Пожарный из Сохо

Гарри катался в метро больше часа, переходя по разным веткам и вагонам. Наконец, он пересел на чёрную линию — Северную — и вышел на станции Хайгейт. Поднялся наверх, снял наушники и сел едва ли не на первую холодную металлическую лавку. Согреться не удавалось, и сейчас он не особенно стремился к комфорту. Мелкий дождь то накрапывал, то стихал, оставляя на мостовой едва заметный след. Влажный воздух наполнял лёгкие смесью сырого асфальта, хвои и прелых листьев. Просто одна сплошная благодать. Наверное… Гарри повернул голову на звук — прохожий в метрах шести от него выругался, когда выпустил из руки портфель и свежую газету, а затем, когда попытался их поднять — уронил ещё и высокий стаканчик с кофе. Оглушительное «Блять, что за день!» прозвучало в числе прочего. Затем мужчина раздраженно свернул в рулон печатное издание, и поднял стакан, направляясь явно к ближайшей урне — как раз рядом с лавкой Гарри. Мужчина тихо прочистил горло, затем сказал: — Извините, — после чего протёр сухой стороной газеты портфель и бросил бумагу в урну. — Всегда пожалуйста. В конце концов, урна ему не принадлежала. Звонок отвлёк Гарри. Он потянулся к нагрудному карману куртки и достал телефон. Имя Артура Уизли ярко высветилось на экране. Гарри посчитал, что с ним хотят поговорить по поводу перевода на другую станцию, в крайнем случае — позвать на чай и синнабоны от Молли, но всё оказалось не так просто. — Послушай, — напряжённо проговорил мистер Уизли после приветствий, едва не шёпотом, — Я планировал уйти в отставку лет через пять. У меня были планы на тебя. Нам бы вместе посидеть и поговорить. — Зачем вам в отставку?.. — Возиться с внуками. И с машиной. Я устал от дел. Ради внуков — возможно, но Гарри думал, что мистер Уизли не может возиться с машиной больше, чем уже возится, притом не особенно продуктивно. Рон и так сетовал на «Развалюху-2», хотя был крайне терпимым к проблемным средствам передвижения. Примерно через года пол их знакомства они вместе с Гарри катались… Ну как катались — врезались в иву на территории кампуса Лондонского университета. Была ночь, и ни одна живая душа не пострадала. Рон признался, что права ещё не получил. «Развалюху-1» конфисковали, в добавок наложили большой штраф. Настоящий конец беззаботной юности Рона пришёл вместе со свирепым воплем миссис Уизли, которую Гарри никогда не видел в таком бешенстве. Она всё время прикладывала ладонь ко лбу Гарри, хотя там была не такая уж и глубокая кривая царапина, и «навсегда изуродованный» совсем не злился на Рона — всё негодование Гарри перекрыла реакция миссис Уизли, которая, казалось, сейчас засунет сына головой в камин, а тот со слезами на глазах стоял, потеряв дар речи и вообще, казалось, перестал дышать. — Если нужно помочь прокачать тормоза, так и скажите, сэр. Когда бывал у Рона в гостях, мистер Уизли действительно часто проводил время в гараже — среди мотков, множества металлических деталей и коробок с приборами. И, конечно же, он вылазил из-под машины в мазуте, с глазами, полными энтузиазма, и всегда с лёгким оттенком ужаса на лице, когда что-то не получалось. — Это лишним не бывает, но… есть ещё кое-что, о чём я говорил несколько месяцев назад. Поттер знал, что не косячил на работе — более того, его самоотверженность последние годы часто ставили в пример. Значит, речь не о понижении. Скорее наоборот. — Командование присвоило тебе звание, — продолжил мистер Уизли после короткой паузы. — Мои поздравления! Я хотел объявить об этом перед началом твоей следующей смены, на построении, но решил не откладывать с новостями. Гарри пытался собраться с мыслями. Несколько секунд казалось, что это говорят не ему. — Спасибо, сэр. — Ты хорошо справлялся, когда я доверял дополнительные задания. В целом, с командой, и после провалов Рона… — Гарри услышал сожаление в его голосе, — твои решения здравы. О тебе хорошо отзываются. Кроме Захарии. Эвакуацию из высоток можно проводить немного поаккуратнее… Я хотел, чтобы ты набрался опыта на новой должности. Назначил бы тебя младшим руководителем дежурной смены хоть прямо сейчас. Гарри хмыкнул. — После этого года три — и ты бы стал старшим менеджером, а через ещё несколько лет я бы хотел видеть тебя начальником станции вместо себя. Поэтому мне так не понравилась твоя просьба о переводе, я всё думал, не редко ли я показывал, как ценю тебя, а иначе зачем бы ты… Гарри, ты здесь? Поттер уже не сидел — шёл медленно и смотрел себе под ноги. Едва не наступил на сизого голубя. Прошёл в опасной близости с сороками. И замер рядом. — Я слышал. Но быть руководителем вместо вас? — с недоверием проговорил Поттер. — Далеко не сразу. Потом тебя смогут представить ко званию старшего офицера, и сможешь претендовать на менеджера крупных операций, руководить несколькими станциями. Захочешь двигаться дальше — будешь отвечать за стратегическое районное командование, если Шеклболт одобрит твою кандидатуру… — Миссис Уизли снова пасьянсы на меня раскладывала? — Гарри, сейчас это кажется смешным, — спокойно ответил мистер Уизли. — Но через десять лет ты вспомнишь этот