Сёстры

      «Грех Истока — грех врождённый: мы все отмечены этой таинственной силой — и созидательной, и разрушительной. Неудивительно, что многих она соблазняет ею воспользоваться.       Однако есть большая разница между тем, что понятно, и тем, что дозволено.       Этому греху нет места в наших краях: уже не раз мы видели, как Исток пробуждал тёмное зло в своих хозяевах, как его использовали для пыток и убийства, как являлись на его зов немыслимые чудовища.       Мы должны положить этому конец.»       Книга с пьедестала верховного судьи, объятая пламенем, улетела в окно. Не в одно из уже разбитых, а во всё ещё целое, породив уже третье, лишившееся стекла…       — Ну и? — потушила Калиста взмахом ладони пламя, родившееся на кончиках пальцев.       — Мне бы новый арбалет, — намекнул Ифан.       — Так унизительно со мной ещё ни разу не обходились! — возмутился принц, намекая на грубое его выпровождение через окно. Оба раза…       — Я уже привыкла огребать! — хихикнула Кира.       Себилла ничего не ответила, как и розовая рептилия, всё ещё сильно уставшая. Зная, чем это вызвано, Калиста вздохнула:       — Нам следует идти. Вернуться к остальным. Мало ли красные колпаки наведаются.       — А как же Килли? Ты её сама понесёшь?       — Она обуза, — махнула синяя рукой, — Она останется здесь. Мы за ней вернёмся, когда предупредим их об…       — Одна?       — Дура или в театральном выступаешь?! — взорвалась старшая от глупости младшей, — За нею кто-нибудь присмотрит.       — Например, я…       — Кто угодно, но только не ты, Кира!       — Я могу, — вызвалась эльфийка. Синяя смерила длинноухую очень придирчивым и оценивающим взглядом. Но вся выстроенная серьёзность умерла моментально, когда с уст слетело прохладное:       — Ладно.       — Что?! Ты ей позволишь…       — Как я исказала, лишь бы это была не ты, Кира! Двигаемся!       Группа покинула разгромленный зал суда, стоило лишь обыскать тела. Калиста в качестве трофея прибрала к рукам палицу судьи, не забыв плюнуть на его труп. Следом за ней так же поступили все, кроме красного ящера, посчитавшего себя выше этого. Но и в нём угадывалась внутренняя борьба.

.

.

.

      — Говорю же, я быстро их найду! — группа расслышала голос Зверя впереди.       — Надеюсь, ты в следопытстве шаришь больше, чем в карточных играх, — усмехнулась Лоусе.       — Попрошу заметить, юная леди, — серьёзничал гном с поднятым пальцем, — Если бы вы не жульничали, я бы вышел из игры с парой дюжин новообретённых монет в своём кармане!       — А вы, сэр, — стараясь не улыбаться вторила Зверю Лоусе, — Не упустили бы из виду моё «жульничество», не будь вы столь самоуверенным!       — Да сколько можно! — взорвался Фейн, — Игра и правда… показалась интересной. Но только показалась! Скорее весь интерес был не в самой игре, а в порождаемом ею азарте. И вообще, слишком она примитивная для моего интеллекта. Сейчас, нам следует найти остальных… как их там, и двинуться дальше, согласно моему пла…       — Ваша костлявость, — обратилась с наигранным почтением рыжая, — Если игра для вас так легка, как вы говорите, то почему ваш кошелёк убавил в весе по её окончанию?       — Это… вопрос не имеет отношения к теме!       — Охо-хо-хо. Как скажете, — хохотала Лоусе, пока Зверь скрывал за кашлем смешок под звук скрипящих в раздражении зубов скелета.       — О, наконец-то! — выдохнул Фейн, видя приближающуюся группу. — Наконец-то мы сможем продолжить выполнение моего пла…       — Погоди, скелетик, — оборвал его гном, — А где Киллиса? И та… стрёмная эльфийка?       — Вместе… в каком-то смысле, — усмехнулась младшая ящерица. Старшая закатила глаза. — Мы немного нарвались на неприятности.       — Да уж. — присвистнул гном. — Вас словно в жопу запихали, вынули и немного отряхнули. Что именно с вами такое приключилось?       — Позже. — махнула синяя, — Сейчас надо сходить за Киллисой.       — Никого не забыла, сестрица?       — Ах да. И остальными, — голубая хмыкнула. Слово взял Ифан:       — Тогда мы спустимся в подземелье и подождём, пока вы не вернётесь, — он и принц последовали к лестнице, а Калиста велела младшей следовать за ними в подземелье. Под угрозами взбучки рогатая ящерица послушалась.       — Что это? Голоса? — насторожилась Лоусе.       — Нашла время сходить с ума…       — Не-е-ет, мама-ящерица. Это реально. Я их слышу!       Остальные прислушались и пришли к тому же выводу. Лоусе одарила рептилию победной ухмылкой, отчего Калиста раздражённо отвела взор.       Не спустившаяся в подземелье группа отбежала от спуска в него, притаившись за стенами и следя за выходом во внутренний двор крепости. Голоса становились громче. Общались двое мужчин, однозначно топая своими стальными латами по направлению ко входу в крепость. Либо они останутся во дворе/пройдут в другом направлении, либо отряду снова придётся вступить в бой, но теперь уже иным составом.       — Паладинов это никак не касается. Можешь так и передать вашему гроссмейстеру.       — Это касается паладинов, ещё как! Само существование этого места оскверняет имя Божественного.       — Божественный хотел бы избавить мир от исчадий Пустоты. — стоял на своём первый.       — Колдуны Истока — дети Божественного. Если вы причиняете им зло, то мы…       — То что? — угрожающе спросил магистр, — Вы слабы. Лишь нам хватает воли делать то, что должно. Прощай.       — Я требую впустить меня! — не унимался… паладин? — Вы не сможете вечно скрывать то, что здесь делаете!       — Стой! Внутрь нельзя!       Две двойные двери вели во двор крепости. Одна из них с силой распахнулась. Внутрь вошёл в светло-серебряных, внушительных доспехах мужчина среднего возраста. За ним последовали двое магистров.       Один — в не менее добротных доспехах Божественного Ордена, а другой — рядовой в обыкновенных красных. Главный магистр вошёл следом за посторонним, а второй — через другие двери.       — Дальше ты не пройдёшь, Корк!       — Иначе что? — обернулся носитель серебряной брони.       — Будешь взят под стражу!       — Не имеете прав для этого!       — Ещё как имеем!       Рядовой магистр вскинул меч, да и его командир поступил схожим образом. Глаза Корка широко раскрылись. Он не ожидал, что зайдет дальше словесных угроз, предупреждений и требований убираться с острова.       Рука, облачённая в светлые латные перчатки, опустилась на рукоять меча. Вся троица стояла в молчаливой напряжённости до тех пор пока не случился момент «икс», послуживший началом драки.       С лязгом металла и криком Вильгейма во внутренний двор через двойные двери вылетел рядовой, в которого на дикой скорости прилетела палица судьи Ориванда, убившая пехотинца в процессе.       Секундой позже, также через двери, вылетел и командир магистров, когда его выбросил прилетевший оттуда кусок льда, сопоставимый размерами с ним самим. Не будь на нём доспеха, он бы погиб при ударе…       Глаза Корка двинулись вбок на появившегося из-за стены гнома с чёрной повязкой на глазу и рыжей дамочки с магическим посохом… оба носили на себе ошейники, сдерживающие Исток.       Кроме этой парочки, из-за стены показалось лицо разгневанной синей рептилии, обильно… «критикующей» выходку гнома, швырнувшего её трофей без спроса.       Не успел Корк и слова вымолвить, как со двора прогремел командир магистров, выброшенный куском льда, но отнюдь им не побеждённый:       — Здесь колдуны Истока! Разберитесь с ними! И не дайте уйти Корку!       — Спасибо за помощь, — крикнул паладин спасителям, ухватив поудобнее меч, — Но, боюсь, это ещё не всё! Бегите, пока они…       — Не путайся под ногами! — прорычала Калиста, рванувшаяся к выходу с копьём наперевес, клича остальных, — За мной!       — Эм… — Корк, видя такую целеустремлённость колдуньи и её спутников (кроме того, что с ног до головы был спрятан в ткань, скрывающую даже лицо), пробыл немного в ступоре, пока не ломанулся вслед за ними, также вступив в яростное противостояние с дворовой стражей замка.

