Cam Girl: Online

Статус отношений успешно обновлен

      По утрам в субботу Какаши делал только три вещи, нравившиеся ему больше всего: прогулка с собаками в городском парке, встречи с друзьями в баре и наблюдение за тем, как Паккун размазывает мороженое по мордочке, когда ест.       Паккун был сварливым старым мопсом, его первым псом и вождем небольшой стаи, сформировавшейся за эти годы. Если бы он мог говорить, Какаши был уверен, что собака была бы как человек без комплексов, который говорит все ему в лицо в какой-то смешной манере, потому что время от времени, когда Какаши разговаривал с ним — а родители каждого домашнего питомца так и поступали, — он чувствовал, что его осуждают эти маленькие карие глаза.       Но когда Паккун ел мороженое из своей одноразовой пластиковой миски, приплюснутая мордочка собачки становилась милой и замурзанной, и не только это — он был из тех, кто облизывал весь контейнер, поэтому ел кругами, что было очень мило.       Так что он снял сцену смеха на заднем плане, пока два его друга о чем-то говорили. Когда животное осознало, что это записывается, оно подняло свою крошечную голову и осудило Какаши за то, что он снимал что-то настолько постыдное. Я тебе что, для шутки тут стою? В вялом взгляде Паккуна застыл вопрос.       Поэтому он отправил двенадцатисекундное видео Целительнице в том приложении, которое никто практически не использовал, и вскоре в ответ пришел смайлик с сердечками в глазах. Какаши ухмыльнулся, когда получил сообщение сразу, сказав, что с каждым днем ​​она все больше и больше становится поклонницей Паккуна.       С той ночи, когда отношения между ними почти закончились, прошли недели, и, хотя он не понимал, в чем дело, Какаши не пытался спросить женщину о ее мотивах, и она никогда не пыталась сама их объяснить. Возможно, они оба боялись, что обсуждение этой темы сделает ситуацию неловкой, по крайней мере он точно так считал. На самом деле он боялся, что, подняв эту тему, она может понять, что все еще хочет прервать любой контакт с ним, а Какаши не был готов отпустить ее.       Позже в тот же день Какаши и Целительница продолжали разговаривать через сайт веб-моделей в течение долгого времени, ни один из них, похоже, не хотел заканчивать разговор, хотя со временем периоды молчания становились все длиннее и длиннее. Они долго смотрели друг на друга, улыбались друг другу, глядели по сторонам, а в те моменты, когда ничего не говорили, было так много всего.       В тот день они выбрали первое попавшееся приложение и создали поддельные учетные записи, чтобы находиться в контакте, не раскрывая номер телефона. Как только они вышли с сайта, Какаши написал ей, что не хочет, чтобы все становилось неловким, и она согласилась, вся проблема заключалась в том, что это не совсем зависело от них, и Какаши неизбежно почувствовал, что разговоры стали не такие, как прежде.       Была какая-то трудность, странность, которая мешала ему почувствовать, что она общается именно с ним, и, возможно, женщина чувствовала то же самое, но они настояли на продолжении, и через несколько дней казалось, что они говорят целую вечность. У нее были забавные причуды, своеобразный способ набора текста — без использования слишком большого количества сокращений и с очень длинными абзацами с наличием множества смайликов и наклеек. Ее смех выглядел так, будто она ударилась головой о клавиатуру — столько было всевозможных символов.       И все начало налаживаться, они говорили обо всем в том частном пространстве, где могли поместиться не только слова, но также фотографии и видео и, конечно же, множество аудиофайлов. Целительница была принципиально сдержана, избегала делиться вещами, которые могли бы выдать ее местоположение или информацию о ее работе, и это не вызывало вопросов, но в других отношениях она была откровенна, иногда беседы были настолько глубокими, что в конечном итоге он ощущал гораздо большую интимность, чем когда-либо. Представлял, как бы все это было.       Но, конечно, в те субботние вечера Какаши скучал по ней. По сути, после перехода на другие социальные сети Какаши скучал по застенчивым улыбкам, весёлым взглядам, по тому, как она махала рукой перед лицом, когда что-то напутала. Он скучал по ней, и дело было не в сексе, а в ней в целом. Когда он понял это, то принял решение, что нарушит фундаментальное правило, которое они установили, и снова открыл этот сайт, настолько хаотичный, что он высасывал деньги у всех извращенцев.       