Сёстры

      — Кто-нибудь хочет поговорить о…       — О голосе, который к нам обратился недавно? — Кира кивнула, а Калиста огрызнулась: — Даже знать не хочу! А ты, Киллиса? И только попробуй сказать «да»!       — На самом деле… — призналась средняя. — Я бы предпочла взять перерыв. За последние несколько дней с нами произошло больше, чем за весь прошлый месяц.       — А я не прочь такой движухи на постоянной основе…       «Пытаешься оградить идиоток от опасностей, а они сами в них лезут…»; подумала так, а вместо этого Калиста сказала:       — Язык прикусила!       — Ой я таким темпами его скоро себе и откусить могу! — пожаловалась Кира, а Киллиса сострила:       — Главное, чтобы не после шести. А то это будет считаться за приём пищи.       — Извини, Кверкус, но в этот раз я… как бы странно это не звучало, солидарен с синей великаншей. И обсуждать случившееся мне кажется не столько важным, как продолжение нашей миссии! Вперёд!       Они поднимались в гору. Путь петлял меж подлесков и стоячих камней. Только в мыслях сестёр возникла идея сориентироваться на местности, как они почуяли чешуёй порыв ветерка, принёсшего с собой холодок, неестественный для текущей поры года и тем более для греющего солнца над головами.       Аккуратно по тропе взобрались они на склон немалый, а холод всё нарастал. Когда тропа вывела их к крутому краю склона, с которого просматривалась вся округа, открывшийся вид изрядно поразил их.       — Такая холодрыга со снегом и льдом посреди болот в ясную погоду… Что с этим местом не так?       — Да, и правда странно… давайте это выясним!       Вдали с точки, где они стояли, виден был замок с лабиринтом на возвышенности, до которого ещё предстояло добраться. Если коротким путём, то напрямик, через пляж, но… несмотря на сезон и пору года, на пляже отплясывала метель в дуэте с бураном.       Песок спрятался под снегом. Вода затвердела в лёд, а небо над тем местом скрылось за туманной дымкой, с которой шёл снег.       Старшая сестра на ранее заданный вопрос младшей ответила в свойственной себе манере:       — Кира, дурья твоя башка, не забывай, в какой жопе мира мы находимся. Это может быть очередная дрянь, устроенная Бракком!       — Соглашусь с Калистой. — кивнула Киллиса, поражённая зрелищем.       — Килли, ну откуда у тебя возникли такие предположения? — развела руки в изумлении (вероятно, наигранном) младшая. Средняя ей поведала в меру серьёзно и насмешливо:       — Не каждый день, знаешь ли, Кира, мне доводится видеть температурные аномалии у самого берега тёплого моря.       — Подумаешь! Там лёд, снег падает и ледяной ветер дует. Пока здесь, в сотне метров, ярко и горячо светит солнышко! — всё отстаивала младшая свою позицию, нисколечко не находя аргументы в её защиту шаткими.       — Приблизительно такой же бардак царил в той части нашей комнаты, которую она захапала себе. — закатила синяя глаза. — Вот ей и не кажется это чем-то из ряда вон выходящим…       Хотелось им или нет проходить через заснеженный пляж, но иной вариант казался ничем не лучше. Либо рисковать и проходить через область с подобной аномалией, либо обходить и терять несколько часов сверху.       Спуск в неизвестность. Руки цепляются за лианы, помёрзшие на холоде. Пальцы горят от мороза, но, благо, сёстры спускаются на ледяной песок, морозя уже пальцы ног…       Ветер, снегопад, буран… со склона казались не такими могучими, а стоило спуститься, и холод с ветром начали пронзать тела до костей, не хуже острейшего ножа, режущего бумагу.       — Ну и холод… — выдохнула пар Киллиса, трясясь от холода. Ей сложнее прочих давалась борьба с морозом. Но, благо, на помощь пришла Кира:       — Хочешь конфетку? Чтобы отвлечься от холода?       — Д-давай. Буду должна, — она приняла конфету, положив её на тонкий язык, распробовала и ужаснулась: — К-кир-ра… она же мятная!       — Ага, — маленькая негодница кивнула с едва укрываемой ухмылкой.       — Как ж-жестоко! — простонала Киллиса, не зная, злиться или выдавить из себя смешок, выдыхая струйку огня, дабы побороть холод, вызванный ещё и мятой.       — Кира, как только мы выйдем из зимнего биома в пустынный, я заставлю тебя сожрать горсть острого перца!       — Давай не надо!

.

.

.