.

.

.

      Себилла, подошла к сидящей у колонны ящерице, поглаживающей чёрного кота у себя на коленках и присела рядом (но не очень близко). Некоторое время они молчали. Ничего, кроме дыхания уставшей Киллисы и мурчания довольного котика, вокруг не слышалось. Разве что пение птиц через разбитые окна да посвистывающий сквозь них тёплый ветерок.       — Себилла… — чуть громче шёпота обратилась к эльфийке Киллиса, с некоторыми потугами и запинками произнося слова, — У вас кровь бьёт ручьём из уха.       — Да, — кивнула шрам носящая. — Подобно тому, как прошлое вцепилось в меня удушающей хваткой, так и эта рана не хочет затягиваться и так легко оставлять меня.       — В моей сумке… есть лечащие зелья. Обязательно выпейте и помажьте ими ухо. Пока я не восстановлю магический резерв.       Себилла так и поступила. Из сумки извлекла малый пузырёк. Отпила крохотный глоток и, накапав пару капель на кончики пальцев, нанесла красную жидкость на кровоточащую рану. Положительный эффект был заметен уже через минуту. Минуту, прошедшую в абсолютной тишине. Даже птицы будто охрипли.       Наконец-то эльфийка лишилась терпения и всё-таки задала волнующий вопрос:       — Слушай… а что ты такого применила, чтобы так выдохнуться? Это хоть было сколько-нибудь нам полезным?       — Да, ещё как, — выдохнула ящерица. — Я применила заклинание тишины. Наложила его на зал суда, чтобы за его пределами не было ничего слышно.       — Да, полезное заклинание, — согласилась эльфийка. — Но неужели оно настолько сложное и выматывающее?       — Достаточно. Я раньше использовала его на очень ограниченной площади.       — Когда и для чего?       — Когда оставалась с сёстрами в нашей комнатке в детстве и чуть старше, — говорила Киллиса легко и открыто, — Я частенько его применяла, чтобы нас за нашими детскими шалостями не услышала мама и остальные. Мы порою могли за нашими играми и… другими занятиями, вести себя очень гром…       Глаза расширились в ужасе, а щёки покраснели от кольнувшего смущения. Она только что такое рассказала посторонней! Ну и пусть, та уже видела её сон с участием…       Боязливо голова повернулась к улыбчивой эльфийке и тихо попросила:       — Прощу вас, пожалуйста, никому не…       — Всё хорошо, — заверила Себилла, — Пока мы на одной стороне, даже твой самый постыдный секрет, открывшийся мне — в безопасности.       — Приятно… слышать… — облегчённо (но не в полной мере) издала Киллиса, гладя с этой самой минуты кота интенсивнее, как антистрессовую игрушку, что поспособствовало увеличению громкости его мурлыканья.

.

.

.