Дом Целительницы.       Несмотря на ее протесты, он все еще был супер-фаном, поэтому, как только он вошел, на ее экране появилось уведомление, и Какаши увидел, как изменилось выражение женского лица. Сакура носила эту белую маску с того дня, как все началось, на ней были тонкие кружевные носки, которые скрывали красоту ее ног, и, более того, ее волосы были заплетены в косы, как будто он никогда не видел этого ни в какой другой ситуации.       Это был конец шоу, и он запросил приватное, не зная, согласится ли она. Тот ее взгляд, который появился при виде его в своем уведомлении, Какаши обеспокоил, как если бы она просто отреагировала на все угрозы и полностью исчезла, но, к его удивлению, шоу было принято, и они обернулись, оба смотрели на лицо в маске на другом, и он не мог сказать, счастлива ли она.       Даже по прошествии всего этого времени он все еще мог вспомнить, как девушка вела себя перед камерой, как она на мгновение отводила взгляд, а после вздыхала. Она собиралась что-то сказать, если бы он не прервал ее, извиняясь за нарушение их сделки, оправдывая свой проступок самой простой и чистой ностальгией. Когда его словесный момент прошел и тишина исчезла, Какаши почувствовал себя идиотом, но, конечно, сохранил свою позу, пока ее рука не закрыла губы и ее голос не взорвался смехом, и даже смущенным Какаши почувствовал, что между ними все наконец-то снова хорошо.       Таким образом единственное правило было отменено, и она сказала ему, что может возвращаться чаще, но все изменилось, и это пространство было изменено, потому что теперь частные шоу Целительницы включали горячий кофе и печенье, а она носила любимые халаты, они были как... почти детские мантии, когда она говорила о чем угодно, смеялась над мусорным фильмом, который они смотрели ранее, рассказывала детские истории, делилась песнями, которые им нравились.       И веб-сексом.       Потому что она была красива, и то, как она танцевала под эту странную песню с недавнего времени, взволновало его, потому что она закусывала губу, преподнося это почти как приглашение, потому что он не мог перестать думать о ней каждую секунду в течения дня, и о том, как бы это было: провести день с Сакурой, путешествуя на машине по Японии, часами наблюдая, как она разговаривает своим мелодичным голосом, и улыбками... Потому что...       — Ты влюблен в нее.       Какаши повернул голову и увидел перед собой выражение лица Гая — серьезное и решительное, хотя его слова звучали насмешливо. Он снова повернулся и увидел, как Ямато, как всегда, тихо смеется, потворствуя словам другого, но не заявляя об этом открыто.       — В самом деле, ребята? — спросил он со вздохом, коротко покачав головой и оглянувшись на мопса, который поднял голову к нему, сказав короткое «серьезно» собачьим голосом, который Какаши дал ему в уме. Он снова вздохнул, чувствуя себя преданным собственным сыном.       — Семпай, ты все утро обменивался сообщениями с этой девушкой, — сказал Ямато своим спокойным голосом, всякий раз, когда он говорил что-нибудь, он звучал так, как будто он говорил, что «все в этой жизни в порядке», — а когда ты этого не делал, то продолжал говорить о ней нам.       — Все время. — Гай перестал кормить мороженым Бисуке, дав команду сесть.       — Ой, пожалуйста... — сказал Хатаке, откинувшись на спинку стула. — Признаю, что немного говорил о ней, но это ничего не значит. Как и вы, когда нашли тот бар на другом конце города и только об этом и говорили.       Какаши никогда никому ничего не говорил о Целительнице. Никто из его друзей не знал о его недавних виртуальных приключениях, но с каждым днем ​​он чувствовал, что ему нужно поделиться этим с кем-нибудь, потому что это было что-то совершенно новое, и, несмотря на всю уверенность и опыт, которые у него были, Какаши ничего не знал о таких вещах в сети. Это была совсем другая дружба, нежели та, что у него когда-либо была в жизни.       