль магистров с ищейками Истока. Решив не испытывать судьбу, они слегка вернулись назад и направились к переулку, надеясь через него добраться до выхода из города, но там их тоже ждала неприятная встреча, сопровождаемая громогласным лаем…       — Ого. Наши ищейки глотки рвут. — из-за гор мусора показалась парочка вооружённых фриков, выглядящих не сильно лучше бандитов, встречающихся на дорогах. — Видать, вы и правда колдуньи! — состряпал главарь зубастую улыбку. И она не дрогнула даже тогда, когда воинствующая колдунья вышла вперёд двух других:       — Если это так, то я тебе глаз на жопу натяну, мальчик!       — Пс-с, Кали, лучше не надо. У тебя и так лишь один хорошо работает…       Сестре ответом стала оплеуха, а улыбчивому самодовольному охотнику за колдунами, она повторила:       — Слова про «глаз», «жопу» и «натягивание» всё ещё в силе, паренёк.       — Хех, — усмешка родилась, а голова качнулась влево-вправо, оглядев землю под обувью, — Как тебе это, сука, удастся с такой сонливостью, а?       Вдруг секунды не проходит, как с крыши приземляется за Киллисой бандит, обмотанный верёвкой. Схватив рептилию в медвежьи объятия, он мигом очутился снова на крыше, исчезнув из поля зрения находящихся в переулке. Только и раздался писк Киллисы со стремительным натягиванием верёвки.       Одновременно с этим люк за Кирой открылся и неизвестная сила, возможно, телекинез, затащила младшую в темноту канализации, надёжно спрятав от любых глаз. А люк комично рухнул сверху со звоном. Будто кто-то им хлопнул, говоря: вот так!       Калиста, сбитая с толку, оглядывалась то на люк, то на стену, у которых стояли сёстры одним мгновением ранее. Наконец-то вернув взгляд, в этот раз убийственный, на охотника за колдунами, Калиста получила от улыбчивого наёмника кучку блестящего, светло-фиолетового порошка.       Сонный порошок, в таком количестве и в лицо с глазами… от такого взрослые обычно вырубаются спустя пару секунд. К несчастью ловца, ящерица обладала поразительной реакцией и успела закрыть лицо за рукавами кофты.       Пыль ударилась об одежду, прилипнув к ней тонким слоем, но ни одна песчинка не встретилась с лицом. И только старшая собиралась атаковать, как наёмник отшвырнул её ногой, для большей эффективности при замахе магией покрыв её слоем крепкого камня, образовав аналог латного сапога, пусть и недолговременного.       От такой силы Калиста кувырком выкатилась из переулка на улицу, продемонстрировав себя кучам впавших в ступор горожан. И только она подумала встать со спины, на которой проехалась последние пол метра, ощущая ею каждую неровность городской дороги, наёмник из переулка крикнул:       — Вперёд, собаки!       Охотник на колдунов спустил одну ищейку, а потом его коллега следом за первой, высвободил и вторую. Обе неслись с источаемой из пасти слюной на ящерицу, на своём зверином крича о сладости экзотического мяса.       Без помощи рук вскочила Калиста на обе ноги, и, выхватив меч, ломанулась на зубастую животину. Первую она разрубила, когда та скаканула на неё. У второй участь выдалась аналогичная, но в этот раз рептилия для наращивания силы удара в кратчайшие сроки крутанулась в движении, и в круговом обороте зарубила ищейку так, как и прошлую, разрубив пополам.       Что рубя первую, что за нею несущуюся, на гибель каждой псины люди реагировали вскриками ужаса.       Когда последний пёс расстался с половиной тела, Калиста встала с колена, метнув злыми глазами с попавшей в них кровью на похитителей её сестёр.       — Теперь вы-ы-ы… — угрожающее протянула она вполголоса и поднялась, несясь на оставшихся противников с мечом, обагрённым алым.       — Она колдунья Истока! — кричали похитители, хватаясь за оружие, — Зовите стражу!       — Здесь колдуны! Бегите! — это горожане кричали. Паника поселилась в толпе. Они были наслышаны об участившемся нашествии исчадий и к городским магистрам относились не просто снисходительно, но даже почтительно. И скоро они их позовут…       Первый удар, следует алый брызг, красиво кровь блеснула на заходящем солнце. Второй, и стена покрылась изумительно необычным красным узором. Третий и последний, а до него легчайший манёвр уклонения, и почва под ногами меж зданий у гор мусора пропиталась влагой, полной железа. А в переулке, кроме мусора и гнили овощей, завоняло ещё и медью.       Только с последним убийством Калиста утёрла с глаз всю прилетевшую в них кровь и ужаснулась, выронив оружие. Подбежав к стене, у которой минутой ранее стояла Киллиса, она крикнула, глядя на крышу, но ничего не видя:       — КИ-И-ИЛИ-И-И-И-И-И!       Тогда она подбежала к люку и вырвала его с корнем, прокричав в подземелье:       — КИ-И-И-ИЛЯ-А-А-А-А!       Эхо разнеслось на всё подземелье, но ответа не было. Выйдя на центр переулка, она озиралась, пытаясь сообразить, кошмар ли это всего лишь? Или… наконец-то его воплощение в реальность?       — Д-Е-Е-ЕЕВО-О-ОЧКИ-И-И-И-И-И!       Схватившись руками за голову и готовая свалиться от нагрянувшего сильнейшего головокружения в обморок, Калиста удержалась от выпадения из пугающей реальности (всё-таки реальности). Познакомив слезящиеся глаза с небом, она проревела что было мочи, окунувшись в бездну отчаянья:       — А-А-А-А-А-А-А!!!       Она упала на колени, вцепившись в голову руками. Мигом позже она пошла в отрицание реальности произошедшего и стала расцарапывать себе лицо, а от льющихся сплошным потоком слёз, каждая царапина, вызывала лёгкую боль, что не шла ни в какое сравнение с её текущими чувствами.       И только она нашла силы утереть слёзы, как из соседнего люка выбралась жалующаяся на грязь Кира. А с крыши по дождевой трубе скатилась, как по шесту, Киллиса, избавляясь от повязки на рту, которой, очевидно, похитители хотели заткнуть ей рот.       — А?! — глаза с трудом удержалась от выпадения из орбит, — Как вы обе…       — Ой! Стражники по наши жопки! Кали, не спи! Валим!       Сёстры не собирались пока расспрашивать старшую, что у неё с лицом, почему она на коленях… их интересовал лишь побег, ибо магистры близко, а суть их путешествия — как раз не попадаться им.       И вот считанные минуты спустя несутся они прочь из города по высмотренной лесной тропе, которую они запомнили как раз для такой ситуации.       Кира и Киллиса, убегая от гонящихся за ними стражами порядка, думали о том, что хорошо выпутались из непростой ситуации и синхронно хвалили одна одну, стараясь сохранять дыхание. А Калиста при этом думала о случившемся и о том, что не смогла уберечь сестёр, и малейшая мысль об этом жгла душу и колола сердце в дальнейшем ещё долго…