      Шум, крики, гвалт, треск, горение, дым, молнии, плеск воды и алой крови, а в конце непродолжительной потасовки — победные возгласы заключённых в ошейниках. Бой продолжался недолго, и очень скоро дюжина магистров, пребывающих во дворе, пали смертью храбрых, не дрогнув перед паладином и группой рвущихся к свободе колдунов Истока.       Корк вернул меч в ножны, даже не удосужившись обтереть тот от крови и копоти. Изрядно потемневшие доспехи от выпускаемых по ним боевых заклинаний утратили свой первоначальный блеск, но и их приводить в порядок паладин не торопился.       — Клянусь мечом Люциана, эти магистры — безумцы! — выдохнул паладин, обернувшись к колдунам. — Вы в порядке?       Каждый пришедший ему на помощь выглядел помято, как и он сам после такой короткой, но напряжённой схватки, но стоять на ногах никто не утратил способности.       — Хах, — усмехнулась Калиста, продолжив с ровным дыханием, — Я скорее бы умерла от стыда, чем от их вялых потуг прикончить меня. — Корк кивнул, поглядев на оставшихся колдунов. Гном хохотнул, отряхивая с себя щепки от превратившихся в груду мусора деревянных лесов в ходе сражения:       — Несколько тюремщиков — не самые страшные противники, с которыми мне доводилось встречаться.       — Явно не первый твой бой — это было заметно, — кивнул паладин, кивком указав на первого убитого магистра, в груди которого всё ещё красовалась палица Ориванда. — Хорошо, когда на твоей стороне ветеран, вот что я скажу.       — Аналогично! — хмыкнул Зверь, однозначно проявляя взаимное уважение к носителю совсем недавно светлых доспехов.       — А вы, мисс…       — Я в порядке, — заверила Лоусе, — Не впервой доводится махать кулаками!       — Рад это слышать. Хорошо, что вы все прикрыли мне спину. Показали мы этим маньякам, верно?       — Эй, человек, — обратился Фейн пристально рассматривая Корка, — Ты не похож на заключённого. Кто ты такой?       — Конечно же, я паладин! — возмутился Корк незнанием сокрытого тканью скелета. В обычный день он бы оскорбился такому невежеству, но этот странный типчик состоял в группе спасения, и паладин сдержал себя. — Много же времени ты тут провёл, если забыл, как выглядят лучшие воины Божественного Ордена.       — Это нормально, — кивнула ящерица. — Все, кто проводят время с моей сестрой, рано или поздно деградируют до подобного состояния.       Скелет, фыркнув, приступил к написанию новой заметки, будто услышал нечто феноменальное. Возможно, в будущей заметке даже могло фигурировать «Кира или как её там».       Корк, вяло улыбнувшись краем губ, вытер со лба смесь крови и пота, а затем продолжил:       — До сих пор не могу поверить, что они на меня напали. Поступить так с паладином — измена! Мы — солдаты Божественного Ордена! Начальству будет очень интересно об этом услышать.       — Аррх! — прорычал Зверь, — Слова ничего не стоят! Лучше и дальше ломать кости этим хлюпикам!       — Я бы с радостью — после того, что они сделали… — энергично согласился Корк, — Но это было бы самоубийство. Мне нужно быть осторожным. Я прибыл сюда собирать сведения, а не сражаться.       — У вас там совсем туго со здравомыслящими кадрами, а? — скрестила руки на груди Калиста, — Если вы до сих пор не вдупляете, что тут творится.       И сказано это было на фоне стены с парой опалённых в ходе боя плакатов Ордена:       «Божественного больше нет, а вот епископ Александар на месте».       «ВНИМАНИЕ: Тех, кого застанут за фамильярностями с заключёнными, отправят лично к Кувалде»       — Я бы не был столь в этом уверен! — обернулся паладин к рептилии с вытянутым указательным пальцем, — Они хорошо задурили головы народу на большой земле. Я бы и сам никогда не поверил в то, что здесь творится, если бы не увидел собственными глазами.       — Итак… — привлекла внимание к своей персоне певица с неприятным жильцом в мозгу, — Кому ты собираешься об этом рассказать?       — Например, нашему гроссмейстеру! Лорд Кемм никогда бы не поддержал такую глупость. Проблема, как я уже сказал, в том, что люди на большой земле не знают, что здесь творится. Но мы слишком долго стоим и болтаем, а тут, надо заметить, не таверна. — Корк огляделся, точно что-то услышав. Видно, приближение магистров, спешащих узнать, что за шум стоял во дворе. — Так и смерти дождаться можно!       — Ну и куда ты подашься, парень? — вырвал Зверь из кисти хладного магистерского трупа топорик.       — Для начала мне нужно понять, что творится в форте Радость. Моя задача составить официальный отчёт о происходящем за его стенами, и я не намерен убегать, не выполнив её. Впрочем, — задумался он, оглядев двор, разрушения в нём и трупы, в конце концов вернув глаза на группу помятых битвой колдунов, — После такого, да ещё без поддержки магистров… остаётся идти лишь в Гулкие Топи. Говорят, они населены призраками, но я не верю в детские сказки. Слышал, что на дальней стороне острова есть старая гавань. А где гавань — там может быть и лодка.       — Лодка, — выловила Калиста нужное слово, — Наконец-то что-то полезное!       — Мне нужно вернуться в штаб-квартиру и доложить братьям-паладинам о том, что здесь творится. — подвёл итог Корк, собираясь скрыться, — Чтобы постичь дьявола, нужно проникнуть в самое его сердце… Но после такого, — он обернулся к отряду спасителей, — Лучшее, что остаётся — это топать в Гулкие Топи. Можем отравиться вместе, пока есть время…       — У меня сестра в крепости, — Кира кашлянула и Калиста неохотно добавила: — И ещё пара ребят, чьи имена я не удосужилась запомнить. Стоп… ЧТО ТЫ ТУТ ДЕЛАЕШЬ?!       — Тогда, наши пути здесь расходятся. Удачи! — паладин рванул в нужную ему сторону, крикнув напоследок: — Вы заслуживаете жизни в гораздо лучшем месте, чем это.       — Блин, какие они громкие, — забеспокоилась Лоусе.       Впрочем, остальные на её фоне не выделились. Им также стали слышны звуки приближающихся магистров, с которыми разговор вышел бы очень немногословным ввиду жёсткой схватки не на жизнь, а на смерть.       Отряд воротился внутрь крепости под громкие отчитывания Калистой младшей сестры, что снова её ослушалась. Спешил отряд в зал суда, в котором их ожидали Киллиса с Себиллой, но на полпути они заметили и их фигуры. Впереди ступала эльфийка, готовая пырнуть любого встречного противника кинжалом, а за нею на слабых ногах ступала рептилия, что старательно пыталась не отставать.       Воссоединившись и не теряя времени, направились они к лестнице, ведущей в подземелье. Последовал быстрый спуск, воссоединение с остальными компаньонами и углубление в подземелье.

