Cam Girl: Online

Статус: Запрос на добавление в друзья отправлен

      Посмотрев еще раз на себя в зеркало, он проверил свою довольно старую черную рубашку и толстовку, купленную на прошлой неделе. В частности, мужчине показалось, что он хорошо одет, учитывая ситуацию, в которой находился. Работа, бар, клиника, прогулки с друзьями, прогулки в парке с собаками... Для всего был подходящий наряд, который уже выбирался автоматически, но в этот момент он хотел выглядеть комфортно, не выглядеть неряшливо. На самом деле он хотел быть в особенно непринужденном амплуа для такого мероприятия, к которому никогда не был готов, и поэтому вздохнул.       Он посмотрел на свое отражение с разных сторон, чувствуя себя подростком почти без уверенности, и, несмотря на свою популярность, Какаши никогда не был высокомерным типом, который считал себя нормальным во всем, но со временем он научился ценить в себе самое лучшее. Однако ничто в мире не могло подготовить его к этому моменту, потому что он никогда в своей жизни не представлял, что занервничает, готовясь встретить девушку в субботу вечером.       В глубине души он знал, что выглядит как идиот, ведя себя как подросток на своем первом свидании, но что-то в нем шевельнулось при мысли о том, что Целительница увидит его впервые. Да, потому что он уже был частым зрителем на сайте веб-моделинга в течение нескольких недель, в том числе стал супер-фанатом и всегда просил приватных шоу, которые никогда не оплачивались, и в один из тех моментов, когда они были одни, Сакура наконец предложила ему показать его лицо.       Он не был уверен, стоит ли это делать, в конце концов, у него была устоявшаяся жизнь в реальном мире. Он был старшим ветеринаром, недавно принявшим преподавательскую должность в Киотском университете, поэтому, когда подумал о своих клиентах и ​​студентах, обнаруживших его пристрастия к контенту для взрослых, Какаши задумался, принимает ли он разумное решение.       Розововолосая девушка не просила немедленной реакции на эту просьбу, однако он хотел сделать ей сюрприз. Ему не терпелось представить то, как она отреагирует, когда посмотрит на него, потому что она то и дело была так расплывчата, когда описывала свое представление о нем, говоря, что она всегда хорошо сосредотачивалась на глубоком голосе, которым обладал мужчина. Может быть, она боялась, что он девяностолетний, пузатый и хромой, а может, он боялся, что она сочтет его странным.       Однако он всегда был популярен среди женщин. Не то чтобы он считал себя очень красивым, но почему-то в его жизни никогда не было недостатка в поклонницах, хотя его единственной девушкой была Рин. Ах, да. Они знали друг друга вечно, вместе учились с начальной школы, начали встречаться в старшей школе и во время учебы в колледже расстались. Год спустя они возобновили отношения, а через несколько месяцев снова прекратили, так что жизнь продолжалась между этими моментами.       Но сейчас в центре внимания была не Рин. Он не знал почему, но мнение Целительницы о нем его беспокоило. Какаши снова посмотрел в зеркало, желая произвести впечатление человека, который был дома и носил домашнюю одежду, в которой ему удобно, но в то же время дать понять, что он хорошо выглядит в любой тряпке.       Он нервно засмеялся, когда в десятый или двадцатый раз за ночь снял рубашку, натянул простую белую футболку и, оглянувшись на себя, понял, что ведет себя как полный засранец. Хатаке посмеивался над собой, пытаясь осознать, что, черт возьми, он думал о ней, понимая, что еще был пригоден для авантюр с женским полом и привлекал многих.       Но с таким же успехом он мог принадлежать и Целительнице, не так ли?       Он схватил всю одежду с кровати и без особых церемоний бросил в шкаф. Ее выступление длилось полчаса, и вскоре откроется кнопка для частных шоу, потому что она сделала это глупое правило только для него, сказав, что не будет принимать приглашения раньше получаса шоу, поскольку ей нужно было доставить удовольствие всем этим извращенцам, ее фанатам, у которых не было денег, чтобы оплатить те пять минут времени наедине с ней.       Он выпрямился в своем компьютерном кресле, оставив включенным освещение в своей комнате, создавая эту интимную атмосферу в желтых тонах с помощью короткой синей светодиодной лампы, которая была у него у изголовья, чтобы обеспечить контраст. Генма мог быть идиотом, но он прекрасно разбирался в цвете и тени, так как был крупным продюсером музыкальных видеоклипов, и именно этот человек настоял на том, чтобы Какаши установил все эти умные лампы. Ему нужно было благодарить этого ублюдка, потому что он мог быть одет даже в рождественский свитер, но в этом свете он все равно выглядел бы сексуально.       Он надел черную маску на лицо — купил ее в пятницу в тату-салоне. Не то чтобы это избавило его от разоблачения, если бы так произошло на самом деле, но это было бы забавно, поскольку Целительница также носила маску, которая мало что скрывала, хотя он думал, что ему было бы трудно узнать ее на улице, хотя вполне мог по волосам и глазам, а может, и по заднице.

