Cam Girl: Online

      Когда он закрыл входную дверь, в помещении все еще слышалась собачья симфония. Он жил в доме далеко от центра, где у него оставалось достаточно места для восьми собак. У него были высокие стены, что соответствовало японской тенденции открытых полей, но он чувствовал, что так его уединение лучше гарантировано, особенно когда у него были собаки, которые лаяли на все, что видели.       Какаши прошел через гостиную, поднялся по лестнице, сбрасывая пальто. Бросил ключи на тумбочку, когда свет включился автоматически. Ему пришлось признать, что Генма был прав, когда сказал, что автоматизированный дом — лучшее, что мог двадцать первый век обеспечить для домашней жизни. Он включил компьютер, потому что маленького экрана ноутбука не будет достаточно для Целительницы, и, не теряя времени на то, чтобы снять рубашку, он увидел как ее розовые волосы качаются под медленную музыку, когда она извилисто покачнулась.       Он улыбнулся, когда понял, что прибыл как раз вовремя для большого откровения, расстегнув пуговицы на рубашке и закатав рукава, потому что ему внезапно стало жарко. Его глаза не отрывались от экрана, даже когда он стянул штаны, бросив их на кровать, прежде чем сесть только в боксерах на вращающемся кресле.       Он увеличил громкость динамиков, потому что это было одним из преимуществ жизни в одиночестве, и в глубине души он хотел слышать Сакуру всем своим телом, чувствуя музыку, под которую она танцевала, медленно заполняла пространство, в то время как она демонстрировала всю свою чувственность перед камерой, заставляя каждых мужчину и женщину, которые смотрели на нее, быть очарованными магнетическим эффектом, потому что именно это он чувствовал, неспособный стереть ухмылку со своего лица, поскольку его мысли летели вместе с возможностями.       По мере того, как мелодия ускользала и разрасталась все дальше и дальше, она остановилась спиной, глядя через свое обнаженное плечо, и этот яркий зеленый цвет ее глаз проник в него. Он выдохнул, не подозревая, что задерживает дыхание, и неизбежно почувствовал себя глупым. Это было так мало, но вот он, как скот, по словам Генмы, пускает слюни на нее.       Девушка усмехнулась, увидев камеру, идя в ее сторону, чтобы добраться до переключателя, и Какаши сделал мысленную заметку, чтобы рассказать ей о домашней автоматизации. Целительница снова повернулась к экрану с довольной улыбкой, как будто танец оживил ее энергию. Она тоже выглядела взволнованной, но он связал это с появлением новой игрушки.       — Привет, извращенцы! — сказала она, приблизившись лицом к камере. — Я думаю, этот танец был хорошим ожиданием того, что будет дальше, не так ли? — И она немного подвинула мышку, сделав характерный щелчок-щелчок.       Ее дневная маска была обычной черной, на самом деле довольно простой, показывавшей, что у нее даже не было времени привести в порядок свой костюм, но мужчине пришлось признать, что этот вид был один из его любимых. На ней был бордовый корсет и крошечные трусики — вот и все. С этого ракурса, когда ее лицо было так близко к камере, Какаши мог привилегированным образом видеть ее декольте.       По правде, не только он — участники чата тоже очень хотели подчеркнуть этот факт.       — Я знаю, знаю, что на мне слишком много одежды, но эй! Вам понравится то, что я вам покажу. — И она засмеялась, как будто ей весело болтать, давя на них сюрпризом и нарядом. — Хорошо, у нас здесь уже больше зрителей, чем я думала, что появится на шоу, объявленном так внезапно, и поэтому… — Она начала уходить от камеры. — Начнем с большого открытия…       Целительница ненадолго нагнулась, схватила цветную коробку с места под камерой и пошевелила своей красивой попкой за журнальным столиком, куда поставила коробку, и после села на диван, глядя в объектив, как будто она могла видеть лицо каждого из этих извращенцев. В этот момент Какаши хотел нажать кнопку приватного шоу, но она еще не была активирована, и он проклял правило получаса.       Женщина выпрямилась, собираясь в притворном напряжении, чтобы открыть белый ящик. Она сдвинул крышку вверх и закусила нижнюю губу, засовывая руку внутрь и снова создавая ту дурацкую интригу, которая так хорошо сработала на Какаши, потому что когда он понял это, то заметил, что наклонился к экрану. Он засмеялся над собой, прежде чем она наконец смогла раскрыть содержимое.       