.

.

.

      — О, вернулись, — вскочила со своего места Седовласка при виде воротившихся подруг, старательно подавляя зевоту, — А я тут… была на стрёме. Ни на секунду глаз не сомкнула! Левый…       — Какая ты молодец! — усмехалась Кира, скидывая сумку с барахлом и покупками у общей с сёстрами лежанки, как и они. — Вот бы ты с нами была в этот раз! Нам бы твоя бдительность очень пригодилась!       — А? — услышав краткую версию произошедшего, удивление лошади пошло на спад, — Что за злые ребята вечно по ваши души…       — Каждый… зарабатывает как может. — повисшую стараниями Киллисы тишину развеяла Кира, вспомнившая:       — О! Тебе небольшой презент! — из сумки извлекли руки парочку яблок, тут же протянутых Седовласке. — Сердечно извиняюсь. Хотела прихватить арбузик, уже видела заветного продавца и… невовремя нас гоп-стопнули.       — Вроде ОНИ желают ВАМ вреда, — жуя первый плод, проговорила лошадь, — А я ненавижу их не меньше вашего!       — Лично моя ненависть к ним нисколечко бы не убавилась, просто не давай они покупать мне вкусняшки! А их потуги нас поймать… — Кира отдала лошадке второе яблоко, — Уж извините, куда деваться. Никто не идеален и всё такое.       Калиста утерев расцарапанное лицо тканью, протянутой Киллисой, отказалась от помощи иного рода и подобрала с земли лежанку. Это от внимания Киры не скрылось:       — А мы куда?       — Дальше в лес. Мало ли за нами всё ещё остался хвост.       — Это верно. — согласилась Седовласка, подойдя к старшей и предложив той свои спину и круп, чтобы уместить все их пожитки.       Уже вечером, разведя костёр, на котором готовился ужин из купленных в городе продуктов, сёстры обратили внимание на подавленность старшей.       Она сидела с влажной тряпкой, вяло протирая лицо от засохшей крови собак, ловцов и собственной. Такой пред ними Калиста представала нечасто. Она казалась маленькой с этой влажной тряпкой, с трудом и вялостью отирая присохшую кровь, что ранее сухой не оттёрла.       — Тебе помочь?       — А?       Не успела сообразить старшая, как средняя выхватила из ладони тряпку, аккуратно счищая кровь с лица. Получалось неплохо. Сильно тереть не приходилось.       — Довольно прохладная ночь, а? — пыталась завести разговор в процессе очистки сестра, — Пальцы с трудом слушаются команды, да?       — Верно.       Старшая засмущалась и опустила взгляд, не глядя на сестру. Легче согласиться, чем объяснять свою слабость.       Киллиса то и дело глядела на опущенное лицо Калисты, на своём регулярно строя удивление.       Киллисе казалось, что тогда сестра смущалась тому, что сама не могла справиться со столь тривиальной задачей, как чистка. Но она не знала, что причиной больше был не её жест помощи, а недавнее происшествие.       — Ну вот, совсем другое дело! — Кира оценила работу сестры, не видя на лице Калисты и следа былых красных пятен. Только царапины, уже затягивающиеся от ранее выпитого зелья исцеления.       — Вяло как-то идёт заживление, — подметила вставшая у Киры лошадь и покосилась на ящерицу. — Видно, тот гном тебя всё-таки надурил. Говорила же, зелье не красное, а розоватое!       — Да нормальное оно было!       — Разбавленное! Даже по запаху это было ясно!       — Я его тоже нюхала! И даже сравнила с другим зельем! Одинаковые!       — Естественно… — фыркнула кобыла и ухмыльнулась, — Ведь оба зелья куплены были у одного продавца.       — Оу…       — Кира!       — Эй-эй! Думать не мой конёк!       — Зато так себе острить, это ты прямо — глыба!       — Бред сивой кобылы!       — Кира, не начи…       — Зато ты в этом — тёмная лошадка!       — Я тебя лягну…       — Я успею напоследок рассказать анекдот про лошадь на свадьбе!       — Хм! — обиженно фыркнув, Седовласка с поднятой головой удалилась. Кира, хихикая, пошла следом, раздражая кобылу ещё больше:

Я люблю свою лошадку,

Причешу ей шёрстку гладко,

Гребешком расправлю хвостик,

И верхом поеду в гости!

— Пешком пройдёшься!       — Как ранее заметила Кира, — вернула к себе внимание Калисты Киллиса, — Я закончила.       — Хорошо…       Старшая продолжала сидеть на том же месте. Положение тела и головы не изменилось, лишь кисти спрятались меж бёдер, а глаза следили неотрывно за трескающимся в темноте подступающей ночи костром в небольшой вырытой ямке.       — Эй, Калиста? — спросила Киллиса, а перед лицом помахала ладонью, наконец-то выведя сестру из транса, — Всё ли хорошо? На тебе лица нет.       — Да я просто думала о встрече с охотниками… — тихо и хрипло. И так каждое слово, и глазами она старалась не встречаться, словно избегала этого. Словно… стыдилась смотреть в глаза.       — Всё обошлось же, а? — Кира оторвалась от «жестокого обращения с животными» (как выразилась одна кобыла) и подошла подбодрить сестру ударом локтя в бок, немного оживив её. — Чего ты так грустишь?       — Да просто… — Калиста не горела желанием объяснять им то, что роилось в душе и разуме, а потому постаралась вернуть себе привычный тон, заявив куда громче и увереннее, чем парой секунд ранее: — Да просто эти мудилы! Хорошо всё спланировали, а мы повелись и чуть не попались!       — Ой, да не парься, — махнула Кира, — Таких умелых ребят мы не чаще раза в месяц встречаем. Не всю же жизнь только такие «профи» будут нам докучать, скажи, а? — пихнула она уже Киллису, что, не обратив на это внимание, изрекла:       — Исходя из статистки за последние полгода… Кира права, — кивнула розовая после складывания некоторых уравнений в мозгу. — Не стоит ожидать подобного в ближайшее время.       — Ух, аж от сердца отлегло, — сделала вид Калиста, будто ей полегчало. — Ну так что? Как там с…       — Рыба сварилась! Красная! Как ты любишь!       — Ог-го… ты её…       — Специально для тебя искала! В этом городе она нечастый товар, знаешь ли!       — Спасибо за старания, Кира.       — А мне арбузик не купила! — жаловалась Седовласка лёжа на траве, — Вот знала же, что так просто ты мне тот случай не отпустишь!       — Ой, да не в том дело! Вернее, не совсем… хе-хе…       — Ох…       Ужин проходил в молчании. Рыба нравилась Калисте, но сегодня… она даже её вкуса не ощущала. Она пару раз ещё убедила за вечер сестёр, что ничего её не гложет, а внутри головы шевелились лишь одни тревоги и страхи.       Тревоги о собственной слабости. Страхи за сестёр. Всё это больно ударяло по настроению и моральному состоянию.       Наконец-то ближе ко сну в голове ожили и мысли. И мысли невесёлые. Давящие. Сжимающие до треска самочувствие, уже расходящееся трещинами.       «Я не справилась, но они справились!»       Вела внутренний монолог Калиста.       «А если вдруг… и они не справятся?»       Она ужаснулась, но тут же успокоилась.       «Не стоит так думать!»       Но голос внутри грубо убедил её в обратном:       «Нет, сучара, стоит! Ты упустила их, ты не справилась! И, что хуже всего… ты впала в отчаянье ещё до того, как случилось что-то… непоправимое! Нужно… ограничить им свободу! Укоротить поводок и тогда… Поводок?»       Последнее слово Калиста прошептала и, потряся головой, ужаснулась, схватившись за неё же:       «Что я несу?! О родных сёстрах речь!»       Взгляд устремился к сёстрам, дружно работающим у лежанки, над которой они подготавливали навес от возможного дождя ночью. Пока их дуэт занимался навесом, к ним подошла Седовласка и рухнула на лежанку, заявив, что здесь удобно, и любой прямоходящей ящерице ростом под три метра придётся искать себе другое место. Это заявление, естественно, встретило возмущение от парочки рептилий, на что лошадь насмешливо фыркала, качаясь на лежанке копытами к небу.       