В глубине души он просто хотел признаться, что происходит, не услышав в свой адрес осуждения. Он хотел поделиться этой новой стороной своей жизни, которая все еще была немного странной, неопределенной, но присутствовала в нем больше, чем все, что он когда-либо делал раньше.       — Ах, Какаши, — сказал Гай своим обычным понимающим голосом. — Но я не сказал, что провел весь день, думая об этом баре, или о том, что его улыбка была красивой, или о том, что я могу часами слушать, как он разговаривает, потому что мне нравится его смех.       Ямато снова рассмеялся, как сообщник, и Какаши ненавидел то, что смеялись над ним. У Гая был такой способ говорить что-либо с очень серьезным лицом — привычка, которую он приобрел благодаря своей профессии частного охранника. Он должен был сохранять в основном нейтральное выражение лица, и его голос не мог меняться. Несмотря на это, Гай был человеком, которого легко вывести, и было ясно, что он сдерживал себя от того, чтобы не начать кричать о силе юности из-за возможной влюбленности Какаши в Целительницу.       — Знаешь, семпай, влюбляться — это нормально. Такое случается. — Ямато сказал это так обыденно, похлопав Буру по голове, который пускал слюни от чистого расслабления.       — Я никогда не смогу влюбиться в кого-то, кого я никогда в жизни не видел, — возразил Какаши. — Это невозможно! Кроме того, я ничего о ней не знаю... Я не знаю, где она работает, чем зарабатывает на жизнь, даже ее имени!       Да, это было логично. Невозможно было утверждать, что искренне любишь кого-то, если ничего не знаешь об этом человеке. Будем надеяться, что Сакура не работала в косметической промышленности и не проводила испытания на животных. Какаши никогда не смог бы влюбиться в такого человека.       Он, конечно, должен был признать, что она была веселой и что они проводили много времени вместе, но это не имело большого значения, так как он проводит много времени со своим репетитором по предметам в колледже и не был влюблен в нее, не говоря уже о том, что это сравнение показалось ему забавным.       — Вам не нужна эта информация, чтобы влюбиться, семпай, — сказал Ямато, не глядя на него, все еще держа руку на огромной голове бульдога, слюна которого текла на штаны мужчины. — Вы не влюбитесь в ее профессию или имя. Да, я согласен с тем, что это фундаментальные вещи, которые нужно знать, это основы, но просто взгляните на то, как в мире происходит это волшебство зарождения чувств.       Да, Ямато был романтиком. Он был самым чувствительным парнем из всех, кого Какаши знал, увлекающимся. Ему нравилось, как он проявлял абсурдное спокойствие даже в самых критических ситуациях, он был человеком, который определенно не был осуждающим, был отличным слушателем и советником, и это был единственный способ, которым Какаши мог увидеть основу в том, что сказал человек.       Не то чтобы Какаши был из тех, кто верил в любовь с первого взгляда, на самом деле он считал ее бесполезной и пустой. В его случае, честно говоря, основной интерес к Целительнице был чисто сексуальным. Он нашел ее, чтобы получить материал для дрочки, и все. Конечно, все перешло в другое измерение, и он никогда не задумывался об этом, будь то из-за того, что он хотел поговорить после секса, или из-за того, что она отказалась взять его деньги за ночь.       Он не знал, он боялся слишком много думать об этом и обнаружить что-то, что нельзя игнорировать, но он определенно знал, что это не страсть.       По крайней мере, не сейчас.       — Это не страсть, — сказал он снова, больше для самого себя, чем для других. — Это, скорее, интерес... — И вздохнул, проводя рукой по волосам немного задумчиво. — Я просто думаю, что она классная.       Двое других молчали, каждый смотрел на небо перед собой, в то время как Какаши задумчиво нахмурился, глядя на зелень кустов и траву, немного шевелящуюся от ветра. Что вообще такое страсть?       Его сотовый телефон быстро завибрировал, извещая о новом сообщении. Вообще-то — о фото. Это была рука Сакуры, держащая рожок мороженого с ананасом и кокосом. Он улыбнулся, читая подпись.       «Теперь мы все едим мороженое».       Через мгновение мужчина опустил сотовый телефон и поднес вторую руку к лицу, когда до него донесся саркастический смех. Ямато посмотрел из-за угла, приподняв бровь, на его лице была та улыбка, которая выражала наслаждение от происходящей сцены, в то время как Какаши отрицательно покачал головой.       