разговор. И поймёшь, как быстро всё изменилось: моргнуть не успеешь, а уже будешь нести на плечах больше полномочий и ответственности, чем представлял. — Но… — начал было Гарри, однако Уизли перебил его. — А пока — мои поздравления, младший офицер, — сказал он с лёгкой улыбкой. — Надеюсь, теперь ты всё же передумаешь. Гарри не мог похвастаться спокойным принятием. Званию обрадовался, но стоило подумать о его друге… — А как же Рон… — не зря ведь мистер Уизли говорил едва не шёпотом! — И я всё же не планировал оставаться в Сохо дольше необходимого. И… — Гарри подумал, не прозвучит ли уничижительно дальнейшее. Хотел сказать, что он слишком молод как раз для того, чтобы физически себя задействовать. Считал, что руководителем станции, при всех прочих условиях, можно становиться после травм, непригодной более физической формы, но уж никак не в его возрасте, пусть и по прошествии тех несколько лет, о которых говорил мистер Уизли. Даже в тридцать лет. Ну, может быть, в пятьдесят — да. Если доживёт. Всё это он не высказал и только тихо произнёс… — Понимаете, почему я не могу в дальнейшем претендовать на вашу должность? Рон… На том конце линии повисла тишина, которую нарушил ещё один тяжёлый вздох мистера Уизли. Голос стал чуть более жёстким, когда он ответил: — Рон — просто не самый плохой пожарный. Он даже не прошёл NFCC, а значит, не имеет права претендовать на интервью с офицерами. Ты — другое дело. Если бы мой сын действительно хотел чего-то большего, то работал бы для этого, а не прыгал по койкам… — мистер Уизли на мгновение умолк, затем продолжил: — Я не могу принимать решения, основываясь на семейных узах. И ты это знаешь. «Хотеть секса — страшный недостаток, вот только я тоже хочу прыгать по койкам, по одной определённой». — … Кого мне брать вместо тебя? «Максимум на двух — в Лесном переулке и на Южнолесной улице»,— думал Гарри. За Рона было обидно, хотя он действительно не торопился с NFCC, вечно отмахивался, говорил, что как-нибудь потом пройдёт. А Северус… а что Северус? Теперь поставит его в известность, что отныне он может, если захочет, встречаться с младшим офицером? Очень-очень серьёзный довод для такого человека, как Северус. Гарри сглотнул. Скатиться к мыслям о своём любовнике даже во время рабочего разговора — да наверняка Снейп так никогда не делал. Мистер Уизли думал о преемнике. А Гарри не чувствовал себя вправе соглашаться. — Кого-нибудь. Возможно, Джастина. Ему уже тридцать пять, кажется… Будет около сорока, когда вы захотите уйти, насколько я понял. — … Джастина? Господи помилуй, он неразборчив в стратегиях, полагается всегда на командира. Ты же — не полагался последние несколько лет до твоего повышения в оперативном реагировании и как оказалось… — мгогозначительно проговорил Артур, — Джастин — сильный — не спорю. Но с такими промахами — нет. Захарию? Он смелый, но чтобы подчинять других, нужно добросовестно подчиняться самому. Если пройдёт эту подготовку, вряд ли сможет сплотить команду. Я поверю, что люди под его началом начнут массово увольняться. Остальные тоже не совсем подходят для этого. Я хорошо вас знаю. Ты подходишь для этого лучше всего. — Слишком рано, сэр, — произнёс Поттер, — я просил, чтобы вы перевели меня, а не о повышении. Я могу даже не оставаться больше командиром экипажа, после распоряжений всё равно действовал как обычный рядовой, не имеет большого значения… — У тебя нет амбиций? Гарри сжал губы. Мистер Уизли тоже амбициями не отличался — он вообще вступил в эту должность только ради того, чтобы содержать большую семью. — Неважно, насколько должность руководящая. Эта работа — не совсем об амбициях. Я готов отказаться от нового назначения. Вы… переведёте меня? Например, в Кентиш Таун? Если у меня всё сложится здесь, в Хайгейте. В ответ некоторое время он слышал только тишину. — Мне жаль, что ты не хочешь! Скорее всего, если тебя переведут, то сначала в качестве рядового, на несколько недель, разумеется, звание у тебя не отзовут, но некоторое время будет так, пока новая команда не начнёт тебе доверять достаточно. Но разве тебе не хочется остаться с нашими людьми? И если так, я назначу тебя дежурным смены в течении следующей недели. Надеюсь, что Рон поймёт. Гарри и без мистера Уизли грызла совесть по этому поводу. Дружба и работа, увы, у него была смешана. Если следующая ступень, скорее всего, не вызовет у Рона непреодолимой ревности, то следующая — больше, а дальнейшая — должность его отца — серьёзные разногласия и затаённые обиды. Подобное их дружба может и не выдержать. Гарри не стремился к бумажной работе, координации между остальными станциями. Инспекции ещё нейтрально воспринимал, никогда не отказывался. Но чтобы усиленно стремиться к должности мистера Уизли даже по желанию последнего и загадывать дальше? Для него эта перспектива казалась размытой и вызывала страх. — За эти несколько лет, — негромко выговорил Поттер, — вы можете найти кого-нибудь ещё. В конце концов, существует ротация. Я не верю, мистер Уизли… что других достойных преемников нет совсем. И я думаю, этот человек должен быть постарше. — К