.

.

.

      — Мы тут уже проходили!       — Нет, идиотка! Мы тут проходим в первый раз! — огрызнулась изрядно уставшая от кое-чьих выходок Калиста.       — Но как же этот факел на стене? Он не горел тогда и не горит сейчас, когда мы проходим тут уже во второй ра…       — Кира… просто заткнись!       — Да, послушай старших, — посоветовала Лоусе и ухмыльнулась, — А то, если она станет ещё громче, то стены и потолок обвалятся и замуруют нас. А то и раздавят!       — Аха-ха, — усмехнулась ящерица с рогами, весело добавив: — Такое уже случалось!       — Да? Правда?! Расскажи! Неужели… может, это ещё и в таком же подземелье произошло?       — Не-а. Мы были в сарае у нашего дома. Мы возле него играли в детстве. Внезапно пошёл дождь. Мы забежали внутрь, ибо до сарая ближе было, чем до дома, а дождь лупил холодный и как из ведра! Мы в сарае поиграли ещё немного, и меня беспочвенно обвинили в мухляже!       — Уличить и обвинить — разные вещи, дура! И это не тот случай! Тогда ты играла честно... Или достаточно умело, чтобы не раскрыть своё жульничество!       — Не суть, — с ухмылкой продолжила Кира, — Она также, как и в этот раз, как начнёт на меня орать. Да так громко, что крыша обрушилась, считай, на нас!       — Вот это силища, — отвесил комплимент Зверь. Красный Принц задумчиво произнёс:       — С такой силой лёгких вам бы на сцене выступать. С вашим талантом кричать и угрожать вы бы приковали к себе внимание любого зала и любой публики. Даже если ваши вокальные данные… не блещут талантливостью.       — Хм… — заинтересованно хмыкнул Фейн, доставая блокнот для записи. — Интересно, у всех ли смертных есть такие аномально могучие лёгкие? Или у них бывают могучими не только лёгкие?       — Да, бывают, — махнула весело Кира, — У нашего знакомого гнома, Грома, очень могучая печень! Сколько не выпьет, всё ему мало!       — Не тёзки ли мы с ним? — хохотнул Зверь.       — Слушай, мама-ящерица, — шутливо обратилась Лоусе, — А как ты умудрилась крышу…       — Реальность намного скучнее «неполживых» россказней некой «Киры». — выплюнула слова Калиста. — Во время дождя, молния ударила по дереву у сарая. Оно упало и проломило крышу. Конец. Ничего сверхъестественного!       — Тьфу ты! — озлобленно швырнул в сумку блокнот Фейн. — На что я тогда записывал эту нелепицу?!       — Кверкус! Как ты можешь быть огорчён, узнав правду?! Лучше уж скучная правда, чем великанша, рушащая всё одним голосом! Хотя… этим же голосом она могла бы сокрушать наших врагов… хотя… забудь, Кверкус. Нас она видит чаще врагов. Может и нам перепасть с большой вероятностью!

.

.

.

      — Жёванный торт, вот это поворот…       — Это развилка, идиотка!       Группа в какой-то момент пути вышла к развилке в подземелье. Что первый, что второй путь слабо отличались один от другого. Предстояло либо всем составом узнавать поочерёдно, куда ведёт каждый, либо разделяться и одновременно узнавать, куда ведут оба. Группа решила воплотить в жизнь вариант, приближённый ко второму.       — Магистры могут скоро отыскать нас, — взял слово Ифан, — Выйдут и загонят в тупик и покончат с нами числом или… чем пострашнее.       — Предлагаешь разделиться? — краем глаза в монокле покосилась на него синяя.       — Всё же лучше рискнуть, чем заставлять принца ждать! — съехидничала Лоусе.       — Ну наконец-то даже вы это поняли! — сложно ответить наверняка, понял ли принц вложенный в слова сарказм или нет.       — Большой командой переться куда-то — такой се вариант, — поцокал языком гном, — Уж лучше и правда разделиться на две… нет, три группы!       — Одни исследуют, другие остаются ждать? — уточнил скелет, а затем вздохнул. — Ну и скука… А потому я… хотел бы быть в числе исследующих.       — И не говори, — хихикнула Кира.       — Твою мать… Кира… как я про тебя забыть могла…       — Короче, — выступил Одинокий Волк, — Мне лично не принципиально важно, буду я в числе ожидающих или в числе исследующих. Хотя… без оружия едва ли мне стоит куда-то идти. Решайте, в общем, скорее, остальное — мелочи жизни.       По итогу краткого совещания отряд разделился на три группы. Первая, состояла из Киры, Калисты и Фейна. Старшая сестра настояла на том, чтобы с нею пошли самые требующие (по её мнению) присмотра компаньоны. И позволять кому-то другому взять на себя эту ношу или, тем более, перекладывать её на кого-то она не собиралась.       Вторая группа состояла из Киллисы, Лоусе и Себиллы. Калиста возражала против участия рыжеволосой компаньонки в разведке ввиду шумного темперамента и… заскоков с её так называемым «жильцом». Но под напором уговоров от младшей сестры всё же уступила. Тогда она накинулась на среднюю, но та убедила сестру, что уже восстановила силы и тех достаточно для присмотра за подругой Киры.       Эти группы пошли каждая по одной из двух развилок, пока третья из Зверя, Ифана и Красного Принца не остались ждать их возвращения. И, несмотря на все протесты и открыто высказываемое недовольство, персона королевских кровей всё же осталась в составе «ожидающих».       Пожелав друг другу удачи (и некоторым терпения), отряд разделился, вскоре наткнувшись каждый на любопытную, но жуткую находку…