Калиста, следя за этим зрелищем, сама того не зная, улыбнулась краем губ, но улыбка быстро спала.       «Они возненавидят меня».       Глаза вернулись к костру. Рука машинально подбросила в ослабевающее пламя пару веток.       «Если я пойду на такое… не быть нам даже подругами… я потеряю их, хоть и будут они перед глазами…»       «А как ещё гарантировать им безопасность, если не ограничивать их свободу, м-м-м? Я долго пыталась быть сильной ради них. Но сегодня сил не хватило. В первые полгода вне дома. А таких полулет может быть ещё очень много».       Вдруг навес от дождя рухнул, скрыв кобылу и сестёр из виду. От лошади раздалось задумчивое:       — Хм-м-м. Впервые вижу, чтоб костёр так резко тух.       А от одной из сестёр всё так же из-под ткани послышалось смущённое: "извините". А другая в ответ лишь смеялась с их неудачи.       Невольно и Калиста усмехнулась, а потом застыла, услышав своё имя:       — Кали! — из-под ткани показалась голова, гребень и рога, — Дуй к нам! Отличное дополнительное одеяло! Всем хватит! Даже с такой громадиной!       — По лошадиным меркам, — высунула Седовласка голову, — Мой зад демократично мал. Чего о твоём не скажешь! — прижался её нос к носу младшей ящерицы.       — Как такое возможно? У нашей троицы же от талии до роста и хвоста всё почти идентичное!       — Твой зад крупнее двух аналогичных, потому что частенько становился мишенью. От укусов, ожогов, падений и уколов он уже опух!       — Решим вопрос с навесом, — показалась голова Киллисы между парочкой. — Лучше использовать его по назначению.       — Чтобы ночью опять началась война за владение одеялом? — закатила младшая глаза и посмеялась театрально, — Ха-ха! Ищи идиотку!       — Как сказала бы Калиста, уже нашла…       — Кобылам слова не давали!       — Сама взяла!       — Не с копытами!       — Хм!       «Неплохая идиллия у них там. Может…»       — Меня примете? — как-то робко поднялась Калиста со своего места, — Будем вместе под навесом для разнообразия спать, а не сражаться за одеяло.       — Только за! — закивала Кира.       — Калиста… неужели и ты за это выступаешь…       Кира смеялась с наигранного огорчения средней, а Калиста, к усмешке Киллисы и резкому «эй» младшей, приступила к работе над навесом.       С некоторой руганью и возмущением Кира помогла им с этим, и потом уже вместе они улеглись, даже отыскав недостающую крупицу красноречия, чтобы убедить лошадь уступить им место. А если говорить начистоту, то Седовласка просто побаивалась синюю сестру, и только та вежливо кашлянула, кобыла слетела с лежанки с такой скоростью, с какой от охотников на колдунов с исчадиями Пустоты не бегала.       Калиста снова вызвалась первой на дежурство, пока сёстры спали, обнявшись. Сбоку устроилась Седовласка, уложив голову Киллисе на грудь и получая лёгкие поглаживая по гриве. Умиротворяющая картина, отгоняющая тревогу и негатив. Если бы не мысли. Мысли о своей слабости и тем, чем та чревата. А в конце:       «Мне следует продолжаться совершенствоваться. Всегда быть готовой к драке. При любых условиях, с любым оружием, будь то лучший клинок, виданный Ривеллоном, или собственные, стёртые до основания когти. Всегда быть готовой. Быть сильной. Быть сильнее. Сильнее — чем нужно. Быть — ради них.»       И, пока она смотрела на звёздное небо, с губ сорвались строки, ставшие родными. Строки, повторённые множество раз и которые она повторит ещё неоднократно:

Нам'э гараль су-у-у

Укуль'ку ра-а-а

Нам'э гараль су-у-у

Нам'э гараль су-у-у