тому времени ты и будешь! Из Хайгейта приезжать в Сохо — не настолько сложно, — мягче проговорил мистер Уизли. Ты — не единственный человек, который будет работать в Сохо, и при этом проживать в другом районе. Гарри вздохнул, пытаясь принять ситуацию и придумать, как же теперь быть с Роном. — Я подумаю. Возможно… возможно, я напрасно сюда переехал. — Тогда тем более, — проговорил Артур ещё мягче, с отеческой заботой, — не разбрасывайся шансами, пусть даже их у тебя и будет немало. Такой уж ты человек, Гарри. С тобой не страшно. «Но мне с собой страшно», — прикрыл глаза Гарри. — …На тебя можно положиться. Я не настаиваю, но очень хотел бы, чтобы ты согласился. «Я бы тоже хотел, чтобы Северус согласился помириться…». Он завершил звонок и всё продолжилось. Гарри вернулся к предмету своих душевных терзаний. Раздумывал, как себя вести, чтобы не доставлять Северусу неудобств, не казаться навязчивым — и всё же быть ближе к нему. Казалось, что голова примерно так же болела, когда он проходил экзамены по пожарной тактике и стратегии — после обычных тренировок ещё NFCC, а Рон убегал жить свою жизнь. Поттер ломал голову над сценариями спасения, но решать, кого спасти, а кого оставить в гипотетических ситуациях, было гораздо легче, чем в реальности. В первое время Гарри разрывало от чувства вины. Особенно тогда, когда он сам был под началом другого командира, который предпочитал не рисковать больше, чем следует. Но Гарри однажды, наплевав на его приказы, полез в огонь. Понимание, что спасти каждого всё равно невозможно, не ослабляло вину. Напротив, каждый раз, когда он видел хоть призрачный шанс вытащить кого-то живым, он лез, нарушая протокол. Его выделяли — чаще с раздражением и гневом, чем с похвалой. Обзывали героем и благородным идиотом, потому что он не всегда следовал инструкциям. Но Гарри вспоминал глаза тех, кто остался жив благодаря его своевольству. И спал по ночам чуть спокойнее. Точнее, иногда спал спокойнее. Сны временами бывали невыносимыми. А когда ему особенно не везло, эти кошмары случались в гостях. Гермиона шутила про высокий порог вхождения в творчество Джойса, объясняя, кто такая Навсикая. Гарри, когда она донимала его расспросами о кошмарах, после того как он слишком громко кричал во сне, отвечал, что у его психики тоже есть высокий порог вхождения. Так они и жили. Благодаря шуточкам ему успешно удавалось содержанием оных не делиться. А со Снейпом (опять всё о нём!), они, очевидно, начали не с той ноги, продолжили ещё более двусмысленно. Он сбегал, он этого хотел — быть подальше. Он узнал о нём больше. Испытывал благодарность и ужас, непередаваемый странный интерес. Снейп держал его в толпе. К незабываемому иррациональному страху добавилось ещё и незабываемое тепло, ненавязчивые прикосновения к вполне допустимым местам, учитывая ситуацию, что совершенно выбивало из колеи почти-три-года-целомудренного. Что тогда творилось внутри? Почему ему так сильно хотелось ещё? Он не мог поймать его, наткнуться на него — высокого, тёплого, сексуального, страшного. Потом наткнулся так, как представить не мог, кричал на Набережной, потеряв над собой контроль: «Ты бы влюбилась, Гермиона?..» и это слишком выдавало другие слова «Я уже влюблён, в полнейшем отчаянии и растерянности. Ты это видишь? Я надеюсь, что нет». Это было слишком близко к тому, что он на самом деле хотел сказать. Голос, возможно, его выдавал. Снейп входил в него. Они строили планы про совместные выходные… Потом было слишком много суеты. Так много, что Поттер не справился даже с простым, казалось бы, делом. Так куда ему, убогому, до управления настолько глобальным — целой станцией? Он поблагодарит Вселенную уже за то, если окажется в состоянии координировать действия людей на смене, а также не лажать со своими собственными — хотя бы там, где для сантиментов нет ни секунды. Но есть сейчас… И он чувствовал, что может потерять Северуса безвозвратно в любую минуту: стоит сделать ещё один неверный шаг, и он окажется критическим. Чёрные глаза Снейпа вставали перед глазами. В них можно было со всей душевной щедростью утопиться. Гарри попытался собраться. Работа заставляла его встряхнуться, чтобы не происходило. Огонь не щадит, не жалеет, не меняется в зависимости от того, кто перед ним — просто поглощает. Ему нечего противопоставить, кроме мужества. Но Северусу это не нужно — всё это время мужество Гарри нисколько не помогало. И сердечность, если можно так сказать, тоже. И страх. Собраться не получилось. Изматывал себя мыслями, пока в голове не осталась вязкая тягучая каша. Открывать мессенджер и смотреть, что он отправлял Северусу слишком страшно. Это просто глухой тупик, он может прорубить стену и удариться о новую: каждое слово, написанное раньше, сейчас показалось ненамеренным издевательством. Лучше держаться от виртуального общения как можно дальше. Легче тушить заводы после террористов, чем найти с Северус общий язык. Проблемы были на лицо. Гарри спрятал руки в рукава слишком лёгкой куртки и только сейчас понял, что всё это время рассматривал землю под ногами и краем зрения наблюдал