      Видимость упала. В глаза так и норовили прилететь ледяные снежинки, а оттого приходилось щуриться и прикрывать руками органы зрения.       — Ух, Кверкус, ух и холодрыга! Что? Тебе вообще грех жаловаться! У тебя ничего нет, что могло бы замёрзнуть! Кроме… разве что твоего нрава. Хе-хе, но тут не НАСТОЛЬКО холодно!       Ступая по морозному льду и присыпанному снегом песку, вглядывались сёстры в метель и бурю, надеясь хоть что-то разглядеть. И умудрялись. Правда, лишь обломки давние кораблей, выброшенные на берег. Одни мелкие, с пару досок, другие — с треть некогда добротных судов. Но в целом — ничего существенного…       Ступают ящерицы, держа одну другую за руку, как маленькие, да идут себе, трясясь от холода. Впереди скала виднеется, и считают рептилии, что следует повернуть назад, ибо дальше тупик, но… только делают поворот, как Киллиса в яркой вспышке пропадает.       — КИЛЛИСА?!       — КИЛЛИ!?       Не на шутку напугано кричат они в бурю, активно озираясь и стараясь отыскать пропавшую сестру, и вскоре слышат неподалёку голос родной:       — Я здесь.       Обе пар глаз поворачиваются к поднимающейся с морозного песка сестре, а ноги уже готовятся делать к ней первые шаги, но та, поднимает руки с криком:       — Стойте! — сёстры замерли. — Это была ловушка. «Поплавок».       — Чегось?       — Чего на хер?       — «Поплавки», — объясняет Киллиса: — Телепортируют в случайном направлении каждого, кто в них вступит. Смотрите под ноги.       — Ещё чего! — гаркает Калиста. — Дуй к нам! Нечего идти к тебе, а потом топать назад!       — Но тут проход в скале…       — Идём! — рвётся к средней младшая, посматривая под ноги. Старшая, порыкивая, идёт следом, также пристально уставившись на мёрзлую землю, дабы не угодить в «поплавок».       Сбоку от входа треснутая лодка, уйма болтающихся в ледяной воде бочек и досок, а в саму пещеру идти надо через воду, отнюдь не кажущуюся тёплой ввиду играющего за их спинами бурана.       Кто со сдержанным шипением, кто со скулежом, а кто с руганью, но вся троица преодолевает холодную воду. Пещера внутри… впечатляет. Настоящее пиратское убежище, если верить Кире, поражённо на всё взирающую.       Половина фрегата уместилась внутри, а к нему путь состоит из досок и склёпанной из них же лестницы. Кругом сундуки, мебель, ящики, утварь. Что-то в углах, что-то посреди пути, кое-что даже в воде. Или разбросано тут и там, будто судно врезалось во что-то, и начался бардак с неподконтрольным хаосом.       Давно ли тут половина фрегата? Изрядно он проторчал здесь, судя по растительности на его стенах, полу и порою потолке, не говоря про ржавость металлической посуды с изделиями.       Сундуки, бочки, ящики осматриваются, но с большой предосторожностью, мало ли найдутся в них не сокровища, а ловушки, как то было на входе. И… действительно. Кира наткнулась на одну ловушку… «поплавок», не активированный, в ящике. Неплохая находка в придачу к мелочёвке всякой, что отыскали её сёстры.       Тут всё. Ящерицы поднимаются по деревянной лестнице на второй этаж корабля и сталкиваются с непреодолимым препятствием. Узорчатой дверью с изображением… кракена или иного похожего на него морского чудища.       Диспутирия, распознала Киллиса, припомнив описание такой дверки в одной из читаемых с сёстрами книжек из прошлого. Да, наверное, и они догадались… или некоторые из них…       Дверь не открывается. Удары ногой и плечом не приносят толку. Даже ловкие пальчики Киры, вооружённые отмычкой бессильны, так как ни замочных скважин, ни щелей в этой двери нет. Дверь остаётся закрытой, и лишь изображённый монстр на ней создаёт ощущение молчаливой слежки за посторонними.       — Ну не знаю, Кверкус, лично я рад, что тайны, сокрытые этой дверью, остались нам неведомыми. И нет! Счастье одной из великанш не стоит таких рисков! И снова нет! Смотреть ни в чьи глаза я не буду! Снова этот трюк со мной не пройдёт!

.

.

.