.

.

.

      Между сшитыми губами существа прополз небольшой червь. Существо не обращало на это никакого внимания. Оно стояло перед группой и смотрело в никуда отсутствующим взглядом, качаясь из стороны в сторону, словно марионетка с оборванными нитями. Глаза и губы казались темнее ночного неба, утратившего все свои звёзды и Луну.       — Это… человек? — ошарашено прошептала Киллиса, взирая на стоящее в простой одежде с капюшоном существо, издалека и вовсе походившее на чучело. — Он выглядит… таким несчастным. Хотелось бы мне ему помочь хоть чем-нибудь.       — Когда-то это существо было человеком, — заметила Себилла и утешительно добавила, — Может быть, и станет им снова. Может быть…       — Это создание отвратительно, — вырвалось у Лоусе. — Не могу от него оторвать взгляд…       А вдоль всего коридора ими выбранной развилки стояли каждые несколько десятков метров такие же существа. Но не исключительно люди. Были и гномы, и эльфы, и ящеры. Все расы встречались в виде этих существ. Одинаковое одеяние, ноль движений в минуту и полное игнорирование присутствующих.       Киллиса подошла к гному в такой же одежде с капюшоном и зашитым ртом. Он что-то стонал неразборчиво. Но… вряд ли он пытался осознано сказать хоть что-нибудь. Скорее всего даже со свободным ртом получилось бы бессмысленное бормотание, судя по пустоте в глазах.       А теперь она подбежала к ящеру с лицом, закрытым капюшоном. Стоило приблизиться к соплеменнику, к его почти неподвижному телу, как дыхание его участилось. Он слегка съёжился, словно ожидал удара.       — Эй, приятель, — подступила Лоусе к эльфу, пытаясь с тем заговорить, но… тот засунул в рот два пальца. С лёгким хлопком вынул гнилой зуб и позволил ему упасть на землю. А после тупо пялился на отходящую от него девушку с противоречивым букетом эмоций, отражённых на лице. — Это что за чёрт?       Лишь оболочки. Бездушные сосуды. И, в теории, такая участь ждала каждого колдуна, отправленного сюда, и не важно, был он злодеем или жертвой, героем или изгнанником. Остров, форт, магистры, объединившись в мощный альянс, готовили одну участь на всех…

.

.

.