***

Он глубоко вздохнул, прежде чем нажать кнопку, которая пригласила модель на частное шоу. Девушка, которая покачивалась, наслаждаясь одной из тех песен с медленным битом, тихо остановилась и ухмыльнулась, глядя на экран своего компьютера. Извращенцы уже знали эту улыбку и начали сильно жаловаться в тесном чате в правом углу экрана, но женщина просто извинилась, и в мгновение ока ее видео потемнело.       Целительница сейчас на приватном шоу.       Мужчина провел рукой по волосам, когда перед ним открылось всплывающее окно с буферным значком загрузки. Он задавался вопросом, не следовало ли ему сделать несколько отжиманий, чтобы была видна мускулатура рук, но в глубине души он знал, что лишь немного смутил бы себя. Загрузилось видео, и появилась женщина в нижнем белье, которая сделала бежевый его новым любимым цветом.       — На семь минут позже? — сказала она своим насмешливым голосом. — Это что-то новенькое, Какаши.       Он усмехнулся от ее поддразнивания, провел рукой по своему бедру, нервничая при ее пристальном взгляде в камеру, как если бы она могла его видеть.       — Ты хочешь сказать, что считаешь минуты, чтобы увидеть меня, Сакура?       Настала очередь женщины поражено улыбнуться, когда она посмотрела немного за пределы камеры, отрицательно качая головой, как будто просто развлекалась какой-то ерундой. При этом нежно провела рукой по обнаженной коже подбородка и щеки, обходя журнальный столик, чтобы сесть.       — Я думаю... — Она на мгновение подумала, прежде чем сесть в позу Будды лицом к камере с этими ногами. — Может быть? — И еще немного посмеялась.       — Если бы ты действительно хотела меня видеть, то отменила бы это бесполезное получасовое правило. — И продолжал поддразнивать, пытаясь рассеять собственную нервозность.       — Не ревнуй, Какаши, — сказал она с надутым выражением лица, — мне нужно здесь что-то заработать, иначе это не смешно.       — Тогда позволь мне заплатить тебе когда-нибудь, — возразил он, потому что все эти встречи были бесплатными. Он не понимал почему, но она никогда не обвиняла его в личных моментах, которые у них были.       Целительница склонила голову набок, как будто она устала, закатила глаза, как это сделал бы только она, и глубоко вздохнула.       — Мне просто нравится твой голос, — был ее ответ.       Какаши долго смотрел на экран своего компьютера, наблюдая за выражением ее лица, оценивая взгляд, но ничего не вышло. Он не мог расшифровать тот ответ, который она всегда давала ему, когда ее спрашивали о том, почему ему не выставляют счёт. Это ничего не объясняло, но в то же время он чувствовал, что в нем есть что-то, что она искала, что-то, что она не хотела признавать.       — Надеюсь, не только голос.       Он говорил, опасаясь, что она заметит его нервозность. Целительница была внимательна к деталям, казалось, она как-то это чувствовала и могла сказать, когда у него был плохой день или когда он был настолько расслаблен, насколько мог.       — Не беспокойся об этом, Какаши.       И ему также нравилось, как она говорила, как она смотрела в камеру, как если бы она могла видеть его полностью, нравился ее голос и, по прошествии нескольких недель, нравилось то, как Какаши мог звучать по-разному.       — Я не знаю, смогу ли я это сделать, — ответил он. — Но давай выясним, прав ли я, что беспокоюсь. — И затем он наконец включил веб-камеру, которую купил в этих интернет-магазинах после долгих исследований. 4k, шестьдесят кадров в секунду... Самая продвинутая компьютерная камера, которая у них была.       Он видел, как она приподняла бровь, видел, как она слегка засмеялась, как будто она размышляла, и в основном видел, как она расширила глаза и зажала рот руками, как будто внезапно занервничала. Какаши знал, что нужно время, чтобы его образ достиг ее, поэтому ее реакция была просто на буферизацию, объявляющей об установлении связи.       