Шутки в сторону? Страсть? Сколько ему было лет? Пятнадцать?       — Может, это больше, чем интерес, —сказал он, чувствуя себя побежденным и в то же время странно возбужденным. — Я не знаю. — Завершеное ощущение странного беспокойства внутри, проявляющегося странным образом, он не знал, как себя чувствовать при нем, он не хотел признавать что-то настолько... очевидное.       — Ты влюблен в нее, — на этот раз повторил Гай с кривой улыбкой.       — Может быть, это мой кризис среднего возраста, — предположил он, не веря своим словам.       — Ты слишком молод для этого, семпай, — попытался предположить Ямато, вставая со скамейки и растягивая мышцы.       — Но я всегда чувствую себя шестидесятилетним, когда ты меня так называешь, Тензо, — сказал он, глядя на своего друга, который насмешливо покачал головой. Старые привычки не изменились.       Все они ходили в одну школу, и Ямато был на два года моложе остальных учеников класса, но каким-то образом оказался за столом старших и продолжил путь с ними во взрослую жизнь, но, как ни странно, Какаши был единственным, кого он все еще называл семпаем , хотя дружили они достаточно близко для того, чтобы отложить формальности.       — В любом случае, может, тебе стоит подумать об этом больше, не отрицая, что ты все время влюблен, — наконец сказал Ямато. — Отрицание не подходит таким, как ты, Какаши.       — А если ты думаешь, что так невозможно полюбить кого-то нового, то может тебе стоит пройти тест... — заговорил Гай, тоже вставая. — Пригласи ее в гости.       Какаши на мгновение постоял, глядя на растерянное лицо Гая. Сакура никогда не примет приглашение, в котором оба могут физически находиться в одном месте и контактировать напрямую. Конечно, часть его уже думала об этом, о том, каким будет первое свидание, куда он приведет ее, что они будут делать. Это была повторяющаяся мысль, но совершенно абстрактная, как мечта, которая никогда не наступит. Правда.       — Свидание? — наконец спросил он, все еще размышляя над предложением Гая, потому что были и другие препятствия. — Это абсурд. Даже если бы она согласилась, чего она не сделала бы, потому что она такая сдержанная, у меня есть Рин. Я бы никогда ее не предал.       Он видел, как его друзья смотрят друг на друга так, как будто они проверяют, думают ли они то же самое, прежде чем продолжить. Какаши закатил глаза, затем встал, проверяя, готовы ли все восемь собак к следующей прогулке, пока его друзья решали, что они хотели сказать.       — Не знаю, как сказать иначе, — задумчиво сказал Гай, вскоре после этого прищелкнув языком, — но, ну... Наполовину ты уже изменяешь Рин, не так ли?       Смех вырвался у него прежде, чем он успел ответить. Так вот о чем они думали? Как правильно преподнести, что все что он делает, это уже предательство? Он никогда не касался других женщин, пока был с Рин. Он не был святым, и да, он смотрел и даже флиртовал с кем-то, кого Генма угощал в любом баре, но он никогда не изменял своей девушке.       У него могут быть все недостатки мира, но он никогда не сделает ничего подобного.       — Вы слышали что-нибудь, что я сказал? Я ее даже не видел. Как я мог изменить с ней Рин? — спросил он, просто потому что только это было у него в мыслях.       — Давай, Какаши! Ты трахаешь ее всякий раз, когда можешь...       — Это не настоящий секс! — оправдался он сразу. — Это как смотреть порно, а смотреть порно — это не обман.       — Когда вы смотрите порно, вы не болтаете с актрисой, — быстро ответил Гай. — Вы даже не обмениваетесь с ней контактами и продолжаете разговаривать каждый день, отправляя фотографии собак и говоря, что у нее фантастическая улыбка.       — Я никогда не хвалил ее улыбку, по крайней мере не говорил ей об этом лично.       Настала очередь Гая закатить глаза в явном знаке того, что он передает мяч другому, который время от времени смеялся, понимая, насколько практичным и совершенно неправильным стал Какаши. Ямато предположил, что более десяти лет отношений Какаши разрушили его. Он много жил с женщиной, которая была его лучшим другом в школе. Было даже приятно видеть их вместе, идеальную пару, но время действовало жестоко, и после первого разрыва Какаши казался немного расслабленным из-за своей близости с Рин.       