      Пещера далеко позади. Дверь так и не открыта, и Кира чуть ли не ревёт от того факта, что так и не узнает, что укрывает та непокорная деревянная дрянь за собой.       Но её скорбь стремительно улетучивается. С каждым новым проделанным шагом, с каждым новым отмороженным пальцем на ступнях и ладонях, сёстры могли видеть нечто невероятное, в самом эпицентре царящего морозного царства.       — Это…       Нечто крупное, некогда величественное, покоилось пред троицей рептилий. Массивный голубой дракон, растянувшийся на земле, окружённый льдом, метелью и скованный магическими цепями, исходившими от светящихся изваяний.       — Зимний дракон! — наконец-о выговаривает Киллиса, — Как он очутился в цепях?       — Мне интереснее, у кого хватило сил сковать такую громадину… — настороженно оглядывается Калиста, в буране не видя ничего дальше десятка метров.       — Чёрт бы побрал этот остров, Кверкус! Ну и громадина! Надеюсь, он дышит снегом и льдом, а не огнём. Мне тогда поспокойнее будет за наши леса, а то и без посторонних в них пожары не редкость…       Рискуют чешуйчатые и подходят к величественному созданию, терпя грызущий холод, исходящий от него. Стоят, взирая на дракона сёстры в паре метров от него. Мёрзнут, но стоят. И вдруг, будто почуяв гостей, поднимает с обледенелой земли голову отпрыск зимы. Настороженно троица отдалилась, но тот, видно, не настроен враждебно, по крайней мере, пока цепи удерживают его здесь.       И, будучи скованным цепями, не переставал выглядеть он могучим, а в глазах виднелись ноты разума.       — Эм… привет?       Попытка, обречённая на провал. Дракон махнул головой влево и вправо, указывая на столпы, из которых тянулись опоясывающие его тело и пасть цепи. Очевидно, он понимал речь, и пытался дать собеседникам понять, что мешает ему ответить.       Изваяния испещряли нечитаемые тайнописи. Цепи, насыщенные силой Истока и пропущенные сквозь толстые железные кольца, надёжно сковывали своего пленника, не давая ему даже слова вымолвить.       — Мы сейчас поможем! Ай! — энтузиазм Киры поутих, когда её настиг подзатыльник:       — Подумай хоть раз головой, а не жопой!       — Что тут думать? — огрызается младшая, почёсывая ноющий затылок, — Помогать надо!       — Иногда лучше пройти мимо.       — Нет, — качает средняя головой, — Не тот случай.       — Чего-чего? — глянула недобро старшая.       — Мы и сами пленницы. Остров, ошейники. Всё это нам оковы. А эти изваяния — его собственные.       — Делайте что хотите, — отмахивается раздражённо старшая (не желая признавать некоторую правоту сестры) и предостерегающе кидает: — Но как только всё полетит к чертям, будете вы обе битые!       Выстрел болтом, и столп разваливается на части дерева, камни, кости и черепа. Дракон зашевелился, издав стон облегчения громкий, почуяв, как уменьшилась тяжесть оков. Взглянул он на ящериц благодарно, а кроме неё в глазах отражается немая просьба закончить начатое. И не огорчили сёстры его. Синяя, скрипя зубами, разрубила второе изваяние взмахом меча.       Дракон скребёт по камням ледяными когтями. Земля сотрясается так, что сёстры отходят назад.       Высвобожденный, задирает голову зимний дракон и ревёт, повалив мощностью голоса на спины всех сестёр, кроме старшей, что с великими усилиями устояла, готовая, если потребуется, полоснуть крылатого ящера по раскрытой пасти.       Поднимается пленник, освобождённый от оков, и под ним трещит лёд и мёрзлый песок. Кира, Киллиса вскакивают в волнении на ноги, надеясь, что дракон не отплатит им за свободу болезненным укусом. Но вскоре видят — страхи их не оправданы.       Ящер потянулся, хрустя оглушительно костями и конечностями, давно затёкшими, а в конце принял позу покорную. Что могло превратить величественного, гордого крылатого гиганта в… образец послушания?       Он казался больным, бледным, слабым, истощённым, будто с ним дурно обошлись и продолжали так обходиться многие дни. Очень. Многие. Дни…       — Благодарю вас за старания, сударыни мои.       Голос его был глубок, и звучал куда величественнее, чем казался внешне его обладатель.       Почётно опустил голову зимний дракон, приподняв крылья и взглянув на спасительниц очами, хранивших в себе застывшие слёзы. Сердце каждой сестры по-своему упало.       — Увы, и теперь я освобождён не более, чем когда находился в цепях. — продолжал он печально, вызывая поток жалости к себе. — Молю, помогите мне обрести истинную свободу или спойте мне колыбель, дарующую мне вечный сон… Но, — задумчиво опрокинул он, — Конечно, именно поэтому вы здесь, предо мной… Слейн, звал госпожу смерть, а появились вы. Совпадение?       — Мы сами призвали смерть, и теперь она ступает по нашим следам… — горестно опустила голову Киллиса. Понимающе Слейн кивнул:       — Возможно… возможно, смерть не внемлет зову вольных. Хотя… — он сощурился на шеи сестёр, — Вы тоже не кажетесь свободными от оков.       — Жиза… — закатила глаза Кира. — Мы тут помочь пришли, а в помощь не входит умерщвление только что освобождённых.       — А-а. Моя судьба, похоже, останется в чужих руках. — он горестно, но не безнадёжно вздохнул, — А моя душа скованна тоскливым повиновением. Злейшая из ведьм отлучила меня от Истока, и теперь я покорный раб её прихотей. Ведьме достаточно отдать приказ, и тело моё предательски повинуется…       — Хм… а эта ведьма, случаем, не поделится ли со мной таким заклинанием?       — Ха. Ха. Ха. Очень смешно, Кали!       — Кто сковал и лишил тебя Истока, дракоша? — не обратила внимание на Киру синяя.       — Ведьма Радека! — в ярости выпалил Слейн, отчего у меньших ящериц заболели уши, — Я любил её когда-то. За ничтожную обиду — сущую мелочь — она направила на меня жезл избавления и поработила…       «Жезл избавления», подумала Калиста, поражённая тем, как всё удачно складывается.       — Теперь, — заканчивал дракон, — Лишь мой голос остался подвластен мне.       — Как грустно слышать…       Слейн шевельнулся и скребанул острым, как бритва, когтём по земле, покосившись на отошедшую в волнении Киллису:       — Мыслью душу не возродить. Молитвой не исцелить порушенное, ты говоришь, чтобы утешить себя, не меня.       — Пасть закрой, «всезнайка», — гаркнула Калиста, не обрадованная тем, как он общался с её сестрой. — Хах. Будь ты умнее, не стал бы водиться с… ведьмой и не позволил бы ей себя пленить!       Пристыженный первой частью предложения Калисты дракон на последних словах взорвался:       — Позволил?! Я этого не выбирал! — затем, с краткой, не очень весёлой усмешкой добавил: — Как и ты, я уверен, не выбирала это украшение у себя на шее.       — Туше… — буркнула синяя, к усмешке младшей.       — Один-один!       — Хамло завали!       — Почему Радека приковала вас здесь? — развела руки в стороны розовая.       — Она отправилась глубоко в подземелье под башней неподалёку в поисках ингредиентов для своих мерзких зелий. Даже отсюда я ощущаю биение её чёрного сердца внутри моего собственного…       — Жутковато… — комментарий Киры прошёл мимо Слейна.       — Я жду, когда она вернётся, но я предпочёл бы смерть тому, чтобы вновь видеть её лицо…       — Это можно устроить…       — Кали, не шути так! Ты же… шутишь?       — Как нам помочь вам обрести свободу? — выступает вперёд Киллиса. Дракон выглядит потрясённым:       — Задавать такой вопрос незнакомцу, который и без того перед тобой в долгу? В тебе слишком много доброты, но это будет непростая задача, — покачал дракон головой.       — Сложные задачи — наша специальность! — заверила голубая, на что с ухмылкой Калиста открыла рот, — Не вздумай вспоминать! Тот случай был исключением! — с победной ухмылкой Калиста закрыла рот. Собралась открыть вновь, но Кира опередила её:       — И тот тоже! — старшая прикрыла удовлетворённо глаза.       — Радека хитра, — продолжал Слейн, — Она будет играть с вами, как кошка с мышью. Она высосала весь мой Исток своим жезлом. И пока жезл у неё, я целиком в её власти.       — Не значит ли это, — начала Калиста со сложенными руками на груди, — Что, когда мы придём бить её по морде, она позовёт тебя на помощь, а ты, как послушный пёсик, будешь рад порвать нас в клочья? — дракон понурил взгляд.       — Мы постараемся отнять жезл у Радеки, — заверила Киллиса к недовольному стону старшей сестры.       — Я был бы во веки тебе благодарен. — он поглядел на двух других сестёр, — Каждой из вас. И предложил бы любую помощь, на какую буду способен.       — Ого! Может, ты нас на своей широкой, мускулистой спине отвезёшь куда подальше?       — Кира, а как быть с остальными? — обернулась розовая, — Даже пара-тройка драконов всех не увезёт с острова. Нам бы пару мачт с парусами, а не пару морозных крыльев.       — Так… была ли обещанная свобода, очередной жестокой шуткой свойственному вашему народу? — удивительно спокойно спросил крылатый ящер.       — Мы по-прежнему намерены вас освободить. — заверила средняя.       — Радека скоро вернётся, — горестно вздохнул дракон. — И тогда… у меня не останется надежды. Лучше бросить ей вызов в тёмном подземелье, чем на свету, где некуда скрыться…       — Мы это учтём, а теперь попёрли! У меня есть план! — в спину затолкала старшая обеих сестёр, удаляясь от эпицентра холода, успевшего ей надокучить.