И, ох…       Это был бежевый фаллоимитатор. С такого расстояния Какаши мог видеть смоделированные вены, и по сравнению с ее рукой он не выглядел таким уж большими — на самом деле он мог сказать, что у него стандартные размеры, ничего слишком большого и толстого. И нет, он не был разочарован, было даже интересно увидеть, что она предпочитает небольшой размер, но перед лицом всей этой суеты он ожидал большего, чем фаллоимитатор…       — Хорошо, я знаю, что это может быть не то, что вы ожидали… — сказала она, хихикая. — Но вы не видели здесь этой детали.— И показала основание объекта, заставив Какаши выгнуть бровь.       Чат кипел, казалось, не обращая никакого внимания на то, что она говорила, все хотели видеть, как она просто снимает одежду и вставит игрушку в себя, однако она, похоже, не обращала внимания на такие комментарии, и Какаши просто хотел, чтобы все они исчезли. Большим отличием этого фаллоимитатора от других была присоска у основания, которая позволяла ему прикреплять его к поверхностям и выпрямляться, не удерживая его.       — Вы, ребята, так много говорите о том, как приятно было бы увидеть, как я сижу на вас, поэтому я хочу дать вам такой ракурс, чтобы вы почувствовали это.       Она швырнула предмет на свой столик.       Фаллоимитатор был там, возбужденный и одинокий. Какаши нравилось, когда она использовала свои пальцы, и иногда она придумывала те тайские шарики, которые в ее руках были такими же эротичными, как и должны быть, но дилдо…       Именно тогда она села на пол прямо перед объектом и посмотрела на камеру вот так, полная нетерпения, а затем медленно облизала его от основания до кончика, ее язык продвигался дюйм за дюймом, пока он не встретился с головкой, где она слегка пососала, в процессе дергая тело фаллоимитатора.       К тому времени Какаши уже изменил свое мнение о ее новой игрушке, но, когда она посмотрела в камеру, все еще держа рот на члене, мужчина почувствовал, как его тело сжалось и охватила дрожь. Это было так абсурдно — то, что она могла сделать это с такого расстояния одним взглядом.       — Теперь это выглядит немного интереснее, не так ли? — спросила она, облизнув губы. —Но, как я уже сказала, это просто презентация моей новой игрушки, — она злобно засмеялась, вставая со своего места, — и на этом я заканчиваю шоу, мои извращенцы.       Чат разросся протестами, они умоляли ее засунуть вещь внутрь себя в угоду их желаниям. Вульгарность только усугублялась, и Какаши удивлялся, как просто она не позволяла себе быть затронутой всем этим, все время проклиная время, которое не прошло — кнопка приватного шоу просто не активировалась.       Она начала прощаться со своими поклонниками, поблагодарив за вечерние пожертвования и посмеиваясь над теми, кто был так недоволен, что не использовала игрушку, но она была непоколебима в своей цели, и Какаши понравилось это в ней: она наводила желаемый порядок в этом маленьком шуме, просто болтая.       Но с хорошими парнями происходит чудо, потому что в последнюю секунду, когда она прощалась со всеми, засветилась кнопка, и Какаши тут же щелкнул. Он увидел, как она удивилась, а затем искренне засмеялась, прикрыв рот рукой, чтобы скрыть свою реакцию, которая ему так понравилась. Сакура покачала головой и, казалось, на мгновение задумалась, прежде чем просто принять приглашение, и через секунду они были на приватном шоу.       — Я думала, что вторник был тяжелым днем ​​для тебя, чтобы ты мог наблюдать за мной, — сказала она, все еще находясь слишком близко к камере.       — Днем — да… Но я бы не пропустил ни одного твоего шоу, которое проходило ночью.       — Приятно знать, — отрезала она, ненадолго попятилась, давая ему больший обзор на свое тело. Она повернулась, как будто читая его мысли, и положила голову на плечо, словно творила какое-то заклинание.       — Ты выглядишь фантастически, — ответил Какаши со всей искренностью, — мне нравится эта твоя задница, — признался, потому что ему нравилось, как ее бедра двигались, когда она ходила.       — А я думала, ты меня в целом обожаешь. — И засмеялась, сидя на диване, на этот раз скрестив ноги. — И еще я подумала, что ты сегодня включишь для меня камеру.       Его напугали ее слова, то, как она шла и сидела. Сегодня вечером Целительница звучала иначе, несмотря на насмешки. Как будто она хотела доминировать над ним, быть на вершине в этот день, и он не был уверен, что ему это нравится, но он решил дать ей шанс, потому что раньше она никогда его как следует не разглядывала.       — Если хочешь меня видеть, просто попроси, — отрезал он, поднимая эту дурацкую маску со своего стола и быстро надевая ее. Он включил камеру, и в мгновение ока появилась ее победоносная улыбка.       — Теперь да, — ​​одобрила она — почти как хозяин со своей собакой, — и он стал смотреть на нее так же пристально, как и она, измеряя силу. — Какаши. — Ее голос звучал роскошно на ее губах, розовых от блеска для губ. — Я солгала раньше, — сказала она, вставая, избавляясь от своих трусиков, заставив мужчину нахмуриться. — Я купила это не для них или показать. — И она начала расстегивать корсет, одну за другой снимая застежки. — Правда в том, что с некоторых пор я могу думать только о том, чтобы сесть на тебя.       Мужчина выпрямился на стуле, не осознавая этого, его тело просто отреагировало на ее слова, которые эхом разносились повсюду в его комнате, как будто она была везде, как будто ее голос вовлек его в эту самую фразу. Непристойно… так честно.       Она сбросила корсет и предоставила ему лучший вид на свое тело. Эта кожа была такой гладкой и привлекательной, что она выглядела как какое-то божество в форме женщины с волосами, окрашенная в белый цвет, который контрастировал с этими затвердевшими сосками, такими нежными, что они, казалось, просили прикоснуться к ним. Казалось, вся она хотела, чтобы ей поклонялись, целовали от губ до розового пуха, который рос в ее паху.       Какаши хотел поглотить ее, особенно когда она вела себя так решительно, так высокомерно…       — Рад знать, что не только я здесь хочу этого, — ответил он, заставив свой разум сделать это, но, по правде говоря, было трудно думать, когда его член так сильно пульсировал.       Женщина обошла стол с фаллоимитатором, все еще прикрепленным к темному дереву, на секунду исчезла из зоны обзора камеры и вернулась с белой баночкой. Какаши почувствовал, как его тело реагирует на ее тело, желая прикоснуться к ней, прислонить ее к стене и заставить выдохнуть его имя, прежде чем все звуки превратились в стоны удовольствия.       Блин, он так сильно ее хотел.       Но была Сакура, выжимающая эту вязкую жидкость по фаллоимитатору, растекающаяся смазка по всей его длине, и Какаши мог только пожелать, чтобы это был его член, который был зажат такими тонкими и опытными руками той женщины, которая сняла с себя одежду, доведя его до безумия.       — Сакура… — позвал он, чувствуя себя немного потерянным. Хотя и знал, к чему она готовится, но все же не был уверен. Сакура часто вызывала у него это чувство замешательства, как будто он был девственником, полностью ещё не разделившим свой первый раз с женщиной.       И что за женщина.       — Я хочу, чтобы ты, Какаши, присоединился ко мне, — сказала она, бросая баночку на диван, прежде чем идти к камере, покачивая изогнутым бедром. — Я хочу, чтобы ты двигался в моем темпе, понимаешь? — спросила она в камеру, переводя взгляд прямо на него, и мужчина выжидающе сглотнул.       — Понятно. — Это была единственная фраза, которую он мог придумать, единственно возможный ответ на эту ситуацию.       — Теперь подожди еще секунду, я дам тебе правильный ракурс.       И при этом ее камера задрожала, перемещаясь из угла в угол. Какаши нахмурился, на мгновение сбитый с толку, пока не заметил, что Сакура регулирует штатив таким образом, чтобы ее взгляд был направлен вверх — точно так же, как он видел бы ее, будь он под ней.       Воздух ускользнул от него, когда он представил ее такой, и он уже хотел начать без нее, он чувствовал, что не может больше ждать, когда она мастурбировала перед камерой, показывая свое выражение удовольствия перед ним.       — Не начинай, — приказала она, подавив стон.       