Ему пришлось признать, что он всегда думал, что свидания произошли больше из-за ее воли, чем из-за его инициативы, и если это длилось так долго, то только из-за ее желания и только ее. Какаши нисколько не беспокоило сохранение их отношений. Время от времени они расходились, она всегда проявляла инициативу и всегда просила вернуться. Это было странно, запутанно и непродуктивно.       — Семпай, секс — это не просто проникновение. Вы знаете, не так ли?       — Ямато, просто скажи то, что ты имеешь в виду, — попросил Какаши, потому что было очевидно, что другой пытается это сделать.       — Хорошо, вы сами попросили, — начал друг, вздохнув. — В тот момент, когда два человека вступают в половую связь, наступает секс. Прелюдия — это уже секс. Ваш веб-секс — это настоящий секс. — И серьезно посмотрел на мужчину постарше, понимая, что тот готов возразить. — Кстати, что она думает по этому поводу?       Какаши колебался. Этот вопрос застал его врасплох. Он остановился на секунду, глядя мимо двух других товарищей, вспоминая ее слова. Всякий раз, когда она говорила о веб-сексе, Сакура использовала слово «секс», как есть, без каких-либо других терминов перед ним. Иногда она говорила о сексе, это зависело от настроения, но она никогда не относила этот акт к чему-то другому, кроме секса или половинного секса.       Правда в том, что он заметил это давным-давно, но, как и все в этих отношениях, он предпочел оставить это на потом, не желая усложнять ситуацию, не желая открывать то, что могло бы все изменить, потому что он не мог вспомнить в последний раз, когда он чувствовал себя так хорошо с кем-то легким и бесплатным способом, он не мог вспомнить, каково это — быть взволнованным, чтобы поговорить с кем-то еще о чем-либо.       Если подумать, он никогда не чувствовал этого.       По его опыту отношения были сложными. Чем больше у вас ожиданий, тем более обидным это становилось, и он хотел держать Сакуру в секрете ото всех, как часть своей жизни, свободную от этих обязательств. Возможно, эта внезапная потребность поделиться этим опытом с другими возникла потому, что он знал, что в одиночку он никогда не позволит себе поместить ее в другую плоскость, кроме уровня отсутствия сновидений.       Насколько все это происходило через экран, Сакура все же была реальным человеком, и каждое их взаимодействие, каждый разговор и содержание — все было намного более интимным и реальным, чем все то, что он испытывал за последние несколько лет. Не то чтобы он был кем-то поверхностным в других своих отношениях, не то чтобы он искал чего-то нового, но он наткнулся на эту женщину и почему-то почувствовал, что не должен ее отпускать.       И да, возможно, он отрицал это. Возможно, он уже знал все это, но принимать на себя последствия чего-то, что даже не имеет формы, было таким… запутанным. И он не только был вовлечен в эту игру, но и Сакура тоже была там кем-то, как и Рин.       — Ты прав.       Воздух вырвался из его легких, когда он понял, что да, это предательство. Было легко определить, что, когда он подумал «да», он уже несколько месяцев трахал Сакуру, избегая свиданий со своей девушкой, извиняясь, чтобы пойти домой и не ложиться спать допоздна, разговаривая с той девушкой, которая, как он даже не был уверен, на самом деле японка.       Все о Целительнице можно было только догадываться, и все же он ставил ее выше того, что было для него реальным. Ну... по крайней мере, так должно быть. Рин всегда была его девушкой, и он никогда не думал о том, чтобы встречаться с кем-то другим. Она была влюблена в него, вздыхая через школьные коридоры всякий раз, когда видела, как он проходит. Какаши вспомнил тренировку в клубе стрельбы из лука, когда она наблюдала за ним с трибун, совершенно застенчиво.       Когда она призналась, это не было неожиданностью. Все говорили, что они станут хорошей парой, потому что она была самой симпатичной в школе, а он был тем парнем, который всем нравился. Если его спросить в то время, почему он согласился пойти с ней на свидание, он, вероятно, сказал бы, что считает ее красивой, но правда в том, что он понятия не имел, почему это сделал.       