Сакура смеялась явно нервно. Он не мог не улыбнуться, когда увидел, что у нее такая искренняя реакция, и постепенно, посреди этих неслучайных встреч, мужчина все больше и больше видел в ней человека, стоящего за веб-моделью. Конечно, Целительница большую часть времени пыталась сохранить позу сексуальной девушки, но в такие моменты человек, которым она была в повседневной жизни, ускользал от неожиданности или от искреннего смеха.       Вот так он чувствовал себя все ближе и ближе к ней, как будто это было возможно.       — Это ты? — спросила она, глядя на экран своего компьютера, вставая с дивана босыми ногами, делая шаги ближе. Вскоре ее лицо заполнило тридцать два дюйма монитора, и мужчина чувствовал себя ещё более уязвимым, криво улыбаясь под своей черной маской.       — Это я, — ответил он, немного жестикулируя в камеру. — Но я обещаю, что я намного красивее вживую.       — Это точно?.. — спросила девушка, потирая подбородок, словно анализируя ситуацию. — Не могу сказать, потому что, несмотря на то что вижу твои глаза и часть волос, лицо-то прикрыто...       — Я сниму свою, если ты избавишься от своей, — ответил он с юмором, потому что знал, что она никогда не раскроет собственное лицо таким образом.       — Это справедливо, — сказала она, положив руки на оливково-зеленую маску, которую носила, все еще в настроении европейского карнавала. Она сделала вид, что раздумывает над его предложением, но закончила тем, что просто рассмеялась в камеру, когда мужчина продемонстрировал свое веселое выражение взглядом. — Но послушай, я здесь в трусиках и лифчике. — И взмахнула руками в воздухе, как бы намекая.       — Тц, — он прищелкнул языком, изображая проблему, — у меня здесь нет бюстгальтера, чтобы надеть на себя.       Они вместе засмеялись, и девушка долго смотрела на экран перед собой, сохраняя легкий изгиб губ, как человек, который явно думает о чем-то и не может скрыть мысли. Мужчина все еще беспокоился о ее реакции, она смеялась, дразнила и высмеивала его, но она так и не сказала, что на самом деле думает о том, что увидела на экране компьютера.       Какаши слегка опустил голову, когда понял, что не в силах больше выдерживать этот взгляд. Может, ей не нравилось, как он выглядел, и, может быть, это означало конец их странных отношений, которые они строили. Он не мог сказать, что знал девушку, в лучшем случае он знал, как распознать ее выражение лица и даже отличить девушку-модель от реальной женщины, которой она была в своей повседневной жизни, но на этом все.       Ему нужен был комментарий, что-нибудь, чтобы подтвердить, что следующая неделя у него еще есть, что он все еще будет привлекать ее. Может быть, это говорило его эго, может, это был кризис среднего возраста, но он не мог не чувствовать, что он хотел, чтобы она видела в нем не извращенца, вернее, не просто извращенца, а мужчину.       Он не мог не относиться к ней по-другому, потому что теперь видел в ней больше, чем Целительницу, Какаши обожал женщину, которая могла видеть его глубже, чем требовала ситуация. Ему нравилось думать, что из всех других мужчин, которых она встретила таким образом, только он мог мельком увидеть женщину, которую она действительно не смогла показать бы специально.       Поэтому, когда там между ними воцарилась тишина, на заднем фоне звучало невнятное биение мелодичного внутреннего голоса, говорившего, что никто не считает, что это неправильно, и ее глаза не отрывались от экрана, зелёные, как самый густой лес, и такие прекрасные даже сквозь этот простой монитор. Какаши снова поднял голову, глядя на нее и вновь чувствуя себя мальчиком.       — Скажи что-нибудь.       — Что я должна сказать? — ответила она своим мягким голосом, и это уже была не Целительница, это была его Сакура. — Я не думала, что ты когда-нибудь сделаешь это, но я рада, что ты решился, — сказала она, и он заметил, что она тыкала ногтем, показывая, что он не был пуленепробиваемым. Она задержалась на мгновение в своих мыслях, ее глаза показывали, что она бродила где-то в своей памяти. — Ты... — И она коротко рассмеялась. — Это намного лучше, чем я представляла, — призналась она, укладывая волосы за ухо. — По крайне мере та часть, которую я вижу.       Он улыбнулся, и не от победы или от умасленного эго, а потому что в нем было некоторое облегчение. Не то чтобы он думал, что девушка будет достаточно легкомысленной, чтобы отказывать ему в общении, но то, что ей нравилась его внешность, делало ее еще более приятной, не так ли? Сакура была всем этим — с ее манерой и подачей себя, с ее чванством и улыбками, и он хотел быть кем-то для нее таким же образом, даже при том, что он знал, что они никогда не пройдут через это, что они никогда не осмелятся сделать следующий шаг, потому что шагов больше не было.       Той ночью Какаши и Сакура просто поговорили, и от этого они почувствовали себя намного более удовлетворенными.

***

      — Это анализы Шакиры? — спросил он, забирая синюю папку с бумагами внутри и проходя через рецепцию клиники.       — Да, Какаши-сан, — ответил мужчина с вежливой улыбкой, — те результаты о Коре тоже готовы.       — Отлично. Я тоже хочу их видеть. — И он дождался, пока секретарь передал ему документы, и поблагодарил его, прежде чем уйти в направлении своего офиса.       Какаши был ветеринаром в этой клинике, примыкающей к самому дорогому зоомагазину во всем Киото, и проработал тут около десяти лет, как покинул общественную клинику, где оказывал услуги почти бесплатно. В конце концов, его выбор остаться в престижной клинике на окраине города был сделан больше по сентиментальным причинам, чем из-за денег и престижа.       Он устал терять пациентов, и каждая собака или кошка, которых он не мог спасти, заставляли его попадать в некого рода депрессию, с некоторым отвращением к миру. Дело в том, что содержать животное было недешево, и каждый старался изо всех сил, но, когда собаке требовалась дорогостоящая операция, с еще более дорогими лекарствами или даже специализированной едой, самая скромная часть населения была не в состоянии оплатить эти потребности, и это было неизбежно, что животное в конечном итоге умрет.       Он выбрал шикарную клинику в зоомагазине, потому что у его клиентов были деньги, и редко животные умирали из-за нехватки ресурсов. Это было эгоистично, но он нашел способ продолжать лечить и не так сильно страдать из-за потери своих пациентов. Даже Шакира, шестнадцатилетняя собака смешанной породы, жила королевской жизнью и выглядела намного здоровее, чем многие щенки вдвое моложе ее.       Но у Коры, семилетней кошки мейн-кун, на шее была шишка, которая могла быть чем угодно. Он открыл кошачьи анализы и вздохнул. В этом не было ничего слишком серьезного, но ее нужно было удалить хирургическим путем. Он попросил портье позвонить владельцу кошки и попытаться назначить еще одну встречу, чтобы договориться о предстоящей операции.       Вторник был его днем ​​в клинике, остальную часть недели он был профессором университета, что-то, что подходило ему как перчатка после выхода из общественной клиники. Там они также предлагали услуги по низкой цене или бесплатно, и студенты стремились выполнять самые разнообразные процедуры, делая окружающую среду всегда более мотивированной.       В тот вечер Какаши посмотрел на часы и понял, что опаздывает. Было семь часов, и ему нужно было забрать Рин с работы на ужин. Он запихнул обследования своих пациентов в файлы и поместил их в соответствующую папку, быстро попрощался с администратором и направился к парковке.       