Она закусила губу и, казалось, уже начала подходить к оргазму, когда внезапно остановилась, немного запыхавшись, показывая пальцами на линзу, которой потребовалось мгновение, чтобы сфокусировать жидкость удовольствия, образовавшую вязкую нить, когда она разжала пальцы.       Так мокро…       Ему часто хотелось быть рядом с ней в такие моменты, быть там, перед Сакурой, взбирающейся по столу и присевшей прямо напротив фаллоимитатора, Какаши хотел иметь возможность немедленно материализоваться в этой комнате и заставить ее сесть на него, покачивая задницей, и она бы терлась об его пах, а он говорил бы непристойности, отчего она стонала бы все громче и громче.       Но Хатаке должен был признать, что было бы хорошо.       — Какаши… — сказала она, садясь во второй раз, и он последовал за ней, используя любой крем и представляя ее, как мог, зная, что ничто не сравнится с тем, чтобы держать ее в руках, ощущать ее кожу, запах и жар, который был уникальным.       Девушка начала двигаться медленно, в ритме, который в реальности заставлял бы его держать ее за бедра, чтобы вести на более высокую скорость, он умолял ее ускорить свои движения, не осмеливаясь принять ритм, который был отличающимся от ее.       Сакура хихикнула в камеру под этим открывающим углом, он увидел, как ее живот сжался, когда она села на основание, ее ноги криво двигались, нежная грудь обнажилась таким вульгарным образом, и все это было во имя ее удовольствия.       — Сакура… — Он проворчал имя, которое дал ей, чувствуя, что его собственное тело умоляет о большем, если она хотела увидеть, как он сходил с ума от возможностей, то она получала это самым простым способом.       Дело было не только в ее теле, дело не только в том, что она делала, но еще и в том, как ее глаза затуманились, когда они смотрели на экран, на котором он появился, это было то, как она получала удовольствие, осознавая его отчаянное желание большего.       Но он не мог сказать, что она была невосприимчива к самому заклинанию, потому что вскоре ее стоны начали стихать, и с этим женщина села более охотно, прищурившись в какой-то момент, когда она попросила его сказать что-нибудь, проблема в том, что он не сказал: «Я ничего не мог придумать». Как будто его речевые способности были сведены почти к нулю, потому что единственное, что мог обработать его разум, — это желание взять этот рот, снова и снова делать его своим.       И чем больше эта мысль охватывала все его существо, тем больше Какаши чувствовал, что нуждается в ней, тем больше он чувствовал себя готовым ко всему, пока Сакура была с ним. Она ускорилась, и ее протяжные стоны стали резче, прерываясь вздохом, вырвавшимся из ее горла, когда по ее телу струился пот.       «…как ты, Сакура, можешь так поступить со мной?» — спросил он, даже не понимая, что он говорит вслух, и ее глаза смотрели на него через этот экран, зеленые, как изумрудные камни, сверкающие злобой и желанием, потому что да… Там он видел, что она хотела его так же сильно, как и он, вообразившая его там, на ней, желая полностью его поглотить.       Он продолжал следовать ее ритму, который ускорялся все больше и больше, пока не потерял свой ритм. К тому времени он знал, что у нее больше нет сил оставаться в этом положении и что, скорее всего, она была слишком близка к тому, чтобы кончить.       Если бы он мог просто…       — Какаши… — В ее голосе звучала боль, чистая агония, она больше не выдерживала пыток, которым себя подвергала. Она села в последний раз, дав объекту прямо под собой заполнить себя, запрокинула голову в неизбежном движении и позволила себе кончить, закусив губу, крепко схватившись за стол, закрыв глаза и дав себе унести тело к наслаждению.       И ему нравилось, как она кончала, произнеся его имя, не потому, что ему нравился вид обнаженной женщины, ощущающей оргазм, а скорее потому, что она жадно думала о нем. Ведь это была Сакура со всей своей энергией, голосом и ее желанием. Это был явно его человек там, и пусть даже в нескольких милях от него, его тело откликнулось на нее, потому что он почувствовал, что эякулирует именно в эту минуту, как если бы она была на нем сейчас, как если бы эта женщина была в его руках.       