за сороками, которых всё же не миновал по дороге. Птицы цеплялись лапками за тонкие, голые ветви. Оперение поблёскивало в вечернем сером небе: чёрное переливалось синим и зелёным, а белое почти резало глаза своей ледяной чистотой. Они двигались беспокойно, вечно чем-то занятые; другие топтались по сырой земле, взметая комья. Гарри с тяжёлым сердцем присматривался к ним. Одна из них зарылась в траву, а потом вытащила в клюве что-то металлическое — маленький кусок блестящей обёртки или, возможно, кем-то потерянную серьгу, — и тут же попала под пристальный взгляд соседок. Её окружили, защёлкали клювами, выказывая явное любопытство. Всей гурьбой весело засуетились. Если бы он тоже так умел, давно бы купил кусок фольги, но почему-то принадлежит к роду человеческому, и сомневается, что его что-нибудь отвлечёт. Гарри подумал, что если что-нибудь не сделает, рехнётся. Он двинулся дальше. Прогуливаясь по окрестностям, время от времени зажимал еловые иголки в руках. Снова наткнулся на бар The Woodman — причудливое белое здание в два этажа с окнами разного размера. Он в упор его не замечал в этот вечер, но не теперь. Мысли продолжали предавать своего носителя. Он снова бросил взгляд в сторону и застыл, глядя на широкое зелёное море вместе с чёрными, немного голыми деревьями более осмысленно. Бесконечные пабы и бутики Сохо сменились для него зелёными широтами Хайгейта. Есть все шансы получше изучить окружающий лес — почему бы не начать уже сейчас. Признание его заслуг не вызывает радости, и всё из-за личных проблем. Сириус что-то шутил про мужской монастырь? Лес — это тоже монастырь, просто там нет стен, а затворничества — хоть отбавляй. Он снова бросил взгляд на паб, вошёл внутрь и отрезал коротко: — Джек Дэниелс. Бутылку. И пошёл вдоль дороги, ведущей в лес ещё дальше. Уже начинало темнеть. Позже он ощутил раздражение на ровную, предсказуемую тропу. Злость на все ожидания. И очень предсказуемую реакцию Рона, если тот узнает о решении отца… Не «если», а «когда». Свернул в сторону бездорожья — шагнул туда, где ещё более отчётливо пахло сыростью и гнилой листвой. Надел наушники обратно на голову. Пил время от времени большими глотками. Облокачивался на стволы, чувствуя, как их шершавая кора впивается в спину, сквозь одежду. Наворачивал круги, пока сознание не начало отпускать свои крепкие тиски. Спасибо, что хотя бы теперь. Starry, starry night, Paint your palette blue and gray Гарри не помнил, когда именно ему показалось трухлявое упавшее дерево слишком манящим, чтобы на него не прилечь, и обещал ли он себе, что его никто сейчас не видит, так не всё ли равно. Гермиона и Сириус отчитали бы его за такое поведение — как пить дать. И он тут же с досадой сделал глоток. Гарри опьянел незаметно и сполз пьяный на мокрую листву. Мысленно разговаривал с гипотетическим оскорблённым Роном и недоверяющим Северусом, с крёстным — со всеми. Эти разговоры были короткими. Следил за острыми ветками, медленно покачивающимися почти в чернильной темноте, и птицы низко пролетали — совы, дрозды… Лениво, почти нехотя, в голову закралась мысль: не пора ли подняться? Но что-то внутри ответило: нет, ещё не пора. Он очень устал — от всего. Подумал о своих родителях — обрадовались бы они? Скорее всего, они просто приходили бы в ужас каждый день их жизни, отпуская его на работу… Если бы он был с ними. Мама, наверное, уже много лет закрашивала бы седину, тайно, чтобы он не чувствовал себя виноватым — недавно он смотрел на белые бока сорок, но мог бы вместо сорок неловко смотреть ей вслед: «Если я умру — я умру страшной смертью. Прости меня, мама». Тяжело выдохнул и уже собрался вернуться в цивилизацию, но почувствовал чуждое, лишнее движение на своей коже. Взгляд уловил тёмные лапы, пальцы тут же смахнули паука с плеча, и тот забился обратно куда-то в древесную труху, но поздно. Когда он наклонил шею, боль резанула неожиданно. — Чёрт… — тихо прошипел Поттер, закидывая голову назад. Он и не знал, что здесь паучий рай… Ведь решил, что в порядке ещё одного исключения напьётся, и надеялся, что станет легче со всеми договариваться. Что расслабится хотя бы немного, чтобы попросту не взорваться, а через день-два пойдёт к Северусу поговорить. Может быть, он уже остыл или даже — Гарри очень надеялся, — соскучился. Снейп вообще способен за кем-нибудь соскучиться? Хотелось уснуть сначала прямо на холоде под другую композицию — Andata, стучащую в ушах. Его замутило. Алкоголь и боль в шее всё больше подводили к мрачному предчувствию. Показалось, что он уже при смерти — так резко становилось хуже. Тревога возрастала. Гарри представилось, что умрёт совсем не так как думал — не в огне, в надежде и на адреналине; что его найдут в самом жалком виде через какую-нибудь неделю. Он попадёт в газеты и незнакомые мужчины будут ронять кофе на статью о нём. Может быть, так и будет, если здесь останется. Он смирился, что это, видимо, конец, а Рон был прав. Мерзкие чудовища, которых стоило опасаться. Вдруг здесь и не такое водится? Теперь у него даже нет нескольких дней, чтобы прийти в себя после этого акта пьянства и пойти к Северусу. Придётся сразу — сейчас. Ноги понесли его к известному дому с тёмными стенами. Он снял наушники и бросил их на оконный карниз. Стоял и ждал его с мокрым лицом, в позорном виде и состоянии, и знал, что хуже уже быть просто не может. Что это конец.