.

.

.

      С каждым шагом от зимнего дракона, температура росла. Холод, царящий на части пляжа оставшейся позади уступил приветливому теплу, разливающемуся по жилам и нутру.       — Кали, твой план жесток! — топнула Кира, недовольная намерениями Калисты.       — Зато так мы гарантируем себе побег! — парировала старшая. В перепалку вклинялась средняя:       — Калиста… обмануть Слейна, украсть жезл… это слишком жестоко.       — Кто станет им управлять, если Радека будет червей кормить? — развела руки в стороны синяя, вопросительно взирая на двух других ящериц. — Вот кто?       — Но мы заберём его Исток…       — Кали, ты что, не понимаешь?       — Чего я не понимаю, дурёха?       — Целый дракон! — расставила широко руки голубая, — Благодарный нам за спасение! Ты прикинь, как он может подсобить нам!       — Если его благодарность будет хоть чего-то стоить… — закатила глаза старшая, не сильно убеждённая.       На фоне выброшенного на берег носа корабля прошли рептилии под аркой скалистой, размерами превышающие пару суден. И арка, и нос корабля, всё, как и описывал Слейн. Идут они в верном направлении, и остаётся только увидеть… а вот и вход.       Пещера, вход — вылитый череп. Из глазниц и ноздрей исходит свечение десятков заколдованных, не гаснущих свечек. По бокам — горки из черепов настоящих и факелов не зажженных. Кругом мёртвые деревья с давно опавшей листвой, а совсем рядом, буквально под боком — статуя молодой девицы с ангельскими крыльями, что поднимает руки к небу, и лицом, глаза на котором прикрыты плотной повязкой.       Она слепа, и слепо обращает свои мольбы к небу, словно хочет иного места. Будто мечтает стоять подальше отсюда. Но, как её мольба беззвучна, так же беззвучен и ответ, которого всё нет да нет.       Окинув вход критичным взглядом, Калиста спросила:       — Ни у кого не отпало желание помогать дракоше? — сёстры переглянулись, не высказав ни слова против. Старшая вздохнула, поняв, что заданный ею вопрос оказался риторическим.       Пещера оказалась извилистой, но небогатой на различные проходы. Заблудиться в ней мог разве что маленький ребёнок, но пускать детей в такую пещеру… вопиющая жестокость.       Чем дальше от входа, тем отчётливее становилось тускло-красное свечение стен и потолка. Свет сопровождался булькающими, хлюпающими и трепещущими звуками, и последние походили на крылья насекомых. А вскоре волна мощной вони накрыла путниц, вынудив сбавить ход и дальше идти с большей осторожностью.        Смерти смрад и болезней вонь пропитали всё насквозь. Чем дальше, тем больше трупов и костей давних встречали они на пути, да ещё растения, кажущиеся немыслимыми для этого мира. Ясно становилось, отчего ведьма, сковавшая Слейна, пустила тут корни.       Настоящий «райский» уголок для нечисти и злых, поистине злых колдунов. Отчего-то с их поимкой у Божественного Ордена не складывалось, а как ловить простых колдунов, семьянинов и детей, так пожалуйста! А если и поймают такого злыдня, то сразу и упустят вместе с целым кораблём и большинством экипажа!       Покашливая и отмахиваясь от властвующего смрада, Кира спросила:       — Есть соображения по поводу вони?       — Есть.       — Поделишься? — с надеждой наклонила голову младшая к Калисте, что грубо ответила:       — Не вдыхай и держи пасть на замке! И так дышать нечем, а ещё ты тут воняешь!       — Вот и чисти после таких слов зубы поздними ночами…       — Просто не надо днём в рот всякую дрянь тащить!       Сёстры вышли на открытое пространство в пещере с высоким потолком. Вдоль стен росли пугающего вида растения тёмных и красных тонов, сочащиеся какими-то мерзкими субстанциями.        Среди раскинувшегося ботанического клада очам Киллисы повстречались и… Кровавые розы. Невероятно редкие и экзотические растения, обладающие поразительными свойствами. Не везде встречаются эти розы в мире, ибо лишь в хорошо удобренной телами и обильно политой кровью почве они имели шансы прорасти. Свет солнца им яд, тьма — замена света. А пропитанная кровью почва — плацента.       И вся пещера, удобрена трупами разной степени разложения, а под ногами ощущалась влажность. Красная жидкость проступала всякий раз, когда на землю вступали. От вони слезились глаза, а от влажности одежда казалось попавшей под лёгкий дождь.       И в центре адского сада на коленях стояла женщина у свежего трупа случайного путника. В длинных, выше колен чёрных сапогах с подтяжками, в платье угольном, коротком, очень откровенном, оставляющим малый простор для воображения, и обильно пестрящим шипами… такой прикид впору назвать:       — Остро-эротический наряд, а?       За такое высказывание младшая, как всегда, огребла… и ещё разок, для профилактики.       И, если одним такой наряд казался не очень привлекательным, то для некоторых синих ящериц (в чём они никогда не признаются) он выглядел заманчивым, что не скрылось от одной мелкой, противной, младшей сестры, что обязательно воспользовалась новой, открывшейся возможностью:       — Любишь же ты, сестрёнка, мрачных девиц в откровенно пошлых нарядах с такими вопиюще выделяющимися кружевами…       — Кира, заткнись!       — Сперва слюни утри, сестрёнка!       — Мне утирать нечего!       — Языком чую, что врёшь!       Дополняло же её наряд лицо с угрожающей, но всё же привлекательностью, как и платье, эротичное, но об которое можно порезаться. Возбуждение и боль вызывал один и тот же наряд. Словно роза, красота напоказ, но шипы способны некоторых отпугнуть…       Из тела путника прорастали розы, прозванные кровавыми. Женщина бережно собирала их, пряча в набедренную сумку, скрывающую открывающуюся ногу в разрезе платья до самого пояса. Очень дразнящее место для сумки…       Приторный запах разложения бил в ноздри и заставлял глаза слезиться всё сильнее, чем ближе троица подходила. Вонь ощущалась даже на кончике языка.       Женщина поднялась с колен, повернувшись к гостьям. Её искусанные губы сложились в усмешку. Она заправляет чёрно-красные розы за кожаную полосу, обхватывающую её левое бедро, и подаёт руку сёстрам.       — Обойдёшься. — холодно бросает Калиста.       — Какое хамство! — фыркает ведьма.       Разочарованно поджав губки и вскинув голову, обняла она грубиянку. Та, впрочем, быстро отпихнула от себя женщину, хоть и почувствовала при этом некое… огорчение на саму себя. А запах смерти и нечистот внезапно усилился.       — Меня зовут Радека. — кланяется женщина в реверансе — медленно, глубоко, смотря рептилиям в глаза. — А вы…       Подходит она нескромно к ящерицам, что бодро отступили на шаг. Калиста отошла уже как-то лениво…       — Да, молодец, Кверкус. Лучше держаться подальше от этой… От этой… о! Точно! Верно подмечено, друг! Пусть и на мой взгляд излишне резковато…       — Вы здесь, должно быть, по той же причине, что и я. — хлопает её рука почти провокационно по букету роз на бедре. — Но вы опоздали. Эти розы — мои. — выделяет Радека последнее слово, — Похоже, нам придётся занять вас каким-то другим способом… — заманчивое предложение заманчивым голосом. Но дыра, в которой они торчат, не способствуют приятному времяпрепровождению. Разве что с повязкой на глазах и… прищепкой на носу…       — Как насчёт… — начинает Киллиса, — Поговорить о Слейне?       — О, я надеюсь, что это недоразумение не говорило, — последние слова ведьма выделила, — Цепи там были не просто так…       — Какое ты имеешь право, — выступила Кира, прикрывая нос от смрада трупного, — Лишать кого-то свободы?       Киллиса невольно задалась вопросом: а что есть свобода? Надо обдумать. Позже.       — Х-ха! — весело усмехается Радека, и соблазнительно добавляет, последнее предложение прошептав: — Сколь же ты, горяча! Люблю я это в женщинах…       Новый поток вони ударил по ноздрям. Младшая про себя выругавшись, озвучила витающие в разуме мысли:       — Не может так от трупов вонять!       — Ну-ну, — по тону ведьмы не совсем ясно, пыталась она успокоить ящерицу, или вывести из себя ещё больше. — Хватит уже. Ave domore, d’mer galach?       — Чего на хер? — приподняла младшая бровь, а розовая проронила:       — Песнь Чёрного Круга…       — Осведомлённый, котёночек, — тянется ухоженная ладонь к розовой рептилии, а та отдаляется, не давая к себе прикоснуться.       — Вот же сучара! — вспыхивает Кира, — Из-за таких, как ты, всех колдунов поголовно считают воплощением зла!       — Ах, ну и горячность…       Кира отпрыгивает от попытки ведьмы с нею сблизиться, потянувшись за арбалетом на спине. Лишь Калиста остаётся неподвижной и странно отстранённой от происходящего.       — Хм, не хочешь близости со мной? Никто из вас? — Киллиса и Кира утвердительно кивают. А Радека…       Не получилось с одной? Так давай со второй, третьей, четвёртой… пока не кончатся…       — А что на это предложение ответит ваша подруга?       Ведьма ступает к старшей ящерице. Та остаётся неподвижной. С улыбкой развязной Радека кладёт ладонь на ягодицу Калисты, а второй словно приказывает наклониться к ней, и рептилия подчинилась беззвучно. Сёстры пребывают в замешательстве, а лица женщины и рептилии почти встретились. Ведьмины соблазнительные очи смотрели в сапфиры ящерицы неотрывно, будто вводя в транс.       Ладонью Радека провела по мордашке старшей, пока не встретилась с её губами. Прижимается к ним своми. Очень плотно. Поцелуй мягок, дыхание сладко — как мёд. Она целует сперва осторожно, затем — сильнее и требовательнее, слегка проводя зубами по змеиному языку, который, очень скоро входит во вкус, и так же требовательно, начинает отвечать. Они сплетаются и расходятся. Сплетаются и расходятся, и сладость поцелуя кажется пьянящей.       Киллиса стояла, поглядывая в сторону и по красноте чешуи не уступая принцу. А Кира почёсывала затылок, и посвистывала пытаясь отыскать нечто интересное у себя под ногами. И обе чувствовали то, как мир несправедлив, в придачу к вспыхнувшей… зависти?       И только сёстры вновь взглянули на разворачивающийся акт страсти, как внезапно раздалось движение словно отовсюду. Голубая с розовой оторвались от поразительно возбуждающей сцены, чтобы увидеть неприятное…        Несколько трупов, пошатываясь, неуклюже поднялись на гниющие конечности из общих останков. Не только они объявились, но и несколько жуков, напоминающих скарабеев, но размером превышающих крупную собаку, прилетели, махая крыльями. Они — падальщики, захотевшие вкусить плоти посвежее трупной…       Поцелуй тем временем, из удовольствия райского, превратился в муки адские. Внезапно дыхание Радеки испортилось. Стало тухлым, зловонным, пахнущим смертью. Калиста внезапно пришла в себя и задёргалась. Пытаясь оторвать от своих губ женщину, от которой её, кажется, могло вырвать.       Краем глаз приметила она напряжённых сестёр и мигом поняла, что тем потребуется помощь. Калиста активнее заборолась с ведьмой, крепко удерживающей её. Вдруг… раздаётся глухой гул. Гул, состоящий из жужжания мух. Сотен и тысяч. Мух, во рту Радеки…       Широко выпучив глаза, Калиста ощутила, как те очутились в её собственном рту, жаля, кусая и царапая дёсны, язык, всю ротовую полость без исключения. Мгновение за мгновением, и укусы всё сильнее. Калиста перестаёт пытаться оттолкнуть от себя ведьму, и попросту ударяет кулаком ей в бровь.       Отшатывается Радека, выпуская из рта оставшихся мух, разлетающихся по пещере. Калиста, занята тем же, а, кроме того, ещё и счищала мелкие жала, впившиеся в тонкий язык.       — Ха-ха, — усмехается женщина, будто не огребла только что, — Пьянит… Ммм, безумно пьянит… — облизывает она эротично губы. Со знанием, что за ними скрывается, Калисту передёргивает.       Из-под земли поднимались все новые трупы, а из стен, поросших демонической растительностью, вырывались жуки-падальщики в придачу к уже прилетевшим.       Радека усмехалась озлобленному оскалу Калисты, пока её сёстры спина к спине готовились к предстоящей драке. Ведьма, помахав ручкой «любовнице», приготовила заклинание, чтобы скрыться. Но так просто злая, как стая адских гончих, ящерица её отпускать не собиралась…       Заклинание окончено. Она перемещается в пространстве, но в последний момент чувствует, как её схватила… эта синяя штучка! В паре они исчезают во вспышке, и появляются вновь в десятке метров от прошлого места. Катятся одна на другой по влажной от крови земле, пока не останавливаются. Калиста оказывается сверху и видит шанс.       Радека, осознавая, что уготовила ей рептилия, изрыгает из недр горла летающие полчища новых, болезненно кусающих мух, но те в большинстве своём сгорают в выпущенной струе огня прямо из ноющей от этих самых мух глотки Калисты.       Мухи всё рвутся из рта ведьмы, но резко поток их ослабевает до пары мелких мушек, когда маленький метательный ножичек вонзается ей в глазницу.       Ведьма замирает. Старшая не упускает момента. Прижимается своими губами к её и вдыхает в недра рта пламя. Радека выпучивает глаза и вскоре закатывает те, больше не подавая признаков жизни.       За спиной раздаётся трепетание крыльев, но мелькает в ладони рептилии новый нож. Моментом позже он вонзается в голову противного жука, что с визгом падает замертво.       — Ух! Так его! А? Хорошая мысль, Кверкус! Отвлечём пару чудовищ на себя! Вперё-ё-ё-ё-ё-ёд!       Поднимается старшая на ноги, а к ней подбегают сёстры, спасающиеся бегством от своры оживших трупов и жуков, намеревающихся окружить или прижать их компанию к стене. Кира кричит, заряжая арбалет:       — Соотношение десять к одному не в нашу пользу!       — Ну, так они хотя бы дольше продержатся!