Последовало долгое молчание, и он мог слышать ее дыхание. Женщина покорно вышла из-за стола, провела руками по волосам и вышла за пределы досягаемости камеры. Какаши все еще чувствовал себя ошеломленным, откинувшись на спинку стула, собирая силы, пока она отлучилась, чтобы привести себя в порядок. Он услышал шум, исходящий из ее микрофона на расстоянии, и знал, что она скоро вернется.       Вскоре Сакура вернулась в пушистом белом халате, с мелькающими яркими звездами. Это было немного по-детски и не походило на то, что она показывала на своих шоу, но сейчас она завязывала волосы и сидела на диване, немного съежившись, при этом неловко избегая смотреть на него.       Конечно, что-то не так, он чувствовал это каждым дюймом своего тела. Он снял рубашку, потому что ему стало жарко, и отбросил ее в сторону, так как обнаружил, что занят тем, что изучает ее состояние. Сакура прикусила нижнюю губу, глядя в пол перед собой, и в этот момент преобладала тишина, что было для нее нехарактерно.       — Сак...       — Мы должны это прекратить.       — Почему?       Тогда она посмотрела на его изображение на мониторе. Ее лицо было серьезным и решительным, как будто эта решимость должна безвозвратно поразить его, так что Какаши почувствовал важность момента, ведь она собиралась закончить то, что происходило между ними.       — Это плохо для любого из нас, — продолжила она, ненадолго отвернувшись.       — Я сделал что-то, что тебя обеспокоило? Сакура?.. Что происходит? — быстро спросил Какаши, внезапно почувствовав, что все ускользает из его пальцев. Ее голос, ее поза, то, как она посмотрела на него, а затем отвернулась, рассказали ему так много вещей одновременно, что это разозлило его. Он не знал, когда в последний раз чувствовал себя так и заставляло ли его что-то ещё чувствовать нечто такое же, но вот та девушка, которую он наблюдал, неизвестно сколько времени говорила ему то, что заставляло его все переосмыслить в голове.       — Перестань меня так называть.       — Хорошо, — быстро сказал он, ничего не понимая в происходящем, с той необходимостью объясниться, когда он даже не знал, что происходит. — Целительница, пожалуйста. Если я что-то сделал, то скажи, пожалуйста, и я…       — Это не ты. — Ее голос звучал устало, она положила голову на плечо и задумчиво улыбнулась. — Что мы делаем, понимаешь? — И показала на камеру, обращая внимание на его страдания. — Мы видимся два раза в неделю, разговариваем, смеемся, занимаемся сексом, но что дальше? Что это, Какаши? — сказала она, проведя рукой по лицу, когда ее выражение изменилось. Она снова отвернулась, и ее мысли полетели: — Я знаю, что сама позволила этому случиться… Я рискнула и проиграла, хорошо… Так что просто хочу остановиться сейчас.       — Если проблема в сексе, тогда давай остановимся, — и он был так уверен в своих словах, словно говорил, что небо голубое, — если проблема в том, как я тебя зову, то будь Целительницей. Если ты больше не хочешь видеть меня на этом сайте, значит, мы придумаем, где общаться, но я не хочу переставать видеть тебя.       — Не говори так, — сказала она со смехом. — Как ты думаешь, я собираюсь обменяться с тобой номером телефона, и вдруг мы станем обмениваться фото обнаженных тел и?.. — Она снова засмеялась, закусив нижнюю губу, на мгновение закрыла глаза, отрицательно качая головой, как будто в споре с самой собой. — Я девушка, Какаши. Я не могу раскрыть себя больше, чем уже делаю.       — Сакур… Целительница… Черт возьми.       Он даже не знал, как ее называть, и, когда увидел, что она смеется над этим неловким моментом, он позволил себе тоже рассмеяться. Какаши все еще не знал, что происходит, он все еще не понимал, почему этот внезапный разговор произошел и почему она хочет принять такое решение. Он не знал, что она думала в этот момент и почему она это сделала. Если это было испытание, то он с треском провалился. Единственное, что он знал, это то, что он не чувствовал себя таким возбужденным ни с кем в течение долгого времени, и не только сексуально, но и во всех смыслах.       