***

Резкий, отрывистый звук оборвал тишину на мгновение — в дверь позвонили. Северус подозрительно взглянул на неё и складка залегла между его бровей. Никого он не ждал — даже Люциуса, у которого появились дела. Распахнул резче, чем хотел и застыл. Поттер… Перед ним стоял никто иной. Тот самый, всеми потерянный. В слезах, с бутылкой Джэк Дэниэлса, выпитой чуть больше, чем наполовину и с припухлостью на шее. Он беспокойно, почти так же растерянно обвёл его взглядом. — Я знаю, что ужасно выгляжу. Прости за это. Времени нет… На джинсах — несколько листьев, пожухлых травинок и хвойных иголок. Подол зеленоватой рубашки немного выбивается. Куртка испачкана, словно он валялся на мокрой земле, и немного свисает с одного плеча. — Тебя изнасиловали? Что с твоей шеей? — оцепенело спросил Северус, сузив глаза. Никакого приветствия. Гарри пошатнулся. Он дошёл сюда почти чудом. — О, нет… Просто хотел тебе сказать… не знаю, могу ли… Северус сильнее изогнул бровь и уже собирался захлопнуть дверь, но Поттер вдруг поднял руки, пытаясь его задержать. — Укусила чёрная вдова… кажется, — проговорил так тихо, что Северусу пришлось приблизиться. — Это было… страшно. Северус глядел на него сверху вниз. — Это твоя пьяная фантазия? Гарри поморщился. — Я не хотел приходить вот так… если ты об этом. Просто… не могу… больше… Я люблю тебя, Северус. Брови соединились у переносицы и он, после секундного раздумья, сделал шаг и легко тряхнул Поттера за плечи. Гарри вздрогнул, закинул голову немного вверх: это движение отозвалось болью в укушенной шее. — Здесь не водятся чёрные вдовы и ничего подобного, — проговорил жёстко. — Разве что ложные чёрные вдовы. — Что? — Гарри всматривался в него и опасался, что больше следит за движением его губ, а не пытается понять, о чём Северус говорит. —Стеатода благородная, так называемая ложная чёрная вдова, похожая на настоящую, но не настолько чёрная, — раздражённо пояснил Северус. — Если бы ты, конечно, мог именно это рассмотреть в сумерках. Укус этой твари вызывает лихорадку, раздражение, боль. Неприятно, но не смертельно. Гарри проглотил ком в горле, пытаясь это переварить. Уже предварительно себя похоронил, а Северус сказал, что всё не так? Замечательный он человек. Поттер даже грустно улыбнулся, не отрывая глаз с тонкой слёзной пеленой и думал — не слепо ли он его любит. — Мне не по себе. — Скорее больше от алкоголя, чем от укуса, — Северус едва держался, наблюдая за ним — Поттер тоже смотрел пристально, не моргал, и это выглядело страшно. — Пусть я пьяный… — наконец, произнёс, — А ты такой… испуганный. С Салемом что-то случилось? Снейп машинально обернулся к одному из окон. Помолчал. — Отвезти тебя к крёстному? Ты не в себе, Поттер… — Я в себе. Я всегда в себе. А ты иногда бывал во мне… Помнишь? О, Господи. — Твой крёстный… — Я не поеду назад к нему, — дёрнулся он, — Пожалуйста, я не хочу. Я хочу… только хотел… Мне можно? — неопределённо махнул рукой и едва не упал. Северусу пришлось схватить его за локоть, а пытаться осмысливать происходящее решил попозже. Впрочем, нечего здесь осмысливать — Поттер протрезвеет и всё вернётся на круги своя, просто полоснёт Северуса до боли этим визитом, а потом будет возмущённо рассказывать о нём своим подругам. Только он, Северус, слушать о своей инфернальной природе больше не будет. — Пьяное чудовище, — пробурчал под нос, почти за шкирку толкая Поттера за порог, — я принесу тебе воды с небольшой дозой обезболивающего… И не чеши место укуса. — Ой, не хочу тебя… напрягать. Где тут кухня… Мне… снять одежду? Я ж… на дереве… Там… Птицы… птицы там. Там столько таких чёрных-чёрных… а деревья… Они такие страшные. Холодные. — Помолчи лучше… — с раздражением ответил Северус. С силой разжав его пальцы, забрал бутылку и бросил её в сторону, — Успокойся. За что мне это… Тебя точно не изнасиловали? — Разве что пауки и птицы. Жаль, не склевали моё лицо, — поднял бровь Гарри, — может, ты попробуешь? — Склевать? — Склевать, начиная с глаз… Чтобы мои глаза не видели птиц, — кивнул Поттер, пока Северус стягивал с него куртку и усаживал Гарри на стул. — Я не питаюсь глазами незнакомых людей, — зло ухмыльнулся. — Тогда я точно подхожу, — парировал Поттер, — так что ни в чём себе не отказывай. Северус набрал стакан воды. Бросил на него ещё один оценивающий взгляд, покачал головой и достал из шкафчика медикаменты. На поиски ушло немного времени — Поттер заметил у себя перед носом половину белой таблетки довольно быстро. Гарри выпил её и посмотрел на него ещё раз, медленно царапнув шею с другой стороны. — Не трогай её вообще. Северус смочил чем-то кусок ваты. Его движения почти гипнотически действовали на Поттера. Он медленно моргнул, когда почувствовал прикосновение к шее. Северус протёр её. Гарри это показалось удивительным. Северус опустил руку, пристально