.

.

.

      — Калиста, ты как?       — Подташнивает. — прокряхтела она, согнувшись ещё сильнее на том месте, на котором сидела, — А так, — с язвительностью продолжила старшая, — Не хуже, чем когда Кира мне на день рождения решила приготовить рыбу, которую сама и поймала…       — Да-да, помню. — со слабой улыбкой ответила Киллиса, пока ладонь, освещённая голубым светом, проходилась по ушибленной ноге сестры.       — Мало того, что она была ядовитой, — не унималась синяя, войдя во вкус, — так ещё и сгорела в процессе приготовления!       — Зато от жара большая часть яда испарилась…       — Ну прости, Кали! — жалобно проронила младшая, отпинывая труп жука с разорванным брюшком, — Я ведь хотела как лучше!       — Хватит ныть, соплячка. — гаркнула старшая, дёрнувшись и зашипев от боли, — Твоя попытка была засчитана и оценена по достоинству.       — Это с последующей после трапезы клизмой или без неё?       — Захлопни варежку!       — Хи-хи…       Розовая помогла синей подняться, пусть последняя и не просила, но в конце, проворчала слово благодарности, на которое Киллиса, ответила добродушным смешком.       Та, о ком шла речь, по пути к трупу Радеки раздавила череп валяющемуся на пути трупу, что минут десять назад намеревался их пожрать. Хруст и плеск содержимого черепа невольно привёл к дрожжи младших ящериц и кого-то помельче.       — Б-р-р-р… Кверкус, главное, остерегайся её ног и впредь! Она даёт им слишком много свободы!       Отпихнув с пути останки жука-падальщика, Калиста нагнулась к трупу ведьмы. С некоторыми усилиями опустилась на колени и обыскала тело. Вот он, жезл Избавления. Пульсирует от собранного в него Истока. Его хватит для призыва настоящего полчища исчадий Пустоты, или заклинания, способного стереть с лица планеты маленький городок… ну или стать им ключом к спасению с острова.       — А вот и наш путь к спасению из этой дыры…       — Кали, так нельзя! — Кира скинула мертвечину с Бьянки, повесила её на спину и подошла к сестре, стоящей у трупа. — Мы обещали помочь Слейну!       — Вы, может быть, да, а вот я…       — Калиста…       — Только не надо таких жалобных глазок, Киллиса! — дёрнулась к средней старшая.       — Ну-у-у Кали…       — Кира, бл… и ты туда же! Хватит уже! Хватит, я сказа… — те не сбавляли оборотов, и нервная рептилия гаркнула: — Молодцы! Растрогали до глубины души! Забирайте!       «Она не столь чёрства и холодна к судьбам других, как пытается казаться. Просто… в силу своего характера и заботы о нас без хотя бы мизерного боя не пойдёт на такое».       — Это правильно, — приняла Кира жезл, — И ты это знаешь…       — Правильно — это если вам ничего не угрожает! — опровергла она младшую.       — Но сейчас-то нам ничего не…       — Да-да-да, Кира! А вот этого острова и наследия Бракка вовсе не существует! Как и этого сада самого, мать Его, Кровавого Бога!       — Ладно… ты была права…       — Как всегда! Эх…       «Интересно, понимают ли они, что я стараюсь ради их блага? Я не без причины поступаю так из раза в раз… Пусть весь мир горит, но лишь бы им не угрожала беда».       Киллиса опустилась у тела недавно ожившего путника, снова отправленного в мир мёртвых их стараниями. У того обнаружился дневник. Изрядно надушенный. Только его открыла когтистая рука, как множество запахов наперебой атаковали её измученные ноздри.       «7 авентуриса       Я узнал об идеальном аромате для завершения моей коллекции. Редчайший аромат: сама смерть, приправленная мерзостью с нотками печали. Как называется это сокровище? Масло кровавой розы. Чтобы получить этот дурманящий аромат, нужно будет растолочь лепестки цветков кровавой розы.       23 юнара       Я нашёл место, где растут кровавые розы. Глубоко под землёй на острове короля Бракка, среди костей замученных до смерти мертвецов. Я отправлюсь туда и добуду цветы. О, сладкий нектар, как жажду я вдохнуть его аромат!       3 герминета       Спустившись в пещеру, я не нашёл ни одной розы. В воздухе, однако же, ясно чувствуется их аромат. Нужно спуститься глубже…»       — Ты чего это…       Сёстры оказались в замешательстве. Киллиса подобрала с трупа Радеки букет кровавых роз, припрятав их в сумку.       — Их масло очень полезное. Глупо оставлять их так…       — Кха-кха…       — Кали? Тебе плохо? — подскочила к присевшей, зашедшейся в дымном кашле рептилии Кира.       — Просто… Воздуха… и горло слегка ноет. — в подтверждении сказанного, одна когтистая ладонь, поглаживала длинную шею, а вторая, выдёргивала из языка жала насекомых.       — Масло кровавых роз, — выступила Киллиса, — Способствует заживлению почти любых травм. Оно поможет. Надо только его приготовить на огне…       — Не лучше ли его тогда приберечь? — покосилась синяя в приступе кашля, — Если оно такое полезное?       — Оно долго не хранится и постепенно теряет целебные свойства. Розы тоже быстро завянут.       — Ладно уж… — Кира помогла Калисте подняться, на что та буркнула и пошла впереди, слегка прихрамывая. Тот мертвец в своей могиле, однозначно нашёл напильник, иначе почему его гнилые зубы, были настолько острыми?       А носительница розовой чешуи, идущая последней, успокаивала себя тем, что наврала сёстрам во благо и радовалась, что им и в голову не пришло, что она соврала. Или… что ни одна из них не акцентировала внимание на её лжи.       «Киллиса… тебе ещё долго предстоит учиться лгать… Что странно, ведь Кира всегда с нами и есть у кого набраться опыта…».

.

.

.