В конечном итоге появились бессмысленные разговоры, даже случайность. Да, он пришел сюда исключительно ради секса, из-за потребности, которую чувствовало его тело, но он остался для нее, для женщины, которая часто прикусывала губу, которая смеялась и почти всегда вела плечами, у которой порой был такой невинный вид, что он чувствовал себя полностью незащищенным.       Он не хотел терять ее, и это было единственное, о чем он мог думать сейчас.       — Я не знаю, как тебя называть, кроме Сакуры, — засмеялся он неловко. — Тебе это идет. — И вздохнул, осознав, что он полный идиот. Может, это даже не ее имя. — Я просто хочу, чтобы ты поняла, что я не прошу большего, чем ты можешь мне дать. Я знаю, что для тебя я могу быть каким-то сумасшедшим в Интернете, ведь то, как мы познакомились, не самый безопасный способ, — и он нервно засмеялся, — но я говорю, что, если ты не хочешь больше общаться здесь, вот так, тогда мы сможем изменить способ. Есть приложения, в которых нам не нужно регистрировать номер, мы можем зарегистрировать поддельный адрес электронной почты, и внезапно в нашем распоряжении появляется чат.       Сакура продолжала смотреть на него со своим загадочным выражением лица. Он не мог понять, что происходило у нее в голове, думала ли она о том, что он ей рассказывал, раздумывая о том, имело ли это какой-то смысл, потому что, в конце концов, Какаши даже не понял, что творится у него в голове, но каким-то образом он хотел сказать, что все в порядке, что он все еще был рядом с ней и что для него это было каким-то образом важно.       — Насколько без этого, — и она жестикулировала рукой, указывая на площадку, веб-моделинг и все, что она делала перед этой камерой, — я буду тебе интересна? — спросила она серьезным голосом, глядя на его лицо на экране.       — Я задаю тот же вопрос, — ответил Какаши. — Насколько я интересен тебе без всего этого?— сказал он, и это тоже было серьезно. Его собственные слова были еще большим открытием. — Я понятия не имею, Сакура, но я хочу узнать, готова ли ты к этому.       Она долго смотрела на него. Ее лицо было серьезным, когда она думала об этом. Он не хотел давить на нее, и в глубине души он знал, что примет то, что она решила, и если решение о том, что она не хочет видеть его снова, будет окончательным, тогда это будет так, и ему останется только смириться. Да, он все еще мог смотреть ее выступления на публичном шоу, у него могли быть эти тайные отношения без ее разрешения, но ему было бы неудобно знать, что она отвергла его. В конце концов, если она положит конец этим странным отношениям, то ему придется просто согласиться.       Он провел рукой по своим серебристым волосам, чувствуя, что ее ответ будет последним прощанием. Он был идиотом. Он умолял какую-то девушку, которую даже не знал, не уходить. Когда он превратился в это? Это была смесь стыда и нервозности. Хотя он и не хотел быть таким, он столкнулся с порицанием своей совестью, которая говорила ему, что девушка просто делает ему одолжение.       Было так много вопросов, так много вещей, о которых он старался не думать, потому что знал, что придет к странным и даже жестоким выводам, поэтому до этого момента он решил жить с Сакурой таким образом, легкомысленно, зная, что этот момент очень скоро наступит, быстрее, чем он представлял.       Он все еще хотел ее.       — Почему? — раздался ее голос из динамиков.       — Я не знаю.       Другого ответа не было. Ничего не могло быть более искренним, чем это. Не было никакой уверенности, кроме того, что он хотел попробовать.       Женщина скользнула пальцем по губам, и ему очень понравился этот жест. Так было ли это прогрессом? Она начинала с того, что сжимала губы по прямой линии, затем кусала их и, в конце концов, пробегала по губам, когда ее мысли становились слишком интенсивными. Он громко усмехнулся, вырывая ее из ее мыслей.       — Что такое? — спросила она, не зная, над чем он смеется.       — Сакура, просто скажи «да», — наконец заговорил он, чувствуя себя уязвимым. — Просто скажи «да».       Улыбка появилась на ее губах, когда она нервно и задумчиво провела пальцем по нижней губе. Она смотрела на него, и, хотя она ни разу не посмотрела ему напрямую в глаза, он чувствовал, что это было самое близкое, что они собирались сделать.       Скажи «да»! Он представил, как ее рот открылся.       — Выбери приложение.