Со временем он привык, что она рядом, они впервые поцеловались вместе, первый секс тоже. Все его первые важные события происходили с Рин Нохара в главной роли и ее миндалевидными глазами. Через некоторое время он уже не мог представить себе жизнь без нее, и это было не потому, что он умирал от любви, а потому, что что-то в нем уже признало, что это будет она навсегда.       Нет, это не значит, что он совсем безразличен по отношению к ней. На самом деле Какаши был из тех парней, которым нравилось брать ее с собой, видеть новые места, дарить подарки и многое другое... Он мог не любить ее, но каким-то образом он научился делать это, и она взращивала это чувство симпатии к себе как можно больше, но все же она бросила его до второго года обучения в колледже.       — И дело не только в сексе, — сразу сказал Гай. — Вы явно связаны с ней. Я имею в виду твои чувства. — И он пожал плечами, прежде чем натянуть собачий ошейник, не давая им долго нюхать мусор. — Я не знаю, что происходит между вами с Рин, но ты давно перестал говорить о ней.       — Мы такие же, — сказал он коротко, — она ​​все еще та, кем была, а я все еще такой, какой я есть.       Ямато посмотрел на мужчину краем глаза, оценивая отстраненное выражение, которое он принял в этот момент. Он не думал, не искал ответа, у него просто было такое лицо, которое всегда было, когда мужчина не хотел о чем-то говорить. Он знал, что Рин была щекотливым предметом, в основном потому, что все уже знали, что это отношения, которые мужчина навязал себе в животе, но если Ямато и узнал что-то о Какаши, так это то, что если он не спрашивал его мнение, то это было лучше не говорить.       Но не то чтобы это правило работало для всех.       — Я так и не понял, почему ты вернулся к ней тогда, — внезапно сказал Гай. — Она оставила тебя, чтобы быть со своим лучшим другом. Такие вещи трудно простить.       Какаши промолчал после этого заявлением, и даже спустя годы он не знал, как реагировать, когда люди поднимают эту тему. Это было трудное время, и произошло так много всего, но Хатаке не думал, что ему нужно что-то прощать, потому что Рин просто была честна. Конечно, в тот день, когда он пришел к ней домой, женщина не знала, что у него в кармане кольцо и что он был готов к следующему шагу.       Но Обито знал.       В конце концов, да, это немного изменило то, как он видел свою девушку, потому что он всегда думал, что ему не нужно работать над отношениями, даже несмотря на то, что он был взволнован ею и тем днем, таким образом он понял, что, возможно, он неправильно представлял себе их отношения. Рин покинула его в тот момент, когда он подумал, что они стали сильнее, и это все изменило.       И она никогда не знала.       — Семпай, могу я кое-что сказать?       Какаши на мгновение взглянул на него, зная, что все, что Ямато собирался сказать, ему нужно было услышать, потому что теперь он чувствовал себя своего рода предателем, а Сакура, несомненно, представляла некоторые изменения, теперь он мог это признать.       — Да.       — Даже до Обито ты и Рин никогда не имели смысла, — сказал с серьезным выражением лица, увидев машину мужчины прямо впереди. — Слушай, я знаю, она тебе нравится, может быть, раньше тебе нравилось намного больше, но ты всегда относился к ней как к другу. Ничего не отличалось от того, как ты относился к Шизуне или Куренай.       — Это плохо? Я дружу со своей девушкой?       — Нет, — быстро сказала Ямато, — на самом деле это здорово, если ты не просто ее друг.       Что это значило? Какаши приподнял бровь, не совсем понимая, к чему ведёт товарищ. Только друг? Что сделало пару друзей чем-то большим ? В конце концов, он подумал, что Ямато ведет этот разговор к чему-то, что не имеет особого смысла.       — Какаши, послушай меня, — сказал Гай с другой стороны, правильно разместив собак в машине, — Ямато говорит, что ты никогда не говорил о Рин так, как ты говоришь об этой другой женщине, и что есть очевидная разница в том, как ты говоришь об обоих.       — Потому что Рин для меня больше не в новинку, — сказал он. — Она моя привычка. Это не значит, что я не хочу ее.       — Но ты ей изменяешь.       — Я понятия не имел, что делаю.       — А теперь что, ты собираешься прекратить это делать?