      — Это просто кошмар! — выпалила Кира, ступая с Фейном и сестрой дальше по коридору мимо десятков молчаливых наблюдателей.       — И не говори, — рычала Калиста, гневно высовывая язык наружу, — Вот в этих тварей магистры и собрались превратить моих сестёр! Муки ада для них будут казаться детской забавой, если я до них доберусь…       — Похоже, — ступал за ящерицами скелет, то ли мысля в слух, то ли пытаясь поддержать разговор, ведя попутно записи в блокноте, — Эти особи ещё примитивнее, чем остальные представители их видов. Невероятно…       — Пс-с-с! — привлекла общее внимание Кира, указывая на стену с толстенной деревянной дверью и решётками. — Заглянем туда? Там может быть что полезное…       — Или вредное… — выдохнула старшая, ступая к двери первой.       За нею… камера пыток. Пара деревянных простеньких стульев напротив металлического пыточного. Сидеть на таком — сплошная боль: ни усесться, ни руки удобнее расположить на подлокотниках, что немудрено, учитывая количество острейших шипов на них…       Под ним и на нём — высохшие следы крови и довольно свежая лужа. Несколько вёдер с нею же, стол с инструментами и перчатками… всё на месте, кроме стерильности. Об этой дамочке заводить речи и не стоит. В таком-то месте она лишняя.       На столе отыскалась уйма окровавленных инструментов и даже кольчужные перчатки. На руки их едва ли кто надевал, но бить ими по лицу, судя по засохшей крови, было обычным делом.       — Что это за дрянь?       — Кира, мне следует комментировать всякую вещь, которую ты себе присваиваешь?       — Нет! Я серьёзно! Взгляни!       Небольшая баночка, походящая на горшок, очутилась в когтистых руках. В ней шебуршились десятки мерзких, противных, крупных и склизких червей.       — Мне ли тебе объяснять, что такое опарыши?       — Нет! — возразила Кира. — Это отнюдь не они! Они явно не для рыбалки собраны в этой банке.       — А для чего же, по-твоему? — уронила руки на талию Калиста, взирая многозначительно на сестру. Та невесело кивком указала назад. Старшая обернулась на окровавленное кресло и… — Твою мать под хвост с разбега…       — Это что же? — оторвался от блокнота скелет, — Эти черви требуются для… пыток? Вот уж… любую вещь ваши виды переделают в оружие! Даже червей научились использовать во зло!       — Боюсь… черви нужны для другого… — и в уме пронёсся вид множества виденных молчаливых стражей подземелья…       Противоположная дверь от входа в пыточную отворилась со скрипом и внутрь вошла четвёрка недобро выглядящих собак. Каждая в броне и форменных атрибутах Божественного Ордена. На спине парочки даже красовались арбалеты! А, кроме того… от каждой псины несло кровью и сами они были недобро настроены, судя по умеренному рычанию и выступающим клыкам.       — Святые псарни! — прорычала Калиста, готовя копьё, — Эти шавки жаждут крови!       — Интересно, — задумался Фейн, не спешащий браться за оружие. — Если они жаждут крови, то, может, не тронут меня? Крови у меня нет в наличие…       — Не-а, собаки и кости не прочь погрызть. — поведала Кира, и Фейн сплюнул.       — Ну тогда придётся прикрыть вам спины…       — Вы! — рычала самая внушительная ищейка, — Нарушители! Плохие! Колдуны! Стойте! Идите! Умрите! Гав! Гав! Гав!       Остальные тоже залаяли и приготовились сорваться с места, дабы порвать непрошенных гостей.       Казалось бы, кровопролития не избежать, но тут… Кира оглядывая ищеек, выискивая среди них самок с вопросом:       — Тут есть некая… Эмми? Её ищет некий старый пёс, по кличке Дружок.       — Д… Дружок? — ступила вперёд изрядно выбитая из колеи собака.       — Эмми! — закричал возмущённый старший пёс, — Назад! Колдуны! Обман! Плохие! Нарушители!       Остальные кричали тоже самое, пытаясь образумить подругу, но та не теряла надежды говоря следующее:       — Бруно! Дружок? Дружок! Мой… мой друг!       — Дружок по тебе скучает, очень-очень, — вмешалась Кира. Ещё до этого Калиста убрала оружие за спину, поняв, что у сестры всё под контролем. С животными она всегда была на «ты». А вот Фейн всё ещё опасался за свои костяшки, а потому собакам даже показываться не горел желанием.       — Дружок! — радостно восклицала Эмми, — Мой Дружок. Но… Работать. Искать. Колдуны? За что! Дружок…       — Эмми! Нет! — пытается по-прежнему достучаться до неё главный пёс, — Колдуны… плохие! Плохие! Кусай! Гав! Гав!       — Но… Бруно… я скучаю… скучаю по моему Дружку! — она жалобно заскулила. Кира присела на колено и приложила ладонь ко рту, громко прошептав:       — Дружок у пещеры рядом со стенами форта…       — Дружок! Гав!       Эмми, воспрявшая от этих сведений, сорвалась с места и сбежала. Остальные вдогонку кричали ей, пытаясь достучаться, но, увы, не получилось.       — Ар-р-р-р! — зарычала главная ищейка, — Вы! Колдуны! Заплатите!       — Кира…       — Всё под контролем…       Из сумки выудила ящерица красный пищащий мячик для собак, взятый с трупа псаря. Пару раз пожмякав тот с пищащим звуком, она приковала всё внимание собак к нему.       — Мячик?!       — Хотите?       — Ага-ага-ага!!!       Бросок в открытую дверь, ведущую в коридор, и троица псов сорвалась с места с криками и лаем в погоне за игрушкой.       Победно обтерев руки и улыбнувшись сестре, младшая изрекла:       — Сказала же…       Они вошли в помещение, которое покинули ищейки. Жуть. Окровавленные кормушки с частями тел людей, ящеров, эльфов и гномов. Всюду кровь. Витающие мухи, личинки, вонь. Обе сестры завидовали безносому Фейну, а тот не понимал причину их зависти и, как всё ему непонятное, предпочёл записать.       — Кира, открой, — указала сестра на решётку, ведущую в неплохо обставленное помещение.       Вон там шкафы, столы, двойная кровать, оленья голова в рамке на стене и ковёр на половину комнаты. А у кровати — медвежий коврик с головой медведя. Недурно, пусть Кира и ненавидела подобное, особенно сделанное ради красоты или хвастовства, как, впрочем, и её сёстры.       Младшая ящерица послушно отворила решётку, отыскав среди имеющихся ключей подходящий. Сама она… помедлила, пропустив скелета и Калисту вперёд лишь для того, чтобы напихать в рот гниющей плоти из собачьих кормушек.       Вот кусок ноги отправился в зубастую пасть:       «И видит она множество прожитых лет, мерцающих за спиной далёкими звёздами — кроткими, но прекрасными. Она почувствовала запах пшеничного эля, услышала весёлые песни в таверне. Ей было хорошо. Пока всё не сменилось нестерпимой болью и наконец… смертью в подземельях среди собак…».       Кончик пальца на языке, а пред глазами:       «Чистая и светлая радость. В ушах звуки флейты. Она играла на ней, и пробовала себя в поэзии, пером выводя чудесные строки. Но музыка закончилась по прибытию в форт Радость… а с нею и жизнь».       Маленький клочок плоти. Непонятно даже, к чему он раньше крепился, но также исчез в горле:       «Она видит себя в образе гнома, крепкого кузнеца, опытного и невероятно талантливого. Ей хотелось сделать себе имя, но не хватило времени, как проявился Исток, из-за которого, её сгноили в этой дыре…»       — Любят же эти мрази роскошь… — сплюнула Калиста, не без отвращения смотря на медвежью шкуру у кровати.       Скелет, не обращая внимание на декор и излишества, подошёл к книжным полкам, изучая имеющуюся литературу с толикой презрения к столь хрупким и непрактичным хранилищам информации.       