глядя на него. Взлохмаченные волосы подёрнулись, но смотрел Поттер на него как-то почти отчаянно, пусть это и ощущалось не так остро. Или же он запрещал себе ощущать его остро. — Сеееверус! — прошептал, как будто его имя могло каким-то образом спасти. — Прекрати. Всё будет в порядке. Ты переусердствовал с алкоголем, — напомнил ему устало. — Никаких смертельных пауков в лесу не водится… Гарри слабо, недоверчиво выгнул бровь. — … более того, почти все виды готовятся к зимней спячке или уже в неё впали. Как ты только попадаешь в такие ситуации! Как? — Значит, нужно было прийти к тебе завтра… — содрогнулся Поттер и тихо горестно прошептал следующие слова, — … а теперь я без тебя буду до конца жизни на этих птиц страшных смотреть. И над Темзой… на номер твоего телефона, пока не швырну его в воду. Ты… меня заблокируешь ещё раньше… Ведь ты наверняка хотел. Северус вздохнул, его терпение таяло. Пытаться до Поттера достучаться, не зная даже, для чего, было невыносимо. — Выживешь. Просто пьяный и истощённый. Скажи, что тебе ещё нужно? Я могу помочь только если перестанешь валять дурака. Почти после каждой своей реплики Северус выглядел ещё более напряжённо, и вдруг его как будто что-то смутило. Он снова застыл, не представляя, что ему делать. Приглушённый свет трековых ламп в чёрных матовых абажурах тоже сошёл бы за птиц в воспалённом поттеровском воображении. Может, стоило выключить свет и сидеть с ним в темноте. — Просто… не уходи, — сквозь слёзы прошептал, осторожно хватаясь за рукав Северуса. — Мне… страшно. Мне такое мерещилось… То в холод бросает, то в жар. Поттер замолчал. Северус невесомо снял с его волос несколько мелких листьев и немного смягчился, слабо коснувшись его щеки. — Я заварю тебе чай. Весь продрог. — Ты… куда? — Я у себя дома вообще-то, мальчик. Придержи язык, если не хочешь оказаться в вытрезвителе, — он вцепился руками в раковину, — Больше никогда не поступай так… И не броди в таком состоянии, — бросил устало в сторону. Следующая фраза прозвучала куда более резко: — Что ты вообще здесь делал! Гарри помотал головой, пытаясь сосредоточиться на его голосе. — Я скучал… Мне остался только этот лес у твоего дома. Бесконечный, — Поттер сжал одной рукой свою вторую… — Обними меня… пожалуйста. Северус не шелохнулся. — Прости меня. Я клянусь, что считаю тебя самым красивым. А вы с моим… ик, крёстным… не можете друг друга терпеть. Хочешь правду? Мне было больно, что тебе больно… И что ты… Так просто ушёл. Ты же смотрел на меня так, будто не оставишь. Но потом вышел за… дверь. Не поверил… Почему ты не поверил. Северус тряхнул головой и швырнул чайную ложку в раковину с неприятным режущим звуком. — Во что, Поттер? У тебя слишком много причин быть на моей стороне? — Но я же… говорил тебе, — Гарри сделал тяжёлый вдох. — Что очень много думал обо мне, когда тебе сорвало крышу от ревности? — Ничего мне не сорвало… — неуверенно произнёс Гарри, — подумаешь, немного приревновал, когда ты уехал. — А отомстить мне за Локхарта? Ты же у нас благородный представитель рискованной профессии, которому противно… Герой, который не терпит серых тонов. — Ты не представляешь, как долго я сегодня смотрел на серое небо. Так и не скажешь. — Что? — раздражение возвращалось довольно быстро, — При чём здесь небо? Поттер зажмурился на мгновение. — Я не мстил! Я ничего подобного не сделал. Отдал бы тебе всё, а ты считаешь, я забрал… Северус, так дальше не может продолжаться. Прости меня. Северус вздохнул, поставил рядом с ним чашку, немного расплескав кипяток. Но Гарри её даже не заметил. Едва повёл плечами и простонал от боли в шейном нерве. На периферии сознания вспомнилось, что он сказал ему на самом пороге. — Я признался в любви, — вдруг несмело поднял на него взгляд, — я сказал тебе об этом, когда считал, что погибаю. А ты… ты ничего не ответил. — Считай дальше. Ты не погибаешь. Гарри видел, что разговор не клеится, но Снейп опять ушёл от прямого ответа. Вздохнул и укоризненно посмотрел на Северуса, а тот это, похоже, заметил. — Что я должен был ответить? Ты пьян. — Обычно — нет, но любить тебя издали — очень страшно. Мне очень страшно любить тебя издали. Внезапный твёрдый голос Поттера выбил почву из-под ног Северуса. — Тебе сегодня поразительно часто страшно. Что же тебя так добило? — Всё. Обними меня. Если ты не любишь меня, скажи и я уйду. Ну давай… На этот раз он смог взять себя в руки. И выглядел настолько серьёзно, что от этого контраста Северусу и самому было не по себе. — Может быть… Если ты помоешься. — Тогда… я быстро… Тут десять минут. Недалеко. Подожди меня… — Гарри поднялся, моргнув несколько раз. Северус сильно укусил свою губу. Похоже, просветление Поттера длилось недолго. — Прекрати бредить. Ты здесь помоешься. Под душем, чтобы без утоплений. И протрезвеешь заодно. А потом я сделаю вид, что ничего не слышал. — Не делай вид! Ты всё слышал. — Всё? — М-м… — Идём. Включу тёплую воду, чтобы ты не сварился… — Ты переживаешь за человека, который прыгал из окон многоэтажных домов… — приблизился к нему Поттер, разозлившись на последнюю реплику, восприняв её