      Сад, хранящий смерть, остался далеко позади. Сёстры покидали пещеру, радуясь тому, как зловоние предыдущей локации стихало по мере их отдаления, заменяясь ароматом морского прибоя. Свет солнца даже сквозь снегопад, казался ослепительным, и приходилось прикрывать глаза ладонями. Зато морозный воздух, стремительно наполнил лёгкие, освободив их от тирании трупной вони.       Ступали когтистые ноги по снегу через пляж к эпицентру метели. Слейн ожидал в том же месте, что и ранее. Такой же неизменный, податливый, как и час назад.       — Слейн! Это мы! — приветственно помахала Кира, оборачивающемуся к ним дракону, — Ты нас ждал?       — Как приговорённый к смерти своего палача…       — Эм… — сёстры переглянулись. — В общем, не суть. — отмахнулась младшая, протягивая жезл пульсирующий от заточённого внутрь Истока, — Мы к тебе с подарком!       Глаза драконьи, такие серебряные, расширились. В них промелькнула искра надежды, хоть сам он хмурился, очевидно, привыкший к вечным разочарованиям. Он протянул неуверенно массивную лапу и внезапно выхватил жезл из кисти, предлагающей этот дар. Кира синхронно вздрогнула с Киллисой, а старшая потянулась за оружием, ожидая подвоха. Но ни одна из них не могла предвидеть дальнейшего.       Жезл Избавления упал на лёдм отколов кусочек-другой. Он не светился. Абсолютно пустой, и силы в нём не осталось, а Слейн поднялся на задние лапы, расправив крылья. И вот он светится нестерпимым светом, ревя громогласно на всю округу.       Глаза болят, слезятся, приходится прикрывать их ладонями, терпя боль в ушных перепонках. А когда свечение угасло, пред сёстрами предстал не дракон… а ящер неописуемой красоты, ошеломляющий своим присутствием.       Он облачён был в серебристые доспехи, напоминающие чешую. За спиной развевался короткий плащ и лишь глаза с тем же горящим серебром выдавали в нём прежнего Слейна. Ящер торжественно улыбался, отвешивая изысканный поклон:       — Слейн. — голос остался неизменным. Низким, громким, ласкающим слух, как и до превращения. Видно, некоторые вещи остаются неизменными в любом воплощении. — К вашим услугам. — рука прижата к груди и поклон окончен. С поразительным трудом трио рептилий напротив не ответили на его поклон собственными, настолько величественным он казался взору сестёр. А взгляд его серебристых глаз гипнотизировал, как ни одно заклинание не было на то способно.        — Почему твои глазёнки серебряные?        Кира толкнула старшую локтем ухмыляясь. Калиста только тогда почувствовала, как краснеет под чешуёй, ибо долго не сводила взора с глаз Слейна, а вопрос, родившийся на задворках разума, покинул уста, не договорившись с этим самым разумом.       — Такие глаза у всех, кто мне подобен. — если рыцарь-дракон и заметил смущение соплеменницы или как-то был задет резкостью её вопроса, то не придал тому значения.       — Они… — почесала Кира ушибленный затылок, — Дают каких-нибудь ништяков?       — Хм? — приподнял бровь Слейн озадаченный вопросом. Киллиса вмешалась:       — Перифразирую вопрос Киры: они дают преимущества?       — Я могу видеть духов… — с каплей печали дался ответ. — И это настоящее проклятие здесь, на острове, но никак не преимущество.       Рукой он показал на округу, пусть та и не сильно проглядывалась сквозь метель, в центре которой они мёрзли (кроме, естественно Слейна. Он же зимний дракон…).       — Вам повезло, что вы не видите тех бездн отчаянья, что простираются передо мной.       — Кверкус… я бы не решился у него уточнять. Но если хочешь… ну… на «нет», как говорится…       — Ну да… — согласилась младшая. — Один факт того, что рядом могут находиться невидимые персоны, не даёт мне спокойно мыться, отходить в кустики, или дро…       — Вы такой необычный, — выступила Киллиса под отчётливо слышный подзатыльник. Вышла не с восхищением или влюблённостью. Нет. Лишь с научной заинтересованностью. — Вы ящер или дракон?       — И то и другое. Я рыцарь-дракон, последний из своего рода. Принимать одно из двух обличий по желанию, — серебряные глаза Слейна блеснули, — Наш великий дар.       Ящер хотел сделать шаг к рептилиям, но задел когтями ноги жезл посреди замёрзшей лужи. Припомнив, откуда пришло сие творение, он спросил о судьбе Радеки, на что получил от старшей, говорящей не без вмешательства эмоций:       — О, да. Мы встретились с этой сукой. И если убийство даже такой мрази считается грехом, то я с радостью брала бы на себя такие грешки всякий раз!       — Я бы дорого заплатил за то, чтобы услышать её предсмертный хрип, — сжал кулак до хруста Слейн отвернувшись от сестёр. — До конца дней моих я бы засыпал под эту колыбельную. Гибель этой гнусной ведьмы служит мне утешением.       — Мы не могли пройти мимо кого-то нуждающегося в помощи, — заверила Киллиса. Рыцарь-дракон обернулся к ней:       — Если бы все думали так, как вы, это ужасное место давно бы стало солнечным островом.       — Не приближайся к нему, и солнца тут будет достаточно, — закатила глаза Калиста, намекая на бушующий вокруг них буран. Кира усмехнулась, разглаживая замёрзшие плечи.       — Возможно, нам ещё удастся преобразить это место, — и вновь Слейн будто мимо ушей пропустил высказывание. — Ваша помощь, предложенная так уверенно и благодарно, служит мне утешением. Я хотел бы ответить вам тем же. — твёрдость звучания, вызывало мурашки не хуже, чем леденящий ветер. — Когда вы окажетесь в западне, когда не будет иного выбора, кроме как отступить или погибнуть, моя тень подарит вам спасение. Это я обещаю.       — Мы сердечно благодарим вас и желаем всего наилучшего.       — Вся моя благодарность принадлежит вам и только вам, мои сударыни. — кивнул зимний-дракон.       — А чем ты сейчас займёшься? — со сквозящим интересом выступила Кира.       — Сей остров таит множество тайн и немало ужасов.       — Имели опыт убедиться… — горестно прошептала Киллиса.       — Я выясню, что смогу. — заверил Слейн. — Возможно, есть средство помочь всем этим душам, что страдают здесь. — и уставился он в пустоту, будто смотря кому-то в глаза. И, учитывая сказанное ранее, он вполне мог видеть кого-то, кого не видели простые смертные.       — Погодь, — опасно опустила веки синяя. — Как ты узнаешь, когда нам ПОТРЕБУЕТСЯ помощь?       Морозный ящер улыбнулся Калисте, отчего та злобно выпрямилась, залившись краской.       — Я ведь рыцарь-дракон. Нам многое известно.       Он отдаляется. С каждым шагом становится теплее и холод, выстроивший тут своё царство, ослабевает. Всего пять-шесть шагов — и очертания ящера мерцают и растворяются в тумане пришедшему на смену бурану. Прекрасный ящер обретает форму величественного дракона и устремляется в небеса, подняв вихрь снега и песка, унося с собой зиму, что в эти края без посторонней помощи сама не заглядывает.       Устремляется вдаль и пропадает из виду за холмами. Холодный ветер ослабевает всё больше, солнце греет всё сильнее, и постепенно этот пляж переходит под компетенцию весны, а затем и лета.       — Хах, красавчик, — хмурится Калиста, — Даже не попрощался, урод…       — Что, сестрёнка? — следуют такие привычные удары локтем в бок… — Глаз наметила на зимнего дракона, а?       — Если кто-то хвалит чужую внешность, это говорит об его отношении к носителю этой самой внешности ровным счётом ничего. — отмахивается синяя, — То, что я нашла наружность Слейна приятной глазу, не значит, что он мне приятен. Кстати, Кира, ты тоже очень красивая.       — Спаси… ЭЙ!