Книга, изыскано украшенная и не маленькая. Он открыл ту костлявыми пальцами на случайной странице и увидал следующее содержание:       «СЫН ПРОТИВ ОТЦА:       СМЕРТЬ В ЭЛЬФИЙСКОМ КРАЮ       ПО МОТИВАМ РЕАЛЬНЫХ СОБЫТИЙ       БОЖЕСТВЕННЫЙ ЛЮЦИАН и его приёмный сын ДАМИАН стоят, расправив плечи, друг перед другом — разные внешне, но одинаково решительные.       ДАМИАН: И кем был ты мне все эти годы?       ЛЮЦИАН: Я был тебе отцом. Я спас тебя — и я любил тебя.       ДАМИАН: Любил?! Ты лишил меня всего, что у меня было! Моей истинной природы. Женщины, что была мне дорога. Ты хотел меня видеть маленьким, беспомощным — даже кастратом, если так со мной будет проще. Но я не Александар.       ЛЮЦИАН: Мой мальчик! Твои злые слова больно ранят меня. Пожалуйста, замолчи!       ДАМИАН: Ты всю жизнь заставлял меня молчать. Но больше я молчать не буду!»       Книга с хлопком закрылась под комментарий:       — Ску-у-у-у-ка…       Калиста, пока Фейн осматривал книжные полки у постели, подошла к столу с парой разложенных на нём книг и арбалетом. Изысканная работа. Увесистый. Убойный. Правда… таковым он был в свои лучшие дни. Ныне же из него, видно стреляли кусками мяса для питомцев. От него несло гнилью и псиной, но зато исправен…       Столь чудную игрушку она повесила на пояс за спиной, а сама вернулась к содержимому стола. Вот виден блокнот с пометками. Весь грязный, рваный, много зачёркиваний, и всего не прочесть. Но то, что поддаётся прочтению… вызывает массу эмоций, и отнюдь не положительных:       «…особенно когда предлагаемая еда практически несъедобна.       Если пациента требуется убедить принять пищу, то щепотка друдены изменит её вкус с «отвратительного» (в восприятии пациента) на изысканный.»       Чья-то рука обвела слово «отвратительного» и подписала внизу «колдун».       Следующая книжонка полнилась вырезками из листовок и циркуляров, походя на своеобразный коллаж из последних событий:       «ОПАСНОСТЬ МИНОВАЛА: Божественный сражается с Дамианом и несёт смерть тёмным злодеям!»       «СЛУШАЙТЕ, СЛУШАЙТЕ! Мы скорбим по нашему павшему отцу, Божественному Люциану. Он пожертвовал собой в войне против Круга.»       «День Люциана вводится вновь. Кто поднимется, чтобы занять место Божественного?»       «Эльфийские беженцы наводняют деревни. Каннибалам здесь не место!»       «Пирог из болотного мха: точь-в-точь как в детстве у бабушки!»       Коллаж отправился на пол, нога зафутболила его подальше, а губы произнесли тихо:       — Лишь бы Кира не видела этого рецепта… — она обернулась к сестре, увидев, как та соскребает со стенки мох. Разок язык нервно высунулся из сомкнутой пасти под парой хмурых глаз.       Следующее, что оказалось в её руках — дневник:       «День 230       Люциан ведёт нас на фронт. Мы направляемся в эльфийские края.       День 231       Люциан встретился с Дамианом, но отец с сыном не смогли заключить мир.       День 232       Я не подозревала о тумане смерти. Все погибли. Все. Чёрный Круг… но и Люциан тоже. Что?..       День 233       Возвращаемся в Аркс. С победой, видимо.       Люди надеялись, что с поражением Чёрного Круга наступит долгожданный мир, но стали появляться исчадия Пустоты.»       В помещение вошла Кира, озираясь. Изыски, роскошь, пыль и паутина, а среди них рылись в поисках полезного её компаньоны. Она и сама намеревалась тем заняться, пока не услыхала краем слуха нечто за спиной.       Совсем тихо в клетке лежал пёс. В тёмном углу неравномерно освещаемого помещения он тихо лежал, про себя поскуливая, и бухтел под нос о боли в животе и других, более серьёзных невзгодах.       Наполненная любопытством, подступила рептилия к клетке и согнулась у неё, взирая на пса по ту сторону прутьев.       — П-п-пожалуйста, не бей меня! — заскулил он, сворачиваясь в углу клетки, словно стараясь казаться как можно меньше.       — Успокойся, — ласково отвечала Кира, — Я не из Ордена.       — Они такие з-з-злые… — с трудом проговорил он, всё ещё боясь собеседницу.       — Не бойся, — присела на корточки Кира почти шёпотом произнося, — Я хочу помочь, а не навредить.       — Н-н-но… — пёс волновался, боялся, и не только за собственное благополучие, но и за благополучие столь доброй к нему незнакомки, — Но я могу причинить тебе боль. Ты пахнешь, как… как то, чем меня кормят. Они изменили меня. Заставили… — он перешёл на шёпот, — Заставили желать причинить зло.       — Что магистры с тобою сделали?       — Они кормили меня… ужасными вещами, — он чуть ли не плакал от воспоминаний и преследующего его вкуса, — Мясом. Плотью… разумных. Я не хотел его есть! Но они что-то с ним делают, и перед ним… нельзя устоять.       — Тс-с-с-с, — Кира протянула к нему ладонь, — Твоей вины в этом нет. Тебя, как и других, поймали скверные люди.       С пасти сорвалось негромкое рычание. Из неё же потекла слюна, он облизнулся. Взгляд сделался холодным, застывшим. Внезапно, словно опомнившись, он заскулил:       — Они что-то со мной сделали. Вселили в меня желание делать больно. Делать больно тем, кто пахнет, — он умолк в нерешительности, а набравшись оной, произнёс особенно тихо: — Как ты… Я больше не хочу никому делать зла… — снова пёс сорвался на скулёж.       — Я освобожу тебя, — уверила Кира, приступая к работе с замком, — Ты сможешь уйти из этого кошмара.       — Я боюсь, — не унимался заложник клетки и бесчеловечности магистров. — Если я пойду, то могу причинить кому-то вред. Если останусь, они превратят меня в чудовище. Лучше… лучше умереть… — скуля он лёг на живот прикрывая передними лапами морду с глазами.       — Ты свободен.       — Я… я свободен? — он разомкнул глаза, видя открывшуюся решётку клетки. Нерешительно он покинул своё неуютное пристанище, но от клетки не отошёл ни на шаг. — Но что, если… если я опасен? — взирали напуганные глаза на всё ещё сидящую на корточках рептилию. — Если я кому-то причиню зло? Если я причиню зло тебе? — на последнем слове, он сделал особое ударение. — Ты моя спасительница… и всё равно я представляю, как погружаю зубы в твою плоть, рву мясо, глотаю…       — Нужно верить в себя. — приложила Кира когтистую руку к сердцу, — Чтобы с тобой не сделали, это можно обратить вспять.       — Это… это ужасно. — не унимался пёс, сомневаясь в себе, и боясь за других. — Я не могу вернуться в мир таким! Прощу тебя… просто убей меня!       — Всё можно исправить. — твёрдо молвила сестра добавляя с той же твёрдостью: — Я не буду тебя убивать.       — Нет, нет, нет…       — Ты не первый, кого обидел Орден, — больше ни слова не сказав, ящерица улеглась на холодный каменный пол и обняла дрожащего, поскуливающего пёсика, поглаживая его по макушке.       Он скулил. Прижимался всем телом к Кире и некоторое время провёл в её объятиях, пока не поднялся на все четыре конечности. Слегка отдалился. Лизнул щёку столь доброй душе, оставив на той запах крови и смерти и неспешно поковыляв прочь.       Провожая его скучающим взглядом, Кира встала, утёрла щёку и тут же заметила пару направленных на себя взглядов. Один от скелета, второй — от сестры. Первый старательно царапал новую запись в блокноте, тихо бормоча что-то, а вторая… беззвучно улыбалась сестре краем губ. Скорее грустно, чем весело. Но лучшей улыбки для этой минуты и быть не могло.