так, будто Северус посчитал его слабым… поразительно слабым даже для того, чтобы перепутать горячее с холодным. — Ах, герой, — сквозь зубы процедил Северус, всматриваясь в его лицо, — напомни не забыть спеть гимн о твоей доблести. — … Вместе с тросом и альпень… альпинистским маятником, — проговорили эти губы, будто Северус ничего не сказал, — Не всегда с тросом. А ты боишься, что я сварюсь. Ты такой… — задумчиво протянул Поттер, — заботливый, — и вдруг его что-то рассмешило, после того, как он всмотрелся в это бесконечно удивлённое лицо, — О, не могу… — он засмеялся. По всей видимости настала фаза пьяной истерики, — решил Северус, но так и не понял, что хуже: когда обезоруженно рыдает или беззаветно посмеивается над чем-то страшным. — Я всё равно включу воду, — напомнил он, — И твою пижаму принесли… Не успел выбросить. — Как мило с твоей стороны. — Прекрати, Поттер. — Ой, а это что… чай? — Ромашка. Если хочешь, могу добавить туда мёд. — Ты точно меня любишь. А я боялся… что нет. Северус сощурил глаза. — Я всего лишь… оказался недалеко тогда, когда тебе потребовалась помощь. — Мой высокомерный и… высокий. Знал бы ты, как мне такого не хватало. Чтобы кто-то смотрел на меня свысока. Хотя бы кто-то, — губы Поттера застыли в горькой улыбке. К чему он это сказал? — Я вспоминал… Ноздри Северуса уже начали трепетать, а бледное лицо Гарри Поттера начинало едва заливаться румянцем, пока он, в конце концов, не прикусил слабо свои губы. — И что же? — … как ты пытался меня обмануть под видом… благодарности, — повёл ладонью по воздуху, — Позвал на кофе… на ужин… шарфики подарил. У тебя для этого был благопристойный повод. Я не сразу понял, что тобой не это двигало… Не это… Как будто он точно мог знать. — Так вот, я согласен, и настаиваю… Знаешь, со свечами! И кофе тоже… — Ты настаиваешь? — Снейп и сам улыбнулся, обнажив зубы, с яростью, застывшей в глазах, рассматривая его лицо, но злился он не совсем на его слова… На себя. — … Много воды утекло! Гарри помрачнел. Подобие веселья тут же улетучилось из его голоса. — Я с радость тебя приглашу. Окажи мне честь… — уставился на него с любопытством. Северус, мгновение помедлив, слабо помотал головой, но Гарри, кажется, не принял это за отказ. — А ещё говорил, если будешь работать, а я сяду на колени в одной… рубашке, злиться не будешь, — почти лукаво посмотрел на Северуса, едва подперев голову рукой. — Если ты сядешь на свои колени, злиться не буду. Сиди на своих коленях! — Смысл в том, чтобы сесть на твои… — не отрываясь от его лица, заскользил по нему особенно пристально. Остановился на зрачках и застыл. Почти занемел, как под гипнозом потянулся к нему, но Северус… первый отмер от этого мгновения, поднимающего рой мурашек и решительно отвёл его руки. Не хватало ещё воспользоваться пьяным Поттером. — Забудь об этом, — тихо сказал и сжал сухие губы. Гарри моргнул и помрачнел. — А если не работаешь, я могу сесть на тебя? Ты ведь хотел. Северус снова сощурил глаза, пытаясь забыть о том, что он это слышал. Гарри взял в руки чашку и отхлебнул содержимое, пока Снейп выразительно демонстрировал своё негодование. — Прости… я не хотел давить, — сглотнул Гарри. Северус как будто ещё года два мог бы ему за это высказывать, но сказал только: — Ты закончил умирать? — От неразделённой любви, — услужливо подсказал, опуская глаза, заметив в нём эту перемену. — Нет, какой там любви, мальчик? От всего, что сейчас находится внутри твоего организма, включая арахнотоксины. — Находилось бы ещё больше, если бы ты меня… Бессильно сжал руки, и замолчал, пытаясь всё не опошлить. Северус сделал тяжёлый выдох и бросил болезненный взгляд. Поттер снова попытался коснуться, но его руки осторожно убрали. Он снова расслабил их, глядя в пол. Прикрыл глаза, пытаясь справиться с собой. Ему было больно — без Северуса весь мир будто отражался в мутной луже. Он немного отрывисто задышал, пытаясь не расклеиться прямо сейчас. Поттер молча поднялся. Снейп как раз отвернулся. — Я поищу для тебя полотенце, достану пижаму и проверю, как там Салем, а ты достаточно протрезвел, чтобы включить себе тёплую воду. Гарри проводил взглядом высокую фигуру, посмотрел ему в спину, и ком застыл у него в горле. Зачем было оставаться, если Снейп так прохладно отнёсся к его заявлениям? Чтобы потом слушать, как предлагает снова отвезти к крёстному? Что не хочет ужинать с ним, и полностью сводит на нет все попытки подойти к нему ближе?.. Гарри был не в силах смотреть на это расстояние, не знал, насколько трудно будет уйти сейчас, потом убиваться: вдруг не стоило. Он же через полчаса опять заест себя. Проклятая гордость тоже напомнила о себе. Достаточно ему сказал. И про красоту его… тоже. Лихорадило от одной мысли, что Снейп в следующий раз не мягко оттолкнёт, а сделает это с силой, стоит ему полезть в личное пространство ещё раз. Раньше Северус сам к нему приближался без спроса, а теперь… Уже подошёл к двери, чтобы выйти, как снова замер, не выдержав горького осадка — он намеревается уйти от человека, к которому хочется быть бесконечно ближе. Снейп не сказал, чтобы он отсюда