Сидя на сиденье машины, он быстро взглянул на свой мобильный телефон. На экране появилось тринадцать сообщений от Рин, явно желающей узнать, где он, черт возьми, и почему еще не приехал. Конечно, он придумал бы оправдание, и это было бы не очень правдоподобно, потому что после многих лет отношений Рин точно знала, что мужчина просто отвлекся на свои дела.       Он натянул ремень безопасности и двинулся через суматошное движение Киото, врезавшись в пробку рядом с главной улицей. Честно говоря, он не слишком волновался, так как его любимое радиошоу в это время повторяли, поэтому он просто позволил себе насладиться поездкой в ​​своей комфортабельной машине.       — Ты опоздал! — Голос Рин звучал раздраженно, когда она открыла дверь и бросила сумку на заднее сиденье. —Трудно организовать дела, чтобы уйти пораньше? — громко захлопнув дверь и садясь в машину, произнесла девушка.       — У меня произошло непредвиденное событие, — пусть это и был как можно более расплывчатое оправдание, — и не волнуйся, я позвонил, чтобы подтвердить бронирование, чтобы мы не упустили столик.       — Надеюсь, ты правда это сделал, —пробормотала она, глядя в свой мобильный телефон.       Рин работала в журнале о еде, занимаясь ресторанным анализом. Помимо оценки еды и напитков, она также давала полный обзор обслуживания, окружающей среды и даже людей, которые часто посещали это место. «Сыры & Вина» — журнал столь же пафосный, как и его читатели, а Рин была в основном обязана следовать той же манере письма и поведения, если она хочет сохранить свою работу.       Мужчина вспомнил, когда она училась в колледже, когда мечтала стать репортером-расследователем и испытывать кайф от полицейских страниц. По словам учителей, у нее был талант к этому, но реальность профессии привела ее на путь кулинарной критики, из-за которой Рин стала в пять раз более требовательной к еде и местам, сделав жизнь Какаши настоящим адом, потому что все местные заведения, которые ей нравились, были очень дорогими.       Они пошли в этот новый ресторан, открытый в центре города. Рин не особенно любила местность, но, поскольку ужин финансировался журналом, не было никакого оправдания тому, чтобы не поехать. Чтобы добраться до места, потребовалось время, но, прибывши по адресу, Какаши не столкнулся с трудностями при парковке и вскоре вошел в заведение.       Фасад был не таким броским и, по мнению Какаши, непрофессиональным, с несколько ретро-атмосферой, напоминающей европейский модерн 1920-х годов. Это было круто, но не слишком интимно, чтобы создать шикарную атмосферу. Здесь присутствовало широкое открытое пространство в желтых тонах с хорошо отполированным полом и живым джазом.       Если бы он мог сделать обзор, то сказал бы, что музыка слишком громкая, иначе говоря, по его скромному мнению, это был просто еще один новый ресторан, желающий соответствовать своей элитарной атмосфере в старом Киото. В чем заключалась проблема со старыми добрыми популярными ресторанами, которые предлагали хорошую и типичную японскую кухню? Он вздохнул, засунув руки в карманы, когда их направили к столу чуть дальше, в середине комнаты.       Рин поработала своим орлиным взором, анализируя мельчайшие детали, которые могли иметь решающее значение для ее оценки в журнале «Сыры & Вина». Мужчина особенно нашел ее слишком очаровательной, когда она оперлась локтями о стол и спрятала рот за сложенными руками, глядя на все и вся. Его девушка была обычной красавицей с каштановыми волосами и миндалевидными глазами, но детали, которые делали ее уникальной личностью, — это, например, небольшая отметина, которая появлялась между ее глазами, когда она слишком сильно фокусировалась на чем-то, или то, как она отводила взгляд, когда кто-то обнаружил, что за ними наблюдают.       Он не мог быть легкомысленным, в Рин ему нравилось многое, но правда в том, что люди меняются, и после всего, через что они прошли, возможно, их отношения складывались не так. После того, как они разошлись первый раз, ничего не изменилось. С момента последнего перерыва они были вместе семь месяцев, и ничего не изменилось.       — Хорошо, я уже ненавижу название всех блюд, — прокомментировала она, опуская меню, чтобы взглянуть на человека, который ненадолго оторвал глаза от своего сотового телефона. — Давай выберем основное? — спросила она. — Так, тут у нас есть сырное суфле с перечным джемом и салатом из рукколы, — сказала она, качая головой. — Тогда мы заказываем равиоли и жареного морского окуня, а на десерт...       — Клубничный пирог, — отозвался Какаши прежде, чем она успела закончить.       Рин остановилась на секунду, а затем не смогла сдержать смех. Она нежно прикрыла рот рукой, и ее голос сорвался со смеха. Какаши ухмыльнулся, глядя на женщину, когда та боролась с собой, ведь это не место для громкого смеха.       — Как всегда очень практично, Какаши, — сказала она, закрывая меню, — тогда пусть будет клубничный пирог.       Они заговорили после того, как сделали заказ. Как журналист, Рин заработала множество бесплатных пропусков на культурные мероприятия и особенно в рестораны. Они часто обедали вне дома, чтобы она могла сделать безопасный обзор, но она не всегда занималась своей профессией только в «Сыры & Вина», иногда газеты приглашали Рин в качестве фрилансера, и она писала рассказ с гораздо более серьезным содержанием.       — Суфле было хорошее, но эта рыба... — И она поморщилась. — Они явно переборщили с розмарином, — сказала она, положив вилку, давая понять, что больше не будет есть.       — Я думаю, что всё достаточно вкусно, — произнес он, пожав плечами, в то время как девушка просто закатила глаза.       Да, он был практичным и любил простую пищу. По его мнению, когда они ели рамен в лапшичной на углу ее дома, то это был лучший рамен в городе, но, конечно, то было слишком просто для журналиста по кулинарии Нохары Рин. Он вздохнул, смиренно глядя на свою тарелку, пока она делала записи на своем мобильном телефоне.       — Могу я сегодня остаться у тебя? — спросила она через мгновение. — Мы давно не ночевали вместе.       — Не сегодня, мне нужно проверить несколько работ, — ответил он. — Как насчет воскресенья?       — Интересно, когда мы поженимся, — она без юмора засмеялась, — ты тоже будешь уединяться в комнате под предлогом, что проверяешь тесты?       — Мы даже не помолвлены, Рин.       — И такими темпами мы никогда не будем.       Мужчина долго смотрел на нее, когда она бросила на него этот самодовольный взгляд, прежде чем обратить внимание на свой телефон. Он решил не продолжать спор, потому что это обсуждение явно не стоило того. Закончив есть своего морского окуня с равиоли, которые были восхитительны, достал свой мобильный телефон, сразу увидев уведомление в Lime* о том, что Генма отправляет много порно в группе. Он ухмыльнулся, прочитав глупый разговор, который они вели, назвав Асуму подкаблучником, когда он сказал мужчине прекратить жаловаться в группе.       Какаши сфотографировал перед собой оскорбленную Рин и быстро набрал: «Кто-нибудь хочет морского окуня?» Его друзья начали подшучивать над ним, говоря, что он был не меньшим подкаблучником, чем Асума. Аоба сразу же спросил, почему пара ссорилась, но Генма ответил быстрее: «Разве нужна причина для скандала с Рин?»       Он сразу же пожалел об этом, когда обнаружил, что стал издевкой в ​​группе. Не то чтобы он был расстроен из-за того, что его дразнили друзья, но такое своеобразное мнение о Рин всегда заставляло его сожалеть об этом, потому что Генма не знал, как быть чутким к чьей-либо ситуации, а Аоба всегда заканчивал тем, что в таких ситуациях соглашался с другим.       