.

.

.

      Всё бушевало. Великие штормы гремели оглушительно громко. Они рушили всё то, что незыблемым оставалось веками. Молнии сверкали в огромные окна, освещая ярко и так полнящееся светом помещение. Свет гнева и бушующая злоба освещали пространство даже ярче непогоды, а гнев сегодня мог обрести материальное воплощение.       Калиста находилась посреди помещения готического со множеством предметов декора, пылящихся столетиями, впереди пары лестниц на второй этаж, такой же захламлённый. От кончика когтей ног до шеи старшая сестра стояла, облачённая в тёмные латы. Её меч двуручный был покрыт жидкой зарёй. Кровью, если проще. Кровью её сестры, если точнее.       Сзади с парой одноручных клинков, пока не замаранных алым, к синей сестре подошла голубая.       Кира оглядела тело умирающей Киллисы, что было предательски проколото мечом той, что ей была когда-то сестрой, причём старшей. Причём безответно преданной ей и сестре, что ступала по коридорам Чертогов Эха и виделась сейчас со Зорл-Стиссей. Интересно было знать Кире, видит ли Киллиса из того места битву, что вскоре разгорится.       — Давно не виделись, Кали! — последнее слово с уст младшей, сочилось неразбавленным ядом, а не привычной весёлостью. — Настолько давно, что тебе хватило времени сделать то, что вчера ещё казалось невозможным!       Калиста, утерев клинок платком от крови розовой сестры, со своего места обернулась к Кире, стоявшей в сером плаще.       — Ах, вот она наша маленькая птичка, что без спроса вернулась в родное гнёздышко! Надеюсь ты, блудная пташка уже научилась...       Ни капли тепла в словах. Ни намёка на сестринскую любовь в глазах. Обратного пути не было…       — …летать!       С последним словом, Калиста указала клинком на ту, что была недавно ей младшей сестрой. Лезвие уже познало вкус крови одной. Почему бы ему не отведать теперь крови другой…       — Знаешь, что мне сказала Килли, пока ты её не убила?       Кира начала ходить вокруг сестры готовая к драке. Та ответила взаимностью во всех отношениях и заданным вопросом с намёком на веселье:       — Просвети меня перед тем, как отправиться к ней!       — Лады, цитата: учиться никогда не поздно!       Кира выступила вперёд, её клинки схлестнулись с мечом Калисты в смертельном поединке, напоминающим резкий, дёрганый танец, в котором каждое движение было импровизаций, если речь шла о Кире. Калиста же отчётливо понимала битву, и даже хаотичность сестринского стиля не мешал её навыкам блистать.       Закалённая сталь высекала искры, ударяясь о такую же сталь. Бой продолжался долго. Он был тяжёл и очень активен. Ни одна сестра не могла устоять на месте, вечно уходя от ударов прыжками, пируэтами, кувырками и сальто.       Ни одна этой ночью не уступит первенство другой. Победа для одной, смерть для другой.