катился. Может, в его словаре подобное обращение с «пьяным чудовищем» что-то да значит. Если бы ушёл, бросился бы Снейп догонять, обнаружив, что его нет? Что кухня пуста, и ванная тоже. Может только от волнения за его нетрезвость бросился бы. Гарри снова ошибся. Обременил его своей компанией, вместо того, чтобы раствориться в подземке Лондона, раз за разом проезжая бесконечные станции, и тихо смириться. «Зачем… вдруг я уйду, а он подумает «наконец-то». — Почему здесь стоишь? Тебе воду включить? — низким голосом поинтересовался тот, кому он не даёт нормально провести вечер… — Прости меня, Северус, — он обернулся и заметил его в другом дверном проёме, — Я… я ухожу. — Почему же, позволь поинтересоваться? — не менее зловеще произнёс, запутав Гарри окончательно. — Я испортил тебе настроение. И… я не хотел ничего меньше. Не могу так с тобой поступать. Оставаться и бояться твоего «нет». Неизвестно чем я заслужил бы твоё «да». Северус ничего не ответил, почти с недоумением рассматривая его лицо. — Я не выдержу больше даже минуты… Как ты не понимаешь! Я хочу к тебе прикоснуться. Поверить, что и ты хочешь. Но вижу… — Прекрати ныть, — склонил голову Северус, — и будь храбрее. Ты умеешь. — Храбрее? — Гарри укусил свои губы. Чай у Северуса… он даже не запомнил, какой у него был вкус, — Что же ты творишь со мной? Северус моргнул и опустил глаза в пол. Гарри вздохнул. — Ты позволишь? — Храбрый мальчик спрашивает разрешения? Поттер положил ладонь на стену, но касался будто не стены — а его самого. Пальцы едва пробирались по периметру. Кончики сгибались медленно в фалангах, а сам он снова смотрел в его зрачки. Но Поттер и шага не сделал. И рука его вряд ли преодолела расстояние даже в пять сантиметров. А казалось — дотянулась до его горла. Потрясающая иллюзия. Северус хотел коснуться собственного горла, но если бы он это сделал… словно Поттер добрался до него. Действительно добрался и сжал. — Я не могу насиловать тебя собой. Но он именно этим и занимался — поселился в подкорке и насиловал своим отсутствием. Гарри даже представить себе не мог, что Северус мог к подобным выводам прийти. — Если уйдёшь — именно это и сделаешь, — едва слышно вымолвил. — Но ты от меня… отбиваешься. Гарри выдал утвердительную фразу и вздрогнул, когда Северус снова поднял взгляд, и показалось ему в этот момент, что он тоже без него сильно страдал. Но он не радовался этим страданиям, пусть они и вселяли в него надежду — такую же призрачную, как паутина, натянутая между деревьев, близко друг к другу стоящими. — Потому что не могу доверять твоим пьяным словам. Ты плохо себя контролируешь. а я не собираюсь… Нет. — Тебе стоило бы хоть что-нибудь сделать… — Считаешь? — очередной зловещий взгляд. — Если не буду видеть тебя… что ж… — Гарри прикрыл глаза, за которыми снова начали набухать непрошенные слёзы. Они не раздражали, но заставляли почувствовать себя бессильным. Больше не хотел так — ожесточённо искать причины поведения Поттера, какие угодно, кроме тех, о которых тот говорил. Неужели Северус — тот самый человек, который его так мучает? — Иди сюда, — Северус подошёл ближе, и прежде чем Гарри успел осознать, что происходит, его руки уже крепко держали его. Гарри прижался щекой к груди, чувствуя окутывающее тепло. Он затаил дыхание, его пальцы невольно сжались на мягкой ткани свитера, но затем он сдвинул руки вверх, обхватив Северуса чуть сильнее. Ворсинки мягко щекотали ладони. Гарри замер — боялся нарушить это мгновение, но всё же позволил себе крепче обвить его руками, уткнулся лицом в его плечо и жадно вбирал этот момент близости. — Я так… напился. Прости за это… Прости меня. — Я вижу, — Северус прижал немного сильнее, — Хочешь пожить со мной? — Нет, я… живу теперь недалеко. — Палатку разбил в лесу, над паучьими норами? Слабо улыбнулся. — Нет. На Южнолесной. Хотел надоедать тебе как можно чаще. Северус невесомо, почти незаметно поцеловал в макушку, после чего ослабил объятие. — Я сегодня останусь, если хочешь? Ты ведь говорил, будешь меня забирать на выходные? Или опять скажешь… что много воды утекло? — прошептал на уровне его груди, но когда закончил — поднял взгляд. И снова крепче прижался, будто теперь, когда Северус подпустил к себе, ни за что от него сам не отойдёт. — Останься. Ты же сказал: «ни в чём себе не отказывай». Вот я и не отказываю… Гарри испытывал сейчас море нежности, под волнами которой плавился. Ещё Гарри не мог сказать, что же такого страшного увидел в нём раньше. Этот человек даже отталкивающим ему не казался — уже тогда. Только выделялся сильно, как инородный элемент — невозможно не обратить внимание. Внутри что-то переворачивалось, если только не начинало дрожать. «Дрожать», — Гарри почти улыбнулся от этой мысли, про себя покачав головой. Северус был и утончённым и грозным с виду. Не головорез, но у него почти злодейская красота. Иногда казалось, что этот человек может читать мысли, жалил, обжигал, угадывал — как прикоснуться, а теперь — принёс покой. И он, настороженный, пьяный до невозможности — им, вдыхал его и целовал прямо через свитер — куда-то в сердце.