Он вздохнул, понимая, что, если попытается защитить ее, его будут только дразнить больше, чем Асуму, и он просто решил сосредоточиться на только что принесенном клубничном пироге, по крайней мере так он подумал, когда его мобильный телефон снова завибрировал, объявляя об уведомлении на электронной почте, которое было незамедлительно открыто.       Ой.       Это было с сайта исполнителей. Целительница разослала всем своим супер-фанатам сообщение, в котором сообщалось, что у нее есть новая игрушка и что она слишком рвется ею воспользоваться, и обещала часовой концерт-сюрприз, чтобы представить игрушку, — незапланированный эфир, совершенно не предусмотренный расписанием. Мужчина улыбнулся, сам того не осознавая, представляя, в чем заключаются идеи девушки, когда он усиленно перечитывал сообщение, как если бы он пытался обнаружить какое-то намерение, которое могло бы существовать только между строк.       Он отложил сотовый телефон, когда заметил на себе пристальный взгляд Рин. В ответ он симулировал слабоумие и начал смаковать клубничный пирог, вкус которого ощущался совершенно по-новому после новостей, которые он только что получил. Даже критика Рин его любимого десерта не могла лишить его удовольствия от свежего клубничного сиропа на языке.       — Хорошо, мы не вернемся в этот ресторан, — прокомментировала Рин, полностью отказавшись от десерта.       — Говори за себя. Этот пирог потрясающий. — И он придвинул к себе ее тарелку, готовый съесть еще один кусок этого вкусного пирога, зная, что его вкус будет в его памяти на несколько дней.       — Иногда тебе нравится раздражать меня, не так ли? — спросила она, подпирая лицо рукой, — в ее выражении лица закралась скука, когда она смотрела, как он ест, словно смакуя деликатес богов.       — Ты очень привередлива в еде, — утвердил он, при этом использовав последний кусок на тарелке, чтобы впитать как можно больше сиропа. — Для меня это была хорошая еда, но она не стоит этих денег.       — Единственным хорошим было суфле.       — Какое? Я ненавижу суфле.       Нохара Рин глубоко вздохнула, но мужчина просто проигнорировал это, блокируя все, что могло испортить ощущение десерта во рту. Нет, он не был сладкоежкой, но клубничный пирог ему нравился.       Закончив обед, они оба направились к стоянке, обменявшись парой слов. После дегустации Рин выглядела странно угрюмой, почти как если бы она оплакивала плохо приготовленную еду в своем приготовлении. Он сел в машину, и она проворчала что-то про отсутствие камердинера, из-за чего Какаши чуть не закатил глаза от ненужного требования.       Он быстро отвез ее домой. Поток машин уже успокоился, и улицы Киото ночью превратились в гладкую полосу с их прогрессивными огнями. Какаши любил водить машину ночью, несмотря ни на что. Вскоре они оказались перед домом женщины.       — Ты уверен, что не хочешь подняться? — спросила она с дружелюбной улыбкой, и он осторожно посмотрел на время на приборной панели в машине.       — Дорогая, я бы с удовольствием, — сказал он, смягчая голос, — но действительно не могу.       «Потому что шоу Целительницы начинается всего через двадцать минут», — подумал он.       — Какаши... — И это был ее хитрый голос, вместе с прикосновением к его лицу и приближением к его губам. Она хотела его.       Они долго целовались, и, хотя не очень решительно, Какаши позволил захватить себя знакомым губам Рин, у которых был приятный вкус, хотя он уже знал, чего ожидать. Он просунул руку между ее волосами и медленно закончил поцелуй, который, о чем он даже не подозревал, был первым за ночь.       — Я тоже хочу, дорогая, но… — Он издал звук, как будто ему жаль, что приходилось уезжать. — Мне действительно нужно идти.       Рин на мгновение посмотрела на него, и он не мог сказать, что у нее на уме. Женщина наконец кивнула и выскочила из машины, быстро попрощавшись. Он остался там достаточно долго, чтобы увидеть, как она вошла в здание, и просто уехал оттуда без малейшего угрызения совести.       Ночь только начиналась.